Фрейлина Кэти даже представить себе не могла насколько она ошибалась, когда говорила, что Король никогда не заглядывает в свой старый замок, где жила его приемная дочь. На самом деле он каждый день прилетал и наблюдал, что в нем происходит. Так произошло и теперь: Король Виленшвах Первый, обратившийся в ворона, все это время сидел на карнизе недалеко от окна в детской, все слышал и видел, и был невероятно напуган и зол из-за побега Аги и двух девчонок из мира Людей. Надо же было этой болтливой дуре Кэти молоть языком и рассказывать первым встречным о тайне, которую он обещал хранить не абы кому, а самому Дракону! Прямо как та русалка из озера, которая трепалась человеческим пришельцам о Великом Чародее!
– «У всех девиц, что ли язык как помело? Дракон будет недоволен, и это мягко сказано» – думал Король про себя.
Он представить себе боялся, что сделает это чудовище, когда поймет, что Аги скоро узнает о своих способностях, и что она вовсе сбежала из дворца вместе с теми девчонками, которых он так долго искал. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь пострадал, ему было даже жаль этих маленьких девочек, чьи души Дракон собирался немедленно заполучить для своего Скипетра. Король понимал, что как только Дракон получит мировое могущество, всему миру настанет конец, поэтому хотел во что бы то ни стало попытаться спасти девочек от него и его верных Найтеров. Но вот как это сделать, не привлекая к себе внимания?
За шесть лет жизни под гнетом Дракона Виленшвах привык к своему положению, научился распознавать настроение своего хозяина, научился говорить с ним так, чтобы ненароком не прогневать его. Откровенно говоря, он уже был не королем, а скорее рабом. Он даже не имел возможности становиться человеком, когда захочет, только в стенах Черного замка, таково было заклятье, наложенное на него Драконом. Король не хотел такой жизни, он каждый день винил себя во всем, что случилось с его любимой Розалиндией, что стало с её жителями, прежде такими добрыми и счастливыми, а теперь запуганными, подозрительными, прячущимися по углам, как крысы, со злобой и ненавистью в сердце по отношению к тем, кто перешел на сторону Дракона. Он и сам был в их числе, однако у него не было выбора, у него уже не осталось сил бороться, и он больше не мог бессмысленно проливать кровь своих подданных. Чудовище уже забрало его сына и жену, он больше не хотел ни чьей смерти, особенно той малютки, которую он назвал наследницей, дабы успокоить народ, каким-то образом узнавший об исчезновении Августина, родившегося светлым августовским днем, который стал для всей Розалиндии роковым. Так Виленшвах назвал сына, о котором даже не успел сообщить людям – в город ворвались Найтеры, началась паника, всем было не до младенца. Вот и приемную дочь он назвал в честь пропавшего сына, Августа, а уже потом все слуги для удобства начали называть её сокращенно, Аги. Дракон прекрасно знал, что девчонка не дочь Короля, но тот назвал её наследницей престола, когда еще имел власть, и только поэтому Аги до сих пор невредима. Она нужна этому монстру живой. Нет, нельзя допустить, чтобы что-то случилось с ней и с девочками из мира Людей, но как скрыть их побег от Дракона? Он ведь все равно узнает об этом рано или поздно, и тогда несдобровать никому, кто попадется ему под руку… Король с содроганием сердца вспомнил, как Дракон, разозлившись на эльфов, не желавших идти к нему в услужение, сжег пшеничные поля, где те от него спрятались, и вся страна осталась без хлеба! Неизвестно, что стало с самими эльфами, но Виленшвах в глубине души надеялся, что никто из них не пострадал, хотя и сам слабо в это верил. Он не хотел для себя такой же участи, поэтому делал всю порученную ему работу на совесть, а именно шпионил за предателями, замышляющими бунты или просто за теми, кто болтает лишнее. Он знал, что за ним постоянно следят Найтеры, так как Дракон крайне недоверчив и боится, как бы никто не задумал чего-нибудь против него, поэтому и посылает Найтеров следить за ним, чтобы он даже не думал предать или помочь кому-нибудь из предателей. Делать нечего, придется рассказать ему правду, однако у него будет и хорошая новость, которая смягчит, так сказать, удар – Аги не знает о своем даре, и наверняка, вряд ли узнает. Да и потом, четыре маленькие девчонки, пусть одна из них и колдунья – она тоже еще ребенок – не смогут долго путешествовать. В лесу куча опасностей, им точно оттуда не выбраться. Да, так он ему и скажет, может быть, это его смягчит. Так думал Король-ворон, пролетая над Темным Лесом, выследив, в какую именно сторону побежали наши героини, а затем направился в Черный замок, где жил его повелитель. Этот замок построили Найтеры специально для Дракона поскольку в королевский дворец такой огромный ящер просто не поместился бы. Весь он был построен из черного гранита, который по приказу Дракона добыли для него гномы в подземных пещерах, ведь только там можно было найти такой материал. Сами гномы не были в восторге от прихода Дракона, но особенно не возмущались. В конце концов, они живут под землей, в пещерах, пусть он хоть всю землю спалит, им-то от этого ничего не будет, а если уж так нужен ему черный гранит, то они его и не прочь достать, лишь бы никто не слопал их на обед.
Замок получился поистине громадным, кроме того, он располагался на вершине горы, поэтому его высокие башни с острыми шпилями были видны из всех уголков Розалиндии, и именно к нему направлялся Виленшвах, чтобы отчитаться перед Драконом о слежке за Олесей и Василисой. Вокруг замка расстилалась пустая голая равнина, на которой не росло ничего: ни цветов, ни кустарников, даже трава была вся выжжена, как после пожара, лишь голые деревья с крючковатыми ветвями окружали замок, наводя еще больший ужас на любого, кто приходил сюда. Сразу было видно, что здесь обитает тот, кто презирает жизнь во всех её проявлениях, поэтому задерживаться в Черном замке никому не хотелось, разве что Найтерам и самому Дракону.
Ворон довольно быстро добрался до Черного замка, ведь он находился не так далеко от его прежнего дворца, а затем приблизившись к одному из окон верхнего этажа, присел на подоконник и спустился на пол. Тут же он почувствовал, как он увеличивается в росте, как перья на его теле превращаются в ткани одежды – кафтан, мантию, порты́; клюв исчезает, и лицо приобретает человеческие черты. Это было для него так привычно, что он уже практически перестал обращать внимание на процесс своего превращения из птицы в человека и обратно. В первый раз обращение в ворона потрясло его настолько, что Виленшвах едва не потерял сознание, увидев у себя крылья вместо рук, затем долго учился летать, пребывая в теле птицы, потом наловчился и привык, так что теперь переход из ворона в человека уже не вызывал в нем такую бурю эмоций, однако все еще был неприятен, поскольку он не имел возможности больше этого не делать.