Не знаю, какой я психолог, но со своими девочками легко нахожу общий язык. К каждой у меня есть свой подход, свой отдельный разговор. С одними нужно помягче, с другими – пожестче. Есть настоящие дуры, есть женщины, которым нравится считать себя интеллектуалками, есть женщины-стервы. В общем, к каждой нужен особый подход, и я его умею находить. Самое интересное, что я не сплю с большинством своих девочек. Я не очень большой охотник до этого. Хотя об этом я уже говорил. Некоторые девочки портятся, когда с ними начинаешь близко общаться, они считают, что если сутенер спит с ней, то у него с ней более близкие отношения, чем с другими. Но это, конечно, глупости.
На самом деле хороший сутенер должен переспать со всеми девочками, с которыми работает. Чтобы знать их сильные и слабые стороны, чтобы уметь контролировать их эмоции, чтобы подавлять их возможные вольности в случае отклонений от нормы. С некоторыми девочками бывают проблемы, и я обязан их предвидеть. У меня нет публичного дома, который я обязан содержать. В наших условиях это не нужно. И очень накладно. Нужно будет платить за «крышу», раздавать девочек бесплатно сволочным ментам, которые обязательно полезут в такой дом в качестве второй «крыши». Нужно будет терпеть самодурство клиентов, воровство обслуживающего персонала, беспутство проституток. Я много раз замечал, что внешне спокойная женщина, даже проститутка, абсолютно теряет контроль над собой, попадая в общество себе подобных. Женщина быстрее развращается.
На основе многолетних наблюдений я заметил одну очень интересную вещь. Мужчина может купаться в грязи, опуститься на самое дно общества, оказаться в тюрьме, в дерьме, в колонии, но, выйдя оттуда, он может смыть с себя всю грязь и снова стать тем, кем был. Возможно, с потрясенной душой, но обрести некоторое равновесие. Женщине этого не дано. То есть абсолютно не дано. Если вы сломали женщину, если макнули ее лицом в грязь, если заставили пройти через испытания, то она этого никогда не забудет. Проститутка может притвориться графиней, но стать графиней она никогда не сможет. Рано или поздно прошлое даст о себе знать. У женщины происходит некий сдвиг в сознании. Может, потому, что мужчины больше скоты, чем нам кажется? И они реагируют на все иначе, чем женщины? Не знаю. Но думаю, что моя теория верна. Эти рассказы французских писателей о бывших проститутках, ставших графинями, – все вранье. Просто в том обществе графини были такими же проститутками. Им не нужно было притворяться.
С Валей я был знаком несколько лет. Никитин увидел ее на одном из конкурсов красоты и рассказал мне о ней. Что потом было, я никогда и никому не рассказывал. Но теперь можно. У Валентины был жених. Модельное агентство предложило ей неплохую работу. Но откуда девочке знать, что модельное агентство на самом деле было вербовочной конторой европейских сутенеров, которые собирались отправить девочку в Брюссель, а оттуда куда-нибудь дальше. Нет, конечно, это не публичный дом. Они действительно дадут ей работу, и она будет ходить по подиуму, рекламируя нижнее белье. А в перерывах в конторах будут сидеть наглые господа, которые имеют права совершенно бесплатно щупать девочек и пользоваться ими, как они хотят. По-моему, гораздо честнее, когда господа платят.
И никто не скажет глупым девочкам, что нельзя полагаться на свои длинные ноги и смазливые мордашки. Этого добра в мире хватает. Я в таких случаях привожу статистику. В мире живет несколько миллиардов человек. Половина из них женщины. Будем считать, что на каждую тысячу женщин приходится одна красавица. Одна на тысячу, хотя такого соотношения просто не бывает. Но и тогда получается, что в мире должны быть несколько миллионов топ-моделей. Несколько миллионов известных красавиц. А на самом деле сколько их в мире? Пять или десять человек. Я говорю о самых известных, которых знает весь мир. Получается, что соотношение даже не одна на миллион, а одна на сто миллионов. Или на двести. Тогда выходит, что у вас шанс стать моделью один на двести миллионов. Легко понять, что вы скорее попадете на Луну, чем станете известной топ-моделью.
Я не хочу сказать, что это абсолютно невозможно. Шанс, конечно, всегда есть. Но для этого нужно иметь не только смазливую внешность. Нужно пройти через постели всех руководителей модельных агентств, через немыслимые унижения. Нужно научиться ходить, говорить, одеваться, соответствующе вести себя, нужно, наконец, чтобы вам просто повезло. И все это в течение тех нескольких лет, которые вам отпущены.
Из всего вышесказанного не вытекает, что если вы не стали моделью, вы обязательно должны стать проституткой. Если у вас обеспеченные родители, если вы можете позволить себе учиться, если вы хотите по-другому устроить вашу жизнь – это ваше право. Но если вы считаете, что можно стать топ-моделью, минуя постели многих мужчин, то это типичное заблуждение.
А с Валей все получилось так, как и бывает в подобных случаях. «Модельное агентство» уступило мне ее за сорок тысяч долларов. Потом выяснилось, что у нее нет работы, поэтому она сидела дома одна. Потом Арнольд Хендрикович долго с ней беседовал. Потом она впервые согласилась поехать на презентацию какой-то чайной фирмы. Ну а потом все пошло так, как должно было идти. Сначала она ездит на презентации, потом в рестораны. Рано или поздно случается то, что должно случиться. Есть упрямые дурехи, которые долго сопротивляются. В таком случае мы их подталкиваем. Некоторое количество наркотика в стакан – и все в порядке. Утром бывает поздно сожалеть о своей уступчивости. Впрочем, во второй раз наркотики тоже можно использовать.
Мне стыдно признаться, но с Валентиной было очень трудно. Ей все казалось, что она сумеет пробиться, станет актрисой или топ-моделью. Ей казалось, что ее случайные появления на разных презентациях и фуршетах – всего лишь дань времени. Но сколько таких девочек прошло мимо меня! И все на что-то надеялись…
Я помню ее глаза, когда она впервые оказалась в постели одного «нефтяного короля». Почему-то считается, что только в арабских странах есть нефтяные шейхи и короли. А наши воры разве делают деньги на чем-то другом? Если посчитать, сколько «королей» и «шейхов» появилось в наших странах… Хотя это не мое дело. Я дал ей тогда денег. Гораздо больше, чем она заслуживала. Гораздо больше того гонорара, который ей полагался. Денег она не брала. Только смотрела на меня такими глазами… Я положил банкноты на столик и ушел. Деньги она мне не вернула.
Во второй раз деньги ей повез Сема Никитин. И она снова взяла. Хотя во второй раз мы опять использовали наркотики. В третий раз она согласилась сама. Я специально не давал ей работу целых два месяца. Сидеть без денег в однокомнатной квартире, которую она снимала, было нелегко. Она даже продала свое колечко. Конечно, мои ребята за ней следили, и мы купили это колечко, предложив сумму гораздо меньшую, чем ей хотелось. В общем, через два месяца она сама мне позвонила.
Потом был следующий этап. Она должна была стать послушной. Пришлось в третий раз прибегнуть к наркотикам. Только не считайте меня негодяем, это было необходимо в ее же интересах. Она должна была понять правила игры. В общем, Никитин привез ее ко мне. И я с ней переспал, хотя не испытывал особого желания. Но должен сказать, что с профессиональной точки зрения она была совсем неплоха.
Утром она проснулась и долго лежала, глядя в потолок. Я даже испугался, что она чокнется. Но она долго лежала и смотрела, а потом повернулась и спросила:
– Вы использовали наркотики?
Она все поняла. Хотя мне было обидно. Получалось, что со мной нельзя встречаться ни просто так, ни за деньги. И согласие женщины я могу получить, только накачав ее наркотиками. А ведь она жила в Москве одна, приехав сюда из Харькова. У нее не было даже российского паспорта. И она никому, кроме меня, не была нужна. Вот тогда я сел напротив нее и все ей объяснил. Я умею быть жестоким, когда это нужно.
Она слушала меня внимательно, ни разу не перебила. Я объяснил ей, что могу выправить ей паспорт, что она переедет в трехкомнатную квартиру. Рассказал о том, что мы устроим ее в институт, дадим высшее образование. Выделим машину с водителем, которому будем платить зарплату. Рассказал о ее будущих возможных гонорарах. Арнольд Хендрикович оказался прав – она была очень выдержанным и мужественным человеком. Она сразу поняла и приняла все правила игры. И больше у нас с ней никогда не было проблем. Но и со мной она больше никогда не ложилась в постель. А я и не настаивал. Мне было важно сломать ее, заставить принять наши правила игры. А пользоваться на работе своим «служебным положением» всегда нехорошо.
Валентина оказалась разумным человеком. Настолько разумным, что я иногда даже пугался. Как будто она всю жизнь готовилась именно к этой работе. Она доводила клиента до исступления. Некоторые предлагали гораздо бóльшие деньги. Она пользовалась огромной популярностью. И, разумеется, росли ставки. Сейчас ей платили за ночь до двух тысяч долларов, и я был уверен, что это не предел. Конечно, больше половины денег были моими. Ведь я платил за ее обучение, купил ей квартиру, обеспечивал ее водителем и охраной, я уже не говорю про клиентов. Но и она получала совсем неплохие деньги. Из двух тысяч долларов ей доставалось чистыми около семисот, то есть тридцать пять процентов. Это было совсем неплохо.
У Валентины были светлые волосы, причем настоящие, не крашеные. Она была высокого роста, хорошо сложена, с длинными красивыми ногами. Однажды к нам приехал какой-то испанец, которого нужно было принять по высшей категории. И к нему отправили Валентину. Разумеется, встречавшие его друзья оплатили все услуги девочки. Так этот испанец вернул обратный билет. Он остался в Москве еще на несколько дней. И, уезжая, дал Валентине пять тысяч долларов. Конечно, я забрал половину, но половину оставил ей. Нужно отдать должное Вале, она никогда не обманывала с деньгами, как некоторые, всегда называла точные суммы. Это я проверял.
Я приехал к ней сразу после разговора со Славиком, уже зная, что она вернулась домой. С ее водителем я говорил по мобильному телефону и был в курсе всех ее передвижений. Нужно было видеть, как она выходила из «Мерседеса», когда направлялась куда-нибудь в ресторан или в офис. Она казалась неприступной леди, настоящей богатой леди, к которой не подступишься. У нее всегда было надменное выражение лица. Я видел некоторые пленки, на которых она работала с разными мужчинами. Это надменное выражение лица не исчезало, даже когда она оказывалась на «разных этажах». Подозреваю, что некоторым это могло нравиться, хотя меня бы раздражало. Впрочем, у каждого свой вкус.
Свою квартиру Валя обставила совсем неплохо. На ее деньги это было несложно. Она встретила меня со своим обычным выражением лица. Она обращалась ко мне только по имени и отчеству и вообще вела себя так, словно мы были всего лишь коллегами по работе. Впрочем, меня это устраивало.
– Здравствуйте, Петр Аристархович, – кивнула мне Валя, когда я вошел. – Хотите кофе?
– Хочу, – я прошел на кухню и уселся за столик. На кухне у нее было особенно уютно.
Валя была в джинсах и короткой синей майке. Пока она готовила кофе, я терпеливо ждал, не начиная разговор. Наконец она налила кофе и села напротив.
– Когда? – спросила она, произнеся одно слово.
– Иногда ты меня удивляешь, – сказал я Валентине, – могла бы расспросить о жизни, рассказать о себе. Хотя бы ради приличия задать несколько вопросов.
– Зачем? – Она смотрела на меня своим спокойным взглядом, словно мы говорили о вчерашней погоде. – О моей жизни вы все знаете. Подозреваю, что даже лучше меня самой. Вам наверняка докладывают о моих передвижениях и водитель, и ваши телохранители, которые отвозят меня в клубы. А про вас мне спрашивать нечего. Семьи у вас нет, о себе вы никогда не рассказываете. И приезжаете только в исключительных случаях, когда у нас важные клиенты. Как вы их называете? Кажется «богатенькие Буратино»?
– Может быть, – разговаривая с ней, испытываешь ощущение, будто мы поменялись местами, и она мой сутенер. – Но сегодня у нас действительно очень важное дело. И я приехал к тебе за помощью.
– Опять какой-нибудь извращенец? – поморщилась Валентина.
Можно подумать, что я нахожу ей только подонков. А все «извращение» некоторых клиентов состоит в том, что они хотят знакомиться с Валей в ресторане, а не лезть к ней сразу в постель. Она считает, что это ханжество. Нужно быстро заняться делом и уйти.
– Нет, абсолютно нормальный человек. Кстати, он готов заплатить большие деньги. Очень большие.
– СКОЛЬКО?
– Это зависит от тебя.
– Можно подумать, что у меня есть выбор, – пробормотала Валя. – Когда нужно ехать? Сегодня я не смогу. У меня еще не закончились месячные.
Такие вещи я тоже должен знать. Это входит в мою работу. На лучших девочек у меня есть таблицы с указаниями их критических дней.
– Я это помню.
– Иногда мне кажется, что вы знаете обо мне все, даже о моих снах.
– Я стараюсь угадывать ваши желания, поэтому должен предполагать, что вы можете увидеть во сне.
– Вы сказали, что предстоит важная работа. Это иностранец?
– Нет, наш. Но такого клиента у тебя еще не было.
– Какой-нибудь актер или режиссер?
– Хуже, политик.
– Кто именно?
– Очень известный политик. И занимает один из самых больших постов в нашей стране. Поэтому я и приехал.
– Что ему нужно?
– Ты не знаешь, что обычно нужно мужчинам? – с иронией поинтересовался я.
– Знаю, – невозмутимо ответила она. – Но зачем вы приехали? Вы ведь могли передать ваши указания через водителя, как делаете обычно. Чего он хочет конкретно?
– Его интересуют женщины, – осторожно начал я, – но не одна… Он любит, когда их несколько…
Именно в этот момент она собиралась налить себе кофе. Но когда я произнес эти слова, она, нахмурившись, резко сказала:
– Нет.
– Что значит – «нет»? – спокойно спросил я. – Какая разница, сколько будет женщин? Ты не очень хорошо поняла, что именно я сказал. Он будет один, а вас – три. Не обращай внимания на остальных. Я же не предлагаю тебе спать с тремя мужчинами одновременно. Хотя и в этом не было бы ничего необычного. Или тебя смущают голые женщины?
– Нет, – решительно ответила она, – я не пойду на такое дело. Мы с вами раньше договаривались. Я, конечно, проститутка, но проститутка элитная, вы сами мне об этом не раз говорили. Зачем вы делаете из меня дешевку с Тверской? Вам обязательно нужно меня унизить?
– Ну зачем ты говоришь мне такие гадости? – Я отодвинул чашку с недопитым кофе. – Неужели ты думаешь, что я не забочусь о твоей репутации? Я даже девочек решил подобрать тех, кто всегда с тобой работает. Луизу и Галу. Они пойдут с тобой. Ты ведь их не стесняешься, вместе в сауну ходите, вместе ездили отдыхать.
– Это вы тоже знаете, – вздохнула Валя.
– Я знаю все, что касается моих девочек. В последние несколько месяцев вы часто ездили вместе с Луизой. Только работали в разных комнатах или в разных номерах отелей. Я не думаю, что ты будешь так уж стесняться их. Кроме того, клиент заплатит лично тебе пять тысяч долларов.
– И сколько из них вы возьмете себе?
– Ни доллара, – иногда, когда нужно, я умею быть щедрым. В конце концов, остальным девочкам я дам по тысяче долларов и из них вычту половину. А мне обещали тридцать пять.
– Пять тысяч долларов? – деловито переспрашивает Валя.
Она понимает, что это большая сумма. Очень большая.
– Пять тысяч, – подтверждаю я, – и всего за одну ночь работы.
– Кто этот клиент?
Конечно, я не имею права этого говорить. Но я уверен, что она никогда никому об этом не расскажет. Никогда и никому. В этом я абсолютно уверен. И я называю ей имя. Она вздрагивает. Она даже пугается. Потом спрашивает меня:
– Мы будем с ним. Все три?
– Конечно. Будешь вместе с Луизой и Галиной. И больше никого.
– Галина не сможет, – вдруг неожиданно говорит мне Валентина, – она беременна.
– Что? – только этого мне и не хватало. Такие известия всегда выбивают меня из колеи. – Как это беременна? Кто отец ребенка?
– Полтора месяца назад они с Луизой ездили в Чехию, в Карловы Вары, с вашими клиентами, – напоминает мне Валентина. – Один из них никогда не предохранялся. Она его просила, объясняла, что ей нельзя, что у нее опасные дни, но он только смеялся. А потом, когда они вернулись, выяснилось, что она ждет ребенка.
– Черт возьми! Почему она мне об этом ничего не сказала?
– Не была уверена. Ждала, когда будут месячные. Но два дня назад врач подтвердил. Она сама хотела сегодня вам позвонить и рассказать обо всем.
– Рассказать обо всем.
Я подумал, что оторву Семену голову. Он обязан извещать меня о подобных случаях. Он обязан следить за нашими девочками. Впрочем, сейчас не стоит нервничать. Нужно успокоиться и подумать, что делать. Значит, Галина в любом случае не сможет пойти с ними. Жаль. Она неплохо работала на пару с Луизой.
– Когда она пойдет на аборт? – спросил я Валентину, доставая мобильный телефон.
– Уже пошла, – ответила она, – не нужно звонить. Она сегодня пошла на аборт.
– Я с нее вычту деньги за простой, – говорю я, убирая телефон.
И еще я возьму деньги с этого любителя опасного секса, вспоминаю я своего клиента, укатившего в Чехию. Кажется, это были разбогатевшие дельцы из Сибири. У них там, в Сибири, может быть, презервативами и не пользуются, но с моими девочками они обязаны это делать. Хорошо работать сутенерам в Голландии или в Бельгии. Там таких проблем не существует! Если клиент отказывается надеть презерватив, проститутка вызывает полицию и выдворяет его на улицу. При этом его могут арестовать и за покушение на убийство. Там все грамотные, болеть СПИДом не хотят. А наши дурочки позволяют этим животным собой помыкать. Кстати, она наверняка взяла с него больше обычного. Ведь не за «спасибо» она пошла с ним на подобный контакт. Значит, нужно уточнить, сколько денег она от меня утаила.
– Найдем кого-нибудь другого вместо Галины, – я мучительно соображаю, кого именно можно послать.
– У Луизы есть одна знакомая, – говорит мне Валентина, – я ее знаю. Очень хорошая девочка. Если нужно идти втроем, лучше мы возьмем ее.
– Какая знакомая? – нервно интересуюсь я. – Только посторонних мне не хватало.
– Вы ее знаете. Она уже несколько раз с нами ездила. Это Кира. Вы должны помнить, что она родственница Луизы.
– Какая Кира?
Я вспоминаю молодую девочку, которую привела Луиза. Кажется, я даже не успел ее проверить. Она всегда ездит вместе с Луизой. В последний раз на эту дуреху жаловались. Она держится как деревянная, ничего не умеет. Только в паре с Луизой хорошо работает. Видимо, та опекает эту Киру. Кажется, Луиза мне говорила, что это ее родственница из Подмосковья. Нужно проверить эту дурочку, прежде чем пускать к такому известному клиенту. Хотя это Валентины не касается.
– Посмотрим, – бормочу я. Настроение мое было испорчено. Сначала я узнаю, что одна из моих девочек позволила себе вольности в Чехии, потом выясняется, что она отправилась на аборт, ничего мне не сказав. И, наконец, об этом мне сообщает не Семен Никитин, не мои люди, а другая девочка, когда уже все решено. Я уж не говорю о деньгах, с которыми меня явно обманули. Боюсь, что Галину придется проучить. Нет, я их, конечно, не бью. Но для таких целей у меня есть нужные люди. Я поднимаюсь, чтобы уйти.