Где-то далеко
Удобно расположившись в кресле, Таскин сидел на рабочем месте. Его функции как оператора автоматизированной службы регистрации граждан Альянса сводились к мониторингу работы системы и составлению ежедневного отчёта, который, впрочем, составлялся также автоматически по алгоритму, адаптированному к требованиям статистической службы. За время его работы не было ни единого случая сбоя. За профессионализм и безупречное выполнение обязанностей неоднократно награждён почётными грамотами, отражёнными в личном деле, чем уроженец планетарной системы Горгона гордился и не раз перед сослуживцами выпячивал свои достижения…
Монитор выводящий в реальном времени информацию о поступивших заявках на регистрацию зарябил непонятными знаками и замигало оповещение о необходимости вмешательства оператора.
Таскин прильнул к монитору. Не в первый раз приходится изучать, проверять присланные данные в ручном режиме. В обращениях нечасто, но бывали случаи, когда указывалась неполная информация, иногда данные в обязательных графах подменялись несоответствующей информацией, но такие случаи были редки и не вызывали трудностей в корректировке, а в случае выявления подлога направлялось уведомление об отказе в предоставлении гражданства Альянса и уходило соответствующее сообщение в местный полицейский орган.
– Так-так, что тут у нас, – ухмыльнулся Таскин, изучая поданный запрос опытным взглядом. Пробежался по строчкам информации, но ничего необычного или каких-либо неточностей не нашёл.
– Странно, вроде всё верно оформлено, согласно утверждённым формам с рекомендациями и отметка есть о прохождении первичного обучения: присвоение класса… Третий класс! Не гражданину третий класс! Такое невозможно! Запрещено!
Ситуация вырисовывалась нестандартная: человекоподобному уроженцу планеты, не только не входящей в Альянс, но и представителю расы, не вступившей в контакт с населяющими Галактику цивилизациями, переданы хоть и в сжатом общем виде, но знания воинской специальности.
Углубившись в изучение предоставленной информации, Таскин пришёл к выводу, что даже формальные основания для отказа в присвоении гражданства разумному, как указано в прошении Павлу Кенгирскому, у службы регистрации отсутствуют. Тем более, соверши описанный в рекомендации поступок, гражданин Альянса, то обязательно получил если не медаль, то как минимум благодарность в личное дело, но не гражданину одна награда – гражданство Альянса.
Чуть помедлив Таскин сформировал для себя алгоритм решения нестандартной задачи и, снабдив выдержками из личного дела, направил уведомление о новом гражданине в армейскую кадровую службу. Получив на запрос расплывчатый ответ, с лёгким сердцем зарегистрировал новоиспечённого гражданина – Павла Кенгирского.
***
– Помнишь, что говорил?! Не забудь! – увещевал стажёра Ускус перед научным Советом, который собрали по возвращении исследовательского корабля на планету. Ничего необычного, рутинное представление отчёта, после которого вновь разгорится научный диспут, но факт участия в миссии третьего – незарегистрированного участника скрыть не удастся, тем более по сведению капитана, в состав Совета включён лейтенант – представитель надконтрольного органа главы объединённой цивилизации кенгиров…
– Очень хорошо, – изучив сводку, выслушав доклад Ускуса, говорил председатель научного Совета, – как вижу все мероприятия выполнены в полном объёме. Полученную информацию по климату планеты и развитию жизненных форм предстоит ещё изучить подробней, но данные имеют архиважное значение в изучении проблем образования озонового слоя.
У капитана уже отлегло. Может и пронесёт, не заметили факт привлечения стороннего, но, когда с места поднялся представитель главы, понял, вот тот самый момент истины: или награда за успешное выполнение задания, или наказание за обман и подлог.
– Уважаемый капитан в службе безопасности зафиксирован факт выдачи временного паспорта аборигену планеты на которой проводилась миссия. Уточните обстоятельства данного события. В отчёте я не нашёл упоминаний о данном факте.
– Именно так. В отчёте нет о случившемся информации, так как событие не касалось непосредственно эксперимента.
– Поясните, что произошло? Почему воспользовались пунктом правил и приняли на борт, включили в состав дополнительного члена экипажа.
– Во время забора проб, – под укоризненным взглядом капитана, тихо принялся говорить Куртис, – произошёл сбой и транспортный луч захватил на борт вместе с образцами два живых объекта. Один из них мохнатое чудовище угрожающих размеров кинулось на меня, но повезло! Второй объект одолел, как оказалось, представителя животного мира, но получил травмы. В это время корабль стартовал в обратный путь и возвратиться обратно не было технической возможности. Оставлять умирать разумную жизнь противоречит Законам Альянса. Пришлось вылечить аборигена и по закону расы кенгиров, согласно своду правил экспедиционных миссий, зачислить разумного представившегося Павлом в состав экипажа, – выпалил на одном дыхании заученную историю Куртис.
– Что показали записи «чёрных ящиков»? – задал вопрос один из членов научного Совета.
– В том-то и дело, что ничего не показали, – задумчиво ответил лейтенант, – запись информации извлечь не удалось. Такое ощущение что чёрные ящики подверглись механическому воздействию чудовищной силы словно побывали под прессом или по ним пробежалось стадо гутонгов5.
– Да, да! Мохнатое чудовище крушило всё подряд и успело частично повредить корабль! Только мужество и героизм аборигена спасли нас от неминуемой гибели и опыт капитана Ускуса позволил нам вернуться назад, – кивая и эмоционально размахивая руками, говорил Куртис.
– Понимаю, – задумчиво произнёс лейтенант.
– Согласно договору с аборигеном, – взял слово Ускус, – во исполнение условий с нашей стороны представитель расы «человек» получил временный паспорт для получения гражданства и был высажен на ближайшей по пути следования стационарной станции. Что дальше, ни мне ни стажёру неизвестно.
– Абориген прошёл предварительное обучение? – не унимался лейтенант.
– Да. По его просьбе пройдено предварительное обучение третьего класса.
Видно, как лейтенанта передёрнуло после этой фразы.
– Капитан! Не гражданин не имеет права проходить третий класс образования! Вы разве не знали об этом?!
– Не знал. Наверно изменение в правилах произошло после нашего отлёта для выполнения миссии так что программа обучающего ложемента не была изменена в соответствии с регламентом, – сознался Ускус.
Молчаливая пауза затягивалась. Никто не хотел признавать нерасторопность в регламентном обслуживании программного обеспечения обучающего оборудования кораблей. Так как считалось, что используется только по прямому назначению – лечение восстановление, а дополнительная функция – обучение, давным-давно стала прерогативой стационарных обучающих комплексов.
– Понятно, спасибо капитан, – прервал затянувшееся молчание председатель научного Совета, – предполагаю, что выводы о принятом решении по включению аборигена в состав экипажа примет служба, которую представляет лейтенант, а нам уважаемые, необходимо дать оценку выполнения миссии. Прошу голосовать…
Заседание Совета закончилось единогласным решением об успешном выполнении миссии, и капитан поздравил Куртиса с завершением практики и присвоением звания: «учёный». Вернувшись домой, Ускус нежно обнял жену и двоих детишек встречавших отца на пороге дома.
«В этот раз повезло. Но с Куртисом в один корабль больше не сяду даже если обещают держать его взаперти всю дорогу! Сколько сил и нервов стоило имитировать погром на корабле, последующий ремонт, уничтожение чёрных ящиков, но к счастью, удалось проделать манипуляции правдоподобно, и стажёр не сдрейфил, понял, что и его судьба решается. Говорил так убедительно, что и специальная служба главы не заподозрила обмана», – думал про себя Ускус, смотря как исчезают в небе стартующие вдалеке корабли.
***
Переносить тяготы перелёта помогал здоровый безмятежный сон. На корабле разместили в отдельной каюте, из которой строго-настрого запретили выходить. Благо что помещение снабжено всем необходимым для проживания. В том числе санузел, пищевой автомат и главное – инфопанель, которую я терзал весь первый день своего заточения, но на следующий, с удивлением обнаружил, что доступ к единой сети информации заблокирован. Попытки выйти или связаться с кем из членов корабля или с лейтенантом не давали результата. Приходил один и тот же ответ: «Полёт продолжается в штатном режиме. Экипаж корабля желает приятного путешествия». Но сколько по времени занимает полёт, куда конкретно направляется корабль, так узнать и не удалось…
«Замуровали демоны!» – думал про себя, безуспешно ища себе занятие в ограниченном пространстве каюты. За неделю успел отоспаться, отъесться, но безделье удручало. Пробовал заниматься гимнастикой: отжиматься, приседать, выполнять элементы обычной утренней зарядки, но в каюте два на три метра, в которой умещалась кровать, шкаф для вещей, стол, пищевой синтезатор и отдельно огороженный санузел… удовольствие, скажем так, постоянно биться о мешающую мебель, выполняя простые упражнения, доставляло скорее дискомфорт, чем радость.
Завершалась вторая неделя полёта. Ориентироваться во времени помогали редкие объявления по кораблю о смене вахты.
Корабль по ощущениям пристыковался к станции, но за мной никто не приходил.
«Может забыли?» – но не успел подумать, как дверь с шипением распахнулась и в створках появился лейтенант Турисан собственной персоной.
– Подъём курсант! Тебя ждут великие дела! На выход! – хорошо поставленным командным голосом произнёс лейтенант и дождавшись недолгих сборов, проследовал по коридору в сторону выхода…
«Та-ак, я пленник или нет?!» – не понимая происходящего, следовал за лейтенантом. Пройдя длинными извилистыми коридорами оказываемся у выхода, где, спустившись вниз, замечаю встречающую процессию. Офицер явно штабной или кадровик. О чём свидетельствует полноватое телосложение, неподобающее для действующего бойца подразделения и второй в возрасте, но выглядит не в пример офицеру: живой, пронзительный взгляд не отрываясь смотрит на меня с лейтенантом.
Когда подошли ближе, рассмотрел, что встречает майор кадровой службы Академии. Лейтенант отрапортовал офицеру и передав идентификатор и ещё какой-то «пакет», удалился обратно на корабль.
– Сержант! Передаю курсанта, – офицер чуть замешкался, изучая информацию идентификатора, – Павла Кенгирского в ваше распоряжение. Через два часа жду в кабинете Джаванга, – отдав распоряжение, офицер развернулся и направился к выходу из ангара.
Я так и остался стоять с сержантом, который придирчиво осматривал меня пронзительным взглядом.
***
Кабинет начальника Академии
Генерал Джаванга в очередной раз просматривал личное дело нового курсанта только что прибывшего вместе с курьером военной разведки. Статус «курсант» именно «курсант», как указано в документах Павла Кенгирского, а не «кандидат» или «соискатель» на место в Академии не укладывался в установленный порядок поступления. А когда поступил запрос из «пятого отдела6» с просьбой подтвердить его прибытие и получение личного дела, генерала передёрнуло от мысли, что очередной протеже оказался у него в Академии.
– Майор, – не отрываясь от изучения информации, начал говорить генерал, – в личном деле новоиспечённого «курсанта» ничего необычного не заметил?
– Господин генерал, – вскочил с места майор кадровой службы, – времени для анализа личного дела курсанта Павла Кенгирского было недостаточно, но отмечу, что он всего лишь несколько недель назад получил гражданство за выполнение миссии на какой-то планете, не входящей в Альянс.
– Думаешь, что курсант и не курсант вовсе, а законспирированный агент?
– Так точно! – стоя по стойке смирно, отрапортовал майор.
– Обоснуй, – оторвавшись от документов приказал генерал.
– Его личное дело сформировано менее месяца назад. До этого уникальный код ДНК нигде не фигурировал. Гражданство получено по представлению Кенгирской федерации, а сами знаете, что кенгиры просто так ничего не делают. Кроме того, его без предварительных испытаний, по указанию сами знаете какой службы, зачислили курсантом. Отсюда вывод, что проведена легализация агента под прикрытием, я так думаю.
Генерал задумался: «Если спецслужбы не провели операцию по легализации агента самостоятельно, то на это есть наверно веские причины. Возраст курсанта предельный для поступления, но препятствовать уж точно он не намерен, а помочь в становлении и развитии такого «ценного кадра» сможет, что в будущем возможно принесёт свои дивиденды».
– Логично майор. Ладно, не афишируй наши с тобой домыслы, но приглядывай за ним. В какое подразделение направим?
– Предлагаю в третью роту курсантов-первокурсников космодесанта. У них как раз недобор на первом курсе.
– Хорошо. Согласно личному делу показатели позволяют. Подготовь приказ о зачислении новобранца в космодесантники, а дальше посмотрим…
***
Известие о зачислении в третью роту курсантов застигло меня одиноко стоявшим возле входа в отдельно стоящее здание, где располагался генералитет базы. Так как я не был одет в военную форму, то под косящиеся взгляды проходивших мимо высших офицеров, честь никому не отдавал, что вызывало недоумение на лицах некоторых военных. Сержант, доведя меня до штаба, сославшись на многочисленные дела, предусмотрительно удалился, оставив одного стоять под надзором караульного. Через некоторое время появился майор, встречавший меня в посадочном ангаре.
– Курсант! – обратился он ко мне, – вы зачислены на первый курс по специализации «космодесантники», – а затем обратившись к караульному продолжил, – вызови посыльного, пусть его проводят, – майор кивнул в мою сторону, – в расположение курса. Приказ и необходимые документы подготовлены и направлены начальнику курса.
Неизвестно откуда быстро прибежавший посыльный – курсант-второкурсник как потом понял, изучив специфику курсантской формы, козырнул майору, и я вместе с ним чуть ли не бегом направились в расположение, где меня уже ждали.
Капитан Нескин – командир роты принял меня холодно. Вызвал сержанта и отправил в расположение. По пути как с посыльным, так и с сержантом пробовал заговорить, но все они только молчали, не реагируя на мои попытки наладить контакт. Меня проводили в казарму, а около входа в кубрик сержант остановился и заговорил:
– Слушай новобранец! Меня зовут сержант Гонат. Я – заместитель командира взвода, в который ты, салага попал неизвестно по какой причине, видимо благодаря крутым благодетелям, но от повседневных курсантских будней тебе не увильнуть! Ты понял?! – сержант ткнул меня в грудь кулаком и не дожидаясь ответа развернулся, и ушёл в сторону поста дневального, оставив меня стоять у входа в жилой модуль.
Кубрик на десять человек, как понял, для проживания отделения взвода роты был пуст. Кровати заправлены. Я даже не знал куда присесть чтобы не нарушить идеальный порядок в расположении. Оглядывая новое место обитания, я не представлял сколько продлится обучение, чему будут учить. Хоть и имел общие сведения о военной службе, но их было явно недостаточно, необходимо продолжать обучение в специализированном учебном заведении. Вывел из мрачных мыслей курсант-дневальный, который передал приказ о необходимости пройти на склад и получить причитающееся обмундирование…
Нагруженный под завязку комплектами формы и иным выданным обмундированием я вернулся в кубрик.
– Новенький? – спросил молодой парень лет двадцати с рыжими коротко стрижеными волосами, наверно командир отделения, подумал я.
– Так точно! – ответил по-уставному, глазами ища место куда положить имущество, – меня Павел зовут, – чуть помедлив, добавил я.
– Твоя кровать слева первая от двери, – не обращая внимание на произнесённое имя, ответил рыжий, – располагайся. Переодевайся в форму и через двадцать минут построение на ужин. Потом поговорим.
Построение на ужин и сам процесс принятия пищи прошёл буднично. Напрягало только одно, что на меня обращали внимание все в том числе и курсанты параллельных курсов. Я оказался, пожалуй, самым старым среди первокурсников. Основной курсантский состав учебного заведения на вид не перевалил за двадцать лет. В основном по моим скудным наблюдениям в учебное заведение набирали юношей и девушек от восемнадцати-девятнадцати лет. Да именно «и девушек». Сформированный отдельный женский взвод стоял четвёртым во время общего построения курса. Таким образом, я оказался самым старым на первом курсе обучения, что меня первое время забавляло.
– Внимание курс! Равняйсь! Смирно! – раздалась команда дежурного офицера, когда курс вернулся в расположение, – до двадцати одного часа свободное время, далее по распорядку! Вольно! Разойдись!
Организованная толпа курсантов медленно стала расходиться.
– Ну что, новенький, пошли знакомиться! – подошёл ко мне рыжий широко улыбаясь, выставляя напоказ свои белые зубы.
– Меня Павел зовут, – ответил я.
Смех окружавших сокурсников на некоторое время ввёл в ступор, так как не понимал, что от меня хотят.
– Не здесь. Пошли со мной, – ответил рыжий.
Шли недолго. За нами увязались, считай почти все первокурсники, в том числе и женского пола. Вошли в помещение, которое оказалось спортзалом.
«М-да. Сразу после ужина и спарринг – жёстко», – не успел подумать, как ко мне подошёл курсант. Один из нашего взвода и протянул экипировку: перчатки шлем и защитные щитки, всё синего цвета. С первыми принадлежностями экипировки, что делать понятно, а вот со щитками… оказалась заминка. Я просто не знал, как их надеть на себя. Так как выглядели они, мягко сказать, непривычно. Не как знакомые по просмотру спортивных передач: жилет-протекторы, защита для рук ног, а непонятные прямоугольники с неведомой мне застёжкой. Осмотрел зал и увидел, что противник уже стоит и ждёт в центре импровизированного круга.
«Ну и фиг с ними», – чертыхнувшись про себя, отбросил щитки и натянул шлем и перчатки с открытыми пальцами.
В детстве, класса до девятого, я как обычный мальчишка посещал спортивные секции: от пулевой стрельбы, футбола, бокса до вольной борьбы. Но ни в одной дисциплине не достиг успехов, а когда навалились тяготы промежуточных экзаменов, так с лёгким сердцем забросил занятие спортом, но всё же какие-то навыки и мышечная память сохранилась.
«Противник моложе лет на пять, но рост, вес примерно одинаковый», – отметил, стоя напротив экипированного соперника.
В центр импровизированного круга вышел тот самый рыжий.
– Буду вашим судьёй. Объясняю правила: бой тренировочный пять минут. Удары в затылок, позвоночник, а также калечить и добивать запрещено. Без защиты будешь биться? – спросил меня рыжий. Я молча кивнул. Не признаваться же, что не знаю, как их надеть.
– Синий готов? Красный готов? – и дождавшись утвердительных кивков, рыжий скомандовал, – Бой!
Противник налетел, нанося амплитудные удары. Я, разрывая дистанцию изредка отвечал джебом, встречая соперника, уходя от прямой атаки смещался в сторону по кругу, отдав центр противнику. Неожиданный удар в область печени чуть не вырубил меня, благо что успел блокировать силу удара локтем правой руки.
«Долго бегать мне не дадут. Надо что-то делать. Ещё один пропущенный удар и могу не устоять на ногах».
Замечаю, что перед ударом противник чуть дёргает плечом. Жду подходящий момент и когда соперник выдаёт подмеченный сигнал, делаю шаг вбок навстречу противнику и нырком ухожу под рукой соперника. Обхватываю того за талию, сжимаю руки в замок и суплесом7 бросаю через себя.
Зал, до этого времени вяло комментирующий действия, разворачивающиеся в центре импровизированного круга, взорвался воплями удивления смеха и непонятными комментариями.
– Шесть баллов синему! Стойка! – скомандовал судья и мне пришлось отпустить захват. Шесть баллов много это или мало я не понимал, а на лице, во взгляде противника прочитал неподдельное удивление, которое моментально сменилось решимостью. Его взгляд приобрёл сосредоточенность, а движения стали быстрыми, резкими. Я не успевал что-либо предпринимать, только и оставалось что бегать вокруг противника, но и это не принесло положительного результата. Первый раз на полу оказался, пропустив удар в висок. Перед глазами забегали звёздочки, во рту появился солёный привкус крови – губу прикусил во время падения. Капы ни у меня, ни у соперника не было. С трудом поднялся. Посмотрел на рыжего, который стоял рядом и что-то говорил. Ничего не слыша, как будто провалился в глубину водной пучины, я, продолжая кивать головой, поднял руки на уровень лица и приготовился к бою.
Момент нанесения второго пропущенного удара я просто не видел. Прямой в челюсть достиг цели. Очнувшись на полу спортзала от резкого запаха аммиака открыл глаза и некоторое время не соображал, где нахожусь и почему надо мной склонилось столько народа. Сквозь туман нокаута доносились какие-то выкрики-команды, но я ничего не понимал. Вновь провалившись в забытьё.
***
– Что скажешь Горис? – заговорил сидевший в кубрике парень лет восемнадцати, обращаясь к вошедшему командиру отделения.
Рыжий паренёк примерно того же возраста устало присел на стул и, оглядев собравшихся в кубрике сокурсников, заговорил, отвечая на застывшие на лицах немые вопросы:
– Нормально. Жить будет. В медблок отнесли этого новенького, как его зовут-то?
– Павел вроде, – ответил кто-то из находившихся в кубрике.
– Ну да точно – Павел! – улыбнулся рыжий, – а хорошо он приложил Рэ́мана в первый раз! Видели лицо нашего чемпиона после броска? Я думал, что всё, кранты Павлу – разорвёт его Рэмчик. Но выстоял! Сотрясение мозга и вывих плеча сказали в медблоке. Так что думаю прошёл испытание наш новенький. Завтра с утра его выпишут – вынут из капсулы.
– Ты чего не заставил его надеть защиту? И нафига после первого нокдауна не прекратил бой?!
– Не кричи Дишан. Ты б видел глаза Павла, когда он еле стоя на ногах рвался в бой как будто это его последняя схватка и не на жизнь, а насмерть. Думаешь, останови я бой поступил бы правильно? – оправдываясь ответил Горис, – а щитки не заставил надеть так, и я без них в спаррингах бьюсь, сами знаете…
– Курсант Горис к дежурному офицеру! – раздалась команда на этаже.
– Ладно, дру́ги пошёл лейтенанту докладывать о происшествии, небось из медблока сообщили…
Дежурный офицер Смил Огилла праздно сидел в своём кабинете, делая вид что составляет отчёт о проделанной за месяц работе, а сам предавался мечтам и воспоминаниям. Совсем недавно, не прошло и года, как ему новоиспечённому офицеру – выпускнику Академии присвоили звание «лейтенант». На выпуск прибыла вся семья: отец и мать которые возлагали надежды на продолжение семейной традиции – армейской службе. Отец Смила – Валиолид Огилла в бывшем пилот боевого внеатмосферного корабля, души не чаял в единственном сыне и надеялся, что тот продолжит традицию и также станет пилотом, но сын не оправдал надежду отца. По медицинским показателям Смилу запретили поступать в лётное училище. Раздосадованный таким известием, он направил документы в Академию космодесантников, где готовили офицеров для ведения планетарных операций. Четыре года обучения прошли как один день и тогда он, стоя в строю выпускников курса и не предполагал, что окажется в числе тех, кого командование определит остаться в расположении Академии, назначив командирами взводов курсантов. А как он мечтал, сидя в карауле или на тактических занятиях, что командует операцией по высадке десанта на какую-нибудь враждебную планету, как его, выполнившего приказ и сохранившего в целости личный состав награждают боевым орденом. Два раза он подавал рапорт о направлении в часть, но до сих пор получал только один ответ «в переводе отказано». С одной стороны Смил понимал, что войны уже лет сорок нет и в боевой части полной степени боевой готовности8 ему, как только что надевшему погоны лейтенанту, делать нечего, но мечты о славе, наградах не покидали молодого лейтенанта.
Из витания в облаках вывело сообщение дежурного по Академии о поступлении в медблок только что прибывшего новобранца с травмами средней тяжести с требованием разобраться в происшествии и доложить согласно предусмотренной форме.
Поднимать инструкцию на такой случай лейтенанту не понадобилось, он ещё с курсантских лет знал, что могло произойти и через дневального вызвал к себе командиров отделений подразделения, к которому был приписан новобранец, а сам, ожидая прибытия курсантов, связался с медблоком, где получил исчерпывающую информацию по характеру повреждений.
– Разрешите господин лейтенант?
– Входите!
В кабинет вошли три курсанта. Впереди стоял Горис командир отделения, в котором числился пострадавший.
– Что произошло на курсе и почему новобранец Павел Кенгирский, которого не успели представить начальнику курса уже находится в медблоке?!
– Разрешите доложить?! – вызвался Горис и, дождавшись утвердительного ответа, продолжил, – сегодня после ужина согласно распорядку дня в свободное время проведены тренировочные бои между курсантами роты с целью формирования команды представлять курс на соревнованиях Академии. Одним из участников боя был курсант Кенгирский. Схватки проведены в спортзале с применением защитных средств в присутствии зрителей из числа курсантов курса. На состязании применялось видеофиксация и судейство согласно регламенту предстоящих соревнований! Травма, полученная курсантом, является единичной и относится к случайному стечению обстоятельств! – закончил доклад Горис и протянул дежурному офицеру инфоноситель с записью боя.
Лейтенант молча произвёл манипуляции с инфопанелью и запустил запись.
– Он, – лейтенант кивнул в сторону инфопанели, – что так хорош, что его сразу с Рэманом поставили в пару? – не отрываясь от просмотра, спросил лейтенант, продолжая смотреть запись схватки. Увиденная первая пара минут боя его мягко сказать поразила. Новенький сумел провести полноценный приём, бросив признанного чемпиона курса броском на оценку: «шесть баллов – W-medium9», что удавалось не каждому сопернику во время схватки.
– Хорошо. Свободны. Но впредь докладывать о травмах или иных происшествиях дежурному офицеру курса немедленно, а не дожидайтесь, когда информация поступит из дежурной части Академии, – после просмотра записи заключил лейтенант, не увидав ничего предосудительного в действиях курсантов, так как схватка проведена в рамках правил и утверждённых инструкций самостоятельной работы в спортивном зале. Полученная травма не относится к неуставным отношениям, а имеет чисто спортивный характер.
Курсанты козырнув вышли из кабинета, а лейтенант погрузился в изучение личного дела Павла Кенгирского, чтобы подготовиться к разговору. Из-за возраста и не только, уж больно то был не похож на обычного курсанта. Тем более, как только врачи дадут добро, ему необходимо встретиться с пострадавшим и составить в соответствии с инструкцией рапорт о проведённом служебном расследовании.