К рассвету бойцы стали приходить в себя. Некоторых еще мучили ломота в висках и потеря координации, но Стольников уже был уверен – это временно. Сознание и здоровье возвращались к каждому из его людей по-разному, в зависимости от индивидуальных особенностей. Айдаров, тот уже ночью проснулся и пил воду так, словно сутки перед этим пьянствовал. А потом уселся и, разговаривая со Стольниковым, чистил «винторез» как ни в чем не бывало. Хуже всех пришлось Акимову. Лейтенант и с лучами солнца выглядел больным и уставшим. Но ближе к обеду к нему вернулась способность действовать…
Группа поднялась на высоту и теперь расположилась где-то на середине пути до ее вершины. С места, которое Стольников выбрал для стоянки, хорошо просматривался Мертвый город. Он больше не волновал своими размерами и величием и уже не казался парящим. В бинокль хорошо были видны точки на равнине. Словно кто-то склонился над зеленым листом бумаги и яростно истыкал ручкой лист. Это лежали тела убитых солдат и офицеров Ибрагимова, тоже погибшего…
– Здравы будем, бояре! – бросил Стольников, видя, что группа отдохнула и готова к перемещению. – Кажется, в ближайшее время нас некому будет преследовать.
– Куда двинем, командир? – поинтересовался Ключников.
Стольников облизал губы и, отвернувшись, посмотрел на стену города. Он должен был дать ответ, но ответа не было. Редкий случай для майора Александра Стольникова, командира разведывательного взвода.
– Нам сейчас ничто не мешает выйти к тоннелю. Разве что своры потерянных. Но это ерунда. Вопрос другой – как мы войдем в тоннель? Ждан усадил перед входом – я видел – около взвода отморозков. А тем только дай команду… В игольное ушко мы не пройдем.
– А если попробовать огнеметами? – Акимов кивнул на шесть подобранных после боя «шмелей».
– А если обвалим вход в ангар?
– Ты забыл еще о боевиках в «Мираже», – напомнил Жулин.
– Я не забыл. Просто считаю, что они не выйдут из «Миража» для уничтожения нашей группы.
– Это почему же? У Ждана никого, кроме них, больше нет!
– В «Мираже» они удерживают полковника Бегашвили и неизвестное нам количество преданных ему людей. Им нужно держать ситуацию под контролем.
– Там около пятисот душ! Одну сотню отправить – что помешает?
Стольников задумался.
– Не знаю…
– А еще – пусковая установка «Искандер», – напомнил Акимов. – Рядом с ними тоже какие-то силы. Расчеты – понятно. Но Ждан не мог их оставить одних, зная о потерянных.
– Ну, пусть взвод охраны, – Стольников ломал ветку и бросал обломки перед собой, глядя куда-то в долину. – Мне важно понять, что сейчас намерен предпринять Ждан. С него спрашивают, я уверен. Спрашивают за проделанную работу… Он не может отвечать вечно – подождите, господа-исламисты… Так что же он сейчас сделает?
– А что бы ты сейчас сделал? – спросил Акимов.
– Я? – Стольников поморгал. – Сейчас я бы лег в ванну, в горячую воду, откупорил пару бутылочек пива и лежал бы до тех пор, пока вода не остыла. А потом вышел бы на улицу и направился к ближайшему водоему уток булкой кормить.
Кто-то вздохнул…
Стольников посерьезнел.
– На месте Ждана я бы сейчас ударил «искандером» по «Миражу».
– Что?.. – Жулин поперхнулся, и вода из фляжки выплеснулась ему на брюки.
– Под обломками погибло бы не более пятидесяти. Остальные вырвались бы за пределы «Миража». Доложил бы исламистам о взрыве природного газа в системе обеспечения тюрьмы и запросил инструкции. Руководимые им люди в пекло не полезут, начнется паника и сбор совещаний. То есть пойдет отыгрыш так необходимого мне времени. Потом на месте Ждана я бы устроил подрыв входа и подрыв НИИ с жертвами. И ушел из Ведено. В смысле, из Чечни. Капиталов у него хватит. Вход после подрыва института не найти никогда. Информации у оставшихся в живых – ноль. В Другой Чечне боевики рано или поздно выйдут на Село и будет бойня. Потерянные помогут, если крови будет мало. Если и этой не хватит, мы добавим. Своей и чужой. Ждан с другими документами растворился в дымке. Что делать с НИИ без Зубова, Кремль не знает. Что делать теперь без Ждана на развалинах – Аль-Каида не знает. Самое время осесть на островах близ Пасхи или поселиться в Мексике.
Все замолчали. План Стольникова никому не нравился. Если Ждан решит поступить так, старость и смерть придется встретить здесь. Причем не обязательно в этой последовательности.
– Командир, надо что-то делать, – тихо проговорил прапорщик.
– Я знаю, что делать.
Даже из уст Стольникова это звучало сейчас невероятно.
– Может, поделишься?
Стольников опустил винтовку на землю и оперся на локти. Осмотрел группу усталым взглядом и вздохнул.
– Один раз у меня это вышло. Почему не выйдет во второй?
– О чем ты?
– Тогда Ждан ждал меня. Поэтому я прошел через охраняемый вход в лабиринт без помех.
– Ты хочешь?..
– Я хочу оказаться в НИИ. Это единственный способ попробовать взять ситуацию под контроль. Мы не можем скитаться по Другой Чечне вечно. Идет время. Скоро у кого-то из нас заболит живот или случится приступ малярии. Это нам повезло, что до сих пор не случилось никакой болезни, связанной не с ранением. Мы в мышеловке, и единственный способ выбраться отсюда – войти в НИИ. Проникнуть сразу и одновременно мы не сможем. Поэтому я пойду один.
– А мы будем дожидаться, пока тебя убьют? – хмыкнул Ключников.
– Нет, вы пойдете туда, где могут убить вас. Мне нужно отвлечь внимание от входа в лабиринт. Пусть Ждан решит, что группа в полном составе решила захватить «Мираж».
– Захватить «Мираж»? – Мамаев даже подскочил. Следом за ним поднялся и Айдаров.
– Командир, – пробормотал Жулин, – это же нереально…
– Я не приказываю вам захватить тюрьму. Вы должны будете увязнуть в перестрелке. Тот, кто держит в плену Бегашвили и его людей, тут же сообщит о нападении Ждану. Этим он лишит его даже подозрения на то, что кто-то из нас попытается пробиться в тот же момент в НИИ. Это ясно?
– Вполне! – рассмеялся Ермолович. – Когда выступаем?
– Как только стемнеет.
Когда напряжение неизвестности спало, прапорщик подсел к майору.
– Саша, ты уверен, что это хорошая идея?
– Другой нет.
– Но там, ты сам говорил, около взвода цепных псов и оружия выше крыши?
– Да.
– И тем не менее?
– И тем не менее, – Стольников перекусил сухую травинку и отбросил в сторону, – в НИИ сосредоточены все нервные окончания тюрьмы. Оттуда Ждан ведет за нами охоту. Окажись на нашем месте люди с меньшим стажем ведения боевых действий в горах, группа давно прекратила бы свое существование. Я должен добраться до НИИ.
Жулин некоторое время сидел молча.
– Средств нападения у нас маловато, Саша… Я уже не говорю о силах. Трудно представить, как мы сможем завязать бой с пятьюстами боевиками у ворот тюрьмы. Ты сам знаешь – Крепость, до того как на ее месте появилась тюрьма, стояла как на ладони. Ближайшая «зеленка» в трехстах метрах от стен.
– Олег, – раздраженно заговорил Стольников, глядя на прапорщика. – Я должен думать за тебя? Акимов!..
Лейтенант, отделившись от бойцов, с которыми горячо обсуждал перспективы скорого боя, приблизился и сел.
– Акимов, я хочу, чтобы ты помог прапорщику Жулину. В мое отсутствие вы должны управлять ситуацией, а не она вами.
– Да понятно все, Саша, – недовольно бросил Жулин. Его недовольство было связано с тем, что майор решил для управления группой привлечь фактически человека со стороны. Тем не менее Олег понимал, что сам виноват в случившемся. Нужно было поменьше думать вслух.
– Сколько боеприпасов? – спросил Стольников.
– По двести-триста патронов на единицу оружия. Да эти шесть «Шмелей».
Стольников освободил жилет от своих магазинов и отдал винтовку Айдарову.
– Мне это ни к чему. «Гюрза» и нож – это все что нужно. Итак, Олег… Необходимо завязать бой на подступах к «Миражу». Думаю, там есть пешие патрули, так что будьте внимательны. В схватку не ввязываться, в случае выхода из тюрьмы больших сил противника – отойти. Оборону не занимать. Откатываться до тех пор, пока противник не прекратит преследование. Потом – сначала.
– И до каких пор?
– Пока я не появлюсь в образе архангела Михаила и не скажу: «Полноте, Олег, стрелять. Ступайте с миром домой».
Ключников хохотнул.
«Это не нервный смех. Хороший признак, – подумал Саша, – учитывая, что им сейчас предстоит».
– Мне нужен ваш постоянный огневой контакт с «Миражом». Ждан должен находиться все время во взвинченном состоянии. Он не знает, что мне нужно в «Мираже», и менее всего ожидает появления нас у стен тюрьмы. Внимание ко входу будет ослаблено. А сейчас, думаю, там… Там сейчас, думаю, его люди с оружием в руках даже в туалет ходят.
Последний привал случился у подножия высоты, в которую ударила первая ракета. Окрестности были выжжены, словно пилот распылил с самолета бензин, а после бросил спичку. Все, что оказалось в радиусе двухсот метров от эпицентра взрыва, представляло собой уголь. Выбрав место почище, вдыхая вонь гари, Саша остановил группу. Разговаривать сил не было. Вода во фляжках закончилась полчаса назад. Но Стольников знал – в пятистах метрах от крепости есть водоем. Там он одиннадцать лет назад настиг помощника атамана Трофима из Крепости – Николая. Бойцы напьются и умоются. А сам он потерпит.
Правее места их привала стояли три грузовика, на которых прибыло последнее подразделение Ибрагимова. Можно ли на них передвигаться, он не знал. До сих пор их никто не использовал, чтобы вернуться к входу в лабиринт. Это могло означать что угодно. Но Стольникова устраивал тот вариант, при котором все люди Ибрагимова погибли и некому было возвращаться.
Через полчаса майор поднялся. В таких ситуациях не прощаются, поэтому просто махнул рукой.
– Это все. Доберусь на машине. А если пешком – у входа в лабиринт я появлюсь, дай бог, к вечеру.
– Ни пуха, – бросил Ермолович.
– Пошел к черту.
– Когда мы встретимся? – крикнул Мамаев в спину поднимающемуся на высоту майору.
Саша остановился. Он не верил, что они смогут теперь встретиться.
– Скоро, Мамай! Очень скоро! Нужно только немного потерпеть.
Уже сколько раз бойцы слышали это…