– Черный ворон с белым крылом? – переспросил Кинн.
Нейт кивнул.
– Когда перевоплощаешься впервые, теневая форма полностью белая, но чем больше Теней поглощаешь, тем темнее становишься. – Он опустил голову, но тут же снова вскинул и слабо улыбнулся: – Моя форма позволяет летать, потому-то я и смог вас выследить.
– А почему именно ворон? – спросил Кинн.
Улыбка Нейта погасла, когда он сказал:
– Ненавижу воронов.
Это был странный ответ, но пояснять юноша явно не собирался. Я чувствовала, что голова уже кружится от переизбытка сведений – и голода. Поэтому обрадовалась, когда Кьяра объявила, что рис готов, а Нейт встал из-за стола со словами:
– Мы с Ферном подождем вас в музыкальной гостиной, а то всё не даем вам поесть.
Метнув в нас холодный взгляд, Ферн вышел из кухни первым. Нейт чуть задержался, чтобы предложить Кьяре помощь, но она вежливо отказалась. Когда он повернулся к двери, я не выдержала и спросила:
– Вы не испытываете голода из-за теневой формы?
Нейт обернулся, и на лице его появилось странное выражение. Вполголоса он ответил:
– Мы не испытываем голода, потому что питаемся Тенями.
И ушел, оставив нас с Кинном в ошеломленном молчании.
Наконец, переглянувшись, мы приступили к еде. Рис был твердоват, но вполне съедобен и в меру посолен, и мой желудок радовался горячей пище.
Однако вскоре я почувствовала себя неловко. Кьяра то и дело смотрела на меня, но, как только замечала, что я это вижу, опускала глаза. И наконец я произнесла:
– Кьяра, послушай…
Та подняла голову и кивнула.
– Ты… тоже принимаешь теневую форму?
Снова кивок.
– Тогда почему?..
– Почему я ем обычную пищу?
Она отпила воды и медленно поставила чашку на стол.
– Когда поглощаешь Тень, сталкиваешься с… последствиями. Поэтому я стараюсь этого не делать. Нейт с Ферном тоже могли бы поесть, но они здесь так давно, что привыкли обходиться без пищи по нескольку дней.
– А откуда здесь вообще берется еда? – спросил Кинн.
– Ее – и иногда всякие полезные мелочи вроде мыла – отправляют на тележке раз в три дня, должны как раз завтра… – Кьяра еле слышно хмыкнула. – Если бы Каратели знали, что мы способны питаться Тенями, они бы давно перестали посылать сюда еду. Но, слава Предкам, они этого не знают.
Через пару минут я осмелилась спросить:
– На тебе ведь мантия Прислужницы? Как ты сюда попала?
Девушка нахмурилась и сжала губы, словно эта тема была ей особенно неприятна. И всё же она ответила:
– Меня воспитывали при Храме Серры Утешающей у Новоальвионского кладбища, там хоронят в основном иногородцев. Когда мне исполнилось десять и мой дар не проявился, повсюду уже только и было разговоров, что о дремерах. Совет выпустил указ, обязывающий ловить их и отправлять в Квартал Теней. Тем, кто помогает их обнаружить, полагается награда, а тем, кто укрывает, – высылка в Квартал. Но Сестры всё равно оставили меня, сделав Прислужницей. Наш храм совсем небольшой и находится на отшибе – людей там бывает не много, и Каратели к нам не заглядывали, поэтому я так долго от них скрывалась. А поймали меня… – Кьяра мрачно улыбнулась, – мне просто не повезло.
С этими словами она встала, собрала грязные тарелки и, закатав рукава мантии, начала мыть посуду. Мне хотелось задать еще множество вопросов, но мы уже закончили завтракать, и к тому же нас ждали Нейт с Ферном.
В просторной светлой гостиной с задвинутым в самый угол роялем все расселись вокруг кофейного столика: Кьяра с Нейтом – на диване напротив нас с Кинном, а Ферн – в кресле, слева от меня. Его близкое присутствие кололо словно иголками, и я едва подавила желание пересесть.
В руках я сжимала мешочек с камнем-сердцем, который достала из-за пазухи, задержавшись в буфетной. Всё началось с него – и без правды о нем наш рассказ потеряет всякий смысл.
Кинн ободряюще кивнул мне, и я начала:
– Вы когда-нибудь слышали о камне-сердце?
Нейт с Ферном пожали плечами, а Кьяра задумчиво спросила:
– Это его изображают на гербе Гильдии камневидцев? В самом центре? Кажется, это символ чистого сердца, с которым ты подходишь к своим обязанностям, или что-то такое… Однажды я прочитала в какой-то рукописи из храмовой библиотеки, что первым камнем, который разбудила Серра, был не аркион, а камень-сердце, но настоятельница нашего храма, Старшая Сестра Милáра, сказала, что это всё домыслы.
Я глубоко вздохнула. Даже у Служительниц не сохранилось правдивой истории.
Ферн нетерпеливо спросил:
– И при чем тут выдумки про камень-сердце?
– При том, что это не выдумки. Без него нашей истории не было бы.
Не дожидаясь, пока Ферн скажет что-нибудь еще, я открыла мешочек, вытряхнула камень на ладонь и вытянула руку так, чтобы они увидели прозрачный, наполненный танцующими искрами осколок.
Все невольно придвинулись ближе, и я едва не дернулась, когда Ферн оказался совсем рядом, с недоверием всматриваясь в камень.
Кьяра подала голос первой:
– Это… это он? Камень-сердце?
– Один из осколков. Это и есть наш секрет. Именно благодаря ему Тени нас не тронули.
Нейт с Кьярой одновременно вскинули брови, заговорив в один голос:
– Откуда он у вас?
А Ферн спросил:
– Как вам удалось протащить его в Квартал?
На его вопрос ответил Кинн:
– Камень-сердце отличается от других известных нам камней. Вы же знаете… кхм, или нет, – он запнулся, видимо, осознав, что перед ним люди, не пробудившие за свою жизнь ни одного камня. Кашлянув, он продолжил: – Обычно опытный камневидец способен чувствовать на близком расстоянии зов даже незнакомых камней, особенно разбуженных. Но камень-сердце… молчит. Вот он, рядом со мной, а я его не ощущаю. И даже если возьму в руку, то не увижу нитей силы – только то, что он разбужен. Скорее всего, поэтому Каратели его и не заметили.
Предваряя последующие вопросы, я посмотрела на Кьяру и сказала:
– Та легенда, которую ты упомянула, – о том, что Серра первым пробудила камень-сердце, – это правда. Но ее скрыли не просто так.
Глубоко вздохнув, я пересказала историю о падении Альканзáра насколько могла точно: как младший сын Серры и Иалóна – последний из Первых – от зависти к братьям и сестрам, а особенно к Энтане, погасил камень-сердце и развеял благословение, которое было призвано на эту землю.
Когда я замолчала, тишину прорезал голос Ферна:
– Вот же гад!
Кьяра ошеломленно уставилась на него:
– Как ты можешь!.. Он же один из Первых!
– Ты что, не слышала, что он сделал? Двуличный мерзавец! Ненавижу таких: в глаза говорят одно, а сами готовы в спину нож всадить.
Ферн бросил на Нейта тяжелый взгляд, который тот спокойно выдержал. Кьяра нахмурилась:
– Альканзар… Я думала, что он умер совсем молодым и поэтому даже в полных текстах служб о нем ничего не сказано. Неужели всё так и было?..
Нейт мягко произнес:
– Вряд ли мы когда-нибудь узнаем, как всё было на самом деле. Мне интересно другое: если камень-сердце погас и даже Первые не могли его пробудить, откуда у вас разбуженный осколок?
Я посмотрела на осколок в своих руках.
– Мы не знаем, как и когда, но два неразбуженных кусочка камня-сердца однажды оказались в Альвионе. Отсюда их украли… лет семнадцать назад. Но тогда почти никто об этом не знал.
Я запнулась, чувствуя, как к горлу подкатил ком. Как я могу рассказать, что это моя мама украла их?
Неожиданно заговорил Кинн:
– Осколки отвезли в Зеннон, а мою маму отправили следом, так как она знала похитителя в лицо. Но камни тщательно скрывали, и у нее ушло много лет, чтобы найти их. За это время один из осколков пробудили, и… Вы слышали об эренди́нах?
На лицах Нейта и Ферна отразилось непонимание, а Кьяра неуверенно сказала:
– С ними был целый скандал, верно? Кажется, Зеннон открыл силу камней и не пожелал делиться с Альвионом. Эрендины не позволяют Теням прорвать световой щит… – Тут ее брови поползли вверх. – Только не говорите… Это и есть осколки камня-сердца?
Мы с Кинном одновременно кивнули, и он продолжил:
– Их назвали так в честь того, кто пробудил один из осколков, – в честь Эрена Линда, отца Виры.
Почувствовав, что все смотрят на меня, я покраснела и опустила глаза.
Нейт спросил:
– Как ему это удалось?
Я с сожалением покачала головой:
– Не знаю. Отец умер, когда мне был год, а дядя, который меня воспитывал, ничего не рассказывал.
Дядя… Знал ли он о том, что такое эрендины на самом деле? Знал ли правду о моей маме? Почему, почему мы с ним ни разу откровенно не поговорили?..
Когда молчание с моей стороны затянулось, Кинн продолжил рассказывать о своих родителях и краже неразбуженного эрендина, а я вставляла то, что узнала от Утешителя Йенара.
Нейт с Кьярой были очень благодарными слушателями: они внимали каждому нашему слову, пораженно качая головами, а если перебивали, то чтобы задать точные, осмысленные вопросы. И даже Ферн постепенно оттаял и позволил любопытству отразиться на своем лице. А услышав, что в Альвионе родителей Кинна задержали и обыскали, но камня не нашли, он нахмурился и спросил:
– Почему они не рассказали о тайнике?
Кинн покачал головой:
– Не знаю.
Нейт в задумчивости коснулся золотой серьги и проговорил:
– Из вашего рассказа у меня сложилось четкое впечатление, что твой отец не хотел, чтобы камень попал в Альвион. Он же присоединился к этой миссии позже, чем твоя мать? Может, передумал?
Кинн помрачнел.
– А что с ними случилось потом, вы знаете? – спросила Кьяра.
Украдкой взглянув на друга, я тихо ответила:
– Его мама умерла в заключении, а отца бросили в… – я собиралась сказать «особую тюрьму», когда до меня вдруг дошло. Вряд ли в Альвионе была другая особая тюрьма. Сглотнув, я закончила: – …в Квартал Теней.
– Когда это было? – спросил Нейт.
Я неловко пожала плечами.
– Наверное, вскоре после того, как их схватили, – почти девять лет назад, может, чуть позже.
Нейт переглянулся с Ферном и сказал:
– Дремер начали отправлять в Квартал примерно в то время…
Я почувствовала, как Кинн подался вперед.
– Ронс Террен. Его звали Ронс Террен, – его голос дрогнул.
Лица юношей одинаково застыли, потом Ферн выпрямился в кресле и обменялся с Нейтом долгим взглядом.
– Ронс Террен, путешественник?
Кинн хрипло спросил:
– Вы что-то о нем знаете?
Нейт кивнул, вновь коснулся золотой полусферы в ухе и, пристально посмотрев на него, вполголоса сказал:
– Да. Он… умер у нас на глазах.
На миг тишина затаила дыхание, замерла и тут же разлетелась от тяжелого вздоха Кинна.
Кьяра сжала на коленях свою темно-зеленую мантию, Ферн уставился в окно, а Нейт сцепил руки в замок и опустил голову.
– Мы прожили в Квартале полгода. Тогда мы еще надеялись, что нас скоро отпустят. Караулили у щита, ждали, помогали другим дремерам. Держались подальше от отступников. Они… по-разному вели себя, когда в Квартале Теней к ним выходили малолетние оборванцы. Многие боялись нас, кто-то, наоборот, пытался схватить, чтобы узнать, как мы здесь выжили. А когда появился твой отец… – Нейт посмотрел на Кинна, – мы почувствовали, что он отличается от остальных. Обычно все впадают в истерику, кричат, пытаются прорваться сквозь щит обратно. Некоторые погружаются в себя, ни на что не обращая внимания, – так и сидят у щита, пока их не поглотят Тени. Вы, кстати, тоже повели себя совсем не так, как мы ожидали. Вот и Ронс, он был очень спокоен и не пытался вернуться – ушел вглубь Квартала не оглядываясь.
– Он был при смерти.
От хриплого голоса Ферна все вздрогнули. Юноша бросил на нас мрачный взгляд и снова уставился в окно. Нейт чуть слышно вздохнул и продолжил:
– Он был очень истощен и едва мог идти.
Краем глаза я заметила, как руки Кинна сжались в кулаки.
– Наверное, поэтому мы и решили к нему выйти – поняли, что нам бояться нечего. И к тому же, – юноша выглядел смущенным, – мы хотели знать, что происходит снаружи. Услышать это не от таких же десятилеток, как мы, а от взрослых. В общем, мы вышли к нему, и он… очень удивился, конечно, но когда понял, кто мы… – Нейт медленно покачал головой, – то пожалел нас.
Прикусив губу, я еле подавила желание взять Кинна за руку.
– Мы привели Ронса к себе домой – тогда мы жили в другом месте. Поделились едой. Он расспросил нас, откуда мы и как сюда попали. А потом спросил, нет ли у нас бумаги и карандашей. Когда мы ему всё принесли, он нарисовал карту Серры и стал рассказывать, где побывал и что видел. Это…
Нейт запнулся, открыл рот и снова закрыл. И я внезапно представила несчастных брошенных детей, которые сгрудились вокруг карты и слушают известного путешественника о его приключениях, позабыв – хотя бы ненадолго – о том ужасном месте, где находятся.
Ферн отрывисто произнес:
– Я спросил его, почему он здесь оказался, а он ответил, что исполнял долг сердца. Мы так и не поняли, что имелось в виду.
– Исполнял долг сердца?.. – нетвердым голосом переспросил Кинн.
Тот кивнул, а Нейт посмотрел на свои сцепленные руки и проговорил:
– Он сказал нам, чтобы мы не тратили на него время, но мы оставались с ним до самого конца. Пытались… задержать Теней, но их было слишком много. Их всегда слишком много, – едва слышно закончил он.
Я прикусила губу, чувствуя, что на глаза навернулись слезы. Кинн прерывисто вздохнул и спросил:
– А карта… она сохранилась? Я могу?..
Нейт бросил мимолетный взгляд на Ферна.
– Да, карта сохранилась. Только… она не здесь. – На его лицо словно набежала тень. – Она в Оранжерее.
– В Оранжерее? Мы можем туда попасть? – спросила я.
На лице юноши проявилась нерешительность, но потом он кивнул:
– Да, можем. Но давайте завтра? Вы еще не объяснили, как к вам попал этот осколок, и, если я правильно понимаю, это тоже непростая история. Расскажете вечером, а сейчас я предлагаю всем отдохнуть – если честно, в это время мы обычно спим. – Заметив мой удивленный взгляд, Нейт пояснил: – По ночам мы бодрствуем – в теневой форме спать невозможно, да и не хочется. А отсыпаемся потом – утром и днем.
Ферн встал с кресла и, засунув руки в карманы, взглянул на Кинна:
– Насчет карты… Посмотреть ты ее сможешь, а вот забрать – точно нет. Лучше и не думай.
– Почему?
Юноша усмехнулся:
– Потому что Глерр ее никому не отдаст. Он к ней слишком привязался.
– Кто такой Глерр? – спросила я.
Ферн перевел взгляд на меня, и его зеленые глаза сузились.
– Тот, кого не стоит недооценивать. Его внешность может сбить с толку, но он совсем не такой безобидный, каким кажется. – И с этими словами он вышел из залы.
Нейт вздохнул и покачал головой.
– Простите, Ферн иногда бывает…
Кьяра еле слышно хмыкнула:
– Иногда?..
Он чуть улыбнулся и спросил:
– Я так понимаю, вы остаетесь?
Кинн заметил мой решительный взгляд и кивнул.
– Отлично!
Когда все мы вышли в лиловую гостиную, Нейт указал направо:
– В той части наши с Ферном спальни. Кинн, ты будешь с нами, там есть свободная. А ты, Вира, иди с Кьярой.
Девушка уже подошла к двери, ведущей налево, а Нейт открыл дверь справа, когда я позвала Кинна:
– Можно тебя на минутку?
Подождав, пока наши новые знакомые выйдут, я подошла к нему. Лицо его было спокойно, но, уже зная его, я разглядела в дымчато-серых глазах затаенную боль. Всего час назад у Кинна была надежда – пусть и слабая – на то, что его отец жив и они когда-нибудь встретятся. А теперь ему пришлось попрощаться с отцом навсегда.
Мне хотелось как-нибудь утешить его, но слова не шли. Чтобы не молчать, я спросила:
– Камень останется у меня?
Кинн помедлил, словно не сразу понял вопрос, а потом кивнул.
– Хорошо, – пробормотала я.
Фразы одна глупее другой приходили мне на ум, и, сжав мешочек с камнем в руке, я прикусила язык, чтобы не сказать что-нибудь неуместное. Так ничего больше от меня и не дождавшись, Кинн развернулся и уже протянул руку к двери, когда я все-таки решилась. Сделала несколько шагов и робко обняла его сзади за плечи, прижавшись лбом к спине.
Кинн так и замер с протянутой рукой, потом медленно ее опустил. Закрыв глаза, я прислушалась к его дыханию.
Если бы можно было забрать чужую боль, я бы сделала это не задумываясь.
Где-то скрипнула паркетная доска, и, вздрогнув, я отстранилась от Кинна. Не поворачиваясь, он тихо произнес:
– Спасибо.
Потом Кьяра проводила меня по коридору, обитому уютными деревянными панелями, в спальню. И хотя после насыщенного утра на меня навалилась усталость, я долго не могла заснуть. Я думала о Кинне и его отце, о карте, которую тот нарисовал перед смертью, о Квартале Теней, его возникновении и о наших новых знакомых.
Если я правильно поняла, когда-то все дремеры – и Сай с приятелями, и Глерр, который хранил карту, и Нейт с Ферном – жили под одной крышей. Нейт, по словам Сая, был у них за главного. Я с легкостью могла представить его в этой роли: он был спокойным и рассудительным, к такому человеку хотелось прислушиваться. В этот образ не вписывалась разве что золотая серьга. Мне почему-то показалось, что это отнюдь не дань моде – вряд ли его это интересует. Не будь он дремером, я бы предположила, что в полусфере скрывается важный для него камень – но тот бы наверняка уже впал в спячку… И всё же Нейт серьгу не снимал, словно она для него что-то значила.
А еще тот странный взгляд, которым он на меня смотрел, – полный тоски и боли. Нет, мне не привиделось. Пока мы разговаривали в музыкальной гостиной, я несколько раз ловила его снова.
Случилось что-то, после чего Нейт ушел. Что именно?..
Кьяра вызывала во мне смутное ощущение, будто я ее уже где-то видела. Но где? Когда?
И Ферн… Резкий, неприветливый даже со своими друзьями. Да и друзья ли они? К Кьяре он явно настроен враждебно. Они с Нейтом стали первыми дремерами в Квартале, однако близости между ними не видно, наоборот, Ферн источает прохладцу. И отчего-то на меня он глядел так, будто я ему чем-то не угодила.
Как много вопросов. И самый главный: правильно ли мы с Кинном сделали, что доверились этим троим?..
Вечером, умывшись после сна холодной водой – солларов в квартире не было, – я присоединилась к юношам в музыкальной гостиной. Кинн был бледен, и мое сердце екнуло, но спросить его о самочувствии я не решилась. Тем более что все были поглощены беседой.
– Насколько вы в этом уверены? – спросил Кинн.
В ответ Ферн громко фыркнул.
– За девять лет мы исследовали каждый миллиметр этого проклятого щита. Только тележка с едой способна покинуть пределы Квартала. И нет, выбраться вместе с ней невозможно, – он с мрачным видом потер предплечье, – мы пытались, так в последний раз меня едва не расплющило.
– А вы не пробовали ее разобрать?
Ферн метнул в Кинна убийственный взгляд и отчеканил:
– Мы перепробовали всё, что можно. Даже вскрыли отсек с камнями, но, как понимаешь, с ними вышла неувязочка.
– А что за камни? Сколько их?
Видя, что Ферн сейчас взорвется, в разговор вклинился Нейт:
– Десять камней. Завтра сам увидишь.
– Хорошо, думаю, там должны быть камни, которые помогут выбраться отсюда.
В эту минуту к нам присоединилась Кьяра, и Кинн по просьбе Нейта продолжил рассказ о записке с тайником и миссии, которую на себя возложил, – забрать осколок камня-сердца и отнести родителям в Альвион.
– Я хотел, чтобы меня изгнали в день совершеннолетия, но… – он запнулся, искоса взглянув на меня, и я тут же вспомнила наш с дядей неожиданный визит, – подумал, что Утешитель может всё замять, если заподозрит неладное. И решил перенести на следующий день, чтобы он не смог меня остановить. Я… не думал, что в итоге всё так выйдет, – последняя фраза была явно обращена ко мне, и, заметив, как внимательно на нас с Кинном смотрят остальные, я почувствовала, что краснею.
– А что пошло не так? – спросил Нейт.
Помедлив, Кинн ответил:
– Это был день Вириной свадьбы, и я ее сорвал.
– Не вашей свадьбы? – удивилась Кьяра.
– И что ты сделал? – заинтересовался Ферн.
Щеки у меня пылали, когда мы с Кинном одновременно воскликнули:
– Нет! Не нашей!..
В зале наступила звенящая от неловкости тишина. Кинн заговорил первым, на удивление ровным тоном:
– У Виры был жених, Хейрон Бернел… И я расстроил их свадьбу: просто неправильно рассчитал время – Вира увидела, как я сжигаю книгу Закона, и вмешалась.
– Ты сжег книгу Закона? – хором переспросили дремеры, а Кьяра с ужасом в голосе добавила:
– Но почему? Почему именно таким способом?..
Бросив на Кинна взгляд, я заметила, что он нахмурился и сжал кулаки.
– Вы знаете девиз Зеннона? «Закон для всех един». Так вот для некоторых Закона не существует – они сами себе Закон, но при этом с готовностью им прикрываются. А я ненавижу лицемерие.
– Да, но… – слабо возразила девушка, но Кинн ее перебил:
– Как бы то ни было, я так решил и был готов нести ответственность. Просто не ожидал, что впутаю во всё это Виру.
– Я сама впуталась, – твердо проговорила я, после чего рассказала о нашем изгнании: о визите дяди и Утешителя Йенара в Башню Изгнания, о том, как попала к Псам, – умолчав про свои с ними взаимоотношения, – а о ловушке Волков рассказала совсем кратко. Но когда я дошла до того, что произошло с Псами, горло у меня перехватило и я позволила Кинну продолжить вместо меня.
Нейт нахмурился и спросил:
– Значит, Тени поглотили Псов, но вас не тронули? Почему?
Сглотнув, я тихо проговорила:
– Тени… признались, что хотели сделать мне больно.
Я подняла голову, но вместо сомнения увидела в темнокарих глазах Нейта понимание. Кинн рассказал о погоне Волков, о Лисицах, схвативших нас, о неудачной попытке бегства и о том, как вместе с Карателями прибыл Утешитель Йенар, который, как оказалось, использовал Лисиц в своих целях.
– Эти торгаши собирались продать тебя страже, с такой-то татуировкой, – неожиданно подал голос Ферн. – Да и тебя бы нашли куда пристроить, – добавил он, скользнув взглядом по мне.
Мы с Кинном переглянулись. Так вот почему Амри назвала нас «ценными гостями», а Лайн не пожелал рассказывать о Квартале Теней – хотел усыпить нашу бдительность. Что ж, кажется, вмешательство Утешителя нас спасло. Интересно, будь он жив, что бы сказал об этом?
Дополняя друг друга, мы рассказали о стычке между Лисицами и Карателями, о том, как сбежали, но не успели добраться в Альвион до заката. Внезапно мне вспомнился Хейрон из ночного кошмара, и я поняла, что не могу о нем говорить. Кинн, почувствовав мое волнение, очень сухо описал нашу встречу с Хейроном у Храма Серры-на-Перепутье и свою с ним драку. Ферн всё порывался съязвить, и, не выдержав, я гневно на него посмотрела.
Ты понятия не имеешь, что нам пришлось пережить.
В ответ дремер сузил глаза и, откинувшись в кресле, уставился на меня холодным тяжелым взглядом. Я с трудом приняла бесстрастное выражение лица и стала рассказывать о Тенях. После моих слов о том, что они жаждут поглотить весь свет, вдруг раздался мелодичный голос Кьяры:
– «Тени – это отпечаток зла, которое мы сами приносим в этот мир».
Заметив, что я на нее смотрю, она пояснила:
– Так говорит Матушка Алли́вия.
В голове у меня что-то щелкнуло.
– Матушка Алливия?.. – Я обернулась к Кинну. – Это не она?..
Он кивнул и сказал Кьяре:
– Эта Мать-Служительница проводила нас в Квартал.
Девушка неожиданно изменилась в лице и подалась вперед.
– Матушка… Как она?
– Выглядела бодро и… решительно.
Кьяра улыбнулась.
– Она всегда была такой. Правда, в последнее время сильно сдала: смерть Отца-Служителя ее подкосила – он был ей как родной брат. – Помолчав, она проговорила: – Значит, она всё еще провожает изгнанных в Квартал… Старшим Служителям давно пытались это запретить, якобы они баламутят народ, но Матушка отстояла это право.
Мне вспомнились странные слова Матери-Служительницы, и я осторожно спросила Кьяру:
– Скажи, а Матушка Алливия… Ей случалось путать людей?
Она решительно покачала головой.
– Нет, у Матушки очень хорошая память на лица. Она не часто бывала у нас в храме, но всегда всех помнила. А почему ты спрашиваешь?
Я пересказала вопросы Матушки обо мне и моих родителях. Кьяра внимательно на меня посмотрела и медленно проговорила:
– Наверное, в этот раз она ошиблась. Твои родители ведь из Зеннона?
– Отец – да, а мама… Мама из Альвиона.
Чуть вздрогнув, Кьяра спросила:
– А как?..
Но ее перебил Ферн:
– Это всё очень интересно, но мы так и не услышали, как вы пережили встречу с Тенями и оказались в Квартале.
Радуясь его вмешательству – говорить о маме не хотелось, – я рассказала о том, как мне удалось развеять Тень. Дремеры дружно выдохнули, и Нейт спросил:
– Когда ты коснулась Тени, о чем ты думала? Вернее, на чем была сосредоточена?
Заметив, что Кинн на меня смотрит, и сгорая от неловкости, я тихо проговорила:
– Я… Мне хотелось защитить Кинна. Ведь это из-за меня…
Я запнулась, чувствуя, что мои щеки заливает румянец.
– Мы поглощаем Тень совсем не так… – задумчиво проговорил Нейт. – А что было дальше?
Мы с Кинном рассказали, как обнаружили, что каменьсердце разбужен.
– То есть ты развеяла Тень и этим пробудила каменьсердце, верно? – спросила Кьяра.
Я лишь пожала плечами. Если бы только у меня был ответ.
Когда мы наконец объяснили, как попали в Квартал, Нейт откинулся на спинку дивана и, проведя рукой по волосам, покачал головой.
– В жизни не слышал более невероятной истории.
Кьяра согласно кивнула. А Ферн, скрестив руки на груди, обвел нас с Кинном задумчивым взглядом, хмыкнул, посмотрел за окно – и вдруг вскочил.
– Сколько уже времени? – Не дожидаясь ответа, он подбежал к окну и потрясенно выдохнул: – Что за?..
Мы все кинулись к нему: внутренний двор покрывала черная колышущаяся масса Теней.
– Что происходит? – ошеломленно спросила Кьяра. – Почему мы их не слышим?
Нейт напряженно нахмурился, потом пробормотал:
– Не могу перевоплотиться…
Мы с Кинном обменялись быстрыми взглядами.
– Это камень-сердце. Всё из-за него.
Ферн оторвался от окна и, повернувшись к нам, хмуро спросил:
– И на каком расстоянии он действует?
– Мы точно не знаем, но…
– Надо проверить.
Нейт согласно кивнул:
– Оставайтесь здесь, а мы разойдемся по разным комнатам и перевоплотимся, если вдруг камень где-то не действует.
Дремеры покинули залу, оставив нас с Кинном вдвоем. Убедившись, что мы и правда одни, я спросила:
– Как ты?
Не встречаясь со мной взглядом, Кинн ответил:
– Нормально.
Это явно было ложью: он держался с холодностью, за которой, как за ломким льдом, скрывались жгучая боль и отчаяние. Я хотела вернуть ему его же слова – что рядом со мной можно не притворяться, – но он заговорил первым:
– Завтра утром посмотрим на тележку с едой – кажется, это единственный способ выбраться из Квартала. Главное, успеть изучить камни и разобраться в их сопряжении… Вряд ли Каратели думали, что кто-то обладающий даром сможет до них добраться.
Его голос звучал настолько ровно и безжизненно, что, не выдержав, я шагнула к нему и позвала:
– Кинн…
В это время скрипнула дверь, и через пару секунд в залу широким шагом зашел Ферн. Увидев нас так близко друг к другу, он на миг замер, потом направился к креслу и, усевшись полубоком на мягкий подлокотник, бросил:
– Камень действует во всей квартире. Но если не хотите попасться Теням, за дверь не высовывайтесь – их там тьма-тьмущая.
– Да, это верно, – появившись в дверном проеме, сказал Нейт. Он приблизился и обвел нас с Кинном серьезным взглядом: – Этот камень и впрямь необыкновенный, но он… опасен.
– Почему? – поразилась я. – Ведь он никому не причиняет зла!..
Нейт покачал головой.
– Конечно, сам по себе он не представляет угрозу, но вы и понятия не имеете, что будет, если о его существовании узнают другие. – Он нахмурился и взглянул на Ферна. – Если камень попадет к Саю…
– Но зачем камень дремерам? – спросил Кинн. – Ведь вы и так защищены от Теней.
Ферн вскинул брови и холодно произнес:
– Если бы ты хоть раз в жизни услышал их крики, тебе бы не пришел в голову такой дурацкий вопрос.
Кинн, сжав губы, промолчал, я же спросила у Нейта:
– А в теневой форме вы всё равно их слышите?
Он кивнул.
– Да, хотя не так громко и отчетливо. Должен признать, ради тишины можно пойти на многое. Но дело даже не в этом. Этот камень дает огромную власть – власть над вами. Стоит ему попасть не в те руки, и ваши жизни будут зависеть от нового владельца. – Лицо Нейта помрачнело, а меня вдруг охватил озноб. – Поэтому, – продолжил он, словно очнувшись, – нельзя, чтобы другие узнали о камне-сердце. Они не должны знать, что вы не умеете перевоплощаться и особенно что ты, – Нейт посмотрел Кинну прямо в глаза, – не дремер.
Нервно сглотнув, я посмотрела за окно, где стремительно сгущались сумерки.
Мне казалось, что ложь осталась позади, а теперь мне вновь придется притворяться кем-то, кем я не являюсь. Но сейчас на кону не просто дядина благосклонность, а наши с Кинном жизни.