Прозрачный щит, отделяющий Квартал Теней от Альвиóна, на ощупь напоминал густое желе и неохотно поддался, пропуская нас с Кинном внутрь. Уши мгновенно заложило, а грудь сдавило с такой силой, что несколько секунд я не могла вдохнуть. Перед глазами всё поплыло, тело покрылось испариной, но тут же, сделав шаг, вместо досок подъемного моста я почувствовала под ногами каменные плиты дороги. Захрипев, я отпустила Кинна и уперлась руками в колени, чтобы отдышаться. Кинн разразился громким кашлем.
Когда дыхание выровнялось, я отерла лоб – волосы взмокли под кепи, но снимать его я не стала, а оглянулась назад. Изнутри щит казался мутным: сквозь него не было видно ни моста, ни Карателей, ни стражников. Звон колокола и крики толпы оборвались, и, кроме нашего с Кинном хриплого дыхания, не было слышно ни звука – Квартал наполняла вязкая, гнетущая тишина.
Но в этой тишине, дожидаясь заката, притаились Тени.
И даже воздух, наполненный соленым запахом моря, был пронизан горьковато-пыльными, острыми нотками опасности.
По рукам у меня поползли мурашки, и я вслед за Кинном коснулась щита: его поверхность, ни холодная, ни теплая, теперь походила на стекло, но гибкое, и едва заметно прогнулась под пальцами. Когда я попробовала надавить, щит спружинил, оттолкнув мою руку. Кинн попытался пробить барьер с разбега, но его с такой силой отшвырнуло назад, что он пролетел пару метров. Я бросилась на помощь, а Кинн с глухим стоном сел и устремил на щит хмурый взгляд.
Проход назад, в Альвион, был закрыт.
– По крайней мере, ты попытался, – сказала я и услышала в своем голосе легкую дрожь. Вернуться мы не могли, и теперь оставалось надеяться лишь на то, что разбуженный осколок камня-сердца, который так и лежал в мешочке на моей груди, защитит нас от Теней. Но сможет ли он спасти ото всех Теней Альвиона?
Всё во мне сжалось от страха, но я постаралась скрыть испуг за улыбкой и протянула Кинну руку. Он качнул головой и медленно встал. Не сводя задумчивого взгляда со щита, Кинн потер шею с левой стороны, где чернела незаконно поставленная Утешителем Йéнаром татуировка отступника, из-за которой его и бросили в Квартал. Неожиданно он в упор посмотрел на меня своими выразительными серыми глазами и произнес:
– Мы придумаем, как отсюда выбраться, Вира.
Его голос, слегка хриплый, прозвучал так решительно, что мой страх отступил. Кинн прав. Камень-сердце защитил нас вчера – продолжит защищать и дальше, и нам хватит времени, чтобы найти выход. К тому же, в отличие от меня, у Кинна есть дар камневидения.
Тем временем Кинн огляделся. И тут брови его поползли вверх. Я проследила за его взглядом – и у меня тут же захватило дух.
Мы стояли на небольшом перекрестке, от которого разбегались три дороги, мощенные серым лассником: широкий проспект вел прямо, а в обе стороны вдоль щита тянулись две живописные улицы. Ровные ряды трех- и четырехэтажных домов, украшенных искусной лепниной и изящными балконами, были выкрашены в такие яркие цвета, что от них зарябило в глазах. Розовые, как клубничное суфле, зеленые, как листья мяты, желтые, как одуванчики, сливово-синие, вишнево-красные и ярко-оранжевые, они выглядели как театральные декорации.
Архитекторы Зéннона придерживались простых форм и спокойных цветов – обычно белого, кремового, иногда желтого или светло-зеленого. Но если основатель нашего города привил своим потомкам нелюбовь к вычурности и излишеству, то Альвион, напротив, восторгался пышностью и яркими красками.
Площадь, куда нас с Кинном привезли стражники перед тем, как изгнать в Квартал Теней, кажется, тоже окружали разноцветные дома, но в такой толпе ничего нельзя было рассмотреть. И теперь мы несколько минут молча переводили взгляд с одного здания на другое. Когда первое удивление прошло, я заметила повсюду следы заброшенности: дождевые потеки и трещины на фасадах, грязные, давно не мытые окна, а на балконах – цветочные горшки с высохшими стеблями.
Вдруг слева, в окне персикового дома, мне почудилось движение, и сердце испуганно екнуло. С минуту я не отрываясь наблюдала за окнами, но они лишь слепо таращились в ответ.
Кинн отвлек меня:
– Ну что, пойдем. Нет смысла тут оставаться.
Я повела плечами, чтобы стряхнуть с себя тревожное чувство, и неуверенно спросила:
– Прямо?
Он еще раз осмотрелся.
– Можно и прямо. Не уверен, что есть хоть какая-то разница.
Бросив последний взгляд на окно – должно быть, это просто солнечные блики, – я направилась вслед за Кинном. Мы не стали подниматься на тротуар, а пошли посреди дороги: быть раздавленными экипажем нам точно не грозило. Здания тянулись сплошной разноцветной стеной, в которой изредка темнели арочные проходы.
По пути нам встретились бакалейная и зеленная лавки, а чуть дальше – булочная. От лавок остались только поблекшие вывески – когда-то стеклянные витрины были наглухо (и несколько неумело) заколочены почерневшими досками.
Странно. Кто и зачем это сделал?
Я подняла на Кинна недоумевающий взгляд, но в ответ он лишь пожал плечами.
Между тем улица плавно завернула направо. Тишина, которую разбивал только стук наших ботинок, начала давить на уши, и внезапно я вспомнила испуганное лицо дворецкого Гаэна, когда он рассказывал мне, маленькой, о Тенях. Я спросила Кинна:
– Ты ведь слышал историю о том, что когда-то Тени прорвали альвионский щит и поглотили целый квартал?
Он кивнул.
– Отец рассказал мне. У них с мамой здесь оставались родственники – к счастью, они жили на правом берегу Рассны. Правда, когда он говорил «квартал», я представлял себе квартал по зеннонским меркам, а это место выглядит в разы больше…
Я задумалась.
– Может, у альвионцев «квартал» означает что-то другое?.. По-моему, в древнесеррийском этот корень имеет значение «обиталище».
– Возможно. Тебе виднее. У тебя с языками всегда было лучше, чем у меня.
Смутившись, я проговорила:
– Ненамного, – и торопливо спросила: – А ты знал, во что превратили это место?
Кинн покачал головой.
– Пока родители были в Зенноне, они мне ничего не рассказывали, а я не спрашивал. А потом, когда они ушли, спрашивать стало некого…
Не сговариваясь, мы посмотрели на обступившие нас безжизненные дома и зашагали дальше, окруженные их молчанием.
Через несколько минут Кинн вдруг произнес, широко взмахнув рукой:
– А тебе не кажется это странным?..
– Что?
– Если Тени поглотили здесь всех людей, то где же одежда? Неужели все до единого были дома?
Я растерянно оглядела пустую дорогу, но в этот момент позади послышалось легкое эхо шагов. Я тут же схватила Кинна за рукав, призывая остановиться, и обернулась.
Начало улицы теперь скрывалось за поворотом, и какое-то время мы напряженно ждали, вслушиваясь в тишину.
Ничего, только наше сбившееся дыхание.
Я почувствовала себя очень глупо: ну кто может преследовать нас в Квартале Теней? В эту огромную тюрьму отправляли на смерть отступников – убийц, грабителей, насильников – и дремéр, проклятых, отмеченных Тенями, как я. И с закатом Тени поглощали каждого, кто здесь оказывался. Кроме нас с Кинном, людей тут нет.
Отпустив его руку, я пробормотала:
– Показалось…
Кинн еще немного постоял, глядя через плечо, потом бросил на меня короткий ободряющий взгляд, и мы двинулись дальше. Вскоре нам встретилась развилка: в две стороны вели одинаковые узкие улочки, такие же разноцветные и пустые. Тишина здесь пульсировала, отдаваясь в сердце. Мне невыносимо захотелось оказаться на каком-нибудь открытом месте, подальше от этих ярких безжизненных домов, где в каждом темном углу скрывались Тени. Выдохнув, я уже открыла рот, чтобы спросить, куда теперь, да так и застыла. Ощущение, что за нами следят, стало таким сильным, что ладони взмокли от напряжения.
– Что?..
Кинн не договорил. На его лице отразилось потрясение: сзади донесся тихий, но отчетливый звук шагов. Кто-то шел за нами. И этот кто-то был не один.
Чуть слышно Кинн выдохнул:
– На счет «три» – налево.
От волнения у меня загудело в ушах, и я едва расслышала его голос: «Три!» Мы тут же бросились бежать.
Вслед нам понеслись рассерженные крики, но я даже не пыталась вслушиваться, а только смотрела себе под ноги, сосредоточившись на том, чтобы не запнуться и не упасть. Мы домчались до следующего поворота, когда сзади раздался возглас одного из преследователей:
– Стойте!
А потом еще один голос, злой, раздраженный:
– Вам же хуже будет!
Не сбавляя скорости, мы с Кинном повернули налево и, петляя, побежали дальше. Наконец мы нырнули в очередной переулок, и тут Кинн бросился к небольшому садику у желтого, как нарцисс, дома. За оградой виднелись буйно разросшиеся зеленые кусты, а в самом углу, где дом смыкался с оградой, и вовсе стояли дикие заросли.
– Попробуем спрятаться там.
Пока Кинн пытался на слух определить, как близко наши преследователи, я пролезла, царапаясь о ветки и шурша прошлогодней листвой, в самую чащу. Там я прижалась к прохладной стене дома и подтянула под себя ноги. Когда Кинн протиснулся следом, места оказалось так мало, что ему пришлось сесть вплотную ко мне. И теперь я даже сквозь одежду чувствовала жар, исходящий от его тела.
На улице послышался приглушенный топот, и мы замерли. Совсем рядом раздался мужской голос:
– Надо разделиться, иначе мы их не найдем. Ферн, проверь сквер, а мы с Кьярой двинемся к Рыбному фонтану.
– Да не успели бы они туда добежать! – с раздражением отозвался другой.
Первый вздохнул.
– Если б ты ко мне прислушался и мы сразу к ним вышли, то и не пришлось бы гоняться за ними по всему Кварталу…
– Были бы они нормальными, нам бы вообще не пришлось за ними гоняться!
Их спор прервал женский голос, мелодичный и приятный:
– Мы попусту тратим время. Нужно скорее их найти.
– Кьяра права. Время уходит.
– Ну, раз так говорит Кьяра… – в голосе Ферна послышалась нескрываемая насмешка.
Девушка промолчала, а ее приятель проговорил:
– Если сейчас их не найдем, встретимся у храма, а оттуда продолжим поиски вместе. И, Ферн, найдешь их первым – прошу, постарайся быть…
– Понежнее? – Ферн издал недобрый смешок. – Нейт, ты же меня знаешь, я по-другому и не умею.
Послышался звук удаляющихся шагов, неясное перешептывание, а потом всё стихло.
Несколько минут мы с Кинном выжидали, внимательно прислушиваясь, но, видимо, наши преследователи действительно ушли.
– Кто это, Кинн? Это… это Каратели? – озвучила я свою единственную догадку.
Он посмотрел на меня и вполголоса ответил:
– Нет, не думаю. Они не похожи на Карателей. К тому же на них нет формы.
– Ты успел их разглядеть?
– Краем глаза. Пока бежали.
– Как они здесь оказались? И что им от нас надо?
Кинн задумчиво тронул разбитую в драке с Хéйроном губу и чуть поморщился.
– Понятия не имею. Но мне всё это очень не нравится. Выждем еще минуту и попробуем вернуться назад, к ближайшей развилке.
Глядя на сочную зелень перед глазами, я вновь вспомнила подслушанный разговор. В нем прозвучало что-то странное: «Были бы они нормальными…» Почему эти люди, непонятно откуда взявшиеся в Квартале Теней, посчитали нас ненормальными?..
Стараясь не шуметь, мы вышли обратно из переулка. Но вместо того чтобы вернуться к мосту, Кинн повел меня вглубь Квартала. Улицы то и дело поворачивали, петляли, заводили в тупики, словно пытаясь нас запутать, – скоро я совсем перестала понимать, где мы находимся и куда идем. Порой путь преграждали заваленные входы в переулки, но мы и не пытались туда пробраться – проходили мимо, ускоряя шаг. А в арках, ведущих во внутренние дворы, сгущалась не разбавленная люминариями тьма, отчего сердце неприятно сжималось.
– Люминарии погрузились в спячку… Сколько же этому Кварталу лет? – не выдержала я, когда мы оставили очередную арку позади.
Кинн посмотрел на бледное дымчатое небо.
– Тени прорвали альвионский щит, когда мы были совсем маленькими, но я не знаю, когда именно, не спрашивал. Точно больше десяти лет назад.
Больше десяти лет? По коже у меня побежали мурашки.
Сколько же за это время здесь погибло людей?..
Мы попробовали зайти в несколько домов, но где-то двери насмерть заклинило и они не открывались, а где-то невыносимо пахло мышами. А когда нам повезло найти жилище без стойкого мышиного духа, из темного угла с диким мяуканьем выпрыгнул ободранный кот и чуть не расцарапал Кинну лицо – мы едва успели выскочить наружу.
Оставалось только идти дальше, настороженно прислушиваясь и замирая на каждом перекрестке. Солнце уже скрылось, укутанное вечерней дымкой, а ноги начали заплетаться, но за всё это время мы ни разу не повстречали наших преследователей. Однако меня не оставляло ощущение, что за нами наблюдают, – словно некто невидимый касался шеи холодными пальцами.
Я уже была готова укрыться в любом ближайшем доме, невзирая на мышей, когда мы вышли на просторную прямоугольную площадь. В воздухе здесь густел запах нагретого за день камня. По обе стороны от площади вытянулись два двухэтажных здания с открытыми галереями – каждую из них украшала череда арок с колоннами из винно-красного лассника. Видимо, прежде это были торговые ряды, а сама площадь была рынком. На крыше здания слева высилась небольшая башенка с часами, правда, они сильно спешили: вечер только наступил, а стрелка уже показывала одиннадцать. Посреди пустого пространства возвышалось нечто непонятное: будто два огромных ящика, завешенных старой холщовой тканью. От дальнего конца площади убегала очередная улица.
Мне хватило разок оглядеться, чтобы почувствовать, что это место мне совсем не по душе. В полумраке за колоннами чудились странные силуэты, но еще больше меня тревожило загадочное сооружение в центре.
Надо отсюда уходить.
Но едва я повернулась к Кинну, как слова застряли у меня в горле.
В ближайшей арке слева что-то шелохнулось, подалось вперед, и к нам вышли двое: высокая девушка и худой светловолосый юноша, весь в черном. На девушке почему-то были сапоги и костюм для верховой езды – темно-коричневые бриджи и приталенный алый жакет, украшенный черной тесьмой на плечах и груди.
Кинн едва слышно прошептал:
– Они не из тех, кто нас преследовал.
Я не успела спросить, уверен ли он в этом, как откуда-то сзади раздались негромкие шаги. Мы с Кинном оглянулись: к нам приблизились еще четверо – трое юношей и миниатюрная девушка.
Все они были примерно нашего возраста или чуть старше. Ни у кого не было татуировки отступника, и всё же они вызывали беспокойство. Возможно, дело было в их странной, разномастной одежде, которая, хотя и казалась новой, была изрядно помята. На одном из юношей красовался элегантный сине-сизый фрак, на рослом, крепко сложенном парне с короткими кудрями были серые мешковатые штаны и рубашка в черномалиновую клетку, а на его рыжеволосом веснушчатом приятеле и вовсе была накинута темно-коричневая кожаная куртка. Девушка же в легком лазурном платье повязала над челкой ярко-желтую ленту.
Словно по команде, четверка молча взяла нас в широкий полукруг, отрезая путь к бегству, и в этот момент высокая девушка в алом жакете зашагала к нам, громко стуча каблуками. Светловолосый юноша, помедлив, двинулся следом расслабленной, небрежной походкой. Кинн не глядя нашел мою правую руку и крепко сжал ее.
Девушка остановилась прямо напротив меня: ее длинные темные волосы были распущены, лишь пряди у правого уха сплетались в тонкую косу, и в ухе виднелась серьга – звериный коготь, покрытый черной эмалью.
Она окинула меня таким брезгливым взглядом, что я тут же вспомнила о своей пыльной куртке, на которой не хватало половины пуговиц, и почувствовала себя полной оборванкой. Хорошо еще, что мою грязную голову скрывало кепи. Презрительно хмыкнув, девушка посмотрела на Кинна, и выражение ее лица тут же поменялось – она словно увидела лакомый десерт. Но, заметив татуировку в виде черного пера на его шее, она разочарованно выдохнула:
– Надо же, какая…
И сразу замолчала, прикусив губу, как только светловолосый юноша с предостережением вскинул руку. Хотя девушка была на полголовы его выше и выглядела старше, в ее глазах промелькнул испуг. А юноша засунул руки в карманы и чуть наклонил голову, рассматривая Кинна. Едва выше меня, бледный, со впалыми щеками и светло-голубыми глазами, обрамленными темными ресницами, он производил тревожное впечатление. В отличие от других, в его одежде не было ничего яркого, а в светлых волосах я с удивлением заметила несколько седых прядей.
Он повернулся ко мне, и я едва не отпрянула – его мрачный, холодный взгляд словно проникал под кожу.
– Ты дремера?
Звук его голоса, несмотря на мягкий альвионский акцент, ледяными иголочками пробежал вдоль моего позвоночника. Я хотела промолчать, но вспомнила слова стражника, сказанные про меня Кинну в темнице: «Если хочешь протянуть чуть дольше, держись от нее в Квартале подальше». А вдруг, узнав, что я привлекаю Теней, они нас отпустят? И я сказала:
– Да.
К моему ужасу, лицо юноши оживилось, и он прошептал, не сводя с меня пристального взгляда:
– Да… Нас ждет славное представление! – В самой глубине его светло-голубых глаз что-то вспыхнуло. – Приготовьте клетки, – приказал он.
Летний вечер вдруг повеял морозом, и я застыла при виде безумной, хищной улыбки, которая заиграла на губах юноши.
Клетки? Он сказал: клетки?
Как во сне, я повернула голову туда, где двое парней уже стаскивали грязную холстину с ближайшего ящика в центре площади. Ткань с громким хлопком упала на серые плиты, подняв облако пыли, – и внутренности у меня словно скрутило жгутом.
На огромной телеге стояла большая клетка, способная вместить несколько человек. Вдруг раздался резкий голос Кинна:
– Что вы собираетесь с нами делать?
Оторвав взгляд от второй клетки, с которой возились парни, я повернулась к светловолосому юноше. Тот продолжал улыбаться, но бледные глаза его потемнели, и меня пробрала дрожь.
– Посадим вас в клетки и, если будете послушны, подарим шанс на спасение.
Несколько секунд я не могла вдохнуть – будто грудь сковал железный обруч. Только почувствовав, как Кинн сжимает мою руку, я снова задышала.
Они собираются посадить нас в клетки?
Нет, нет, нет!
Я в смятении посмотрела по сторонам – вокруг бледнели обезображенные улыбками лица – и крепче сжала руку Кинна.
О каком шансе на спасение говорят эти сумасшедшие? При чем здесь клетки?..
Надо бежать! Но как, если нас окружили?
Покосившись на Кинна, я поняла, что он думает о том же самом. А юноша с ленивой усмешкой в голосе проронил:
– Если вдруг вы забыли, от Теней сбежать невозможно. Для того-то и нужны клетки – чтобы вы не вздумали тратить время зря. Ри́сса?
Высокая девушка шагнула вперед и, наклонившись к Кинну так, что ее распущенные волосы коснулись его груди, прошептала что-то ему на ухо. Потом она выпрямилась, бросила на меня полный самодовольства взгляд и, вернувшись на место, улыбнулась:
– Ну что?
Во мне вскипела злость, и я крепко, чуть не до скрипа, стиснула зубы. Что она ему сказала?
Кинн распрямился и шагнул, но не к Риссе, а ко мне, встав вплотную, так что наши плечи соприкоснулись. Я не удержалась и, приподняв подбородок, бросила на девушку холодный взгляд. Но та лишь усмехнулась, и, прежде чем я успела осознать, что происходит, руку Кинна выдернуло из моей.
Обернувшись, я увидела, как рослый парень в нелепой клетчатой рубашке, обхватив Кинна со спины, тащит его к клеткам, а тот отчаянно сопротивляется.
– Нет! Отпустите его!
Я рванулась вслед за Кинном, но кто-то удержал меня за локти. С яростным отчаянием я попыталась высвободиться из цепкой хватки, но не смогла. В это время рыжий открыл одну из клеток и спустил оттуда деревянный трап.
Тогда я изо всех сил наступила на ногу того, кто меня держал, – это оказался юноша во фраке, – и он, зашипев, ослабил хватку. Я вырвалась и побежала к Кинну, которому удалось остановить своего противника ударом локтя. Но тут справа от меня мелькнула лазурь, и я, споткнувшись о чужую ногу, полетела на серые плиты площади. Еле успев выставить вперед руки, я ударилась о лассник, отбив колени и едва не расшибив нос.
Подняв через несколько секунд слезящиеся глаза, я увидела, что к рослому присоединился рыжий и теперь они тащили Кинна к клетке вдвоем. Рядом со мной снова колыхнулся лазурный подол и прозвучал низкий, сипловатый голос, который совершенно не подходил такой хрупкой девушке:
– На вашем месте я бы перестала сопротивляться. Хотя это очень забавно…
Не обращая внимания на отбитые ладони и ноющие колени, я села, немного отодвинувшись от незнакомки.
– Что вам вообще нужно?..
В эту минуту часть небосклона вспыхнула, словно где-то запустили световые иллюзии. Подняв голову, я заметила над домами холодноватое сияние – это загорелся щит Альвиона. Но что-то тут было неправильно. Мне потребовалось время, чтобы понять, что там, где городская стена огибала Квартал, света не было. Щит проходил внутри Альвиона, оставляя Квартал на откуп Теням.
– Тик-так!
Я повернулась к девушке – она смотрела на меня сверху вниз, а в ее расширенных глазах плясали искры безумного веселья. Она повторила:
– Тик-так!
Вскочив на ноги, я бросилась к Кинну, который боролся с курчавым парнем, тогда как рыжий с руганью согнулся пополам. На этот раз я услышала позади шаги, и мне удалось увернуться – чужие руки лишь скользнули по плечу. Но не успела я пробежать и пары метров, как преследователь настиг меня и, обхватив рукой за шею, рванул на себя, едва не задушив.
В глаза бросился алый рукав с черной тесьмой, а в ноздри проник приторный аромат. Вцепившись в руку Риссы, я попыталась освободиться, но девушка была гораздо сильнее. Она рассмеялась мне прямо в ухо:
– Я могла бы тебя придушить, но разве так интересно?..
Изловчившись, я дернула Риссу за волосы.
– Ах ты маленькая дрянь! – зашипела она и, крепче сжав мою шею, приподняла меня над землей. – Ты еще получишь свое!
Горло жгло, стало трудно дышать, а перед глазами всё поплыло, и тут над площадью раздался властный голос:
– Отпустите их!
Рука Риссы дрогнула, и удушающая хватка чуть ослабла. Тот же человек повторил:
– Вели отпустить их, Сай.
Девушка резко выпустила меня, так что я едва не упала. Я отшатнулась от нее, кашляя и хрипя, и даже не услышала, что ко мне кто-то подошел. И только почувствовав на плече руку, дернулась и увидела, что это Кинн.
Тяжело дыша и вытирая кровь с разбитой губы, он спросил:
– Как ты?
Подавив приступ кашля, я выдавила из себя:
– Жива.
Он стиснул зубы и исподлобья бросил на застывшую Риссу мрачный, жесткий взгляд. Я же посмотрела на наших нежданных спасителей. На том конце площади, откуда пришли и мы, стояли два парня, а за ними – девушка в длинной темной накидке.
– Это они, – шепнул Кинн. – Они нас преследовали.
– Они?..
В недоумении я оглядела новоприбывших, медленно подходивших ближе, потом – светловолосого Сая и его компанию. Что здесь происходит? Кто все эти люди, а главное – что они собираются с нами делать?
Когда троица приблизилась, вперед шагнул высокий брюнет и сказал:
– Что ты тут устроил, Сай?
Теперь, когда Рисса не душила меня, я узнала голос того человека, который предлагал разделиться, чтобы нас найти. В его левом ухе что-то блеснуло – неужели серьга? Странно… Это такая альвионская мода у мужчин – носить серьги? Губы Сая растянулись в притворной улыбке:
– Нейт, дружище, неужели это ты! – Он сделал вид, что схватился за сердце, и с сарказмом оглянулся на своих приятелей: – Я что-то пропустил? Сегодня какой-то праздник?
Они, как по команде, засмеялись. Сай глянул на парня с растрепанными каштановыми волосами, который с недружелюбным видом стоял за плечом Нейта.
– Ферн, и ты здесь! Глазам своим не верю! Прямо-таки исторический момент…
Тот ответил ледяным взглядом, и смешки тут же стихли, а Сай слегка склонил голову набок, рассматривая девушку, остановившуюся чуть позади.
– Какое пополнение в наших рядах… Дорогая, а тебя предупредили, что дружба с этими двумя до добра не доведет?
Нейт угрожающе шагнул вперед.
– Сай!
Сай картинно пожал плечами и вытянул голову, словно высматривая кого-то еще.
– Только не говорите, что и Глерр с мелкими где-то рядом. Мое сердце этого не вынесет. Все вместе… Прямо как в старые добрые времена!
Ферн с раздражением в голосе бросил:
– Заткнись уже и отпусти их!
Нейт сделал еще один шаг.
– Время идет, Сай, им надо подготовиться.
– Верно, Нейт, у наших новых друзей не так много времени. Особенно у одного из них.
Черноволосый парень бросил на нас с Кинном быстрый взгляд.
– Тем более им нужно подготовиться. Во имя Альвиона, Сай, ты же понимаешь!..
Сай пристально на него посмотрел, и его голос утратил всякую показную радость:
– Мне кажется, ты забыл, Нейт, что ты тут больше не распоряжаешься! Ты. Сам. Ушел.
Всю площадь накрыла напряженная, пульсирующая тишина. Лицо Нейта застыло, но заговорил он спокойно:
– Ты знаешь, почему я ушел.
Сай махнул рукой, словно отгоняя приставучую мошку:
– Да-да, нам всем известны твои переживания. Только это уже давно никого не волнует. Сейчас вы на моей территории, здесь я устанавливаю правила. Так что либо наслаждайтесь зрелищем, либо проваливайте.
Воздух ощутимо сгустился, как перед грозой, и я, затаив дыхание, не сводила глаз с противников, поэтому не сразу почувствовала, что Кинн потянул меня за рукав. Он беззвучно указал глазами назад – за клетками маячил второй выход с площади. Сами нападавшие придвинулись ближе к Риссе и внимательно следили за подошедшей троицей. Ферн обогнал Нейта и остановился в паре шагов от Сая, возвышаясь над ним на полторы головы.
– Сай, а ты ведь прав, давненько мы не виделись… Может, вспомним прежние времена? Поговорим, например, о твоем замечательном папаше?
В голосе Ферна прозвучала скрытая угроза, и Сай застыл, будто обратившись в азонитовую глыбу. Рисса злобно зашипела:
– О чем это ты?
Ферн поднял на нее насмешливый взгляд:
– Неужели Сай не посвятил тебя в свое интересное прошлое?
Рослый так резко двинулся вперед, что едва не сбил с ног Риссу, и со сжатыми кулаками встал рядом с Саем. В этот момент Кинн взял меня за руку, отчего сердце у меня подскочило, и потянул в узкий проход между клетками. Мы начали потихоньку пятиться от остальных, не сводивших глаз с Ферна и Сая. К счастью, холщовая ткань, устилавшая землю, заглушала звук наших шагов.
Мы уже почти миновали клетки, когда я поймала растерянный взгляд Нейта. И за миг до того, как он крикнул: «Стойте!», мы развернулись и бросились с площади. Вслед нам понеслись разноголосые вопли, от которых я едва не оглохла – или же это зашлось в ужасе мое сердце. Каждый шаг отдавался болью в отбитых коленях, но я заставила себя сосредоточиться на беге, позволив Кинну выбирать направление.
Мы неслись, а перед глазами скакала дорога и разноцветные дома тянулись смазанной полосой. Горло у меня начало саднить, словно обожженное, правый бок прорезало болью. Вдруг Кинн резко дернул меня, и на несколько секунд мы провалились в темноту арки, ведущей во внутренний двор. Но едва мы выскочили из прохода, Кинн остановился, и я влетела в него, ударившись носом о его спину.
– Что?..
Потирая нос, я подняла голову. Посередине дворика была разбита клумба с высоким узловатым деревом, одну из стен увивал сочно-зеленый дикий виноград, а у трех массивных дверей стояли керамические горшки с останками высохших стеблей. Даже сейчас это был весьма живописный дворик, но из него был всего один выход – тот, через который мы только что прошли.
С улицы послышались голоса и приглушенный топот.
Кинн бросился к ближайшей двери, а я – к средней, с облупившейся зеленой краской. Дверь, видимо, рассохлась и, подавшись совсем чуть-чуть, застряла. Я решила, что ее не открыть, как тут Кинн взялся за дверную ручку вместо меня. От усилий на его шее вздулись вены, но мало-помалу ему удалось ее приоткрыть. Я протиснулась внутрь, едва не оборвав оставшиеся на куртке пуговицы.
– Давай!
Я надавила изнутри, Кинн потянул – и дверь уступила, впуская его. Закрыв ее, мы в полной темноте замерли, и я прислушалась, но, кроме шума крови в ушах и нашего прерывистого дыхания, ничего не услышала.
Серра, прошу, помоги. Пусть они нас не найдут.