Маркус считал, что геройские, полные пылкой речи годятся как чудодейственное средство от безысходности. Они его спасали не раз.
Когда горожане держали оборону Выша, многие падали духом от вида сотен ночных костров вокруг. И, казалось, такую тьму гоблинов никогда и ничем не остановить.
В те дни Маркус боролся за каждого человека. Разговор за едой. Разговор на крепостной стене. Разговор в оружейной. Разговор везде, где можно и даже где было нельзя. Людей он сплачивал и скреплял общим делом.
«Пробьемся. Переживем. И не таких били. Победим», – говорил он горожанам, но прежде всего самому себе. Страх одолевал его, и в такие моменты он брал крепость безнадежности своим нередким безрассудством.
Город простоял год, и только зима порушила все оставшиеся шансы на успех. Гоблины запрудили реку, внутренний водоем Выша быстро иссяк, остатки сковало льдом. Крепостные стены, дома и улочки города беспрестанно бомбили, что вызвало немалое удивление: «Откуда у таких неразвитых варваров оружие для крушения наших замков?»
Сначала сбежал наместник короля, забрав с собой казну. После исчезли те, кому позволил это сделать собственный кошель… Ремесленники, поняв, что их имуществу конец, что им не сохранить всё добытое честным и кропотливым трудом, попытались спасти хоть что-нибудь, забрав самое драгоценное из своих лавок.
Вскоре на разбитых стенах не оказалось стражи. Некому было защищать город. Воины Выша покинули его безмолвно, тонким строем исхудавших, замученных, бесконечно уставших солдат.
Тем временем гоблины продолжили пускать из своих орудий небесный камнепад… Город рассыпался на части, треск дерева, железа и булыжника звучал как некролог по всем надеждам. Многим приходила в голову мысль, что этим варварским существам ненавистно само существование цивилизации.
Маркус после этих событий задумался, стоило ли бороться против такого бесконечно сильного зла? Может, стоило прислушаться к другим доводам? Открыть ворота, впустить гоблинов, либо покинуть эти земли и построить заново город… Ведь Данар и Эйна пришли выручать слишком поздно: их помощь оказалась припаркой для мертвого, а если бы подошли пораньше, хотя бы на месяц-два…
«Не виноват ли я? – думал Маркус. – Нет ли моей вины в том, что побуждал своих сородичей на борьбу, на бой, оказавшийся смертным и проигранным? А сейчас? Вдруг я во второй раз допускаю ошибку, убеждая и самоубеждаясь в успехе путешествия? Тогда все вчетвером сгинем, оставшись без почета. И даже могилы своей не будет. Отчаявшиеся мы, утратившие остатки разума, или герои, готовые ради всеобщего блага на риск и жертвы? Или безумцы, потерявшие страх от расстройства ума?»
Да, Маркус прекрасно понимал: то, что их шансы размером с ноготок, не дают никакой ощутимой надежды на возвращение. Уверенность Брассики он воспринимал как проявление то ли девичьей наивности, то ли глупости по незнанию простейших оснований жизни. Если переживет это путешествие, то наберется житейского опыта. Однако и жизнь в последние годы для Маркуса оказалась совсем тягостной. Куда идти, к кому подастся? Не с протянутой же рукой стоять у ратуши… Маркус мечтал о мире, о порядке, где всем воздастся по заслугам, где не нужно будет жить без надежды на скорую лучшую долю, где можно жить, а не выживать.
Его лишь удивило, как воспринял это путешествие его близкий друг Рудольф. Ещё в тот день, когда они согласились помочь Брассике, мечник обратил внимание на то, как его священник планировал будущее.
«Порядок – это не сахарок во рту и сытый ужин в тёплом доме, дитя ты малоопытное. Порядком можно назвать только те времена, в которые жил я в молодости, например. То, что происходит в наши дни – это хаос, нарушение, беспорядочность и бесполезность излишних метаний. Меня тянет к такой размеренности, где наш труд оценят и будет выдана награда по достоинству, где преступников наказывают, где боль души за утерянные золотые годы наконец утихнет, рассосется. Пока мое сердце мятежно, пока за будущие поколения я волнуюсь очень серьезно…», – сказал отец Рудольф во время пути Бриллиантовому лесу.
Маркус тогда не придал значения этим словам. Но тут разверзлась земля, раскрылся ящик Пандоры, судьба велит готовиться либо к смерти, либо к чрезвычайному успеху; от этого рассудок принялся быть острее, яснее, отчетливее понимать, что его, а что – чужое.
И ранним утром, когда ещё светало, а неподалеку полыхало поселение гоблинов, подожженное руками Часлава и его спутниками, он вновь задумался: «А нужно ли? А следовало ли пойти по такой дороге геройства?». Мечник мотнул головой, стараясь отбросить ненужное терзание ума. Не сейчас. Не время для раздумий. Придется вершить историю, хотим мы того или нет.
Он надел шлем. Поверх тела была кольчуга, ноги защитили поножи. Его немного беспокоило, что у гоблинов появилось рубящее оружие из дорогой стали, чего никогда не было раньше. Но спокойствию придавало убеждение, сколь бесполезно знание для варвара, получившего во владении огонь и придающегося чудовищным утехам с ним: варвар не пользуется знанием во благо, он поднимает обжигающие языки пламени в лесах, домах и городах, принося боль и страдание.
– Все готовы? – поднявшись на холм, Маркус ещё раз посмотрел на своих спутников.
Брассика, вся взволнованная, щелкала своими тонкими пальчиками. Рудольф, снявший с себя рясу, переоделся в крепко сшитую кожаную тунику. Его друг держал валашку, которая приглянулась ему ещё на берегу. Атропа накинула на себя чешуйчатый плащ, весь покрытый живой листвой.
«Это что-то колдовское, от её народа», подумал Маркус.
– С ним будет больше удачи в лесу, – улыбнулась она.
За людьми раскрывался вид на природу, омертвелую и порезанную. Земли Выша и раньше не славились буйством цвета, а теперь отсюда словно всю жизнь выгнали.
– Гоблины приносят смерть всему, что мне дорого, – сказал Маркус. – Мне, Рудольфу, и вам тоже, осмелюсь подумать. Не будем верить в безнадежность нашего предприятия. У нас и так на сердце изрядный груз. Будем сражаться бок о бок. Давайте положим этому ужасу конец. Брассика, – мечник посмотрел в большие глаза девушки, – приступай к делу. Теперь твой ход.
Уста девушки произнесли заклинание, Маркус извлек спрятанный бумажный сверток, пытаясь вглядеться в написанные на нем слова.
Бег в сандалиях ангела был очень скорым. Маркус никогда не спешил так быстро, как сейчас: не страшны ни крутые валуны, ни колючие кустарники, ни поваленные стволы деревьев.
Четверка бежала так, словно их гнал сам Верховный лорд тьмы. Маленький ручей по правую руку от них превратился в неизменного спутника, изгибавшегося и играющего мелодию стуженной осенней воды. Несколько раз им приходилось остановиться – как только Маркус слышал топот множества ног, все четверо замирали и падали на землю.
– Как хорошо они повелись на выходку Часлава! – шепотом говорила Братика. В её голосе слышалось восхищение. – Нам не придётся сражаться с ордой. Сохраним силы против королевы.
– Не торопись, – ответил ей Маркус.
– Их так много, – озабоченно заметил Рудольф. Он повернулся к мечнику, и спросил: «Если не найдем королеву, что будем делать?»
– Найдем. Нутром чую, что она где-то здесь. Как осиное гнездо разворошили, всюду гоблинские отряды. Кажется, ушли. Вперед!
Через час с лишним Брассика умоляла остановиться. Её дыхание говорило само за себя. Пришлось сделать пятиминутный привал.
– Сколько будет действовать заклинание? – спросил Маркус у неё.
– Три часа.
– Хотелось бы больше.
– Это самые сильные магические грамоты из всех, что я нашла.
– Откуда, кстати, тебе удалось достать такие мощные грамоты? – спросил Маркус.
Брассика, чего не ожидал мечник, проигнорировала вопрос, заговорив про погоду и необходимость подкрепиться. Маркус резко оборвал монолог девушки:
– Нам пора. Держите хороший темп!
– Легко сказать, дружочек! – усмехнулась по-доброму Атропа, надевая тяжелый рюкзак.
Маркус и Брассика смотрели на карту, пытаясь понять, где они сейчас.
– Думаю, вот тут, осталось час идти, – неуверенно сказала девушка.
Маркус посмотрел на неё сурово.
– Даже если ты права, чары от твоей грамоты скоро развеются, и весь оставшийся путь придется двигаться обычным ходом. Это плохо.
– Почему же? До сих пор на нас никто не напал. Где-то пробегают их отряды, но судьба пока милостива.
– Это пока. Я думал, мы успеем ударить молнией по гоблинскому отродью.
Брассика оторвала взгляд с карты. Её большие глаза, как всегда очень умные, проницательные и серьезные, глядели в Маркуса. Взгляд словно говорил: «Так и сделай»
Он заволновался и отвернулся.
Маркус потребовал остановиться. Никто не понял причины – всюду тишина и ни единого намека на гоблинское присутствие.
Мечник вернулся примерно на двадцать шагов назад. Затем попрыгал на земле.
– Что такое? – встревоженно спросила Брассика.
– Нам нужно спешить, – не менее встревоженный Рудольф поторапливал остальных. – Бог благоволит путникам. Пока дорога открыта, давайте не гневать своей нерасторопностью…
Но Маркус продолжал прыгать. Он пытался прочувствовать нечто под землей сквозь сапоги, листву и землю.
– Только не говори, что заклинание перестало работать, – Брассика подошла к нему. Внезапно её осенило. Она тоже стала прыгать.
– Вы сошли с ума? – спросил Рудольф.
– Ты тоже почувствовала? – Маркус, обращаясь к девушке, принялся расчищать носком сапога землю под собой.
– Что это?
Перед ними предстала деревянная труба, шириной примерно в локоть. Внутри неё что-то шумело, не то жидкостью, не то чем-то ещё.
Остальные тоже подошли взглянуть.
– Это водовод, – сказала Брассика.
– Ничего подобного, – отверг тут же Маркус. – Ничего такого в Выше не было. Мы никогда не рыли здесь.
– И что? Не при тебе же Выш построили! Глядишь, архиколлегия Выша прорыла катакомбы рядом с городом.
– Не может быть. Мы бы точно знали.
– Всё знать невозможно, – вставил Рудольф. – Должно быть, отцы Выша секрета ради построили форпост для обороны.
Атропа встала на колени, сняла перчатки с рук и потянулась к трубе. Сначала она молча чего-то ожидала, после прикоснулась ладонями к поверхности водовода. Лицо её стало мрачнее тучи.
– Я не знаю, что это такое, но чувствую очень-очень плохое. Тёмная природа. И какая глубокая энергия течет в этом механизме. Сотни и тысячи кричащих душ.
– Не ваш ли народ построил? – спросила Брассика у Атропы.
– Никогда мы не строили механизмы, высасывающие жизнь, – трактирщица поднялась на ноги. – Пожалуйста, давайте поскорее уйдем отсюда?
Гоблинская стража наткнулась на путников, когда те шли по деревянному мостику.
– Ложись! – крикнул Маркус. Свистели костяные копья, два гоблина-разведчика с кличем «Оурх!» ринулись в атаку.
Брассика немедленно наложила костяную броню на всех. Делала заклинание она в спешке, но точным и ясным языком, без лишней заминки, поэтому у каждого вокруг тела появилась перевязь летающих черепов. Маркус бросился навстречу гоблинам, проткнув первого насквозь. Плачущий гоблин забарахтался, отпустил валашку и заколотил ладошками по лицу и шлему медника.
– Ух, гад! Какой живучий! – кричал Маркус, сбросив врага на землю. Второй удар по гоблину пришелся в грудь, противник стих в слезах и грязи.
– Этот убегает, догоняй! – Брассика попробовала прочесть какое-то заклинание, но в этот миг в неё влетел горячий огненный шар.
Выбежавший гоблин-шаман, в накидке из медвежьей шкуры, ударил в бубен. Пять шаров полетели в разные стороны.
– Брассика, ты жива? – Маркус поднял девушку. – Смотрю, голова у тебя на месте.
– Ты дурной? Что за глупая шутка. Где он? – спросила она. На ней не было следов крови.
Трактирщица со своей сковородой взялась за шамана. Похоже, что из-за Атропова плаща он не мог хорошо различить её среди окружения. Шаман бесился, бил в бубен и стрелял невпопад огненными шарами. Один из таких трактирщица отбила сквородой. Шокированный шаман воскликнул:
– Оурх. Наглый хрюк ты. Смерть!
– Ты кого свиньей обозвал, лошадиное рыло? – Атропа с разбегу толкнула гоблина-шамана. По его голове ритмично забила сковорода.
Брассика, возможно чрезмерно возбудившись от боя, необдуманно направила дубовый жезл в сторону гоблина, зачитав заклинание. Из жезла вышел горящий череп, большой и стучащий челюстью, с агрессивными намерениями полетевший на гоблина-шамана.
Или на Атропу.
Девушка приказала трактирщице бежать, что та и принялась немедля исполнять. К ужасу обеих, череп полетел не за шаманом.
– Ой-ой-ой, убери его от меня! – кричала Атропа.
Череп, хорошенько разогнавшись, влетел в спину трактирщицы, вдобавок взорвавшись на части. Повсюду трещали костяные осколки. Шаман, потирая лоб от боли, крепко матерился и посмеивался над женщиной.
Брассика запустила ещё два горящих черепа. На этот раз они достигли нужной цели: контуженный, с подпаленной шкурой и осколками костей в теле, он полз на коленях к людям, потеряв при этом бубен. Маркус с разбегу отрубил голову шаману.
– Мне никто не хочет помочь? – лежавшая лицом вниз Атропа пыталась приподняться самостоятельно.
– Дайте её осмотреть, – Брассика заставила трактирщицу залпом выпить витальное зелье. – Ты везучая. Череп попал в твой рюкзак, даже плащ не испачкался.
– Ах ты ж штыкля гыкатая, вы только посмотрите на нее! «Ты везучая»! Кто же тебя учил магии в твоей «окодемии»? – Атропа саркастически ругалась над девушкой. Брассика, вероятно, понимала, что её ошибка в магической практике хромает на обе ноги, и робко выслушала всё, что о ней думают.
– Мы должны идти, – священник опасливо оглядывался в чащу, – пока нас не схватили.
– Ты готова? – Маркус спросил у Атропы. Женщина, разминая спину, ответила положительно.
Следующий бой случился по вине Маркуса. Взобравшись на дерево, чтобы обозреть пространство впереди, он случайно показал себя вивернам. Злые змеи, только завидев голову мечника, немедленно ответили ему противным визгом и несколькими огненными шарами.
– Бежим! – спустившийся с дерева Маркус схватился за меч.
Виверны не отличались умом. Их любимым делом было греться на каменных уступах и на коньках домов, часто их одолевала лень и тяга к легкой пище – поэтому гоблинам следовало остерегаться излишней муштры над ними. Крылатые существа, по поверью, в древности были народом огнепоклонников, своей скверной разозливших богов из Абсолютного мира. Поэтому виверны прислуживали гоблинам, но обитали преимущественно в руинах, горах и местах, где исчезла человеческая жизнь.
Четверо бежали вперёд и без оглядки, а им со всех сторон летели огненные шары, поджигавшие приземный слой рыжей хвои.
– Я их не вижу. Дайте на них посмотреть, – сказала Брассика.
– Потом будешь препарировать гадов! – на бегу ответил ей отец Рудольф. Маркус согласился: «Нельзя, чтобы нас окружили»
– Да я пущу в них череп! – запротестовала Брассика.
Громкий смех Атропы заразил остальных. Засмеялись все, и даже смутившаяся на секунду Брассика позволила посмеяться сквозь град огненных шаров. Они бежали, а за ними вели преследование виверны и гоблины-разведчики, пускавшие со свистом свои костяные копья.
В низине, меж трех холмов, в скоплении земляных провалов и расселин, откуда исторгался белый пар, стоял угловатый каменный дворец. Каменные глыбы его были грубо оттесаны, но крепко сложены, выглядели по-настоящему грозно. Оконных проемов не виделось, из-за чего вся конструкция напоминала больше пирамидальную гробницу для усопших, а не богатый дом.
– С каких пор гоблины строят дома из камня? – удивилась Брассика. Ей никто не смог ответить.
Дворец стерегли слабо. Маркус думал, что гоблины бросили все силы на то, чтобы поймать напавших на них рыцарей, а до них дела никакого нет.
«Мы для них как сорные крысы, бегаем под ногами, а потому совсем не страшны», сказал он остальным. Атропа и Рудольф были довольны этим обстоятельством – меньше всего им хотелось, по-видимому, провалиться в цепкие когти смерти, не успев повидаться с самой королевой гоблинов. Но Брассика стояла, поджав в раздумьях губы.
– Конечно, я тоже рада тому, что нам не противостоит целая орда отвратительных уродов. Но посудите, с чего вдруг нам так вольготно открыли дорогу к самому дворцу?
– Перестань, не спугни удачу, – наставляла Атропа.
– Бог милостив к героям. В этом знаке я вижу его благостное отношение к нашей миссии. Уверен, мы идем к успеху, – добавил священник.
Но Брассика не унималась: «Даже если Часлав со своими воинами устроили переполох, то почему так мало на нашем пути попадалось врагов?»
– Тебе этих мало? – Маркус кивком головы указал на охраняющих дворец.
Виверны обитали на крыше, гоблины-воины в рогатых шлемах делали круговой обход, а шаманы стояли, крепко держась за свой бубен. Разведчики бегали по тропам вдоль развалин и проломов в земле, некоторые повизгивали от боли, когда в них попадала струя шипящего пара.
– Будет тяжелый бой, – подытожил мечник. – Есть идеи, как войти в дворец и не погибнуть?
– Может, кто-то отвлечет их, побудет приманкой? – предложила Атропа.
– Отлично, вот вы и отвлекайте, – ответил тут же Рудольф.
Трактирщице не льстило стать одной-единственной жертвой в походе.
– Может, атакуем с разных сторон? В прошлый раз, когда на нас напали ночью у берега, такая тактика оказалась удачной, – спросила Брассика.
– Рискованно. Взгляните на землю вокруг дворца, – Маркус махнул рукой на множественные разломы. – Черти и демоны осквернили её так, что на каждом шагу можно ногу сломать, и не одну. Если бы имелась карта с пометкой всех расселин, я бы согласился на такой.