Пятерка на конях достигла путников. Кони фыркали, задирали хвост и дымили ноздрями в вечернем воздухе. Их хозяева, одетые в латы, держались грозно.
– Кто такие? Представьтесь, – громко крикнул тот, что стоял ближе к Маркусу.
Все промолчали. Сквозь накидку не разглядеть, чьим господам принадлежат встретившиеся на пути эти люди. В мертвых землях частенько встретишь разбойников, прячущихся под добрым именем. Атропа, глядя на всадников, осторожно слилась с деревом: дуб принял её и полюбил, сгладил листвой фигуру, замер в покое.
– Ну? Языки проглотили? – мужчина потянул за рукоятку меч. Маркус, заметив блеск наточенной стали, в мгновение ока сдвинулся к Брассике, взявшись за свое оружие.
– А кто вы? – нагрубил он всадникам.
– Ты, должно быть, охоч до крови, – мужчина на коне извлек меч до конца. – Ну, не беда, прольем кровь. Только держись.
Ветви дуба пуще прежнего облекли тело Атропы.
– Ох, стойте. Не горячитесь, – встал между ними поспешивший отец Рудольф. – Прошу милости выслушать. Меня зовут отец Рудольф, я священник Братства послушников Выша. Мы здесь по доброй воле и паломничества ради.
– Впервые слышу о таком ордене, – заметил толстый всадник. – Да и Выша-то нет, вон, погляди на его обломки. Как думаешь, Часлав, этот старик говорит правду?
– Не знаю, Добромир. Похожи на разбойников, – взгляд человека на коне, держащего меч для разящего удара, всепроникающе глядел в Маркуса. Атропа не двигалась, лишь наблюдала, иногда даже не дыша. Дуб гладил её, утешал в своих корнях и кроне, куда проникал последний луч уходящего солнца; всё замедлилось, застыло, время потекло стеклянными каплями в безмолвную бездну.
– Мы не разбойники, – запротестовал священник. – Но мы отправились в паломничество, да. Сопровождаем эту леди… Брассику до древнего кладбища. А кто вы?
– Сколько вас? – спросил толстый Добромир. – Когда мы обнаружили вас, я насчитал четырех.
– Так и есть.
– И где же четвертый?
Рудольф и Брассика обернулись. На лице Брассики было удивление и маленькая толика отчаяния. Её взгляд метался в поиске.
Атропа почувствовала, что дальше прятаться ей становилось всё сложнее, и решила выйти в свет. Но дуб оказался крепким: сознание плавно растекалось в древе, втекало внутрь, утрачивало границы, оставляя лишь плавные размытые контуры. Чтобы восстановиться, понадобилась дюжая сила.
– Я тут! – неестественно громко кликнула она. – Тут я!
Часлав повернул голову в её сторону, слегка наклонив её.
– Хм, колдунья?
– Нет, грешно таким заниматься мне, – ответила Атропа.
– Тебя совсем не видел. Столь искусно прятаться умеют только колдуньи.
– Да что ты болтаешь, дурень! Я женщина простая.
Всадник немного улыбнулся.
– Мы вам представились. А кто вы, так и не узнали, – заметил священник. – Что ж, кого мы повстречали – господ или разбойников?
– Хорошо, отец Рудольф, скажу. Мы верные слуги верховного шолена Данара, почтенного Валука. Я рыцарь Часлав, а это мой верный друг Добромир, недавно совершивший омаж.
С остальными Часлав решил не знакомить.
– Нас не было в Данаре неделю, а Валук уже верховный шолен? Как быстро растет этот муж! – усмехнулся Маркус. Свой меч он вложил в ножны, продемонстрировав готовность говорить с рыцарями.
– Мы призваны служить Данару на его землях. Нынче дозорная служба самая тяжелая и почетная. Гоблинов развелось…
Атропа заметила, как Рудольф и Маркус поперхнулись от слов «на его землях». Маркус хотел было что-то сказать, но вперед устремился со своим посольским языком священник:
– Простите, но мне на секунду показалось, что вы ведёте дозор на землях Данара.
– Всё так, – невозмутимо ответил всадник.
– Простите, но это земли Выша. Тут всё принадлежит благородным мужам из нашего города.
– Верховный шолен Валук постановил, что брошенные земли к северу отныне принадлежат городу Данар, до тех пор, пока не прекратятся гоблинские набеги или не явится ваш шолен.
– Но это не так! – возмутился священник. – Разве можно присваивать то, что принадлежит почтенным жителям Выша?
– Какого Выша? – встрял толстый всадник. – Где этот город? И где его жители? Кто стережет эти земли? Мы! Верные слуги верховного шолена Валука! Данар уже несколько зим отпирается от нападений северных гоблинов. Кто защищает, тому и принадлежит.
Священник больше ничего не сказал. Он понурил голову, сжался в плечах, словно пытался потеряться в воздухе. Всадники спешились. Трое безымянных молчунов, видимо, служки для двух представившихся рыцарей, принялись ухаживать за животными.
Вечер наступал.
– Так вы из братства, как его там, Выша? – спросил Часлав у Маркуса.
Тот ответил ему кивком.
– И ради чего живет братство?
– Ради Выша, конечно же.
– То есть?
– Придет время, и мы вернем себе город, восстановим его и принесем славу королевству.
Часлав смутился.
– Королевство… Ну да, ну да. Выш не отстояли не потому, что вы были слабыми, а в силу природных обстоятельств и первоначальных условий. Не думаю, будто можно повернуть историю вспять…
– Может быть. Но Выш нужно вернуть.
– Не смею возражать, – пожал плечами Часлав.
Атропа подошла поближе.
– Мужи добрые, скажите, откуда вы пришли?
– Мы шли по тракту из Данара, прошли весь Бриллиантовый лес до здешних окраин, а после свернули на дорогу в Выш. Разбили гоблинов по округе.
– Встретили ли вы двух детишек по пути? Юношу и девочку, на кобылке двигались в Данар.
– Видали таких.
Атропа радостно вздохнула: «Как они? Как выглядели?»
– А кто они тебе? – спросил с прищуром толстый Добромир.
– Мои детишки они, – призналась Атропа.
– Странные вы паломники. Детей отпускаете в лес, полный ворья и гоблинов. Экая вы мамаша, конечно. Потомство не сбережете.
Слова страшно ударили по самочувствию Атропы. Всё это время, пока они были в движении, ей удавалось скрыть печаль и тревогу. Она верила священнику, при ней написавшему грамоту на простенькой бумаге без печати, что церковь Данара возьмет детей под краткую опеку. Но «экая вы мамаша, конечно»…
«Правду говорит, – сказала про себя Атропа. Руки её дрогнули, сердце покрылось тяжелым недобрым чувством. Силы покидали её. – Верно молвит этот человек. И зачем я только повелась на странствие? Жила бы тихо, смирно, не спеша, крутила пирогами в печке, частокол бы поставила, нанять только бобылей для работы и сторожки… А что теперь? Где я? Кто я? Убьют меня – страх убьет мою душу ещё раз. За детей. За них боязно. И почему я только согласилась на отчаянное путешествие? Словно заплатили мне сундуком изумрудов. Где был мой ум, когда преклонила колено?»
Но из памяти всплыла первая встреча с Маркусом и Брассикой. Если бы не Маркус, она не пережила ту ночь. И Мика с Любой тоже. С каждым месяцем натиск врага усиливался. Тут или бежать без оглядки, или дать смертельный отпор…
«Всем нам придется жертвовать. Только почему мне приходится делать это дважды? Единожды сбежав, судьба потребовала с меня вторую плату», горевала женщина.
– Тебя как звать, мама?
– Атропой зовут.
– Слышали о тебе. Не ты ли трактирщица «Крапивного луня»? – спросил Добромир.
– Она самая.
– Путники о тебе по-доброму отзываются. Будет шанс, и я загляну в твою таверну. Жаль, что ты на отшибе совсем.
– А ваш обратный путь, каким он будет? – спросила с надеждой Атропа.
Добромир приподнял брови.
– В Данар путь лежит, мама, что за вопрос!
– Не могли бы вы передать весточку моим детям?
Часлав тут же возразил: «Дозор закончится в башне мистического пути, нам ещё неделю сторожить руины».
– Да всего лишь весточку! Не будь бессердечным.
– Сказано же: не сразу в город путь лежит. Если передам, то через неделю-две.
Тогда Атропа топнула ногой. Рыцари напугались: «Не колдовство ли?»
– Глубоко и неудержимо её чувство к своим чадам, – вставил священник. – Благословлены её призывы. Дети для неё высшая ценность и счастье. Женщина и так много положила на жертвенный алтарь.
– Ну смилуйтесь, – ответил Добромир. – Если я пройду в башню ради посылки в Данар, то с меня возьмут двадцать золотых.
– Чего? Чего вдруг такой дерзкий штраф? – возмутился священник.
– Десять колдунам, ещё десять верховному шолену за оставление дозорной службы. Откуда ж мне взять такие деньги? Мое жалование – это кусок подаренной земли тут, так он ещё не огорожен и весь в камнях…
Атропа решила обратиться к «леди», которую сопровождает в паломничестве. Брассика всё это время дотошно изучала карту.
– Я прошу дать мне оставшуюся долю.
Девушка оторвала взгляд от бумаги. Её глаза, глубокие, большие, открытые миру, но уверенные в своем превосходстве, испытывающе смотрели на тропу.
– Разве народу леса неизвестен договор? Ты опустила руки на мои колени. Условия известны, таинства в них нет.
– Прошу тебя. Я отдалась целиком на растерзание судьбе. Отдай мне оставшееся, чтобы отправить весточку детям. Пусть этот Добромир получит золото. Так мне будет спокойнее, поверь.
– Нет, – ответила Брассика. – Ещё не сделано дело. Откуда мне знать, как поступишь после полученной награды?
– Прошу тебя ещё раз, пожалуйста, дай оставшуюся долю. Я отправилась с тобой в путешествие, бросив Мику и Любу. Разве для тебя это не большая цена в верности?
Брассика скрутила карту. Разговор ей не нравился.
– Ты сама уплатила эту цену.
– Ну что же ты, рыба глухая, совсем обессердечилась? – Атропа возмутилась. Ей показалось, что в родных местах, где раньше была глушь Изумрудного леса, теперь нет гармонии. Только разрушительные чувства. – Выпрашиваю как у ростовщицы!
– Ещё не сделано дело. Как только будет исполнен долг, ты станешь свободной и получишь то, что тебе принадлежит.
Сзади кто-то подошел. Атропа со слезами на глазах обернулась.
Это был Маркус – в его руках лежал сверток.
– Бери, – сухо произнес он.
– Да что ты, не надо, – засомневалась Атропа.
– Бери, – повторил Маркус. Рука настойчиво держала перед ней монеты. – Моя плата, но ничего, вернешь мне потом.
У девушки лицо покрылось красным стыдом.
– Спасибо, – Атропа немедля вернулась с просьбой к Добромиру.
Путники шли ночью по низине, аккуратно огибая руины Выша. Из развалин города сиял желтоватый свет от множества костров. Дозорные согласились проводить «паломников» до глуши Бриллиантового леса, где по словам «леди Брассики» упокоилась душа её великого предка. В пути остерегались каждого шороха, пока не вышли на границу, разделяющую низменность от лесистого холма. Дальше следовало идти порознь.
– В мрачные времена вы захотели почтить их память, – заметил Часлав.
– Так уж получилось, – ответила Брассика.
– И почему же такая леди, как вы, находится в одиночестве в диких землях?
– Разве одна? Мои слуги со мной.
– Мда, – произнес Часлав и притих на минуту. – Боюсь, что наша встреча роковая: больше наши пути не пересекутся. А я бы удостоил вас алой розы во второй раз.
Брассика смутилась, не то от розы, не то от упоминания злого рока. Атропа шла рядом, несколько осчастливленная тем, что её письмо, составленное священником и сложенное в замысловатую фигуру сердца, вместе с веточкой дуба будет доставлено детям. При помощи пожертвования Маркуса, конечно. Расстройство от нрава юной Брассики, отказавшейся уступить, вызвало горечь.
И гнев. Трактирщице мерещилось, будто дурные чувства питали её через почву и мертвенную траву.
– Что же вы так хороните вторую встречу? – спросила Брассика.
– Говорите так, словно не знаете. Поползли слухи, будто рядом с Вышем вторглись демоны. По ночам слышен скрежет дьявольских тел, и свечение, словно раскрыли гроб верховного лорда, до того становится мрачно, что моей храбрости не всегда хватает одолеть страх. А вы туда направились…
– Нужда влечет. Если не сейчас, то когда? – лукавила девушка, поправляя тонкие локоны.
– Хотите, я помогу вам? Только подскажите, как.
Брассика попросила дать время на раздумья. Отойдя в сторонку, она пригласила остальных путешественников на разговор. Воткнув факелы в рыхлую землю, четверка путешественников села в круг.
– Должно быть, вы слышали сами: наш добрый муж Часлав предложил помощь.
– Тебе он предложил, не нам, – Маркус скривил лицом.
– Для них я дама, которую следует сопроводить в паломничество до могилы предков. Что, если они согласятся с нами пойти? – предложила Брассика.
– Зачем?
– Ты сам говорил, что мы отчаявшиеся, поскольку шансов на успех мало.
– Не потому ли в нас геройство играет, что мы ясно осознаем отчаянность своего поступка? Трусы и наемники не пойдут на отважное дело. Да и незачем оно им, какой прок для них от возрождения Выша? Никакого. Стервятники данарские позарились на наши земли.
– Вот как? Но я же даю вам плату, не быками и камнями, а золотом.
– Вот как? – паясничал Маркус. – Так и мы тебе платим.
– Ну и чем же?
– Тайны библиотеки Выша. Забыла?
– И ещё твое тщеславие, платим большим наваристым чаном, – вставила Атропа.
– Неправда.
– Ещё как правда, – злобно ответила Атропа. Её пробирало от втекающей внутрь злобы.
– Я прошу вас вернуться к делу, – попыталась урезонить её Братика.
– Ты тщеславный человек, злой и меркантильный. Ты думаешь, что раз обрела магию, волшебное знание для избранных, то тебе дозволено смотреть на нас свысока? Как бы не так. Я – свободное создание. Моя воля от труда, мозолистого и кашеварного. Человеку, обретшему в труде добро, есть что терять. Это ты бобылями да нищими можешь помыкать – у них свободы нет, они на любое рабство согласятся. Но не меня. То, что ты нам платишь, не воспрещает быть человечной.
– К чему ты клонишь? – спросила напряженная Брассика.
Маркус и Рудольф не вмешивались.
– Ты как дурной король из сказки. Ведомая своей пустышной прихотью к почету, славе и признанию. Тебя заботит только свое счастье, а до счастья чужих нет никакой заботы. И на всех ты смотришь как на своих слуг. Это не так, касатка, совсем не так. Вот я возьму и уйду…
– Маркус, Рудольф?.. – девушка искала поддержки у остальных.
– Атропа, не горячись! – по-дружески потянул за руку рыжеволосый мечник. Атропа села обратно.
– Конечно, мы можем здесь погибнуть, оставить жизнь на этом пепелище, – заметил священник. – Каждый уплатил свою цену. Наверное, сердце должно быть более чутким к братьям и сестрам.
– Ничего не понимаю, – голос девушки задрожал.
– Я жизнь могу оставить ради твоего дела, это хоть понимаешь? Кто останется с моими детьми?
– Что же ты так взъелась на меня? Уж не из-за того, что я денег не дала?
Атропа промолчала. Брассика в раздражении заковырялась в своей куртке, извлекла несколько монет со словами: «Держи, раз так важно!»
– Ты не поняла, – ответила Атропа, вздыхая. – Мы правда отчаянные. Даже не понимаем друг друга.
Рыцари подошли, попросили ускориться с обсуждением, однако заметив тяжелые лица, ушли обратно к лошадям. Все молчали, испытывая ту болезненность от ссоры, что душит каждого человека. Хуже всего себя чувствовала трактирщица, её всю терзало; с одной стороны, она брала на себя вину за то, что закатила ругань, с другой стороны, поступок Брассики обидел её своей мелочностью и невероятным высокомерием, низменной боязнью потратиться на добро.
– Прости меня, – внезапно заявила Брассика.
Атропа тут же ответила взаимностью. «Сейчас не место ссоре», заметила она.
– Так что же, возьмем с собой этих мужей?
– Толку с них? – спросил Маркус. – Будут шуметь на всю округу конным ходом. В бою латники не столь спешные, а ты делаешь ставку на скорость. И потом, с коней если посшибают, то на своих плечах понести придется? Нет, у меня есть идея получше.
– Что ж, говори.
– То, как ты описывала в своем плане отвлекающую ловушку для гоблинов, меня не устраивает. Одна ты столько суматохи не сделаешь. А их пятеро. Пусть совершат набег на то поселение гоблинов, на которое мы наткнулись. И рядом, далеко скакать не придется, и близко к ставке королевы. Внимание точно привлечет. Да, Атропа?
– Если они нападут, что с того? Отвлекутся гоблины, но надолго ли.
– Нужно попробовать. Это лучше, чем ловушка с пожаром в лесу.
– А если их убьют? – Атропа подумала, что будет тяжким грехом брать плату невинными душами за путешествие.
– Эти рыцари не выглядят детьми с палками, – парировал Маркус. – Справятся. Вон какой главарь у них, морда борцовская! Что скажешь, Брассика?
– Не знаю. Согласятся ли рыцари на такое. Нет. Я против. Лучше предложить им пойти с нами.
Маркус скрестил руки на груди.
Атропе одинаково не нравилось ни предложение Брассики, ни предложение Маркуса. Но последнее давало, по её мнению, маленькую толику надежды на успешный поход. «Осталось так немного, всего сутки боя. Я чувствую, как мой разум и сердце трепещут от скорой развязки», сказала себе она.
– Предлагаю проголосовать, – Атропа сделала жест в сторону Брассики. – Если ты наберешь большинство голосов, мы поступим по-твоему. Если нет, то придется уговорить этих мужей на план Маркуса.
– Голосовать? – Брассика явно смутилась.
«Ну как же, слуги хотят встать в один ряд с «госпожой», как ей неприятно, однако», невесело подумала Атропа.
– Хорошо. Давайте голосовать. Я за свой план, – девушка сделала выбор.
– Я за Маркуса, – ответила Атропа.
– За себя, – сухо ответил Маркус.
Священник смотрел на девушку, облизнул губы и сглотнул:
– Мне нужно, чтобы наше дело приобрело успех. Хочу, чтобы Выш, а затем королевство возродились. Ты не выказывала талантов в магии огня, Брассика. А эти мужи заинтересованы в том, чтобы такая леди вернулась. У Часлава куртуазный интерес, а у Добромира шкурный. Я голосую за Маркуса.
Атропа захлопала в ладоши: «Как в старые-добрые времена! Ах, как соскучилась я по временам моего народа!»
– Ну хорошо, – лениво поднявшись, Брассика направилась к всадникам.
Часлав, по словам девушки, некоторое время сопротивлялся просьбе, находя её безумной. Пришлось убедить в том, что таким храбрым мужам, полным чести и достоинства, негоже отказывать леди в её просьбе. Впрочем, Часлав не сопротивлялся так жестко, как Добромир, которому не льстило умереть за девушку, в чьей искренности он сомневался с самого начала.
Уговор был таков: к рассвету рыцари пройдутся по поселению гоблинов, тем самым отвлекая на себя всё гоблинское племя. Они отойдут к тракту, а после отправятся к башне мистического пути. Слуги Брассики, когда закончится паломничество, сопроводят её до башни, где леди и Часлав встретятся.
«Цветок осенней розы будет ждать вас, леди», – с наигранной пылкостью девушка шутливо повторила последнюю фразу Часлава. Атропа трогательно улыбнулась, вспомнив игру ухаживаний её погибшего мужа.
Предрассветные сумерки. Все лежали наготове, с закрытыми глазами пытаясь хоть немного поспать. Атропа уснуть не могла от волнения – слишком много поставлено на кон. Звезды тихо угасали перед необъятной силой солнца, постепенно распалявшего горизонт.
Шум появился со стороны поселения гоблинов. Звучал горн, доносились дикие вопли, предвещавшие болезненную смерть от меча и копья. Из леса, куда вела вела дорога к королеве гоблинов, слышался топот и рев бегущих отрядов.
Маркус, встав на ноги, сказал:
– Момент настал. Или сгинем, или победим. Мы герои, и славой будет покрыт наш путь. Пошли!