– Здесь остановите!
Я в тоненьком зелёном пальто выскочила из притормозившей машины.
Хлопнула дверцей, едва не прищемив волосы. Ай! Вокзал сиял в темноте, словно новогодняя ёлка. Огромный циферблат неумолимо отсчитывал секунды, экран под ним показывал время отправления. Эх-х-х. Опаздываю! Я на ходу сверила время на своих часах и на вокзальных. Не успею!
Открыла электронный билет и ещё раз сверила: перрон номер три, вагон двадцать пять, место одиннадцать. Я забежала по лестнице и влетела в огромный холл, который напоминал муравейник, растревоженный любопытным медведем. Люди с чувством выполненного долга шли навстречу, не спеша и мешая уезжающе-провожающим. Те, в свою очередь, громко переговаривались: «Нам туда!» «Да не сюда!» «Скорее!»
И куда мне?! Я вертела головой, пока не заметила стрелку с нужной мне надписью – «перрон номер три». Да пропустите же! Помогая себе локтями, продиралась сквозь болото из людей. Ещё немного! Я успею! Должна успеть! Обещала же!
Выйдя, даже скорее вывалившись, на улицу, облегчённо вздохнула. Наконец, нужный перрон. Побежала, выискивая номер вагона. Ну, конечно же! Я, как всегда, везучая! Поезд напоминал огромную белоснежную гусеницу с единственным зелёным пятном. Старый, в небольших ржавых пятнах вагон был именно с номером двадцать пять. Уставшая проводница в возрасте, наверняка равном вагону, равнодушно скользила взглядом по столпотворению людей.
– Драсти! – я показала ей электронный билет.
– Добрый вечер, – даже за фирменной вежливостью она не смогла скрыть удивление. – Проходите.
Я поднялась по железным ступенькам и зашла в тамбур. Красная ковровая дорожка, белоснежные перегородки и слабый запах плесени. В полумраке виднелись торчащие в нескольких местах ноги. Я аккуратно пошла к своему месту. Какая-то женщина зычно храпела, буквально через несколько перегородок кто-то тихо подпевал гитаре. Пять. Семь. О! Одиннадцать. Соседей нет – повезло. Отдёрнув светлые шторы, рассмотрела перрон. Мимо пронеслась парочка с огромными рюкзаками, следом женщина тащила упирающегося ребёнка.
Очередное объявление диктора многократно отразилось, превратившись в невнятную массу слов. Отправление. А я буду сегодня одна. Только порадовалась, как в проёме появилась блондинка. Уложенное волной каре, коричневое «бабкино» платье.
– Добрый вечер. Я сегодня с попутчицей. Замечательно.
Голос у неё оказался приятным и мелодичным.
– Добрый, – пробормотала я, раздражённо подтягивая сумку поближе.
Вот попадётся болтливая и всю дорогу будет грузить всякой всячиной. А я подумать хотела и решить… Поезд издал свисток, натужно вздохнул. И начался перестук колёс. Они словно дети приветствовали каждую секунду пути:
– А вот и я.
– А вот и я.
Ну всё, теперь только вперёд. Хорошо было бы ехать на поезде и ничего не решать, просто ехать по кругу, дремать или читать в свете жёлтых ламп. А, может, присоединиться к поющим или сыграть с кем-то в карты? Хоть что делать, кроме прибытия. Ехать и ехать, смотреть в окно на мелькающие огни, на автомобили, которые ждут своей очереди. Иногда встречаться с такими же поездами.
Запах рыбы вырвал меня из задумчивости. Соседка критически смотрела на нечто в тарелке.
– Это – заливная рыба, – произнесла она, заметив мой интерес. – Может, в этот раз она получилась?
Я пожала плечами. От Питера до Москвы ехать всего восемь часов. Поэтому я купила пару сэндвичей, а эта вон как заморочилась. Сейчас ещё курицу достанет и яйца. Я подавила ухмылку.
– Меня Надя зовут.
– Таня, – кивнула я.
Надя убрала еду в сумку и, тяжело вздохнув, посмотрела в окно.
– А вы смогли бы поехать к совершенно незнакомому человеку, встретив его всего лишь один раз?
Сердце болезненно сжалось.
– Простите, – Надя смутилась.
– Да ничего. Тут от многого зависит.
– Просто… Понимаете… Я в доме нашла мужчину…
– Под кроватью? – усмехнулась я.
– Нет, что вы, – Надя покраснела и замотала головой. – На диване. Так получилось, что он перепутал…
Она рассказала свою историю. Я молча слушала. Это было чем-то похоже на наши отношения с Сергеем. Он ошибся номером, мне было скучно и… зацепились. Общались ночами напролёт, делились мыслями и чувствами друг с другом.
Я начинала беспокоиться, если утром не видела: «Как спалось, Танюша?» или вечером его долго не было в сети.
Мы даже пару раз встречались, и это напоминало фейерверк. Хотелось как можно дольше побыть рядом. Ведь я из Питера, а он из Москвы. И вот… буквально вчера. Сергей предложил съехаться. А я… а я… не смогла ответить. Бросить всё. Работу, друзей и уехать в неизвестность…
Сердце сжалось.
– Вы думаете, я легкомысленная? – спросила Надя, помолчав. – Мне тридцать четыре года, а я словно ребёнок.
– Ленинград – Москва, ваша остановка! – зычно крикнула проводница.
– Моя остановка. До свидания, – Надя подхватила сумку и направилась к выходу.
– А вы поживите с ним пару недель и решите! – крикнула я вслед.
Она мило улыбнулась и кивнула. Ленинград – Москва… странное название станции. Я смотрела, как Надя выпорхнула из вагона навстречу высокому худощавому мужчине с несколькими гвоздиками. Надеюсь, у них всё сложится.
Поезд качнуло, и я проснулась. Рассвет выкрасил небо словно акварелью. Я улыбнулась и взяла в руки телефон.
Сергей: Я на месте.
Интересно, какое у него будет лицо, если я скажу, что согласна съехаться?
Сапсан нёс меня навстречу к судьбе.
Никодим Петрович шёл по привычному маршруту. Размеренно и слегка вязко. Металлический скрип тормозов. Никодим Петрович тяжело вздохнул и остановился.
– Вот и всё, Петрович, – Андрей Владимирович похлопал друга по плечу. – Вот и закончилась твоя работа.
Никодим Петрович молчал.
– Сколько ж мы с тобой так проездили? – тихо пробормотал Андрей Владимирович, присаживаясь на ступеньку. – Вроде в восьмидесятых повстречались. В восемьдесят третьем? Эх-х-х. Сколько лет прошло, сколько воды утекло!
Андрей Владимирович прикурил сигарету и окинул взглядом депо, словно впервые его видел. Это для обычных людей и свет поярче, и чистота, и удобства. А в цехе всегда царит запах солярки, угля и металлической стружки. Выше человеческого роста ворота, обшарпанное здание, огромные пыльные окна, в которые лет двадцать уже не проникает свет.
– Сегодня, наверное, здесь ночевать будешь, – тоскливо вздохнул Андрей Владимирович.
Никодим Петрович только несколько раз цокнул.
Эх-х-х. Неразговорчивый… Это в дороге тебя молчать не заставить, а вот как приезжаем сюда, так звука не вытянуть.
– Ладно, Петрович, – Андрей Владимирович встал, колено протестующе хрустнуло. – Бывай.
Он ещё раз хлопнул Никодима Петровича по плечу и пошёл переодеваться. Переступая через рельсы, дошёл до конца платформы.
– Здоров! – окликнул Андрея Владимировича Юрка.
Совсем ещё пацан по сравнению со всей остальной бригадой.
– И тебе не хворать.
– Куда теперь Петровича?
– На пенсию.
Сердце Андрея Владимировича сжалось. Он нашарил в кармане упаковку таблеток.
– Жалко. Вроде нестарый ещё. Походил бы.
Андрей Владимирович неопределённо махнул рукой. Сейчас совершенно не хотелось мусолить эту тему. И так на душе словно кошки нагадили.
* * *
Андрей Владимирович медленно поднимался по ступенькам. Да, пятый этаж теперь давался тяжело, словно карабкался на гору. Скоро придётся делать перерывы и отпыхиваться на лестничных клетках. Открыл дверь. Снял ботинки. Прошёл на кухню. Плюхнулся на свой стул.
Всё ему казалось непривычным, словно кто-то усилил и подсветил все изъяны в его жизни. Вот даже клеёнка на столе с загнутыми краями. Что, сложно купить новую и постелить? Рисунок выцвел, там пятно от сковородки. Это Раиса была в отпуске, а он домовничал.
– Ой, а ты уже пришёл, – пропела Раиса, заплыв на маленькую кухню.
– Я робу принёс, – безжизненным голосом произнёс Андрей Владимирович.
– Постираем. Ты суп будешь?
– Наливай.
Раиса засуетилась, бряцая тарелками и хлопая холодильником. А Андрей Владимирович всё продолжал рассматривать клеёнку. Вот длинный разрыв практически посередине – это Андрей хлеб без доски резал. Ох и досталось потом от Раисы.
– Держи. Ешь, пока не остыло, – она поставила тарелку супа, хлеб.
Андрей Владимирович принялся хлебать, причмокивая. Привычка с детства есть вкусно и быстро. Хочешь или нет – ешь.
– Как ты? – Раиса спросила тихо, словно ступала на тонкий лёд.
– Да нормально, – отмахнулся Андрей Владимирович.
– И что дальше? – ещё тише спросила она.
– Сказали, дадут новый.
Раиса вздохнула и покрутила в руках полотенце.
– Ну, всё делается к лучшему…
Она хотела коснуться руки мужа, но остановилась и снова принялась мять полотенце.
– А давай купим новую клеёнку? Да, и к Макаровым сходим?
Раиса замерла и удивлённо уставилась на Андрея.
– Ну а что? Петрович отработал уже свой срок. Сейчас дадут новый состав. Разве это не повод для того, чтобы немного обновиться и самим?
Андрей Владимирович впервые за сегодняшний день улыбнулся.
Дорога. Мерный стук колёс. Один день сменял другой, одни люди сменяли других. Я с фирменной улыбкой стояла на каждой станции и встречала и провожала, встречала и провожала. Каждого… едущего своей дорогой.
Смотреть на радость встреч, печаль проводов и даже крушение надежд. «Не пришёл!» – девчонка снова заплачет. «Я так скучал!» – воскликнет парень. «В добрый путь…» – мужчина похлопает по плечу друга или сына.
Меняются названия станций, виды платформ и люди. Но слова, истории все похожи друг на друга и при этом неповторимы. Эти истории заставляют сердце радостно трепетать или болезненно сжиматься.
– Натусь, ты на следующее лето к нам придёшь на подработку? – спросила Санька из соседнего вагона, закончив облизывать ложку, принялась крутить её в руках.
– Сомневаюсь. Там защита диплома, ГОСы, – я пожала плечами.
– А этот твой был? – Санька отложила многострадальную ложку.
– Он не мой, – фыркнула я и отвернулась, смотря, как столбики отсчитывали секунды.
В носу защипало. Всего несколько дней, и я буду в Екатеринбурге. И закончится моя кочевая жизнь. Стало тяжело дышать.
Витя и правда был не мой.
* * *
Стук в дверь.
– Кто там? – обернулась я, пытаясь собрать светлые волосы в хвост.
– Милая девушка, можно мне сменное постельное? Ребёнок чай пролил, – протянул мужчина, стоящий в дверном проёме.
И улыбнулся, словно продавец арбузов на перроне.
– Да, конечно, держите.
Достала с верхней полки шуршащий пакет белоснежного белья.
* * *
Я спрыгнула на перрон, достала подножку и фирменную улыбку.
– Пассажиры, выходящие на станции Пуховка, не забывайте свои вещи, – произнесла я заученный текст.
Женщина с двумя сумками и маленьким ребёнком пыталась спуститься. Я потянулась к ней, чтобы помочь, но меня опередили. Тот самый мужчина, что за постельным заглядывал, – счастливый отец семейства.
Женщина рассыпалась в благодарностях, ребёнок начал отчаянно реветь, и они ушли. Однако мужчина остался. Я удивлённо взглянула на него.
– Во-первых, я мужчина, а значит, не мог заставить девушку помогать. И только во-вторых, я пассажир, которому тоже нужна ваша помощь, – он улыбнулся.
Я, не удержавшись, усмехнулась.
– Виктор.
– Наташа. Прошу занять ваши места. Отправляемся, – постаралась сказать как можно строже.
– Слушаюсь.
Заперла дверь. Надеюсь, он не заметил, как покраснели щёки.
* * *
Я шла по вагону, проверяя купе. Скоро большая посадка, а значит, должна быть чистота. Постучала в одну из дверей.
– Да, – раздался знакомый голос.
Открыв, услышала обрывок фразы:
– Третьи считают, что счастье – это большое участие. Забота, тепло, внимание и общность переживания, – задумчиво произнёс сосед Виктора, размахивая пустой стопкой.
На столе я заметила бутылку и ещё одну стопку, налитую по края.
– Распитие спиртных напитков запрещено! – нахмурилась я.
– Да. Да. Сейчас, – сосед Виктора стал спешно убирать со стола.
Не хватало ещё пьяных успокаивать. Перепьют, оставят бардак. А если укачает, то вообще мрак… Убирайся за ними потом, слушай жалобы соседей. Я прикрыла дверь.
* * *
Ночью на отдалённых станциях бывает особенно холодно. Людей нет, ветер гоняет клочки бумажек-фантиков, фонари, передразнивая луну, едва светят.
Я переминалась с ноги на ногу.
– Вы не замёрзли? – со ступеньки спрыгнул Виктор.
– Нет, привыкла, – я натягивала фирменную улыбку, но получалось плохо. – Почему не спите?
– Да сосед напился и уснул. А я как-то не очень люблю это дело. Наташ, а как ты считаешь, что такое счастье?
– Ну, это сложно, – я задумалась.
– А мне кажется, что проще некуда. Для одного счастье – это кусок хлеба, которого у него нет. Для другого – человек, которого нет рядом. А для третьего…
– Забота, – подсказала я, улыбнувшись.
– Да. Только единицы видят счастье в том, что рядом с ними. Большинство же видит в том, чего нет у них.
С этого разговора всё и началось, он выходил на каждой станции, и мы болтали о жизни, о работе, о семье и ещё о множестве мелочей, из которых состоит твой мир.
* * *
– Наташ, я через неделю обратно в Екб поеду, – Витя смотрел в окно, опираясь на поручни двери.
Мы подъезжали к станции Суханово. Поезд замедлялся, плавно подруливая к перрону. Шум в тамбуре становился тише.
– Да, ты говорил, – ответила я, стараясь не смотреть на него.
– Дай телефон, вдруг не получится встретиться, – произнёс он тихо.
– Не могу. Если судьба, то встретимся, – я распахнула дверь и выскочила, как только поезд остановился.
Нет. Не место и не время для романов. Да и он старше. Нет. Нельзя.
– До свидания, Наташ.
– До свидания, – я демонстративно уткнулась в билеты пассажиров и старалась не смотреть вслед.
Нет. Не место и не время. Ехать несколько дней рядом – это одно, встречаться… Нет. Не место и не время.
Спустя неделю на станции Суханово никто не сел. Вот и закончился поездной недороман. Осталось несколько недель, и я буду дома. Там учёба, общежитие и девчонки из группы. И никаких мужчин старше меня на семь лет.
* * *
В дверь постучали.
– Что вам? – я открыла дверь, и меня словно пробило током. Дежавю.
– Чуть не опоздал! Отец приболел, пришлось сдать билет. А потом купить не получилось. А потом…
Виктор ещё что-то говорил, а я поняла. Вот оно! Счастье!
Познакомиться с творчеством автора можно,
набрав ник в соцсетях:
https://vk.com/id42032168, https://t.me/uraved.