Теперь мы мысленно перенесёмся на несколько десятилетий назвал. В последние годы прошлого столетия. Когда деревья были большими, трава зеленее, воздух чище, многие родственники живые… Детство. Беззаботное время. У тебя ещё нет забот о недвижимости, не волнует вопрос заработка… Однако, довольно философии. Вот о чем я хотел рассказать.
Эти события произошли в конце мая. Я сдал последний экзамен. Свобода! Осталось дождаться, когда мама закончит свои дела на работе и можно ехать к бабушке. На Юг.
Ждать оставалось неделю. Билеты на самолёт были давно куплены. Волнительно, когда знаешь о дате отъезда. Она приближается. Но многим, особенно ребёнку, кажется, что время до начала отдыха идёт очень медленно. Дни тянутся, как старая жвачка.
В городе стало скучно. Одноклассники и друзья во дворе разъехались: кто в лагерь, кто к бабушке. Когда была хорошая погода, я медленно спускал со второго этажа свой большой, тяжёлый велосипед «Аист» и катался по городу. Почему-то мне нравилось часто представлять себя водителем автобуса. Я придумывал маршрут, определял места остановок и ездил по нему какое-то время, останавливаясь у лавочек-остановок.
Накатавшись по двум «маршрутам», я решил прокатиться до центральной площади города. Не спеша проехав один, второй двор, я заехал в тот, в одном из домов которого жили два моих одноклассника. А точнее, одноклассник и одноклассница. Надежды на то, что одноклассник дома или, хотя бы в городе, не было. но я решил подняться к нему.
Остановившись у последнего подъезда дома, в котором жили одноклассники, я слез с велосипеда, прицепил его стальным тросом к дереву, поднялся на последний этаж и нажал на дверной звонок. За дверью было тихо. Я позвонил ещё раз, но звука шагов я так и не услышал. Когда повернулся к лестнице, чтобы спуститься во двор, дверь квартиры напротив открылась и на площадку вышла старушка с небольшой сумкой.
‑ Здравствуйте, ‑ поздоровался я со старушкой. – А вы не знаете, Андрей в городе или к бабушке уехал?
‑ Уехал, ‑ ответила старушка не сразу. Сначала внимательно на меня посмотрела. – Вчера уехал с родителями. А ты кто?
‑ Я – одноклассник. Он мне не сказал, когда уезжает. Думал, что он ещё в городе.
Сказав это, и не дожидаясь новых вопросов от старушки, я быстро спустился по лестнице на первый этаж, перепрыгивая через две ступеньки. Отцепив велосипед, сел на него и медленно поехал дальше, оглядывая двор. Доехав до второго подъезда, в котором жила одноклассница, я остановился. Не знаю почему. Просто встал напротив подъезда и стал смотреть по сторонам.
Людей, входивших и выходивших из подъездов дома, было мало. Машины здесь так же проезжали крайне редко. Из открытых окон этого и соседних домов звучала музыка различных направлений, перекрывая друг друга. Этот эффект усугублялся гулким эхо.
Тут моё внимание привлёк сиамский кот, который медленно вылез из-под машины, рядом с которой я остановился. Он, то и дело останавливаясь, подошёл ко мне. Я не двигался.
‑ Не бойся, красавец, ‑ шёпотом сказал я коту.
Тот замер, пристально посмотрел мне в глаза и, наконец, решившись, подкрался к моей левой ноге, стоявшей на земле (правая была на педали). Понюхав ногу, кот пару раз потёрся об неё головой.
‑ Запах кошки моей, наверное, учуял, ‑ подумал я.
Откуда-то сверху раздалось жалобное мяуканье. Мы оба подняли головы и увидели на козырьке подъезда кошку. Вероятно, она спрыгнула туда из открытого окна, что было над ним. Спрыгнуть с козырька на землю она не решалась. В ответ на эти «кошачьи мольбы» кот начал протяжно выть. Делал он это как-то вяло. Выл он так с минуту. Потом, не переставая мяукать, направился к открытому подъезду. Зашёл в него. Пробыв там пару минут, он вышел растерянный. Посмотрел на козырёк. Я тоже на него посмотрел. Кошки на нём не было. Кот, пару раз мяукнув, подошёл к газону, развалился на траве и начал мыться.
‑ Куда она подевалась? ‑ подумал я.
Окно над козырьком было закрыто.
‑ Наверное, кто-то успел запустить её в окно подъезда, пока я за котом следил, ‑ мысленно предположил я.
«Представление» закончилось. Нового не предвиделось. День был тёплым. Пока я стоял у подъезда немного вспотел. Я медленно тронулся с места, постепенно набирая скорость. Подо мной заскрипело старое кожаное седло. Встречный поток воздуха быстро охладил мою кожу, подсушил одежду. «Как приятно», – подумал я, слегка зажмурившись.
До площади я доехал за минуту. Ничего интересного на ней не увидел. Она была пустынна. Только большой памятник Ленину, как и прежде, стоял на её середине. Сделав пару кругов вокруг памятника, я поехал домой. Там меня уже ждали родители. Мы поужинали…
В оставшиеся до отъезда дни (кроме двух последних) ничего интересного не происходило. Я занимался домашними делами и катался на велосипеде по городу. Зато два дня до отъезда я был занят любимым занятием ‑ сбором вещей и укладыванием их в чемодан и сумки. Мама всегда поручала мне это потому, что складывал я всё аккуратно.
Настал день отъезда. Я был безмерно счастлив. Волнение переполняло меня.
Рано утром я с мамой приехал в аэропорт, прошёл паспортный контроль и после недолгого ожидания в здании аэровокзала был с другими пассажирами привезён автобусом к самолёту, на котором мне предстояло совершить долгожданный перелёт на юг. К любимой бабушке.
Рейс начинался как обычно: на вершине трапа у входа в самолёт нас встретила и поприветствовала бортпроводница, проверила билеты и подсказала, где расположены в салоне наши места. Быстро дойдя до них, так как они находились в начале салона, мы сели (я, как обычно, у иллюминатора) и стали наблюдать за входящими на борт пассажирами. Люди, проходящие мимо, несли, в основном, небольшие сумки. Одним из последних на борт зашёл мужчина с двумя авоськами, в ячейках которых виднелись трёхлитровые стеклянные банки. Бортпроводница, стоявшая у входа, спросила его:
‑ Что у вас в банках?
‑ Селёдка. Засоленная. Гостинцы родственникам, ‑ ответил мужчина.
‑ Поставьте их, пожалуйста, в ноги и следите, чтобы они не упали, ‑ сказала бортпроводница.
Пассажир кивнул и прошёл по салону мимо нас. Я расстегнул ремень, приподнялся, развернулся в кресле и посмотрел назад. Обладатель авосек дошёл до самого конца салона и сел в кресло рядом с проходом. Кресло было в нашем ряду.
Я вновь уселся в своём кресле и застегнул ремень. Мимо нас быстро прошёл последний пассажир. Вокруг люди устраивались в своих креслах, искали концы ремней безопасности. Примерно через минуту разговоры пассажиров стали звучать тише и реже. Клацали замки ремней безопасности. Я посмотрел в иллюминатор и увидел здание аэровокзала, проехавшую мимо небольшую машину с включённой мигалкой жёлтого цвета и отъезжающий от нашего самолёта трап.
Самолёт слегка качнулся и начал двигаться хвостом вперёд (его выкатывали с места стоянки). Проехав несколько метров, он остановился. Запустились двигатели. Моё сердце заколотилось от волнения. Крылатая машина ещё немного постояла и начала медленно ехать вперёд. В иллюминаторе «проплыли» мимо другие самолёты, стоящие на стоянках. По громкой связи с нами поздоровался капитан и пожелал приятного полёта. В начале салона из-за шторки вышла бортпроводница начала показывать спасательный инвентарь. Закончила она это делать, когда самолёт снова остановился. Дребезжание корпуса от поездки по старым плитам аэродрома стихло. Самолёт замер на "старте".
Двигатели набрали обороты и самолёт начал разбег. Меня вжало в кресло, сердце, казалось, готово было выпрыгнуть из груди. Я часто задышал. Самолёт задрал нос и начал набирать высоту. В иллюминаторе всё, что было на земле, стремительно становилось меньше.
‑ Дыши глубже, ‑ услышал я мамин голос совсем рядом. Я повернул голову и увидел, что она ко мне наклонилась.
Я так и сделал. Стало легче.
‑ Хочешь мятную конфету? – спросила меня мама.
Я кивнул, соглашаясь, и она мне протянула маленькую карамель. Такие бортпроводницы раздавали пассажирам перед полётом. Развернув обёртку, я положил конфету в рот и начал её рассасывать. В горле стал ощущаться холод, мятные пары проникли в нос. Я успокоился и вновь, как заворожённый, стал смотреть в иллюминатор. В нём земля уже скрылась за облаками. Они были как будто ватные. Некоторые мне казались похожими на разные причудливые фигуры. Посмотрев в иллюминатор какое-то время, я отвернулся от него и стал смотреть, что происходит в салоне самолёта. Мама читала книгу, пассажиры в соседнем ряду о чем-то в полголоса разговаривали между собой.
‑ Наш самолёт набрал высоту … метров…, проинформировала пассажиров по громкой связи бортпроводница.
Я ощутил, что уши стало закладывать. Как будто в них вату напихали. Стало почти не слышно, что говорили люди, сидящие впереди нас. Но уже зная, как это исправить, я несколько раз сглотнул. В ушах щёлкнули перепонки. Стало лучше слышно.
Про громкой связи бортпроводница рассказала об услугах, которыми мы можем воспользоваться в полете. В их числе был прокат электронных игрушек.
‑ Будешь играть? – спросила меня мама.
‑ Да. Возьми мне «Волк ловит яйца»– ответил я.
‑ Хорошо, сказала мама.
Через несколько минут в проходе появилась бортпроводница. В руках у неё был поднос, на котором лежали электронные игры и дорожные варианты настольных игр (шашки, шахматы).
Подойдя к нам, она спросила:
‑ Какую игру вам предложить?
‑ «Волк ловит яйца», ‑ сказала мама.
‑ Вот, пожалуйста, ‑ ответила бортпроводница и протянула маме электронное устройство с этой игрой.
Я взял из маминых рук игру, сказал «спасибо» бортпроводнице, включил устройство и начал играть. Игра увлекла меня настолько, что я не слышал, о чём говорили другие пассажиры, не обращал внимания на то, кто проходил по проходу мимо наших кресел. Вернулся я в реальность после завершения очередной попытки волка (с помощью меня) собрать в корзинку все куриные яйца, скатывающиеся к нему по четырём желобам. Выключив игрушку, я положил её на откидной столик, встроенный в кресло, стоящее впереди.
‑ Долго я играл? – спросил я у мамы, потягиваясь.
Мама посмотрела на свои наручные часики и ответила:
‑ 30 минут. Скоро кормить будут.
Услышав о еде, я почувствовал, что голоден.
Действительно через несколько минут бортпроводницы начали раздавать пассажирам наборы с питанием. Конечно, та еда, которой кормят в самолётах, не идёт ни в какое сравнение с приготовленной дома. Но отказываться от предложенной нам еды я не стал.
Утолив голод, мне захотелось спать.
‑ Мам, я посплю.
‑ Конечно, ложись, ‑ сказала мама и убрала подлокотник между нашими креслами.
Я расстегнул ремень безопасности, свернулся калачиком и положил голову на мамины колени. Ровное гудение двигателей самолёта убаюкивало. Какое-то время я ощущал лёгкое покачивание корпуса самолёта пока не провалился в сон.
Проснулся я оттого, что мама гладила меня по голове и говорила на ухо:
‑ Сына, просыпайся. Самолёт начал снижаться.
Я открыл глаза и, действительно, почувствовал, как стальная птица начала снижение. Ступенчато. Барабанные перепонки сдавило. Звуки стали глухими. Я набрал в рол слюны и сглотнул её. Несколько раз. Перепонки защёлкали. Слух вернулся. Но сердце учащённо забилось. Не от испуга. От волнения. Я посмотрел в иллюминатор и увидел густые белые облака, светящиеся в лучах солнца.
Наш рейс состоял из двух перелётов. Сейчас мы должны были приземлиться в городе Горький, подождать в зале ожидания пока наш самолёт заправят и лететь дальше. В конечный пункт назначения – курортный город Минеральные Воды. «Воздушные ворота» (моё название) Северного Кавказа.
Итак, самолёт «приступил к снижению». Всех попросили «привести спинки кресел в вертикальное положение» и «застегнуть привязные ремни». Бортпроводники прошли по салону, проверяя у всех ли выполнены правила безопасности и собирая розданные в начале полёта игры.
Облака в иллюминаторе приблизились к самолёту. Точнее, он постепенно начал погружаться в белые, густые облака. Минуту в иллюминаторе было всё как густом тумане. Даже крыла невозможно было разглядеть. Вдруг облака рассеялись и внизу показалась земля с крохотными домиками, ниточками дорог, поблёскивающими водной гладью маленькими с такой высоты водоёмами. Я начал глубоко дышать. Прошло ещё минут десять до того момента, когда в иллюминаторе я увидел всё в реальном размере. Показалась взлётная полоса. Двигатели загудели сильнее. Самолёт мягко коснулся земли и начал тормозить… И тут произошло следующее: я услышал крики пассажиров сзади: «Держи! Держи!» и через пару секунд о ножку кресла моей мамы, сидящей у прохода, громко разбилось что-то стеклянное. Запахло рыбой. Как только самолёт закончил торможение и начал маневрировать по полосе аэродрома, к нам подошли бортпроводники и тот самый странный пассажир, которому в начале полёта советовали крепко держать свои банки с рыбой. В руке у него была авоська со второй уцелевшей банкой. Он был взволнован. Извинялся. Слава богу, осколки банки маму не задели. Только немного рассола попало на её туфли. После остановки самолёта, маме дали салфетки, чтобы протереть обувь. Покидал я с мамой наши места, аккуратно переступая через стеклянные осколки. Шагнув из самолёта на трап, я глубоко вдохнул. Воздух был тёплым. Мы спустили по трапу и зашли в ожидающий нас неподалёку автобус.
Долго ждать приглашения на посадку нам не пришлось. Пройдя контроль, мы вновь сели в автобус и приехали к своему самолёту. За время нашего отсутствия экипаж успел навести порядок в салоне. Вторая часть полёта прошла спокойно. Я вновь в игре, управляя волком, пытался поймать все яйца, скатывающиеся по желобам с каждой секундой всё быстрее и быстрее. Личный рекорд был побит, но игру я так до конца и не прошёл.
Полет близился к завершению. В иллюминаторе я увидел очертания родных гор Кавказа. Самолёт начал разворачиваться, заходя на посадку. И тут, почти хоровом, пассажиры крикнули: «Мужик, держи банку!».
Но всё на этот раз обошлось. Ничего больше не разбилось. Самолёт, снова мягко коснувшись земли, начал тормозить. Я посмотрел в иллюминатор. Было темно. Только разноцветные огни, обозначающие границу взлётно-посадочной полосы, быстро появлялись и исчезали в зоне видимости. Когда самолёт закончил торможение и начал неспеша маневрировать по дорожкам аэропорта, капитан по громкой связи сообщил, что мы совершили посадку … У меня по щекам потекли слезы. От счастья.
Наконец самолёт остановился. Гул его двигателей стих. Стали слышны звуки клацающих замков ремней безопасности – пассажиры торопились отстегнуться от кресел и начать доставать свои вещи с верхних полок.
Когда нам разрешили выйти из самолёта и мы оказались на трапе, я глубоко вдохнул ароматный воздух. Этот воздух, наполненный запахами разных трав и цветов, я помню с малых лет. Кавказ нас встретил горячо. Даже в конце дня на улице было жарко. Даже душно. Но этот летний жар и ароматный воздух Юга я бы ни за что не променял на тёплый, но очень влажный летний воздух Севера.
Нас посадили в автобус и отвезли к зданию аэровокзала. Пришлось немного подождать в зоне выдачи свой багаж. Получив его, мы с мамой поспешили к выходу. Выйдя на улицу, я увидел большое количество встречающих. Они стояли по обе стороны дорожки, ведущей к остановкам автобусов и такси. Почти у выхода стояла бабушка. Для меня совсем не изменившаяся за год. Такая же невысокая, в красивом платье, седые волосы её, как и прежде, скрывала разноцветная косынка. Увидев нас, она улыбнулась сквозь слезы. Мы подошли и крепко обняли её. Успокоили. Бабушка всегда плакала, когда встречала и провожала нас…
Летние каникулы только начинались. Всё ещё было спереди: фрукты, поездка на море, игры с друзьями. А сейчас мы ехали по практически пустой трассе. Я немного устал, но спать не хотелось. Я рассказывал бабушке о том, как прошёл мой учебный год, что произошло интересного у нас в городе. И конечно же рассказал о летающей по салону самолёта банке с рыбой.