Мэт приехал в понедельник, а уже к утру вторника в сети появились фотографии с нашего ужина. Согласно указаниям Лиссы, он прошел во внутреннем дворике местного бистро. Мы с Ди сидели под большим зонтом напротив Пич и Мэта перед бездонными бокалами чая со льдом и смотрели спектакль одного актера под названием: «Мэт веселит Ди».
Надпись под одним из фото гласит: «Летний роман или нечто большее?» На другом снимке Ди весело смеется над шуткой Мэта, держа его за руку. Мэт расспрашивал меня о моей камере и объяснял, что жутко нефотогеничен, а потом развлекал нас дурацкими выражениями лица, которые имеются в его репертуаре. Папарацци, судя по всему, засел в кустах ближайшего сквера, через дорогу от кафе. Никто из нас его не заметил, но я уверена, что тут не обошлось без наводки Лиссы.
Мэт показал нам свою коллекцию физиономий для камеры: Мистер Удивление, Подмигивающий Мак-дурик и Сэр Второй Подбородок. Пич рыдала от смеха, а я сжимала губы, чтобы не выплюнуть свой чай со льдом. Нас с Пич благополучно вырезали, зато добавили интригующее название: «Новый летний роман?»
«Лайла Монтгомери была замечена в ресторане с Мэтом Финчем. Ужин прошел в теплой и чрезвычайно дружеской обстановке. По слухам, Финч присоединился к летнему концертному туру певицы, чтобы петь на разогреве… а может, и не только».
Снимки сделали свое дело – разожгли слухи о Ди с Мэтом, а уже в среду вышла радиопередача, которая подлила масла в огонь. Ди дала интервью местной радиостанции по телефону, чтобы не ехать к ним. Пока она отвечала на вопросы диджея, мы сидели рядом с ней. Ключевым моментом интервью стало вмешательство предполагаемого героя-любовника.
– Лайла, – сказал диджей по громкой связи, – до нас дошли очень интересные слухи о вас и Мэте Финче. Что вы можете сказать по этому поводу?
– Мы просто друзья, – на автомате ответила Ди.
Ей нравится, что не надо врать. Конечно, они с Мэтом вводят публику в заблуждение, но открыто лгать не приходится.
– Без комментариев! – прокричал Мэт из-за ее плеча, плюхнувшись на диван и наклонившись к телефону.
Ди захохотала и шикнула:
– Тс-с-с-с!
– Это был Мэт? – возбужденно спросил диджей.
– Без комментариев! – прощебетала она.
С точки зрения средств массовой информации, это интервью полностью доказывает, что Ди с Мэтом вместе. Во вторник в Ричмонде Мэт смотрел выступление Ди вместе со мной из-за кулис. Но вчера в Роли он стоял в VIP-зоне на виду у всех. Голову даю на отсечение, что его фотографии уже есть в сети. Публике и не нужно большего, чтобы сделать выводы о «зарождающемся новом чувстве». Несомненно, все это чушь, однако настроение Ди после появления Мэта заметно улучшилось.
– Мэт пробыл с нами всего три дня, а в Интернете почти не вспоминают тот злосчастный снимок, – радуется Ди.
Наш путь лежит на юг, ближе к побережью.
Когда она говорит про фотографию, в ее голосе слышна горечь, но она больше не плачет. Форумы на ее сайте пестрят комментариями с восклицательными знаками. «БОЖЕ МОЙ, Финчгомери!!! Какие они милашки!!! Наконец-то! ЭТО НАСТОЯЩАЯ ЛЮБОВЬ!!!»
Положительные отзывы множатся, сайты по несколько раз в день загружают новые снимки и свежую информацию, какую только могут достать журналисты. Тем не менее ситуация с фотографией многому научила Ди, показала, как неустойчива хорошая репутация, как быстро от нее могут отвернуться те, кто еще вчера боготворил, и сколько ужасных слов может быть сказано в интернете. Она до двух часов ночи писала пост на своем сайте о том, как для нее важно быть примером для девушек, хотя прекрасно знала, что менеджеры не позволят его опубликовать. Ничего, она расскажет об этом на шоу в прямом эфире, где Лисса не сможет ее остановить.
– Послушай, Риган!
– Что?
– Как думаешь, может, написать Джимми, что я на самом деле не встречаюсь с Мэтом?
Хотя она ничего ему не должна, даже я чувствую, что это надо сделать. К тому же, Джимми умеет хранить секреты.
– А что подсказывает тебе интуиция?
– Напишу, – говорит Ди. Решительно кивает и смотрит в окно. Автобус заворачивает на заправку.
– Если тебе что-то нужно, я могу сбегать в магазин.
Она оживляется.
– Правда?
Мне удобнее ходить за перекусами одной. Если мы пойдем вместе, ей придется раздавать автографы водителям-дальнобойщикам и целым ордам путешествующих на каникулах семейств, а это надолго.
– Конечно, я все равно собиралась выйти.
– Чудесно. До смерти хочется орешков.
– Без проблем.
Я тянусь за сумкой и перекидываю через голову ремень. Сумка висит у бедра, а ремешок проходит наискосок через грудь. Ди утверждает, что такие сумки называют ранцами, а я отвечаю, что она слишком долго прожила в Теннесси.
– Подожди! – Она протягивает мне деньги.
– Ди, – говорю я, – прекрати.
Она чувствует в моем голосе стальные нотки и понимает, что лучше не спорить.
Найдя на полке любимую ореховую смесь Ди, ищу что-нибудь для себя. Есть нездоровую пищу на глазах у Ди жестоко, но меня это никогда не останавливало. Она большей частью придерживается здорового питания, для поддержания энергетического баланса и чтобы не толстеть. Я никак не могу решить, чего мне хочется больше: жевательных «Шведских рыбок» или «Эм-энд-эмс», как вдруг из-за угла появляется Мэт Финч с семейной упаковкой «Твизлерс» под мышкой.
Я вопросительно поднимаю бровь.
– Это ты себе купил столько или в автобусе вся твоя семья?
– «Твизлерс» – низкокалорийные конфеты. Так написано на пачке.
Он показывает мне упаковку, и я улыбаюсь.
– Ну, смотря сколько съесть. Если полкило за раз…
– Намекаешь, что мне нужно следить за фигурой?
Ему и вправду не нужно, но если он напрашивается на комплимент, то от меня он его не дождется. Я пожимаю плечами, возвращаясь к собственным размышлениям. Наконец выбираю конфеты, которые удовлетворяют мою любовь к фруктам и сладкому – изюм в шоколаде. Мэт проходит мимо меня к холодильнику, чтобы взять напиток. Боковым зрением я замечаю, что он выбирает розовую бутылку.
– Клубничное молоко, – удивляюсь я, пока мы идем к кассе. – Ничего себе!
Мэт оборачивается.
– Тебе не нравятся мои пищевые привычки?
– Нет, что ты! – Я становлюсь в очередь позади него. – Просто думала, что клубничное молоко пьют только восторженные восьмиклассницы на пижамных вечеринках.
– А я думал, – говорит он, со стуком поставив клубничную вкусняшку на прилавок, – что изюм в шоколаде едят только многодетные мамаши, оправдывающие свою тягу к шоколаду фруктовым происхождением изюма.
Мэт Финч наносит ответный удар. Мне нравится.
– Считайте вместе, – говорит он кассиру.
– Нет, – протестую я, хотя парень за прилавком уже пробивает мои покупки. – Ты думаешь, если я не знаменитость, то не могу позволить себе купить шоколадный батончик на заправке?
– Да знаю я, что можешь. – Мэт кладет на прилавок деньги. – Но если я заплачу за твои покупки, ты пожалеешь, что так со мной обращалась.
Ну уж нет, не пожалею.
– Ты меня плохо знаешь, – ухмыляюсь я.
– Может быть, – говорит он, открывая передо мной дверь. – Пока что.
Над заправкой простирается невероятно голубое небо с белоснежными хлопковыми облаками. По-моему, мы уже в Южной Каролине, хотя особых примет не наблюдается. Все тот же монотонный пейзаж – бесконечное шоссе, слепящее летнее солнце. Музыканты и техники вышли из автобусов, расположились на траве, вытягивают ноги, курят. Я замечаю среди них Пич, она стоит у входа и болтает со своим бойфрендом. Барабанщик Ди, имя которого я никак не могу запомнить, поднимает голову и бросает на меня выразительный взгляд.
Мэт у меня за спиной говорит:
– По-моему, я тебя раскусил.
– Скажи еще, что ты меня насквозь видишь.
Он улыбается.
– Ну, не насквозь, но кое-что о тебе понял.
– Думаю, тебе показалось.
– Тот парень только что посмотрел на тебя так, будто умирает от жажды в пустыне, а ты полный стакан воды. Знакомый приемчик?
Он прав, но я не собираюсь это признавать.
– Не то чтобы…
При улыбке на щеках Мэта появляются ямочки, неожиданные на таком худощавом лице.
– Понятно. Ты, как дикобраз, выпускаешь шипы, чтобы отпугивать придурков.
– У дикобраза иглы, а не шипы. И не надо делать вид, что ты меня уже сто лет знаешь.
Я быстро отворачиваюсь, чтобы последнее слово осталось за мной. Пусть с тоской смотрит мне вслед!..
Однако Мэт не отстает, проходит мимо своего автобуса и направляется к нашему.
– Ты куда? – спрашиваю я.
– Мне надо поговорить с Ди.
Я поднимаюсь в автобус и бросаю Ди ее орешки. Пакет приземляется рядом с ней на диван, и она нетерпеливо его хватает.
– Спасибо! – Увидев за моей спиной Мэта, она привстает. – Привет!
– Привет. Можно посидеть с вами до следующей остановки? Меня Риган пригласила.
– Нет, Риган тебя не приглашала, – отвечаю я.
Он подмигивает с хитрой улыбкой.
– Не на словах. Она пригласила меня взглядом.
Я мотаю головой, но Ди радуется компании.
– Чудесно! Напишем, как и хотели, вместе песню!
Мэт вскрывает пачку «Твизлерс».
– Точно, давай!
Несколько часов спустя я продолжаю обрабатывать фотографии, а Мэт с Ди работают над совместной песней. Они уже обсудили концепцию и основные аккорды, которые Мэт сыграл на гитаре. Теперь он полулежит на одном из диванов, закинув руки за голову. Ди сидит, скрестив ноги, и строчит в блокноте текст.
– Так. – Мэт проводит рукой по волосам. – У меня есть идея. Можно назвать песню «Ди Монтгомери – талантище, а Мэт Финч – бездарный неудачник».
– Прекрати. – Она шлепает его по ноге. – Твои новые песни великолепны.
– Моим «новым» песням уже больше года. Творческий кризис. Застой. Я в тупике.
– Мы сейчас напишем что-нибудь крутое, – обещает Ди.
Ее улыбка перерастает в неудержимый зевок, и она широко открывает глаза.
– Ты вообще этой ночью спала? – спрашиваю я.
После того как мы вернулись домой с концерта, она несколько раз вставала и уходила в гостиную.
– Совсем немного. На меня нашло вдохновение. Я кое-что придумала и хотела записать, чтобы не забыть.
Я, конечно же, в курсе. Она уходила в общую комнату и старалась играть тихо, но я все равно слышала. Мне нравится слушать, как она работает над новой песней, в такие моменты я вспоминаю время, когда мы были младше, еще до того, как Ди начала выступать на сцене.
– Если будешь мало спать, заболеешь, – предупреждаю я серьезным тоном, копируя южный акцент Пич.
Она снова смеется и тут же зевает.
– Ладно, пойду прилягу. Разбуди меня, когда будем подъезжать к Саванне.
– Обязательно, – отвечаю я, возвращаясь к экрану компьютера.
Я обрабатываю фотографии с прошлого концерта в Роли. Один снимок получился просто супер: Ди стоит с микрофоном в одной руке, а другую держит на бедре. У нее задорный и в то же время мечтательный вид. Я перемещаю фото в папку, которую назвала «Годятся для портфолио», в ней мои самые любимые снимки.
Ди плетется к кровати, а Мэт смотрит на меня и уважительно кивает:
– Офигенная пародия на Пич!
Я пожимаю плечами:
– Каждый день тренируюсь.
Мы оба молчим, но я ощущаю на себе его взгляд. Наконец он говорит:
– Ты специально скрываешь свои истинные чувства?
Не люблю, когда меня пытаются понять. Поэтому преувеличенно пожимаю плечами, выражая свои истинные чувства: безразличие с ноткой раздражения.
Мэта не так просто смутить. Его улыбка становится еще шире.
– Вот сейчас, например, я не понимаю, ненавидишь ты меня или считаешь самым лучшим парнем на свете.
– Ни то ни другое. – Он, конечно, классный, но я не могу назвать его лучшим парнем на свете. Мне и сравнивать особо не с кем. – Я тебе не доверяю.
Мэт поднимает брови, но я вижу, что он не обижается. Похоже, я произвела впечатление.
– Грубо, зато честно.
Сложив руки на груди, я смотрю на него в упор. Присутствие Мэта не дает мне покоя уже несколько дней. Пока Ди спит, я могу высказать ему все, что думаю.
– Мне кажется, ты приехал неспроста. Слишком уж быстро ты согласился присоединиться к гастролям. Что, если ты хочешь использовать неприятное положение, в котором оказалась Ди, в своих целях?
Я молчу, давая ему понять свою точку зрения, и, конечно, он тоже скрещивает руки на груди, принимая оборонительную позу. Впрочем, он выглядит еще и удивленным.
– Ты несколько лет где-то пропадал, работаешь на тот же лейбл, что и Ди… Может, снимок распространила Лисса или вы вместе это спланировали, чтобы перезапустить твою карьеру?
– Ничего себе, – говорит Мэт, по-прежнему улыбаясь, и это подтверждает, что он – самоуверенный задавака, как я и думала. – Ты рубишь с плеча.
Я держу руки на груди и ни за что не моргну первой.
– Ладно, постараюсь объяснить. – Положив руки на колени, он наклоняется вперед, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, и расправляет плечи. – Так вот, первое. Я вышел из музыкального бизнеса по своей воле и даже не уверен, что хочу в него вернуться. Второе. Не так давно бульварные газетенки изваляли мое имя в грязи, а потом долго полоскали его на своих страницах. Поэтому я знаю, что чувствует сейчас Ди. И еще: я искренне переживаю за нее и никогда не сделаю ей больно.
Я молчу, пристально глядя ему в глаза, жду, когда проявится фальшь. Его обычное насмешливое выражение меняется на серьезное, которого я еще не видела.
– Спасибо, что честно спросила.
Я смотрю на него с вызовом.
– Не помню, чтобы я тебя о чем-нибудь спрашивала.
– Если бы на месте Ди оказалась моя сестра, я бы задавал те же вопросы.
– Я ничего не спрашивала.
– Тебе интересно, что мне нужно от Ди. Ничего. Я хотел что-то изменить в своей жизни, и тут как раз подвернулся тур. Удачное стечение обстоятельств, и вот я здесь.
Ладно. Я ему верю. Когда мне врут, я обычно это вижу. Неосознанные жесты, выбор слов – вранье выдает себя. Но Мэт не врет.
– Ладно, мир, – говорю я наконец.
– Мир, – кивает он.
Я возвращаюсь к редактированию.
– А что ты делаешь?
– Обрабатываю фотографии.
– Со вчерашнего концерта?
Я киваю, не отрывая взгляда от экрана. Теперь, когда я поняла, что ему можно доверять, я признаю, что в Мэте Финче есть положительные черты. Может быть, их даже несколько. Мне нравится, что после его приезда Ди немного успокоилась. Мне импонирует его самоирония и перекатывающиеся под кожей бицепсы, когда он играет на гитаре. Мэт заинтересовывает меня все больше, хотя я изо всех сил пытаюсь убедить себя, что это не так. Я по кирпичику строю барьер по всему периметру своего существа. При данных обстоятельствах это жизненно необходимо. В конце концов, моя левая рука еще загипсована и неподвижна.
Мэт встает с дивана и садится рядом со мной, касаясь меня ногой. Я пугаюсь этой внезапной близости и отворачиваю экран. Вблизи от него пахнет обычным мылом для рук.
– Мне что, нельзя посмотреть фотографии?
Он едва сдерживает улыбку, словно мое поведение его забавляет.
– А ты любишь, когда заглядывают в книгу через твое плечо?
Улыбка становится шире, Мэт отодвигается на добрых полметра, а затем произносит покровительственным тоном:
– Прости, не будешь ли ты так добра показать мне фотографии со вчерашнего выступления?
– Нет.
– Ну пожалуйста! Хоть одну!
Если он всю дорогу до самой Джорджии будет вести себя как маленький капризный ребенок, я прибью его загипсованной рукой. Но когда я поднимаю глаза, чтобы предупредить его об этом, то вижу, что ему и вправду очень хочется увидеть фотографии. Чистый естественный отбор. Не будь он таким милым, не прожил бы так долго со своим любопытством.
– Ладно. – Я поворачиваю экран в его сторону.
– Ничего себе! – Мэт наклоняется ближе и внимательно рассматривает фото, которое я только что отредактировала.
– Да, это она.
– Ясное дело она, а кто же еще?
Он поднимает взгляд.
– Я имею в виду, что тебе удалось запечатлеть определенную грань ее красоты. Ди маленькая и хрупкая, но обладает очень мощной энергетикой и хорошо владеет собой.
Я смотрю на фото. Это отличный снимок, но я не понимала, что он все это выражает. Снова поворачиваю экран к себе.
– Ну да, спасибо.
– Ты давно фотографируешь?
– Три года. С девятого класса.
– И ты хочешь… стать папарацци?
Вот гад!
– Почему обязательно папарацци? Я хочу фотографировать концерты, политические события, красивые места, страны, охваченные революцией. Фотографии, которые сопровождают новости. Фотожурналистика.
От моей искренности его тон смягчается.
– Ты талантлива.
– Ты видел только одно фото. И на нем твоя девушка.
Он резко поворачивается ко мне.
– Чего-чего?
– Я в курсе, это рекламный ход. Но согласись, в нее все влюблены.
Мэт качает головой.
– Я люблю Ди как брат, понимаешь? Она очень похожа на мою сестру. Не думаю, что смог бы полюбить ее по-другому, даже если бы захотел.
Я борюсь с искушением наморщить нос. Ему всего лишь девятнадцать, и я надеюсь, он не думает, что я для него слишком мала. Это разрушило бы все мои планы. Ничего серьезного, просто флирт ради флирта. Поиграть в кошки-мышки. Я, конечно, буду кошкой, а Мэту достанется роль мышки.
– К тому же, – задумчиво произносит он, – мне всегда больше нравились темноволосые девушки.
И в довершение всего показывает мне свои ямочки. В груди разливается тепло, но я сдерживаюсь и качаю головой.
– Откуда в тебе столько самоуверенности?
– Слава избаловала. Кроме того, я знаю, что Ди до сих пор расстроена из-за… сама знаешь кого. Он вроде неплохой парень, – добавляет Мэт, глядя на меня.
Его голос тих и мягок, словно о таких грустных вещах нельзя говорить обычным голосом.
– Да, очень хороший.
Я вспоминаю, как Джимми таскал меня на руках к грузовику после пьяных вечеринок, как избил в раздевалке Пита Хэрмона, когда тот назвал меня шлюхой, и как смотрел на мою лучшую подругу, будто никогда не видел девушку прекраснее.
– Но Джимми считает, что тянет Ди назад. Ему кажется, что без него ей будет лучше.
Мэт качает головой.
– По-моему, это глупо. Они оба так страдают в разлуке, что просто должны быть вместе.
– Да.
Мои руки сложены на коленях, одна из них все еще в гипсе. По какой-то причине я впадаю в меланхолию.
– Должно быть, приятно, когда тебя так любят. Джимми любит Ди больше жизни, и, хотя они не вместе, она об этом знает.
Тут же на меня накатывает обжигающая волна стыда. Понятия не имею, что заставило меня заговорить о таких личных переживаниях. Как я могла признаться, что мне хочется такой любви, какой Джимми любит Ди? Так любят друг друга родители Ди. Я видела такую безусловную любовь, но никогда ее не испытывала. Я смотрю на Мэта, надеясь, что он не ухмыляется. К счастью, он серьезен.
– Да, – кивает Мэт, глядя на проплывающий за окном пейзаж. – Наверное, это приятно.
Возвращаясь обратно к снимкам, я размышляю о диафрагме фотоаппарата, которая регулирует, сколько света попадает в объектив. Я запрограммировала себя так, чтобы получать как можно меньше света. В моем сердце есть место для Ди и для моего папы. И все.
Повстречав Блейка, я позволила себе немного открыться. Снимок получился засвеченным. Я сгорела. Почему только я сама не догадалась? Какое будущее может быть у отношений, завязавшихся на общественных работах по решению суда? Что тут скажешь… Во всем виноват оранжевый комбинезон.
Блейк покорил меня тем, что всегда находился в движении. С ним постоянно что-то происходило: то заглянет еще на одну вечеринку, прежде чем разойтись по домам, то зависнет на выходные в плавучем доме у друзей… самые разные приключения, какие только можно придумать. Он совершал безрассудные поступки, неизменно находился в центре внимания и был своим на любой вечеринке. Где бы он ни появился, все его знали, дружески хлопали по плечам и называли прозвищами сомнительного происхождения.
За два года до нашей встречи он окончил школу и вылетел с первого курса колледжа. Мне, наверное, следовало обратить внимание на окружавшую его ауру безответственности. Но тогда мне было плевать на будущее Блейка – я думала, что это ненадолго. Мне просто нравилось гулять с ним, чувствовать его руку на своем плече, смеяться шуткам его бесшабашных приятелей. При всех его недостатках с Блейком никогда не было скучно. Я сама не заметила, как привязалась к его томной улыбке и резкому парфюму, перебивавшему запах травки. Мне казалось, что я нашла свое место, и было приятно. Пока не случилась беда.
Гипс сегодня особенно тяжелый, и я отчаялась унять зуд, который мучает меня уже больше месяца. Я просовываю палец под повязку, пытаясь почесать хотя бы в том месте, где могу достать. «Пусть это будет твой кокон», – сказала мне психолог, и я закатила глаза. У меня не хватает терпения на постепенные метаморфозы. Я просто хочу быть свободной.