Слово «квалифицировать» в русском языке означает, в частности, «оценить (—ивать), определить (—лять) каким-нибудь образом»1. Оно восходит к латинскому термину gualificatio (от gualis – какой, какого качества и facere – делать). Последний понимается как оценка, определение, характеристика чего-либо (с точки зрения качества, степени достоинства), отнесение к какой-либо группе, категории2.
Тем самым нет никаких сомнений, что в уголовном праве квалификацией должна считаться материально-правовая оценка соответствующего деяния. Однако в современном Уголовном кодексе отсутствует даже упоминание о какой-либо квалификации.
Правда, о квалификации нередко говорится в уголовно-процессуальном законе. Скажем, в одних его статьях речь идет о квалификации преступления (ст. 39, 40.1, 231, 301, 307, 396, 454 УПК РФ), в других – о квалификации действий (ст. 37, 38, 221), квалификации содеянного (ст. 347, 348, 351, 387), юридической квалификации деяния (ст. 246), правовой квалификации деяния (ст. 460).
Одновременно в Уголовно-процессуальном кодексе определения перечисленных обозначений квалификации отсутствуют. Вряд ли это случайность. Дело в том, что само по себе упоминание квалификации в уголовно-процессуальном законодательстве не может предопределить ее природу. Напротив, сам Уголовно-процессуальный кодекс подчеркивает материально-правовой характер квалификации.
Так, в п. 3 ч. 8 ст. 246 УПК РФ установлена возможность «переквалификации деяния в соответствии с нормой Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающей более мягкое наказание». В ч. 3 ст. 301 УПК РФ отражена квалификация преступления «по уголовному закону, предусматривающему менее тяжкое преступление». В ч. 5 ст. 396 УПК РФ содержится положение о квалификации преступления «по Уголовному кодексу Российской Федерации». Ссылка на уголовное законодательство недвусмысленно свидетельствует о материальной природе квалификации.
Исходя из контекста уголовно-процессуального законодательства, все приведенные обозначения квалификации означают одно и то же. В литературе возражения имеются лишь против квалификации действий3. И с ними необходимо согласиться по следующим основаниям. Во-первых, преступления могут совершаться путем не только действия, но и бездействия. Во-вторых, для материально-правовой оценки важны все признаки каждого состава преступления. По букве же Уголовно-процессуального кодекса прокурор вправе, например, возвратить уголовное дело дознавателю или следователю с письменными указаниями о квалификации действий обвиняемых или для изменения квалификации их действий, но не вправе это осуществить в отношении других признаков состава преступления.
Применительно к остальным обозначениям квалификации в уголовно-процессуальном законодательстве сущностных возражений не возникает. Вместе с тем в отношении их многообразия возникают сомнения. Оно создает благоприятную почву для появления различий в понимании юридически одинаковых явлений. Следствием может быть неправильное применение уголовно-правовых предписаний лишь вследствие в принципе верных представлений о том, что для описания одного и того же нормотворец не должен использовать разные наименования. Отсюда, по нашему мнению, неоправданную синонимию при указании на квалификацию из Уголовно-процессуального кодекса лучше удалить.
Положение с использованием термина «квалификация» в литературе близко уголовно-процессуальному законодательству. Конечно, чаще всего ученые пишут о квалификации преступлений. В то же время они нередко используют и другие обозначения квалификации. Так, Б. А. Куринов упоминал о правовой квалификации преступления, уголовно-правовой квалификации общественно опасного деяния, уголовно-правовой квалификации преступления и т. п. 4
В. Н. Кудрявцев отмечал, что «уголовно-правовая квалификация – частный случай юридической квалификации. Действие или бездействие человека может быть квалифицировано как гражданский деликт, административное правонарушение, дисциплинарный проступок, уголовное преступление и т. д.»5. Понятно, что последний автор под уголовно-правовой квалификацией подразумевал не что иное, как квалификацию преступления.
Современные исследователи искомого поступают подобным же образом. Хотя они в основном используют словосочетание «квалификация преступления», все же иногда оно заменяется указанием на квалификацию деяния, содеянного, уголовно-правовую квалификацию6.
В отличие от текста нормативных актов в научных исследованиях синонимия, на наш взгляд, до определенных пределов допустима и даже нужна. Пока ясно, что речь идет об одном и том же объекте, ее использование позволяет не повторять вновь и вновь главное наименование, т. е. не допускать тавтологии.
Более того, не будет выглядеть как гипербола утверждение, что в уголовном праве продолжительный промежуток времени помимо преступления квалификация, как правило, вообще не мыслилась. Между тем ситуация не осталась неизменной.
В. М. Галкин в свое время обратил внимание на то, что в действительности квалификация по уголовным делам производится не только в связи с вопросом о преступности деяния. В результате термин «уголовно-правовая квалификация» стал использоваться им в собирательном значении7.
Р. А. Сабитов положил начало использованию еще одного наименования, охватывающего различные виды квалификации в уголовном праве. Он ввел термин «квалификация уголовно-правовых деяний»8.
В литературе востребованы оба упомянутых термина. Причем зачастую они используются в качестве синонимов9.
Одновременно теоретиками были выделены новые виды квалификации в уголовном праве. Специалисты заговорили о квалификации посткриминального поведения10, обстоятельств, исключающих преступность деяния11, деяний невменяемых12 и малозначительного деяния13.
В науке сформулировано несколько определений понятия искомой квалификации. В. М. Галкин посчитал, что уголовно-правовая квалификация тождественна применению гипотезы нормы уголовного права14.
Р. А. Сабитов выработал две дефиниции квалификации уголовно-правовых деяний. С одной стороны, – это установление совпадения (несовпадения) фактических признаков совершенного деяния и уголовно-правовых признаков состава общественно вредного (неправомерного) или социально полезного (правомерного) поведения, в результате чего определяется, какое уголовно-правовое деяние совершено и какой статьей (пунктом, частью статьи, примечанием к статье) Уголовного кодекса оно предусмотрено15. С другой стороны, «квалифицировать совершенное деяние – значит отнести его к определенному виду (группе) правонарушений или позитивных поступков, охарактеризовать его как правомерное или неправомерное»16.
Еще одно определение уголовно-правовой квалификации дал Е. В. Благов. Автор под ней понимает «принятие и закрепление решения об оценке выявленного деяния на основе предписаний уголовного закона»17.
Приведенные дефиниции не слишком отличаются друг от друга. И все-таки более точной, на наш взгляд, следует признать последнюю. Она в основном соответствует общепринятому подходу к квалификации преступления. Мнение В. М. Галкина не раскрывает специфические признаки уголовно-правовой квалификации. Р. А. Сабитов в одном определении это попытался сделать, но, по нашему мнению, не довел дело до логического конца, ибо, если происходит установление несовпадения фактических признаков совершенного деяния и уголовно-правовых признаков состава общественно вредного (неправомерного) или социально полезного (правомерного) поведения, то в результате определяется, что уголовно-правовое деяние никакой статьей (пунктом, частью статьи, примечанием к статье) Уголовного кодекса не предусмотрено. В другом определении автор вышел за пределы уголовно-правовой материи.
Виды уголовно-правовой квалификации в литературе по общему правилу выделяются тождественные. В нее, кроме квалификации преступления, включаются квалификация общественно опасных деяний невменяемых, положительных и отрицательных посткриминальных деяний, малозначительных деяний и поведения лица при обстоятельствах, исключающих преступность деяния18. Данный список неточен вследствие, с одной стороны, избыточности, а с другой – неполноты. Объем понятия уголовно-правовой квалификации подлежит как сужению за счет исключения из него квалификации общественно опасных деяний невменяемых, так и расширению за счет введения в него дополнительных видов19.
Если к уголовно-правовой квалификации относить квалификацию общественно опасных деяний невменяемых, то ее видов можно назвать значительно больше. Их число должно вырасти за счет, скажем, квалификации общественно опасных деяний лиц, не достигших возраста наступления уголовной ответственности, невиновных, не преследующих соответствующих целей, не руководствующихся соответствующими мотивами.
Проблема особой квалификации общественно опасных деяний невменяемых, на наш взгляд, порождается тем, что при определении квалификации преступления во главу угла ставится, как правило, только положительный для уголовного права результат, и ею считается лишь оценка содеянного в качестве преступления. При этом исходят из того, что «анализ фактических обстоятельств дела и уяснение правовых норм могут привести к выводу, вообще исключающему какую-либо квалификацию по конкретному закону, предусматривающему наказуемость (например, к выводу об отсутствии события преступления, об отсутствии вины, о наличии обстоятельств, исключающих уголовную ответственность, и т. д.)», вследствие чего квалификация преступления определяется как «установление и юридическое закрепление точного соответствия между признаками совершенного деяния и признаками состава преступления, предусмотренного уголовно-правовой нормой»20. Тем самым квалификация преступления мыслится исключительно позитивной. По существу, то же самое происходит, когда вместо точного соответствия говорят о подобии, тождестве, идентичности21.
Однако имеется теоретическая позиция, согласно которой квалификация преступления бывает позитивной и негативной22. Дело в том, что при сопоставлении признаков содеянного и состава преступления не исключается установление отсутствия общности между ними, говоря иначе, непреступности деяния. В последнем случае тоже происходит определение качества содеянного, но с отрицательным для уголовного права результатом, что выражается в негативной квалификации преступления23. Она является обратной стороной позитивной квалификации.
Если квалификация преступления, как обычно считается24, осуществляется по правилам простого категорического силлогизма, то иного, по нашему мнению, быть не может. При квалификации, скажем, убийства данный силлогизм будет выглядеть следующим образом:
• в части первой ст. 105 УК РФ предусмотрено умышленное причинение смерти другому человеку,
• Иванов совершил умышленное причинение смерти другому человеку,
• Иванов совершил то, что предусмотрено в части первой ст. 105 УК РФ.
Вместе с тем в общих правилах простого категорического силлогизма заложена принципиальная возможность и другого вывода: если одна из посылок отрицательная, то и заключение должно быть отрицательным25. Например,
• в части первой ст. 105 УК РФ предусмотрено умышленное причинение смерти другому человеку,
• Иванов не совершал умышленного причинения смерти другому человеку,
• Иванов не совершил то, что предусмотрено в части первой ст. 105 УК РФ.
Таким образом, квалификация общественно опасных деяний невменяемого относится к случаям отсутствия состава преступления. Они же не выходят за пределы негативной квалификации преступления.
В теорию квалификации преступления традиционно включаются вопросы квалификации при конкуренции норм уголовного права, совершении нескольких преступлений, неоконченном преступлении, соучастии в преступлении, изменении уголовного закона и фактических материалов дела26. При этом юридическим основанием квалификации преступления считается состав преступления, который «представляет собой систему таких признаков, которые необходимы и достаточны для признания, что лицо совершило соответствующее преступление»27.
В каждом из приведенных случаев квалификации состав преступления, конечно, имеется. Вместе с тем во всех них соответствующих составов преступлений недостаточно.
При конкуренции норм уголовного права одно деяние предусматривается двумя или более нормами, а имея в виду квалификацию при ее наличии, – составами преступления. Из последних должен быть выбран один. В то же время каждый состав сам по себе не может служить подсказкой, ибо содеянное отражается всеми ими. Подсказка – в их соотношении.
Уголовно-правовые санкции при конкуренции норм тоже играют определенную роль28, но ее не следует переоценивать. Прав был В. Н. Кудрявцев, считавший, что санкция статьи Особенной части Уголовного кодекса «должна приниматься во внимание при решении вопросов конкуренции» лишь для достижения цели «более глубоко и правильно понять смысл нормы и ее соотношение с другими нормами», тогда как «основой для решения указанных вопросов должен быть анализ действующего законодательства и раскрытие признаков конкурирующих составов»29.
Действительно, конкурирующие нормы уголовного права, как правило, имеют разные санкции. Причем смысл введения таких норм не может заключаться ни в чем другом, кроме дифференциации наказуемости определенных преступлений. Изменение (повышение или понижение) наказания за их совершение вслед за соотношением составов только подтверждает законодательные предпочтения (приоритеты). Выходит, что в конечном счете для квалификации преступления при конкуренции норм уголовного права необходимо учитывать соотношение составов преступлений и уголовно-правовых санкций.
При совершении нескольких преступлений каждое деяние, конечно, квалифицируется путем сопоставления содеянного с составом соответствующего преступления. Между тем с помощью ни одного состава нельзя установить конкретный вид совершения нескольких преступлений, что имеет значение для назначения наказания. Если совершение нескольких преступлений квалифицировано как совокупность, подлежит применению ст. 69 УК РФ, если же как рецидив – применяться будет ст. 68 УК РФ. При этом правила назначения наказания, которые предусмотрены в названных статьях, значительно различаются.
В части первой ст. 17 УК РФ «совокупностью преступлений признается совершение двух или более преступлений, ни за одно из которых лицо не было осуждено», а в части первой ст. 18 «рецидивом преступлений признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление». Признаков, изложенных в данных статьях, нет в составах преступлений, но они являются необходимыми при квалификации совершения нескольких преступлений как совокупности или рецидива30.
Не менее очевидно, что состав преступления не является достаточным основанием для квалификации преступления при изменении уголовного закона. В части первой ст. 10 УК РФ предусмотрено, что закон, устраняющий преступность деяния или смягчающий наказание, распространяется, а закон, устанавливающий преступность деяния или усиливающий наказание, не распространяется на лиц, совершивших соответствующие деяния до его вступления в силу. При этом состав преступления ни в том, ни в другом случае не способен предопределить итоговую квалификацию.
При указанных изменениях преступности деяния только один закон предусматривает состав преступления. Однако именно по нему содеянное не квалифицируется.
При указанных изменениях наказания состав преступления в обоих законах один и тот же. Квалификация же происходит на основе степени строгости наказаний.
Применительно к изменению фактических материалов дела все то же самое. Лишь при осуществлении предварительного расследования уточнение квалификации практически полностью связано с установленным уголовным законом составом преступления. В дальнейшем ситуация существенно меняется. Уже в ст. 252 УПК РФ сказано, что «изменение обвинения в суде допускается, если этим не ухудшается положение подсудимого и не нарушается его право на защиту». Поскольку обвинение – «утверждение о совершении определенным лицом деяния, запрещенного уголовным законом…» (п. 22 ст. 5 УПК РФ), квалификация преступления включается в обвинение. В то же время в суде произвести ее на основании установленного уголовным законом состава преступления, если этим ухудшается положение подсудимого и нарушается его право на защиту, нельзя. Запрещает таковое названный уголовно-процессуальный запрет. Остаются неоконченное преступление и соучастие в преступлении. В соответствии с ч. 3 ст. 29 УК РФ «уголовная ответственность за неоконченное преступление наступает по статье настоящего Кодекса, предусматривающей ответственность за оконченное преступление, со ссылкой на ст. 30 настоящего Кодекса», а с ч. 3 ст. 34 – «уголовная ответственность организатора, подстрекателя и пособника наступает по статье, предусматривающей наказание за совершенное преступление, со ссылкой на ст. 33 настоящего Кодекса…».
Необходимость указанных ссылок вытекает из того, что в Особенной части уголовного законодательства установлены составы преступлений, рассчитанные на оконченные преступления, совершенные исполнителями. В ней нет места неоконченным преступлениям, а также организаторству, подстрекательству и пособничеству. Составы неоконченных преступлений в общем виде сформулированы в части первой и ч. 3 ст. 30 УК РФ, а составы организаторства, подстрекательства и пособничества – в ч. 3–5 ст. 33. Они привязаны к составам, предусмотренным Особенной частью уголовного законодательства, лишь для дифференциации ответственности за разные преступления.
Поскольку во всех приведенных выше случаях соответствующих составов преступлений не достаточно, квалификация преступления в собственном смысле слова не осуществляется. Напротив, происходит совершенно иная квалификация. Ее виды, минуя квалификацию преступлений, напрямую относятся к уголовно-правовой квалификации.
Квалификацию при конкуренции норм уголовного права, при совершении нескольких преступлений, при изменении уголовного закона и при действии уголовно-процессуальных запретов Е. В. Благов назвал квалификацией при совершении преступления31. Необходимость выделения такой квалификации (а равно уголовно-правовой) встретила негативную оценку Ю. Е. Пудовочкина.
По его мнению, «вряд ли целесообразно расширять понятие квалификации преступления за пределы установления признаков состава преступления в конкретном деянии»32, но ведь именно против этого и направлена позиция Е. В. Благова.
Сам же Ю. Е. Пудовочкин среди специальных правил квалификации преступления рассматривает те, которые относятся к конкуренции норм уголовного права, изменению уголовного законодательства, множественности преступлений, неоконченному преступлению и соучастию в преступлении33 и не определяются составом соответствующего преступления.
Не возражая против выделения квалификации при совершении преступления, заметим, что ее виды не однородны. Квалификация при конкуренции норм уголовного права, совершении нескольких преступлений и изменении уголовного закона основана на уголовном законе и представляет собой надстройку над квалификацией преступления.
Квалификация при действии уголовно-процессуальных запретов – основана на уголовно-процессуальном законе и представляет собой препятствие для правильной квалификации преступления. Напротив, юридически однородны с первыми тремя видами квалификации квалификация при неоконченном преступлении и соучастии в преступлении.
Отсюда, по нашему мнению, из квалификации при совершении преступления может быть вычленен блок квалификации при конкуренции норм уголовного права, совершении нескольких преступлений и изменении уголовного закона и к нему присоединены квалификация при неоконченном преступлении и соучастии в преступлении. Все их в целом логично назвать дополнительной квалификацией преступлений.
Интересно, что термин «дополнительная квалификация преступлений» не нов для уголовного права. Он используется на практике при решении вопросов, требуется или не требуется квалификация вместе с одним преступлением другого34, а также ссылка на ст. 33 УК РФ35.
Правда, в первом случае дополнительная квалификация, на наш взгляд, не нужна. Хватает, собственно, квалификации еще одного преступления.
Одновременно следует отметить, что теоретического исследования дополнительной квалификации преступлений пока не предпринято. Мы намерены данное упущение восполнить.
Понятно, что дополнительной квалификации преступлений, если она, действительно, обладает самостоятельным статусом, должны быть присущи признаки, отличающие ее от любой другой уголовно-правовой квалификации. Причем им надлежит быть общими для всех (или большей части) видов дополнительной квалификации.
Выделяя признаки понятия дополнительной квалификации преступлений, по нашему мнению, необходимо осветить ряд вопросов. Следует решить, что является ее эталоном, проявлением, сущностью и итогом.
На наш взгляд, эталоном дополнительной квалификации преступлений выступает уголовный закон. Без него квалификация при конкуренции норм уголовного права (ч. 3 ст. 17 УК РФ), совершении нескольких преступлений (ч. 1 и 2 ст. 17, ст. 18 и другие), изменении уголовного закона (ст. 9 и 10), неоконченном преступлении (ст. 30) и соучастии в преступлении (ст. 33) невозможна.
Дополнительная квалификация преступлений проявляется, прежде всего, в виде некой деятельности, ибо произвести уголовно-правовую оценку содеянного без сравнения его с соответствующим эталоном невозможно. При этом происходит сопоставление объектов, занимающее определенный отрезок времени.
Говоря иначе, дополнительная квалификация преступлений всегда выступает определенным мыслительным процессом. Исключительно благодаря его наличию и можно выработать, а также рекомендовать для применения определенные правила данной квалификации.
Вместе с тем сам по себе мыслительный процесс, пока он не завершен, не способен породить никаких уголовно-правовых последствий. Его итогом будет принятие решения о результатах сравнения содеянного с соответствующим эталоном.
Как правильно отмечал применительно к квалификации преступления поддержанный теоретиками В. Н. Кудрявцев, «подчеркнуть связь и единство» процесса и его результата «более важно, чем отметить их различие»36. Результат без процесса немыслим, а процесс без результата бессмыслен. Процесс в дополнительной квалификации преступлений означает деятельность по принятию решения об оценке содеянного, результат же – принятое решение. С последним связаны существенные особенности дополнительной квалификации преступлений. Ими являются надстроечный характер и необязательность отражения в процессуальных документах.
Надстроечный характер дополнительной квалификации преступлений означает ее производство после квалификации преступления. Дополнительная квалификация происходит тогда, когда уже установлено, что содеянное предусмотрено определенными составами преступления (определенным составом преступления), но этого еще недостаточно, чтобы дать окончательную уголовно-правовую оценку содеянного.
Необязательность отражения дополнительной квалификации преступлений в процессуальных документах означает факультативный характер этого. Скажем, в процессуальных документах часто отсутствует квалификация преступлений по совокупности в виде ссылки на ст. 17 УК РФ.
Правда, дополнительная квалификация преступлений вполне может получить отражение в процессуальных документах. Речь идет о квалификации со ссылкой на ст. 30 или 33 УК РФ.
Сущность дополнительной квалификации преступлений тоже связана с тем, что она – мыслительный процесс. Последний происходит в определенных логических формах. Поскольку осуществляемая при этом оценка содеянного дает опосредствованное (выводное) знание, логической формой такой квалификации является умозаключение – форма мышления, при которой из одного или нескольких суждений выводится новое. Исходные суждения являются посылками, а новое – заключением37.
В случае дополнительной квалификации преступлений всегда имеются две посылки. Ими являются суждения о: 1) соответствующих предписаниях закона; 2) установленных признаках содеянного. Роль обеих посылок, первая из которых называется большой, а вторая малой, заключается в следующем: «Закон всеобщ. Случай, который должен быть определен на основании закона, – единичен. Чтобы подвести единичное под всеобщее, требуется суждение»38.
Выходит, что дополнительная квалификация преступлений происходит по правилам простого категорического силлогизма. Вывод в нем возможен лишь при наличии среднего термина – понятия, входящего в обе посылки и отсутствующего в заключении39. При квалификации, скажем, рецидива преступлений данный силлогизм будет выглядеть следующим образом:
• в ч. 1 ст. 18 УК РФ предусмотрено, что рецидивом преступлений признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление,
• Иванов совершил умышленное преступление, имея судимость за ранее совершенное умышленное преступление,
• Иванов совершил то, что в части первой ст. 18 УК РФ предусмотрено как рецидив преступлений.
Средним термином в приведенном примере является совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление. Он связывает обе посылки, позволяя прийти к сделанному заключению.
В то же время, как отмечалось, в общих правилах категорического силлогизма заложена принципиальная возможность и другого вывода: если одна из посылок отрицательная, то и заключение должно быть отрицательным. Скажем,
• в части первой ст. 18 УК РФ предусмотрено, что рецидивом преступлений признается совершение умышленного преступления лицом, имеющим судимость за ранее совершенное умышленное преступление,
• Иванов не совершал умышленного преступления, имея судимость за ранее совершенное умышленное преступление,
• Иванов не совершил то, что в части первой ст. 18 УК РФ предусмотрено как рецидив преступлений.
Значит, дополнительной квалификации преступлений свойственны решения двух видов. Они могут быть как положительными, так и отрицательными.
Сложно не заметить, что в итоге дополнительной квалификации преступлений выявляется только одно – наличие или отсутствие связи между соответствующими предписаниями закона и установленными признаками содеянного. Эта связь отражается через предусмотренность либо непредусмотренность соответствующими предписаниями закона установленных признаков содеянного. Не случайно в ст. 17 УК РФ трижды упоминается предусмотренность преступлений уголовно-правовыми предписаниями.
Получается, что дополнительной квалификацией преступлений следует считать, на наш взгляд, принятие в соответствующем случае решения о предусмотренности (или непредусмотренности) выявленных признаков содеянного уголовным законом после установления их предусмотренности (или непредусмотренности) соответствующим составом преступления. Вместе с тем анализа содержания искомого понятия недостаточно для полного познания такой квалификации.
Необходимым компонентом исследования любого понятия является установление, помимо его содержания, еще объема. Стало быть, нужно различать виды дополнительной квалификации преступлений.
Как выше отмечено, к дополнительной квалификации преступлений относятся те случаи, применительно к которым соответствующий состав преступления не является достаточным основанием для окончательной квалификации. Одним из таких случаев является совершение нескольких преступлений. Оно в литературе, как правило, называется множественностью преступлений40.
Между тем Е. В. Благов выступил против использования термина «множественность преступлений». Основным его аргументом является то, что «общих правил» квалификации множественности преступлений «пока никто не вывел, да и вряд ли мог вывести из-за аморфности содержания и объема термина «множественность преступлений»»41. Общих правил и квалификации преступления при конкуренции норм уголовного права и при изменении уголовного закона тоже никто не выработал, но автор сомнению наличие конкуренции норм уголовного права и изменений уголовного закона не подвергает. Недостаточность же законодательных и теоретических решений, по нашему мнению, – повод не для отказа множественности преступлений в самостоятельном статусе, а для углубления научных исследований. Отсюда в ходе дальнейшего изложения материала речь будет идти именно о множественности преступлений.
Итак, по характеру различаются следующие виды дополнительной квалификации преступлений: 1) при конкуренции норм уголовного права; 2) при множественности преступлений; 3) при изменении уголовного закона; 4) при неоконченном преступлении; 5) при соучастии в преступлении. Однако дополнительная квалификация может быть классифицирована и иначе.
С позиции назначения дополнительная квалификация преступлений бывает позитивной и негативной. При позитивной дополнительной квалификации происходит принятие решения о предусмотренности установленных признаков содеянного уголовным законом. При негативной же дополнительной квалификации – принятие решения о непредусмотренности установленных признаков содеянного уголовным законом. Скажем, признание совокупности преступлений означает позитивную дополнительную классификацию при множественности преступлений, непризнание же – негативную.
В зависимости от достигнутого результата дополнительная квалификация преступлений бывает правильной и неправильной. Вместе с тем В. Г. Беляев применительно к квалификации преступления заметил, что «неправильная квалификация – это вообще не квалификация…, подобно тому как неправильный диагноз можно ли вообще называть диагнозом?»42. Нельзя не заметить, что вопреки поставленному вопросу неправильный диагноз автор все-таки назвал диагнозом. Также обстоит дело и с неправильной квалификацией.
Выделению неправильной квалификации преступления, вероятно, мешает подход, включающий в определение ее понятия признак точного соответствия (или аналогичный). Как обоснованно отметила Е. Н. Лаптева, «в таком определении речь идет лишь о правильной квалификации»43.
Слово «правильный» в русском языке означает не отступающий от правил, норм, пропорций, вполне закономерный, регулярный, верный, соответствующий действительности, такой, как должно44. Обратное (противоположное), естественно, охватывается словом «неправильный».
Более того, возможность неправильной квалификации преступления заложена в нарушениях общих правил категорического силлогизма, одно из которых – наличие только трех терминов. Когда происходит учетверение терминов, заключение может быть ложным45. Например:
• в ч. 3 ст. 158 УК РФ предусмотрена кража, совершенная с незаконным проникновением в жилище,
• Иванов совершил кражу с незаконным проникновением в жилище,
• Иванов совершил то, что предусмотрено в ч. 3 ст. 158 УК РФ.
По смыслу ст. 158 УК РФ при совершении кражи с незаконным проникновением в жилище умысел на хищение чужого имущества должен возникнуть до проникновения в жилище. Как разъяснено в п. 19 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. № 29, «если лицо находилось там правомерно, не имея преступного намерения, но затем совершило кражу…, в его действиях указанный признак отсутствует»46. При условии, что у Иванова умысел на хищение возник после появления в чужом жилище, квалификация по ч. 3 ст. 158 УК РФ исключена. Учетверение терминов и неправильное построение категорического силлогизма может стать следствием понимания термина «с незаконным проникновением в жилище» в малой посылке в ином значении (в котором главенствующую роль играет то, что кража совершается из жилища).
Следовательно, при правильной дополнительной квалификации преступлений осуществляется принятие решения о предусмотренности (или непредусмотренности) установленных признаков содеянного законом, которым оно действительно охватывается (или не охватывается). При неправильной же дополнительной квалификации – принятие решения о предусмотренности (или непредусмотренности) установленных признаков содеянного законом, которым оно на самом деле не охватывается (или охватывается).
Неправильная дополнительная квалификация преступлений имеет свои разновидности, собственное внутреннее деление. По механизму возникновения она бывает избыточно-недостаточной и иной неадекватной.
Е. Н. Лаптева, изучая квалификацию преступления, нашла, что «неправильная квалификация, в свою очередь, может быть двух видов: а) недостаточная квалификация, когда признаки преступления не находят полного отображения в применяемой для уголовно-правовой оценки норме; б) избыточная квалификация, когда признаки преступления находят излишнее отображение в применяемой для уголовно-правовой оценки норме»47. Е. В. Благов обоснованно посчитал такое решение неточным в связи с тем, что неправильная квалификация преступления «возникает также тогда, когда имеет место неполное и излишнее отображение соответствующих признаков одновременно»48. Все это характерно и для дополнительной квалификации преступлений.
В случае избыточно-недостаточной дополнительной квалификации одни предписания закона отображаются излишне, другие же не находят отображения. В случае иной неадекватной дополнительной квалификации происходит либо то, либо другое.
Поскольку иная неадекватная дополнительная квалификация преступлений неоднородна по характеру отображения предписаний закона, она, в свою очередь, распадается на две разновидности. Вот ими-то и следует считать избыточную и недостаточную дополнительную квалификацию.
В избыточной дополнительной квалификации преступлений отдельные предписания закона отображаются излишне. В недостаточной дополнительной квалификации отдельные предписания закона не находят отображения.
Выделенные виды дополнительной квалификации преступлений могут быть наглядно проиллюстрированы на примере квалификации множественности преступлений. Если в совокупность вместе с преступлением, предусмотренным специальной нормой, будет включено преступление, предусмотренное общей нормой, и не будет включено одно из преступлений, составляющих идеальную совокупность, налицо избыточно-недостаточная дополнительная квалификация. Если в совокупность вместе с преступлением, предусмотренным специальной нормой, будет включено преступление, предусмотренное общей нормой, налицо избыточная дополнительная квалификация. Если в идеальную совокупность не будет включено одно из преступлений, ее образующих, налицо недостаточная дополнительная квалификация.
По происхождению неправильная дополнительная квалификация преступлений бывает ошибочной и объективно неправильной. Применительно к квалификации преступления И. Я. Кливер уже обращал внимание на то, что «не всякое изменение квалификации вышестоящим судом может рассматриваться как ошибка… Принятие, изменение или отмена уголовных законов могут вызвать необходимость иной правовой оценки, но в этих случаях судебная ошибка отсутствует»49. Это и есть объективно неправильная квалификация50.
В самом деле, в русском языке под ошибкой понимается неправильность в действиях, в мыслях51, а в психологии – отступление от правильной модели52. Отсюда следует, что ошибочной дополнительная квалификация преступлений бывает лишь тогда, когда зависит от самого квалификатора. В то же время, если она оказывается неправильной из-за изменений уголовного законодательства, которые происходят уже после ее осуществления, дополнительная квалификация не может считаться ошибочной. Она объективно неправильная.
При ошибочной дополнительной квалификации преступлений субъект квалификации осуществляет принятие решения о предусмотренности (или непредусмотренности) установленных признаков содеянного уголовным законом, которым оно в действительности не охватывается (или охватывается). Таковое происходит, допустим, при квалификации единичного преступления в качестве идеальной совокупности преступлений и, наоборот, идеальной совокупности преступлений как единичного преступления.
При объективно неправильной дополнительной квалификации преступлений принятие решения о предусмотренности (или непредусмотренности) установленных признаков содеянного уголовным законом, которым оно в действительности не охватывается (или охватывается), вызывается изменением самого уголовного закона. Скажем, повышение в 2011 г. максимальной наказуемости преступлений небольшой тяжести с двух до трех лет лишения свободы повлекло объективно неправильную дополнительную квалификацию рецидива преступлений, если совершенное ранее умышленное преступление наказывалось на срок более двух, но не свыше трех лет лишения свободы.
Практически постоянный процесс обновления уголовного законодательства служит предпосылкой увеличения случаев объективно неправильной дополнительной квалификации преступления. В Уголовный кодекс 1996 г. за период с 1997 по 2014 г. включительно, т. е. за восемнадцать лет, изменения внесены около ста шестьюдесятью Федеральными законами. Тем самым в среднем он правится свыше девяти раз в год (чаще, чем каждые полтора месяца!). Рекордсменами были 2000 и 2014 гг. В первый из них (и единственный) изменения вообще не вносились, а в последний – произошли 23 раза. Многие статьи Уголовного кодекса трансформировались многократно. Иллюстрацией могут служить ст. 17 и 18 УК РФ о совокупности и рецидиве преступлений. Они действуют уже в третьей редакции и им недалеко до чемпионства.
Поскольку квалификаторы не могут поступать иначе, чем строго в рамках ст. 9 и 10 УК РФ, они дополнительную квалификацию преступлений осуществляют на дату постановления решения. В дальнейшем же объективированные намерения нормотворца вступают в силу, что нередко требует вносить изменения или отменять правильные на момент принятия решения.
Следует отметить, что объективно неправильная дополнительная квалификация преступлений, по нашему мнению, может быть следствием не только изменения уголовного закона. Иная ситуация возникла по делу Савкина. Постановляя приговор 8 ноября 2007 г. и усматривая в его действиях наличие опасного рецидива преступлений, суд исходил из того, что он был судим за тяжкое преступление (п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ) к реальному лишению свободы и вновь совершил преступление, относящееся к категории тяжких (п. «б» ч. 2 ст. 18). Постановлением надзорной инстанции от 11 марта 2009 г. действия осужденного были переквалифицированы на п. «а» и «в» ч. 2 ст. 158 УК РФ, санкция которой, наряду с другими видами наказаний, предусматривает лишение свободы на срок до пяти лет. Это деяние, согласно ч. 3 ст. 15 УК РФ, является преступлением средней тяжести. В связи с внесенными судом надзорной инстанции в приговор изменениями основания для признания в действиях Савкина наличия опасного рецидива преступлений отпали. В соответствии с положениями части первой ст. 18 УК РФ в действиях осужденного имеется простой рецидив преступлений53. Говоря иначе, объективно неправильная дополнительная квалификация преступлений может быть следствием изменений, вносимых в саму квалификацию преступлений.
Квалификацию преступления многие авторы разделяют на истинную и неистинную54. Между тем М. С. Строгович считал, что «понятие материальной истины относится к установлению фактов, обстоятельств уголовного дела, но не к юридической (уголовно-правовой) оценке, квалификации этих фактов»55.
Истина – «соответствие человеческих знаний действительности, совпадение человеческой мысли и объекта»56. Суждения о фактах, обстоятельствах уголовного дела сопоставляются с действительностью. Если такие суждения соответствуют последней (совпадают мысль и объект), они истинны, если не соответствуют (не совпадают мысль и объект) – неистинны (ложны).
Квалификация преступления, как ранее отмечалось, происходит по правилам простого категорического силлогизма. При этом, обращает внимание Л. Л. Кругликов, сопоставляются суждения, но не «представление с объективной реальностью, что характерно для установления истины». Отсюда ученый приходит к справедливому, на наш взгляд, выводу, что точнее «вести речь о правильности или неправильности квалификации, а не об истинности (либо неистинности) ее»57.
Стало быть, деление дополнительной квалификации преступлений на истинную и неистинную необходимостью не вызывается. В результате классификация ее видов завершается.