Виктор бежал по тайге. По темному лесу, продираясь и цепляясь за сухие, высохшие елки. Они, словно множество цепких рук, хватали его за одежду и пытались задержать, не выпуская из тайги. Наконец, впереди замаячило светлое пятно, похожее на арку сдвинутыми и нависшими над ней деревьями. Вот он выход на поляну, нашел, кричал Виктор, подбегая к свету. Выбежав на траву, и отдернув от себя последние цепляющие ветки леса, так не хотевшие его выпускать и отпускать, он вдохнул полной грудью солнечный и теплый воздух свежей травы и цветов. Внимательно вглядевшись вдаль он, как тогда 20 лет назад увидел скалу. В середине ее зиял черный глаз пещеры. Она, как бы исчезла, но вот сейчас снова появилась. И манила его к себе, таким темным и немигающим взглядом. Гипнотизировала его, заставляя перешагнуть черту и войти внутрь в темноту, вникуда.
Виктор, словно под каким-то магическим воздействием, шел навстречу этой темноте. Она манила и звала его по имени, словно хотела проглотить, просто засосав в неизвестность. Шаг, еще шаг и Голос…
– Виктор, вставай Виктор…
– Да, хватит спать то уже, день на дворе, а ты все дрыхнешь.
Домовой, вдруг вывалился из сна в реальность. Тряхнул головой и глупо уставился в окно. На улице светило солнце. За стеклом громко крича и прыгая, бесновался дед Алексея. Прохор Степанович Боровой, только что на ум и пришло, как зовут деда Алексея? Весь вечер звал дед, да дед, а спросить и сказать, что забыл имя, было как-то неудобно. Деду 80 лет и помнит, как тебя зовут, а ты в два раза моложе и забыл.
Еще раз встряхнул головой, прогоняя последние остатки, такого реального сна.
Вот ведь зараза, опять приснилось. Виктор, встал с дивана и, почесав затылок, стал одеваться. Да, надо быстрее выйти на улицу, а то ненароком Прохор Степанович и окно выставить может. Смотри, как прыгает и беснуется, словно молодой козлик,– засмеялся про себя Домовой.
Выйдя на крыльцо, он подошел к колодцу. Набрал в ладони полную пригоршню воды, брызнул на лицо ледяной водой. Но, так и не проснувшись, просто схватил ведро руками и нырнул всей головой внутрь. Вынырнув обратно и тряхнув головой, словно пес, разбрызгивая в разные стороны брызги. Домовой, наконец, почувствовал, как ледяная вода привела его в чувство, и организм стал просыпаться.
– Ух, хорошо, как! Да, Прохор Степанович? И весело посмотрел на деда, который подрыгивая и скача, быстро приближался к нему.
– Ага, хорошо вроде бы, да не очень, вон башка со вчерашнего гудит.
– Так пить надо было меньше дед. Ты поди после, как я ушел еще в одиночку куролесил?
– Это вы молодежь, куролесите, а мы старики, так помаленьку и почуток.
– Угу, знаю я вас и ваше маленько, и чуток. Будет возможность, так и бочками легко пить будете. Куда уж нам молодым до вас, нет у нас такой закалки.
– Ну, это точно. Не той вы закалки, молодежь. Измельчали, слабоваты вы стали, усмехаясь, захихикал дед.
– Ну конечно, это вы тут на сале, меде, ягодах, грибах и травах. Этакие старички здоровячки. Молодежь в городе чахнет на химии, жрут всякую гадость. Вот и мелковаты стали, засмеялся Виктор.
-А ты что дед пришел? Да еще с утра пораньше? Спал бы еще молодецким сном, подмигивал Домовой.
– Ну, это вы молодые привыкли спать до обеда. Мы старички здоровячки с утра пораньше с солнышком привыкли вставать, и протянул Виктору большую банку с огуречным рассолом.
– Вот тебе, подлечись. Потому и забежал, а то бы полдня мучился, а так хлебнешь, и снова жить хочется.
– Спасибо дед, за заботу, и Домовой припал губами к банке, глотая рассол.
– Эх, хорош рассол. И прям полегчало, подмигнул деду и отдал тому в руки полупустую банку.
– Ну, вот и ладушки,– буркнул дед. Я это, побежал, по хозяйству дел много, а ты уж придумай себе программу на денек, не сиди все в доме.
– Хорошо Степанович, так и сделаю, отдавая ладонью честь старику, Виктор подмигнул и засмеялся.
– Вот слушай старших, и выполняй, убегая к себе, домой,– кричал дед.
Прохор Степанович, быстро шаркая ногами по земле, скрылся из виду за соседскими домами. Виктор оглядел участок, дом и задумался над планами на сегодня. Что нужно сделать в первую очередь?
– Эх, жаль обещал старику пока в тайгу не ходить, а то б прямо сейчас удрал бы. Неплохо бы к поляне наведается, которую они с Алексеем, нашли. Что-то в ней такое, непонятное и мистическое, точно было.
Ладно, неделю потерплю и тут пока работы много, некогда отдыхать,– мечтал про себя Домовой.
Целый день Виктор работал. То на крышу залазил, заделывал дыры, пока жаль временно. Окна мыл, а то грязи скопилось, так кусками так и отваливалась. Ещё в подлесок сбегал, рядом с деревней, притащил пару сухих бревен. Напилил и нарубил дров. Сегодня в баню выход, громко смеясь, прокомментировал свою работу Домовой. Вот так, не заметно и пришел вечер. Виктор, отворив дверь в баню, решил ее растопить. Заглянув внутрь, огляделся и, прикинув что-то про себя, махнул рукой, сойдет. Быстро накидал дрова в печку. Немного помучился с полусырыми спичками и бумагой. Виктор все-таки добился своего, и в двери печки ярко запрыгали огоньки разгоравшегося костра. Закрыв печь на засов, взял пару ведер и пошел за водой к колодцу. Набрав полные ведра, вошел в баню и поставил одно на пол, другим плеснул в большой бак, стоящий на печи. В баке вдруг, что-то закашляло и зачихало. Затем высунулась ужасно черная и закопченная, лохматая и сморщенная рожица старичка. Старичок был насквозь промокшим.
– Эй, ты что, водой брызгаешь? Не видишь, тут занято. Живу я здесь. Ползают тут всякие. Поспать не дадут.
Домовой, стоял, широко открыв рот и таращился, дико вращая глазами.
– Это что, за …ммм…охренеть не встать, и попятился назад. Запнулся за порог и бухнулся на пол своим задом. Так и остался лежать ногами к верху и изумленно глядя на лохмача.
Старичок, ругаясь и матеря, непутевого болвана, валявшегося на полу, показал Виктору маленький кулачок. Затем, смешно карабкаясь, как таракан, выполз из бака и спрыгнул на пол. Штаны от прыжка съехали. Он их чуть не потерял, но вовремя схватил обеими руками. Вцепившись словно клещами, натянул их выше пояса, так что между смешными ботинками и штанинами были видны голые и волосатые ноги лилипута.
Виктор, смотрел, не моргая на маленького сморщенного старичка, с большим носом, как громадная картошка, длинной бородой и усами. Глаза лилипута, скрывались под большими густыми бровями, точно, как у генсека Брежнева, всплыл образ у Домового в голове. Волосы были длинные и лохматые, торчали в стороны. Точно, год не расчесывал. Кое-где выступала седина на черно смолистых волосах. Голову прикрывала большая старая красная шляпа, вся мятая и в дырах. Создавалось впечатление, что дедушка ее на помойке подобрал.
– Ну, что зенки то вылупил? Не видел, что ли ни разу?
-К …ко го ?заикаясь, пробормотал Виктор.
– Как кого? Ну, ты, мил человек и даешь. Меня, конечно, кого еще то. Я тут вроде один стою перед тобой, или ты еще кого-то видишь?
-Н… Ну я… имел в виду,– вы кто, дедушка? Стуча зубами, спросил Домовой.
-А, ты про это, так банник я! Кто еще то, раз тут в бане живу,– значит, банник. Не домовой же,– и противно захихикал, а то некоторые нас тут путают, особенно по пьяни.
Виктор, помучавшись и поерзав, перевалившись на бок, стал подниматься, потирая свой ушибленный зад.
-А ты, сам то, кто будешь? Я чет тебя, не помню, крикнул старичок, поднимая рукой шапку с бровей на затылок.
– Так, это, я тут живу, домой вот приехал, нервно разглядывал деда лилипута Домовой.
– Но, но что ты мне тут заливаешь! Не было тебя тут раньше никогда, и не жил ты в этом доме, не ври. Я уже 50 лет, как тут живу, всех помню и знавал, а тебя ни разу не видал.
– Ну, а я, Виктор, немного нервничал, двадцать лет тут жил и двадцать лет по стране скитался. Сейчас вот вернулся. Тебя тоже не видел и не помню.
-О, как оно, а чем докажешь, что ты тут свой и хозяин? А то, мне болтуны и вруны тут не нужны. Мне кого попало в баню не надо. Пусть у себя дома, в свою баню, к своему банному ходят. А то ползали тут, иногда некоторые, правда больше не ползают, фыркнул и горделиво выпятил грудь дед.
Виктор стоял и обдумывал происходящее.
– Ну, полный бред получается, кому скажи, так на смех поднимут.
– Вот чую, тут без Алексеева деда не обошлось, опять разыграть, наверное, захотел. Вот с чего он с самого утра приперся? И главное, все на рассол свалил, нахваливал типа здоровье, после вчерашнего, поправить им хорошо.
-И где он, такого образину страшного нашел? Неужто тут, в деревне лилипуты живут? Виктор оценивал деда в красной дырявой шляпе.
– Ладно пошутили и хватит. Вы что с Прохором Степановичем, меня разыграть решили? и подмигнул старику в шляпе. Ладно, сдаюсь, шутка удалась! Я по правде чуть не поверил.
Старичок, хмуро глядел на Виктора. Видя, что тот его не воспринимает серьезно, пробурчал зло:
– Ну, хорошо, сам напросился. Схватил свою дырявую красную шляпу рукой, он развернул ее на 180 градусов. Хлоп… только что, старик, стоял и глядел, злобными глазками, на Домового и раз, и нет его, совсем нет. Стоял и просто испарился в воздухе.
– Да, чтоб тебя, ну что это, в самом деле. Полный дурдом, или я вчера перепил так, что сегодня белая горячка накатила, и мерещится всякое, взвыл, подняв голову к верху Виктор.
– Ни что тебе не мерещится болван, и над ухом захихикал противно голос в пустоте. Дальше, кто-то тяжелый пробежал по ногам Домового. Виктор от испуга прыгнул, стукнувшись головой об потолок. Смех, раздавался еще громче и, писклявый и противный голос продолжил: Иди, давай к старому хрычу, нечего вам тут с ним бродить. У него свой Гаврошка в бане сидит, вот идите и развлекайте его. Я тут в бане хозяин и мне отдохнуть надо. Потом загремели ведра, рассыпалась стопка дров, захлопали двери в бане и… вдруг кто-то за спиной сказал, строго и отчетливо.
– Хватит Ермошка безобразничать, не перестанешь, будешь наказан. И сразу наступила тишина. Виктор, медленно разворачиваясь, повернулся и увидел в двух шагах от себя еще одного старичка лилипута с бородой и усам. Такого важного и одетого в чистую одежду. Усы и борода подстрижены, а не как у первого в грязи и в разные стороны. Шапка надета зеленая и новая, прям из магазина . Сразу видно начальник.
Виктор стоял и изумленно смотрел на еще одного незнакомца и покачивал головой.
– Ты, мил человек, не обижайся на Ермошку. Он тут последнее время безобразничает. Видишь, хозяина нет у дома и двора. Все в запустение пришло. В баню никто не ходит, вот и банник злится, да и мне не по себе.
-А ты часом, кто будешь? Внимательно разглядывая Виктора, промолвил мужичок.
– Новый хозяин, наверное?
– Так я …, короче… мысли путались, разбегаясь в разные стороны.
-В общем да, но только не новый, а старый, жил я тут давно, выдавил из себя Домовой.
– Хм, и кто ж ты, по батюшке будешь?
-Я, Виктор Павлович Домовой, разглядывал лилипута нервно Виктор.
-А кто, тебе будет Виктор Алексеевич Домовой? – глядел внимательно на Виктора дедок.
– Как, кто? Дед это мой, улыбнулся Виктор, вспоминая деда.
– Ну, вот и хозяин появился! Улыбаясь во весь рот, до самых ушей, пошел навстречу Виктору мужичек, раздвинув руки. Не успел Виктор и рот открыть, а его уже вовсю обнимал маленький дедок лилипут, приговаривая:
– Дорогуша ты наш!
– Наконец хозяин вернулся в дом, заживём теперь, ох как заживем. И отбежав от Домового, пустился в пляс.
Виктор стоял посреди двора, широко открывая рот, и ловил воздух, который почему-то не хотел входить в легкие. Глаза от этого и от дурдома, творившегося здесь прямо сейчас, выползали из орбит бешено вращались. По двору скакал мужичок, в зеленой шляпе, бойко приплясывая. Из двери бани ехидно выглядывал и хихикал, хлопая в ладоши, лохматый дед и показывал язык Домовому.
А в калитке с поднятой ногой, так и замершей на высоте, стоял Алешкин дед, и протирал пальцами глаза. Встряхивал головой и, кивая из стороны в сторону, словно не мог понять толи – это сон, а толи это все на самом деле.
В общем, баня на сегодня закончилась, так и не начавшись.