– Тресвен!
Полный гнева голос раздался громом посреди ясного неба. Девушка, которая только что страстно ласкала меня, закатила глаза и обмякла в моих руках.
Я не понял, как всё получилось. Ещё недавно злился на братьев, потому как они вновь шли по стопам своей звериной натуры, не заботились о чувствах бедной человечки, а сам…
Стоило ей посмотреть в мои глаза, как я потерял себя. То, чем так гордился, – холодная рассудительность и жёсткий самоконтроль, – растаяли в этой зелени, словно лёд в раскалённой лаве. Вмиг вспыхнув, обратились облачком и исчезли без следа.
Осталась только она. Нежное податливое тело в моих руках, женщина, которая почему-то сводила с ума. Которую хотелось повалить на пол и отыметь так, чтобы мы оба потеряли сознание. Поддаться звериной натуре, овладеть самкой целиком и полностью, не давая и мизерного шанса избежать моей страсти.
А стоны человечки, полные нетерпения, её мольба о том чего жаждал сам, лишали остатков самообладания. Я цеплялся за них с отчаянием умирающего, потому что стоит мне поддаться, и миг величайшего наслаждения обернётся концом для нас обоих.
Я был на грани разрушения всего, что мы с братьями построили, во что вложили десятилетия невероятных усилий. И лишь секунда отделяла меня от краха. Желание забрать невинность этой девушки одержало верх, но брат спас нас всех. Будто почуяв опасность, он ворвался в подвал и обрушил на меня лавину ярости.
Силой старшего придавил, будто птенца, лишил воли, усмирил зверя.
– Эта девушка – наша дайна! – разгневанный голос Эрриана гулом заполнил весь зал подношений, заброшенный с некоторых пор. – Тысяча эдано, Тресвен! Зачем тратить столько на шлюху?
Мой зверь то подвывал от страха перед сильнейшим, то шипел и извивался, желая самку до одурения. Я попытался оправдаться:
– Брат, всё не так, как выглядит со стороны.
Ведь эта девушка не шлюха. Она – моя желанная! Она наша погибель. Но этого я никому не скажу, иначе она умрёт. Я не могу допустить, чтобы человечке причинили вред.
– Помнится, пару минут назад наверху ты называл меня похотливым самцом, но сам не сдержал члена в штанах и прямо здесь, в зале, где отец трахал и убивал проституток, решил её поиметь?!
Я подтянул вверх штаны, которые норовили сползти. Второй рукой прижал к себе бесчувственную девушку. Недавно полыхавшие желанием глаза были прикрыты. Голова откинута назад. На шее… нежной, тонкой, пульсировала жилка. Я задержался на ней взглядом, поражаясь, насколько хрупка жизнь человечки, способной умереть от одного моего неловкого движения.
– Что я вижу?! – воскликнул сбежавший по ступеням Акзэл. – Наш мальчик подрос!
– Брось своё ехидство, я не собирался заниматься с ней сексом.
Акзэл первый, кто не должен догадаться, кем является для меня человечка. Брат не станет медлить с вынесением приговора. Лишь поэтому я усмирю зверя и ни за что не трону её.
– Кхм, а кое-что говорит об обратном, – указал он на мои развязанные штаны, а затем на расстёгнутое платье девушки. – Только не говори, что бедняжка так воспылала к тебе страстью, что набросилась сама, начала приставать и раздевать.
Но так и было! Я попытался воссоздать цепочку событий, чтобы понять, в какой момент я дал слабину. Сперва по возвращении домой я побежал наверх, но нашёл Эрриана одного в своём кабинете.
Не удержался, что со мной случалось крайне редко, красноречиво высказал своё недоумение, но услышал, что у брата даже в мыслях не было с ней спать. Старший не питал особой страсти к существам женского пола – это больше по части Акзэла. Но именно с этой человечкой он вёл себя странно. Нёс на руках, словно трофей, и будто оберегал. Мне это не понравилось, но словам старшего я поверил. Значит, ревность не могла затуманить мой разум.
Стоило спуститься на первый этаж, как я заметил приоткрытую дверь в алтарную. Потянулся к ней, чтобы закрыть и услышал снизу шорох и тихий стон. Поспешил вниз и обнаружил её. В тот момент я тоже ещё был самим собой.
Человечка сидела на полу возле установленного отцом алтаря в виде огромного фаллоса – у каждого свои пристрастия, что тут поделать. Девушка подрагивала и что-то шептала. Потухшим взглядом смотрела в пол, но, едва заметив меня, внезапно оживилась.
Вскочив, бросилась ко мне. Её губы подарили нестерпимую сладость, дерзкий язычок принялся изучать мой рот. Было приятно, но не более того. Человечка запустила руки под одежду, обдавая меня своим умопомрачительным желанием, и тут…
Вот, что меня сломило! Её невероятный одурманивающий запах. Один вдох, и зверь проснулся.
Смесь сладости, обжигающего тепла и лёгкой горечи. Шоколад! Человечка пахла шоколадом. А хриплый от возбуждения голос лишь усилил мучительное желание выполнить её просьбу. Взять здесь и сейчас. Там, где никогда бы не прикоснулся к женщине по собственной воле. Но в тот момент я будто сошёл с ума от желания обладать ею. Прикоснуться к коже, укусить, попробовать на вкус каждую клеточку тела. Быть несдержанно жестоким, терзать и сводить с ума. В конце концов, дать волю своему зверю!
Я и сейчас с наслаждением вспоминал, как маленькая ладошка прикоснулась к члену. Девушка погладила его, застонала, прильнула ко мне. Я был опьянён. Впервые я дал слабину, разум отключился. От обычных ласк, девичьей податливости и невинной развратности. От дурманящего аромата и таких сладких слов…
«Я жажду ощутить тебя в себе».
Зверь снова шевельнулся и, сбросив оковы силы брата, потянулся к девушке. От простого воспоминания!
– Забери её, – поражённо выдохнул я, обращаясь к сильнейшему из нас. – С ней что-то не так.
Надо держаться от человечки подальше. Ради неё самой, ради нас всех.
– Конечно! Девушка упала в обморок от твоего напора, – усмехнулся Акзэл и тоже подошёл к нам. – Бедняжка. Давай я о ней позабочусь.
– Нет! – рыкнул на него Эрриан и взял девушку на руки. – Тресвен, не подходи к ней. А ты, Акзэл, не смей разговаривать с ней. Она моя…
Брат запнулся, посмотрел на человечку.
Мой зверь зарычал, желая вырвать добычу из рук старшего и унести к себе. Защищать от всех… С превеликим трудом удалось усмирить его до момента, когда Эрриан ощутит моё неповиновение.
Но ему было не до меня, старший пристально и задумчиво смотрел на девушку. Раскрасневшиеся щёки, приоткрытые пухлые губы, расстёгнутые пуговицы на платье, открывающие обзор на тонкие ключицы и сочные полушария груди.
Зверь недовольно заворочался. Я хочу любоваться ею единолично. Словно наяву я снова ощутил сбившееся дыхание девушки на своих губах. Услышал хриплый голос. Увидел затуманенные страстью глаза. Помешательство!
– Она – наша дайна, – нехотя сказал сильнейший из нас, будто от сердца отрывал. – Не шлюха, не девушка на один вечер, не рабыня или кто бы там ни был. Дайна! Относитесь к ней так же, как к Хьере.
– О, Трес не сможет, – подмигнул мне Акзэл, но его слова остались без внимания.
Эрриан уже направился к лестнице, а я изо всех сил заставлял себя не двинуться с места. Не преодолев и пары ступеней, брат обернулся и приказал:
– Подготовьте алтарь к обряду.
– Сомневаюсь, что это хорошая идея, – покачал головой Акзэл, едва старший ушёл.
Я же начал поправлять одежду. Заправил рубашку в штаны. Зашнуровал завязки. И думал… Когда Эрриан унёс человечку, самообладание вернулось. Хотелось понять, почему разум помутился от одного запаха самки, в какой момент я перестал владеть собой. Да, мне было приятно, но почему воля сломилась настолько, что я пошёл на поводу звериных инстинктов? Ведь я всегда гордился, что исключительно трезв своей рассудительностью. Вычислял, предполагал, обдумывал. Взвешивал каждое решение.
– От такой дайны будет много проблем, – лениво продолжал брат, обходя по кругу каменный фаллос.
Я был с ним согласен, но промолчал. Поддержать брата значило лишиться возможности видеть человечку, а этого я себе уже позволить не мог. От одной этой мысли зверь скулил, словно от боли.
– Не считаешь, что отец переусердствовал с видом и размерами алтаря? – переключился Акзэл. – Мне кажется, он себе льстил.
– Он поклонялся и приносил жертвы сам себе, – холодно отозвался я. – Разумеется, он считал себя самым совершенным творением во всех мирах.
– О, да, здесь лились реки крови, – усмехнулся он и повёл носом: – Кажется, я и сейчас ощущаю её запах.
– Тебе кажется, – возразил я. – Последний обряд проводили месяц назад, потому Эрриан так и спешит.
Я не чуял крови. Казалось, меня до сих пор преследует пьянящий аромат шоколада. Наваждение, от которого следовало быстрее избавиться.
– Значит, показалось. Так вот, о чём я? Девушка! Надо от неё избавиться.
Сердце в груди на миг будто окаменело. Ни за что! Я процедил:
– Эрриан принял решение, его не оспорить.
– Но ты способен, – с льстивой улыбкой двинулся ко мне брат. – Подумай сам. Она из другого мира, не знает наших порядков. Ещё так молода и непорочна.
Покончив со своей одеждой, я направился к лестнице. По пути посмотрел на осветительный камень, тускло горящий голубым светом, обвёл взглядом зал жертвоприношений, остановился на будто живом фаллосе. Что девушка здесь делала?
– Тресвен, ты ведь помнишь, как она мастурбировала на сцене перед собравшимся в зале зверьём? – вклинился в мои мысли Акзэл. – И я принял бы её дайной, но это будет позор для нашего рода. Представь, какие слухи побегут по округе. Хааны взяли для ежедневных утех человеческую шлюху. Хьера была страшна, как орчиха. А эта девушка?
Разумом я понимал, что его слова имели смысл. Я предложил за неё огромную сумму только потому, что пожалел. Не хотел, чтобы после пережитого предательства бедняжка попала в рабство. Даже не задумывался, что с ней делать, но уже тогда, ещё не познакомившись и просто понаблюдав за ней издалека, собирался помочь. И этим поставил под удар нас всех. Как теперь быть?
Одно я знал точно: девушка останется!
Вскоре лестница закончилась. Я прикрыл дверь и озадаченно посмотрел на брата. Вдруг пришла мысль, что слишком уж Акзэл старается избавиться от человечки. У него определённо был свой интерес. Иначе его поведение слишком нелогично и противоречиво даже для него.
– В следующий раз иди на аукцион один, – сухо напомнил я, по чьей вине в нашем доме появилась человечка. – Ты знал, кого там продают, и сам подал идею найти…
– Но было весело, согласись! – перебил он меня.
Я прищурился с подозрением. Весело?
Предупредил брата:
– Акзэл, не подходи к девушке.
– Не разговаривай, не подходи. Вы сговорились? Да не нравятся мне такие. Мелкая, несуразная, щекастая, а её рыжая копна волос напоминает гриву породистой кобылы. Представлением с мастурбацией было занятно полюбоваться, но всё остальное… Нет, не по мне.
– Значит, угрозы для неё никакой нет. А со слухами разберёмся, – кивнул я, и отправился к лестнице, ведущей из подвальных помещений.
– Тресвен! – донёсся мне в спину возмущённый голос брата. – Ты уверен, что хочешь подвергнуть опасности именно эту девушку? Хьера умерла не своей смертью!
В груди будто что-то оборвалось. Я встал, как вкопанный, и обернулся.
– Что значит «не своей»?
– А ты не знал? – он догнал меня и зашептал: – Эрриан уведомил нас о кончине дайны, но не вдавался в подробности. Хьера, о, милая Хьера… Она была ещё полна жизненной энергии. Здорова, весела, тем утром щебетала о привозе в Торн новых тканей. Брат как раз отправлялся на встречу с бургомистром, пообещал купить их, а вернулся и нашёл её мёртвую возле дома. Не могла она так быстро сойти с ума, чтобы выброситься из окна.
Акзэл провёл ладонью по волосам, тяжело вздохнул. Я же сопоставлял сказанное со своими воспоминаниями. Кончина дайны и впрямь стала неожиданностью. Но люди так хрупки. К тому же роковые случайности не редкость в нашем мире. Выглянула в окно, поскользнулась…
– Поэтому я желал прикупить какую-нибудь дешёвую шлюшку, которую было бы не жаль, – открылся брат. – Поставить ловушку на притаившегося врага. Но тебе приспичило купить девственницу по сумасшедшей цене. Я против, чтобы она стала дайной, потому что не хочу такой дорогой жертвы.
Я тряхнул головой, ощутив себя наивным глупцом.
– Уже поздно что-то менять. Нужно подготовить алтарь к обряду.
Брат недовольно повёл головой. Развернулся и отправился на второй этаж, видимо, чтобы ещё раз попытаться переубедить Эрриана.