Критик умыт и причёсан,
Критик не шмыгает носом,
Критик садится за стол,
Ногами упёршись в пол,
Он открывает рот —
Кладёт в него заводной бутерброд
(лучше бы заводной апельсин,
но тот был один
и давно уж проглочен),
Критик жуёт
Рифмы, катрены, созвучья,
Сплёвывает в кулак косточки многоточий.
Потом вытирает губы,
Надевает ушанку и волчью шубу,
Достаёт из шкапа любимую трость:
Дуб, серебро, слоновая кость,
И как тать крадётся по спящим дворам —
Рубит головы авторским снеговикам,
Ломает носы снежным бабам,
Потому что пресно, бездарно, слабо!
А после, в студёных потёмках,
Сгребает снег и лепит котёнка
Маленького, трёхлапого,
Полосатого.
Но руки его горячи, и котёнок тает,
И мой инквизитор, мой господин,
Снова один.
Он один.
И рыдает.