Москва, Петровка 38; август 1945 года
– …Да пойми ты, Саня, бесполезно! Уговоры, штрафы, несколько суток в камере для профилактики… Отсидит этот обормот, вернется, и вся бодяга начнется по новой.
– Но он же ее в конце концов забьет до смерти.
– Скорее всего, так и будет, – пожал плечами Иван.
– Ты так спокойно об этом говоришь! – искренне подивился Васильков. – Она все-таки человек, гражданин нашей страны.
Старцев повернулся к товарищу:
– Ты у нас, Саня, без году неделя работаешь, поэтому у тебя и реакция на все слишком прямолинейная. Честная, но прямолинейная. Да, она – человек, гражданин. Возможно, в прошлом комсомолка, а ныне член партии. Только ничем в этой ситуации помочь не получится, потому что она сама того не желает. Да что я тебе рассказываю – ты сам все видел. Разве что отправить ее в лагерь за что-нибудь и спасти таким чрезвычайным образом…
Фронтовые друзья, а ныне сотрудники Московского уголовного розыска майоры Старцев и Васильков возвращались пешком в Управление из Большого Каретного переулка. Несколько дней назад оперативно-разыскная группа Старцева разобралась с чередой загадочных убийств, прокатившихся по северу Москвы. Преступник был найден и обезврежен. Начальник Управления комиссар Урусов[7] премировал оперативников выходным днем, после чего приказал привести в порядок отчетную документацию, чем они и занимались вторые сутки.
А сегодня вдруг новый приказ: двум сотрудникам группы прибыть в Большой Каретный и оказать посильную помощь милицейскому наряду. Наряд состоял из сержанта и молодого стажера. «Что за белиберда? – подивился Васильков. – Разве в милиции не хватает своих кадров?» «Случается, – спокойно парировал Старцев. – Тут у нас, брат, такие запарки бывали! Не хуже армейских операций – с засадами, боями и потерями. Много народу в борьбе с бандами полегло. Потому и помогаем друг дружке чем можем».
– …В девяти из десяти подобных случаев бабы отказываются снимать побои и писать на драчливых мужей заявления, – продолжал объяснять Иван. – Спросишь почему? Отвечу. Потому как у них пламенные чувства и планы на будущее. А у этой, – Иван мотнул головой в сторону Каретного, – еще и эйфория в башке не проветрилась после возвращения с войны буйного муженька. В общем, так и будут жить-поживать. Пить горькую, петь песни под гармошку да драться, покуда не образуется один из двух вариантов.
– Это каких же?
– Либо он забьет ее до смерти, либо она, устав терпеть, ткнет его кухонным ножичком. При любом раскладе один отправится на встречу с архангелом, второй – на нары. Ну, а ребятишки – в детдом.
Полквартала Васильков шел молча, опустив голову и размышляя. Затем с печалью в голосе спросил:
– Неужто все так черно и нет выхода?
– Нет, – вздохнул Старцев. – Бывает, что участковый уговаривает такую часами. И факты приводит в виде живых примеров. А те стоят на своем – хоть тресни! И ни в какую…
Дальше развивать тему Сашка не стал. К чему? Он и сам несколько минут назад стал свидетелем подобной ситуации. Точь-в-точь, как описал опытный, послуживший в МУРе товарищ. Простоватая, но вполне интересная тридцатилетняя женщина с разбитой бровью и с синяками на теле божилась, что ничего ужасного и противозаконного не произошло. Что кричала и звала на помощь вовсе не она. А излишне нервные соседи напрасно побеспокоили доблестную советскую милицию. Старцев пытался мягко воздействовать, убеждать. Бесполезно. Так и откланялись, несолоно хлебавши.
За разговорами дошли до Управления. Время было обеденное, оба проголодались.
– Заглянем в кабинет и айда в столовку, – предложил Старцев.
Но не тут-то было. Остававшийся за старшего капитан Егоров «обрадовал»:
– Иван, Урусов звонил по твою душу.
– Опять? Что же это такое?.. Я ж только утром к нему заходил, – беспомощно развел тот руками.
– Приказал прибыть, как освободишься.
– Давно звонил?
– С полчаса.
– Понятно. – Старцев почесал за ухом. И кивнул товарищу: – Обедай, Саня, без меня. Я попозже…
– …Да, товарищ комиссар, Барон – фигура известная. Но по нашим сводкам, в последние два года он не проходил, – напомнил Старцев.
– Все верно, – кивнул Урусов. – Полагаю, залег на дно после удачного грабежа или вооруженного налета. Вот и не было о нем весточек.
Иван насторожился:
– Вооруженного налета? Я знаком с материалами последнего уголовного дела, в котором фигурировал Барон. Там была попытка взлома и ограбления продовольственного магазина…
– Напомните, Иван Харитонович.
– Конец 1943-го. Зима. Армянский переулок. Попытка двух бандитов влезть через окно коммерческого продовольственного магазина. Сотрудник военизированной охраны открыл огонь и воспрепятствовал ограблению. Один бандит был убит, второго – Павла Баринова – он узнал и довольно точно описал оперативникам.
Затушив в пепельнице папиросу, комиссар поднялся из-за стола и подошел к ближайшему окну. Сдвинув в сторону тяжелую портьеру, раскрыл створки, вдохнул полную грудь свежего воздуха.
– Хорошая у вас память, Иван Харитонович. Но, к сожалению, мы знаем далеко не все, что происходит в криминальном мире. Где-то не успеваем, ошибаемся, в какие-то моменты не хватает опытных сотрудников.
– Так точно, Александр Михайлович. Но ведь и многое получалось. Помните, как в ноябре 1944-го зачистили Тишинский рынок?
– Как такое забыть? – устало улыбнулся тот. – Столько нечисти вытравили! Думали все – конец организованному бандитизму в столице. А оно вон как вышло – опять словно тараканы из-под плинтуса полезли…
Комиссар только что сообщил Старцеву, что на северо-востоке столицы в Аптекарском переулке найдено тело убитого Павла Баринова, носившего в криминальной среде кличку Барон. Минувшей ночью главаря небольшой банды кто-то выследил и ударил ножом. Сзади, под левую лопатку. Судя по всему, Барон умер сразу, не мучаясь. При убитом не нашли ничего, кроме коробка спичек, мятой пачки папирос, нитки с серебряным нательным крестиком и трех рублей мелочью. Опознал его один из оперативников, прибывших на место сразу за милицейским нарядом.
– В общем, так, Иван Харитонович, – похлопал ладонью по зеленому сукну столешницы Урусов. – Покуда нет у вашей группы серьезных дел, займитесь убийством Баринова. Мы же с вами понимаем, что известных воров просто так, для забавы, на тот свет не отправляют. Выясните, что это – очередные разборки, передел территорий или дележ бандитской власти. А заодно разузнайте, чем он промышлял в последнее время. Не мог же Паша Барон почивать на лаврах и жить по совести. Как думаете?
– Согласен, товарищ комиссар, не по его характеру это занятие – жить по совести. Займемся.
– Приступайте. Если накопаете что-то серьезное – немедленно докладывайте.
– Слушаюсь…