Адэн смотрел на картину. Одиноко стоящее голое дерево на фоне серого неба. Снизу – пожухлая трава. От рисунка сквозило каким-то отчаянием и тем не менее он был великолепен.
– Хорошая работа, Элия. Здесь чувствуется грусть, – сказал Адэн.
Он посмотрел в глаза студентки и чуть не задохнулся от щемящего чувства боли. Она глядела на него с грустью и каким-то отчаянием. Хотелось обнять девушку, утешить её, сказать, что всё будет хорошо. Как бы он не мечтал об этом, ему нельзя.
Если бы он родился братом-близнецом, уговорил бы отца посвататься к сëстрам Ютам. Хотя и в этом случае результат мог оказаться нулевой. Его семья не бедная, но мелкий лавочник не сравнится по статусу с владельцем большой фирмы.
– Спасибо, учитель, за высокую оценку. Я слышала, вы даёте уроки рисования. Я хотела оплатить один. Мне нужна консультация для будущей работы.
– Хорошо, после занятий подходите в эту аудиторию, – сказал Адэн.
Он действительно давал платные уроки детям, но они приходили всегда в сопровождении взрослых. Пригласить в свой дом одинокую девушку он не мог. Да, Элия совершеннолетняя, но от слухов никто не застрахован, даже в столице.
Адэн подошёл к другому студенту. Сосредоточился на его работе. Нельзя даже думать об этой скромной красавице. Да, идеал его женщины. Да, его пара. Вот только в их мире слишком много «но», чтобы им быть вместе.
Элия загрустила. Её уловка не удалась. Адэн не позвал в свой дом, а предложил встречу в аудитории. Зачем ей это, если по институту расставлены камеры. Из всех преподавателей пятеро мужчин. В институте учатся преимущественно девушки. Всё сделано для того, чтобы ни в коем случае не опорочить честь студентов.
Элия с трудом дождалась, пока закончатся занятия. Потом вернулась в аудиторию для рисования, где имелось множество мольбертов. Адэн стоял у одного из них. Мужчина был невероятно мужественный и красивый. С такого оборотня можно лепить скульптуры или писать портреты. Она хотела бы изобразить его в стиле «ню», передав на холст всю красоту его тела.
Почему-то среди аристократов не принято заниматься спортом. Но учитель им не пренебрегал. Даже ткань синей рубашки не могла скрыть мускулы. Элия хотела бы к ним прикоснуться, но не здесь.
– Так зачем же вы попросили меня о дополнительном уроке? Пришли и молчите, – строгим тоном сказал Адэн.
Элия заметила, что учитель стоит спиной к камере. Она сделала несколько шагов к нему, но так, чтобы он загородил собой от «зоркого ока». Некоторые оборотни прекрасно читают по губам с экрана.
– На самом деле я бы хотела написать полноценный портрет. Вы согласитесь позировать мне, господин Адэн? Только не в классе. Наедине, – прошептала девушка.
– Вы с ума сошли? – шикнул Адэн, расширяя глаза от шока. – Это совершенно недопустимо. Здесь, на виду камер, я ещё соглашусь, но не больше.
– Я не думала, что вы такой трус, – сказала Элия, развернулась и пошла прочь.
– Это не так. Просто вы не понимаете последствий такого поступка. Если ваши родители узнают. Меня больше ни в один институт на работу не примут. А вам, между прочим, это испортит репутацию. Какой мужчина захочет связать себя семейными узами с распутной девушкой? – гневным шёпотом произнëс Адэн.
Элия развернулась, быстро подошла почти вплотную. Адэн увидел слезы в её глазах.
– Мне никто не нужен, кроме вас. Не согласитесь встретиться наедине, я буду орать об этом на каждом углу института, – заявила девушка решительным голосом.
– Хорошо, поговорим наедине первый и последний раз. Вы на машине? – раздражëнно спросил мужчина.
– Нет.
– Тогда подберу вас через несколько домов отсюда. Винсента одиннадцать. Буду ждать там.
Элия развернулась и ринулась прочь. Сердце ликовало. Она добилась своего. Адэн поговорит с ней и она расскажет, как сильно любит его. Плевать ей на родителей. Плевать на людскую молву. Она хочет для себя счастье с любимым человеком.
Выбежав из института, девушка помчалась к нужному дому. Адэн приехал туда чуть раньше на своëм автомобиле. Она запрыгнула на заднее сидение.
Сильно затемнённые стёкла спасали от любопытных взглядов.
– Поехали за город. Припаркуемся где-то на поляне, а лучше всего в лес заехать.
– Элиа, ты соображаешь, что ты творишь? – спросил Адэн.
– Разумеется. Я ещё из ума не выжила. Поехали скорее. Если ты так боишься отвезти меня к себе домой, вези в лес, – Элия перешла на неформальный стиль общения.
– Выходи, – рыкнул Адэн, сжимая руль до побелевших пальцев.
В ноздри забивался великолепный аромат девушки, и он как никогда раньше понимал, что может натворить бед, если останется с ней наедине. Угораздило же его влюбиться в собственную студентку. Если бы она была из бедной семьи, их без проблем поженили. Он всё же выше по положению, хоть и из когорты «лишних».
Девушка не вышла, она скрестила руки на груди и скомандовала:
– Поехали, Адэн.
– Выходи, Элиа! – рявкнул он.
– Что, не можешь вытерпеть меня в машине? Я тоже, потому что внутри всё жгутом скручивает. Мы взрослые люди и всё понимаем, не так ли?
Адэн ругнулся про себя и завёл мотор. Везти девушку куда-то в поле он не собирался. Там могли быть отдыхающие. В лесу встречались любители поохотиться, благо дичи полно и можно побегать за ней в волчьей шкуре.
Решившись на отчаянный шаг, Адэн привёз её в свой дом. Тут хотя бы посторонних глаз нет. Ворота отъехали сами, когда он нажал на брелок. В своё время он потратился, заменив старое железо на автоматическое полотно и сейчас как никогда радовался этому.
Поставив машину на своём месте, Адэн щëлкнул кнопкой брелока и только тогда вышел из автомобиля. Девушка дождалась, пока ворота полностью закроются, потом вылезла на улицу.
– Миленько у тебя тут. Двор небольшой, но есть где порезвиться щенкам. А что в доме? Надеюсь, ты пригласишь меня на чай? – защебетала она.
– Пойдём, раз уж пришла, – пожал плечами Адэн.
Ему было не стыдно показать своё жилище. Годы, проведённые в «Доме», приучили его к чистоплотности. На последнем курсе даже урок был по ведению домашнего хозяйства. Их усиленно готовили к выходу в самостоятельную жизнь.
Элия зашла в маленький холл-прихожую. Адэн помог ей снять пальто, потом показал уборную. Девушка забежала туда и рассмотрела всё как следует, делая свои дела. Потом её пригласили в гостиную.
Удивительно, но в везде была чистота и порядок. Ни одной вещи не валялось. Её сестра любила устроить бардак в комнате, справедливо полагая, что слуги всё уберут.
– Я думала, холостяцкая берлога выглядит не так. К тебе служанка приходит? – спросила девушка, садясь в кресло у журнального столика.
– Нет. Это дорого, да и я не безрукий. Привык всё делать сам. Ненавижу бардак в доме. Потом покажу тебе мастерскую, она на чердаке.
Через несколько минут Адэн принёс поднос, на котором стояли чашки с чаем и вазочки с печеньем. Поставив всё на стол, он сел в соседнее кресло. Удивительно, они сегодня перешли на неформальный стиль общения и ему вовсе не хотелось возвращаться к старому. Адэн на минуту представил, что они уже не первый раз вот так пьют чай и вздохнул.
– Я так полагаю, ты придумала историю с портретом, чтобы встретиться со мной наедине? – ехидно улыбнулся он.
– С чего бы? Я сказала правду. Мечтаю написать твой портрет в стиле «ню». А лучше всего изобразить тебя древним богом красоты с восставшим для утех…
– Стоп, кажется, ты переходишь все границы. Мы даже показать этот портрет никому не сможем. Элия, я понимаю, студентки иногда увлекаются, но со временем это проходит. Девушки выходят замуж и забывают своё глупое мимолётное увлечения.
– Ты считаешь меня глупой и ветреной? Это неправда, Адэн. Родители думают, что я тихоня и сделаю всё, что они скажут. Сестра говорит, что такие, как я, ей не нравятся. В тихой волчице много дурных мыслей. Так вот, она не далека от истины.
Элия откусила кусочек печенья, лукаво улыбаясь. Ей было радостно, что она так легко добилась того, что они сейчас вместе. Можно было пойти дальше и соблазнить мужчину, но она боялась и не знала как. Были подозрения, что сестра давно рассталась с невинностью. Элия берегла себя именно для Адэна.
Они попили чай, разговаривая о живописи. Потом Адэн повел её наверх. В мастерской тоже царил порядок. Картины развешены на стенах. Краски аккуратно лежат на полочке. На столике, возле мольберта, тщательно вымытые кисточки и палитра.
«Мольберт», – простонал про себя Адэн. От волнения он совсем забыл, что там стоит неоконченный портрет. Нужно было его спрятать, когда девушка мыла руки, но теперь поздно. Элия подошла к холсту, посмотрела на него и обернулась. В глазах было какое-то торжество. Она будто хотела сказать одним лишь взглядом: я знала.
Да, он мечтал о ней. Рисовал по памяти и медленно умирал от невыносимой тоски. Думал, что когда девушку отдадут замуж, ему останется только вечная боль и этот портрет.
– Ты тоже это чувствуешь, да? Чувствуешь, что мы должны быть вместе? Я с первого взгляда это поняла, но боялась подойти. Ждала, когда мне исполнится двадцать лет. Если девушка совершеннолетняя, ей ничего не будет за любовь к мужчине.
Адэн молчал, не зная, как ответить. Сказать, что любит и подать надежду? Дело в том, что у них нет никаких шансов. Элия тем временем подошла ближе, стукнула кулачком по его груди и крикнула:
– Что же ты молчишь?! Скажи что-нибудь, любимый! Не разбивай моë сердце на части!
Не выдержав, Адэн обнял её и поцеловал, нежно и осторожно. Это говорило красноречивее тысячи слов о любви. Да и зачем все эти бесполезные разговоры, когда можно вот так целоваться и чувствовать трепет во всём теле. Сердце то замирало от восторга, то ускоряло бег. Элия дрожала в его руках, но вовсе не от страха. Было видно, что она ни разу не целовалась, но старалась подарить ответную ласку.