На этот раз она спала крепко и без сновидений. Проснулась Вероника оттого, что Егор нежно щекотал ее нос.
– Никуся, пора вставать. Где мой завтрак? Я голоден как черт.
– Который час? – Вероника с трудом открыла слипающиеся глаза и села в кровати.
– Девять. И минус двадцать на улице! Бедный котел надрывается, чтобы нам было тепло.
Вероника пригладила волосы и с нежностью взглянула на свежее розовое лицо мужа.
– Ты выспался?
– Отлично выспался. Дрых как младенец. Теперь вот аппетит лютый.
– Сейчас, любимый. Я все сделаю. Что ты хочешь – сырники с вареньем или яичницу с колбасой?
– А если и то, и то? – Егор хитро прищурился и захохотал. – Шучу. Давай яичницу, она у тебя классно выходит.
Вероника накинула халатик и спустилась. За ночь неприятный запах горелого пропал окончательно. Она раздвинула шторы. Гостиная при дневном свете казалась совершенно безопасной. Вероника хлопотала у плитки, параллельно запуская кофемашину. Она слышала, как Егор спустился и протопал в ванную.
Через десять минут завтрак был готов. Вероника постелила на столик свежую салфетку, расставила отмытые до блеска тарелки, чашки с кофе. Разложила яичницу, посыпав ее сверху мелко нарезанным зеленым лучком.
– Ура! Еда! – Егор вышел из ванной и уселся за стол. Втянул носом аромат, шедший от тарелок, и мечтательно закатил глаза. – Как я люблю субботнее утро, если б кто знал. Не надо никуда спешить, можно вот так сидеть, есть горячий завтрак, приготовленный любимой женушкой, пить кофе…
Вероника посмотрела на него с сочувствием и пониманием. Егор всегда вставал ни свет ни заря, когда она еще сладко спала. Он никогда не будил ее, сам делал себе кофе и уезжал в сервис. Завтракал он на работе, в маленьком кафетерии напротив ангаров. Поэтому выходные для него святое, а с ними и традиционный домашний завтрак.
– Кушай, Егорушка, яишенка хорошая получилась, на этой плитке даже лучше выходит, чем на газовой. – Вероника, довольная, смотрела, как он поглощает еду. Самой ей почему-то есть не хотелось. Она вяло прихлебывала кофе и, по обыкновению, любовалась мужем.
– Что это? – Егор вдруг перестал есть, взгляд его скользнул по полу.
– Где? Ты о чем?
– Да вот. – Он нагнулся и поднял с ламината длинный седой волос. – Откуда это у нас?
– Понятия не имею. – Вероника посмотрела на находку с недоумением, потом хлопнула себя по лбу. – Это же Ульянин! Она сидела здесь, чай пила. У нее волосы длинные и седые.
– Слава богу. – Егор улыбнулся. – А то я уж подумал… – Он не договорил и принялся молча жевать яичницу.
Вероника судорожно глотнула из чашки, горячий кофе обжег ей небо.
– Ты подумал, что здесь был оборотень??
– Тихо, тихо, солнышко. – Егор погладил ее по плечу. – Ну я же просто пошутил. Что, уж и пошутить нельзя?
– Глупые шутки, – сухо произнесла Вероника. Сердце ее гулко билось.
– Ну хорошо, я не буду больше. – Егор виновато взглянул на нее. – Прости, пожалуйся. Я не нарочно. Виноват.
– Ладно. – Она потрепала его по волосам. – Дай сюда эту гадость, я выкину. – Она отнесла волос в мусорное ведро. – Кстати, ты обещал пройтись по деревне и разузнать про бомжа.
– Я и не отказываюсь. Сейчас доем, оденусь и схожу. Ты пойдешь со мной?
Вероника глянула в окно – даже через стекло ощущался сильный мороз. Все белым-бело, за ночь намело еще больше снега, деревья стоят припорошенные, и птиц не видать – замерзли, бедные, не до еды им.
– Пожалуй, останусь дома, – неуверенно проговорила Вероника. – Делами займусь. Да и обед на этой плитке приготовить – процесс небыстрый.
– Ну, как хочешь, – согласился Егор, поднялся из-за стола и собрал тарелки. – Спасибо, завтрак супер!
– На здоровье. – Вероника чмокнула его в висок. – Только ты недолго, а то замерзнешь. Вернешься – пообедаем. А потом, может, сходим на полчасика прогуляться вместе.
– Договорились. – Он пошел одеваться.
Вероника в задумчивости мыла посуду и вытирала со стола крошки. Сверху послышались шаги.
– Смотри, как я экипировался. – Егор стоял перед ней в толстом свитере двойной вязки – Вероника связала его на прошлый Новый год. – Как сидит?
– Отлично. – Она показала ему большой палец. – Шапку тоже надень. Ушанку, а не шерстяную.
– Ну разумеется. – Егор поцеловал ее и пошел в прихожую. – Пока, солнышко, не скучай!
Хлопнула дверь. Вероника поставила на сушку последнюю тарелку и выключила воду. Аккуратно положила губку на край раковины. Постояла минуту в нерешительности. Потом медленно подошла к помойному ведру и открыла крышку. Волос лежал, приклеенный к баночке из-под йогурта. Вероника присела на корточки и принялась разглядывать его. Толстый, вьющийся, похожий на распрямленную пружинку. У Ульяны совсем другие волосы, тоненькие и прямые. Нет, этот волос явно не со старухиной головы.
Вероника снова почувствовала, как ее охватывает ужас. Тело с ног до головы покрылось мурашками. Значит, он был здесь! Оборотень проник в дом! Это он испортил плиту, наколдовал что-то с газовой подводкой! Выходит, Ульяна права – в Плацкинине обитает нечистая сила, живет в лесу и приходит к людям когда соизволит!
Вероника дрожащими руками захлопнула крышку и затравленно оглянулась. Ей, как и вчера вечером, почудилось, что дом полон привидений. Целая симфония шумов, скрипов, тихих вздохов и стонов, безжалостно атаковала ее слух. Вероника вскочила, подлетела к тумбе, где стоял музыкальный центр, со всей силы ткнула клавишу. Послышалась веселая музыка. «Может, батюшку пригласить?» – мелькнуло у нее в голове. Она слышала, что некоторые дома и квартиры имеют плохую ауру и новые хозяева приглашают священника, чтобы тот снял с помещения порчу и окропил святой водой. «Так и надо сделать, – решила Вероника. – Завтра же пойду в нестеровскую церковь и поговорю с батюшкой». Она набрала Егора.
– Да, солнышко! Я в магазине. – В трубке слышался отдаленный женский смех. – Как ты? Не соскучилась?
Вероника подумала, что глупо говорить ему про волос. Особенно сейчас, когда он далеко от нее.
– Я нормально.
– Я гляжу, ты веселишься, музыку включила.
– Да, решила немного развеяться, пока хозяйством занимаюсь. А как твои успехи?
– Ну, пока что я купил бутылку местной наливки. Говорят, отличная, ее делают здесь, неподалеку, на областном заводе. Будет чем встретить субботний вечер. – Егор весело рассмеялся.
– Наливка – это здорово. – Вероника невольно понизила голос. – А что… что с бомжом? Ты спрашивал?
– Да, тут сегодня много народу по случаю выходных. Человек пять.
– Что они говорят?
– Никто не видел его. Говорят, какой-то бомж живет в соседнем селе, километра за три отсюда. Вроде бы дом его сгорел, а он спился постепенно, спятил и скитается по округе. Но мне кажется, это что-то вроде местной легенды. Как про собаку Баскервилей. Может, это он к тебе приходил?
Несмотря на то что тон Егора был откровенно насмешливый, Вероника почувствовала невероятное облегчение.
– Наверное, так и есть! Возможно, ему в каждом доме чудится его сгоревшее жилье.
– Возможно. Во всяком случае, я уверен, что он ни капли не опасен. Просто несчастный сумасшедший. Солнышко, может, взять еще одну бутылку?
– Возьми, – рассеянно согласилась Вероника. – Ты долго еще? Я скоро займусь обедом.
– Не торопись. Людочка угостила меня чудесными пирожками с капустой.
– Людочка? Это продавщица?
– Она самая. А еще здесь Василий, отличный мужик. Мы подружились, он зовет меня в гости. Ненадолго, на полчасика. Можно, а, солнышко?
Егор никогда не питал особенного пристрастия к выпивке, поэтому Вероника не волновалась, что Василий споит ее мужа. Однако ей стало неприятно: Егор, кажется, неплохо проводит время в ее отсутствие, флиртует с Людмилой, ходит по гостям. Она с трудом подавила недовольство и произнесла, стараясь говорить как можно мягче:
– Можно, милый. Но постарайся не задерживаться. Я скучаю.
– Я тоже скучаю по тебе, котенок, – нежно проворковал Егор. – Скоро буду.
Он отключился. Вероника протерла столешницу и села на диванчик в углу. Из динамика продолжала греметь музыка. На мгновение ей показалось, что некто невидимый склонился перед ней в полушутливом-полуиздевательском поклоне, приглашая на танец. Она зажмурилась, затем протерла глаза. Решительно вскочила и пошла наверх.
Следующая пара часов прошла в борьбе с самой собой и своими страхами. Вероника честно пыталась поработать, дострочила занавески, разобрала несколько коробок с вещами, привезенными из Москвы. Поставила варить обед. Все это время ее не покидало ощущение, что рядом кто-то есть. Она решила не обращать на это внимания – ведь совершенно ясно, что происходящее – обычный психоз. Ульяна права: в ее возрасте давно пора нянчить детишек, иначе гормоны атакуют голову. Отсюда и всякие бредовые страхи, и нереальные фантазии.
Егор вернулся лишь к четырем, когда обед уже успел остыть. Пришел он не один, а с Василием. Оба были веселые, краснолицые и шумные. Василий долго топал в прихожей, стряхивая с ботинок налипший снег.
– А вот и моя женушка. – Егор провел его в гостиную и кивнул на Веронику.
– Да мы уже знакомы, – басом пророкотал Василий. – Она аккурат около моего дома удумала в сугроб свалиться. Насилу вытащил. – Он уставился на нее из-под курчавых нависших бровей. – Без одежки-то вы симпатичнее будете. Прямо как актриса. Знаменитая такая, волос короткий, как у вас, только светлый. Вечно всяких развратниц играет.
– Шэрон Стоун, – машинально подсказала Вероника. Ей часто говорили, что она похожа на героиню «Основного инстинкта», только масть другая.
– Вот-вот, Шаром, – обрадовался Василий, оглядывая гостиную. – А ништяк вы тут все устроили. У Кольки всякого хламу было полно, а теперь простор. Красота. – Он втянул носом запах борща и сглотнул. – А пахнет-то как! Что ж, хозяйка, кормить-то будешь?
– Конечно, будет, что за вопрос. Ты присаживайся, чувствуй себя как дома. – Егор сделал пригласительный жест.
«Уже на «ты», – почему-то с неприязнью отметила Вероника, – а ведь мужик сильно старше, лет на пятнадцать». Она принялась разливать борщ, искоса наблюдая, как Василий устраивает свое громоздкое туловище за маленьким столиком. Через пять минут стало тихо, был слышен лишь звук жующих челюстей да тихий звон рюмок с коньяком, принесенным Василием. Он прикончил борщ, откинулся на спинку стула, блаженно вытянул длинные ноги и икнул.
– Эх, красота.
– Ника у меня чудо-хозяйка, – похвастался Егор. Его тоже разморило, на щеках играл румянец, глаза заволокло туманом. – Солнышко, а на второе что?
– Индейка с черносливом.
– С черносливом? – удивился Василий. – Никогда такого не едал. Это что-то заморское, видать.
– Попробуйте. – Вероника сдержанно улыбнулась.
– Попробуем. – Василий налил стопку и залпом осушил ее. Он был уже прилично пьян. Индейка пошла на ура, как и тушенный в сметане картофель. Василий совсем захмелел, лег на плечо к Егору.
– Хорошие вы ребятки, – растягивая слова, бормотал он. – Будем, как говорится, дружить домами. Баба моя, Катька, тоже дружить будет. Она нормальная баба, готовить только не умеет так, как твоя, Егорка. Ну ничего, что-нибудь сварганит, выпьем по рюмашке-другой, как не выпить с гостями-то? А Колька Снегирев тот еще жук, какие деньжищи с вас сгреб! – Василий пьяно подмигнул Веронике. – Мне Егорка все рассказал. Не стоит этот дом таких миллионов, вот ей-богу.
– Вы хорошо знали Снегирева? – неожиданно для себя спросила Вероника.
– Ну как хорошо? Я ведь не здешний, не плацкининский. Мы с Катькой семь лет назад сюда приехали. Снегирев здесь самый крутой был. Дом лучше всех, машина. Жена-красавица. Он меня лет на десять старше. Артист.
– Почему артист? – удивилась Вероника.
– Да потому. В театре работал. И супруга его тоже, прима была. В областном театре, здесь, в райцентре. Жаль ее, такая молодая, красивая. Заболела и умерла в одночасье. Уж Колька куда только ни возил ее, и к докторам, и к целителям – все без толку.
– А дом до Снегирева кому принадлежал?
– Я почем знаю? Колька его купил сто лет назад. Это только бабки местные знали, кто его строил. А они все померли, кроме Ульяны. Вы в подвал-то заглядывали?
– В подвал? – Егор покачал головой. – Нет, пока не заглядывали. Не успели еще.
– А зря. У Кольки в подвале чего только нет. Инструментов слесарных куча, я б у вас сторговал себе чуть-чуть. Он из-за границы привозил, отличные инструменты. Зачем они ему – ума не приложу, он отродясь ничего руками не делал. Небось так и валяются без дела. Ну что еще? Гобелены они коллекционировали. Тоже наверняка остались. Так что я бы на вашем месте первым делом туда наведался бы.
– Интересно. – Егор вытер разгоряченное лицо.
Веронике тоже стало любопытно. Она и не подозревала, что в подвале скрыто столько сокровищ. Особенно гобелены! Вот бы вытащить их, привести в порядок и развесить на стенах в гостиной.
– Мы обязательно туда спустимся, – сказала она Василию, – прямо завтра.
Они еще посидели вместе, попили чай, гость немного протрезвел.
– Ладно, пойду я. – Он нехотя встал. – А то Катюха меня убьет. А насчет гостей заметано – теперь вы к нам. – Василий, покачиваясь, побрел в прихожую.
Егор пошел провожать его. Вероника собрала со стола посуду, поставила кастрюлю с борщом в холодильник.
Вернулся Егор. Вид у него был усталый и раскисший.
– Да, пьют они здесь как следует. – Он плюхнулся на диван. – Прости, солнышко, что не помогаю. Голова кругом.
– Еще бы. – Вероника добродушно усмехнулась. – Сколько вы коньяка уговорили? Бутылку? Или больше?
– Полторы.
– Наливка не пригодилась.
– Почему не пригодилась? Завтра выпьем. Вдвоем. Отметим проникновение в подвал. – Егор засмеялся своей шутке.
– Иди ложись. Я посуду помою и приду. Посмотрим фильм какой-нибудь.
– Да, пожалуй, приму горизонталь. А то мутит что-то. – Егор с трудом поднялся и нетвердой походкой пошел наверх.
Вероника машинально мыла посуду, раздумывая над тем, что рассказал Василий про Снегирева. По ее мнению, тот меньше всего был похож на актера – скорее на успешного предпринимателя. Суховатое, невыразительное, хотя и с правильными чертами лицо, жесткий взгляд. Неужели он играл на сцене? Или играет и по сей день? Интересно, как выглядела его супруга? Нигде в доме не осталось ни одного ее портрета, ни одной фотографии. Вероника даже не знала, как ее звали: Снегирев ни разу в разговоре не упомянул ее имя, только «моя жена».
Размышляя обо всем этом, она не заметила, как домыла посуду, вытерла стол и даже протерла шваброй пол. Сверху слышался приглушенный звук телевизора. День прошел, а они с Егором почти не побыли вместе. И так редко видятся, только по вечерам, когда он приходит измотанный работой и дорогой. Вероника твердо решила, что завтра они проведут время только вдвоем. Пойдут гулять, разведают, есть ли тут неподалеку каток, например. Если чуток потеплеет, можно будет покататься на коньках.
Она поднялась по лестнице. Егор спал, уткнувшись носом в подушку и тихо посапывая, а на экране шел какой-то детектив. Вероника улыбнулась и принялась раздеваться.