включал в себя витамины в виде тертой моркови с яблоком. И пышные печеные пирожки с мясом. Или бутерброд с колбасой и сыром. Коган был хулиган и плохой ученик, очень плохой. Поэтому с ним каждый вечер отдельно бабушка занималась. И орала на него хриплым, сорванным на войне голосом. А может, она в школе его сорвала – она же учительницей работала. А завтрак Когану готовился отдельно – он был из неблагополучной семьи, мама – пьющая, папа – в тюрьме. Коган должен был хорошо питаться. Чтобы хоть что-то соображать на уроках, поэтому утром питание заворачивалось в оберточную бумагу – завтрак для Когана. В школьной столовой ели те, кто платил, а малоимущим давали молоко и булочку, но это как-то унизительно было. «Я убью тебя, Коган, – сообщала бабушка громко после занятий. – Застрелю из наградного дедушкиного пистолета. Пей кефир, Коган, ты меня в гроб сведешь. И будь как Вика Тобиас! Она всегда опрятная, аккуратная, в бантиках. И учится на „отлично“. А ты неряха и грязнуля. Давай я пришью тебе пуговицу и штаны зашью». Коган вертлявый такой, худенький, грязноватый и вруша – совсем не похож на полную красивую Вику Тобиас. Но завтраки готовились именно ему. А потом передачи ему в тюрьму посылались. И поучительные письма. С судьбой трудно что-то поделать, даже хорошему учителю. Но завтрак готовился, да. И седой, весь в наколках, пожилой мужик приходил в гости, когда бабушке уже под девяносто было. И она все так же орала на него и порывалась пришить пуговицу. И смягчившись, говорила, что Достоевский тоже сидел в тюрьме, но исправился и взялся за ум. И в книжечке, которую после бабушки я нашла, был список, за кого молиться – она втайне молилась, оказывается. Там все родные, я – «любимая внучка Анечка» и Коган. Как его звали – не знаю, не могу сказать. Плохой ученик Коган, для которого готовился завтрак. Это непедагогичный рассказ, но такой – человечный. И это важнее все же…