Догоняя мечту. Сборник стихов и песен - читать онлайн

Я по лыжне за тобою умчался,

Мимо летели деревья, кусты.

Я, охмелев от тебя, потерялся

В снежном пространстве лесной красоты.

Тебя то укроют лесные пригорки,

То вырвет из глаз неизвестный овраг.

А я тебе что-то кричал вдогонку,

И эхо летело, как бумеранг.

Сердце стучалось неровно и часто

От быстрого бега и от тебя.

Симфония силы, зимы и азарта

Звучала в лесу, словно в храме мольба.

Застыли в молчании стройные ели –

Им зимняя музыка тоже слышна.

И очень приятно, что злые метели

Решили притихнуть в объятиях сна.

И ветер не хочет казаться невежливым –

Он стих, и порывы его не нужны…

И нам обоим по-детски весело

От зимнего солнца и первой лыжни.

Метель стучит в окно, и у дверей сугробы,

Снег все следы замёл забытого двора.

Давай ещё нальём и пожелаем, чтобы

Жизнь к нам в конце пути осталась всё ж добра.

Бокал дрожит в руке, слеза в глазах сверкает,

Слова нам не нужны – всё сказано давно,

И радость и печаль вдруг к сердцу подступают –

В давно ушедших днях забыть их не дано.

Подкинь в камин дрова, последние, быть может,

Их треск напомнит нам ту первую капель,

И тёплая весна нам сердце растревожит,

Но ты, прошу тебя, об этом не жалей.

Я видеть не хочу в душе твоей страданий,

И старое вино пусть выпито не зря.

Давай загасим, друг, свечу воспоминаний

И в вечность унесём то, что забыть нельзя.

Морозы пришли как-то вдруг и надолго,

И снег всё замёл до последней иголки.

В озёрах вода льдом тяжёлым покрыта –

К ним тропку в снегу разгребаешь сердито.

Засыпаны снегом скамейки в аллеях,

И в парках закончились птиц ассамблеи:

Солисты, хористы, работники сцены

Покинули спешно окрестности Вены.

На память уложены звонкие ноты,

Без спроса по ним не сыграет вдруг кто-то.

И перья певцов – то костюмы гастролей –

Засыпаны снегом до будущих ролей.

Птиц тянет на юг, на морские утёсы,

Куда не доходят ночные морозы,

Где песни звучат без времён и сезонов –

На дереве каждом по сотне Кобзонов.

Там нет микрофонов, и техника снята,

Певцы там без сетки, как перед канатом,

И их голоса, словно трубы органа,

На всех перекрёстках звучат, будто в храмах.

А птицы в пути, птицам хочется света,

Скорей улететь от печальных рассветов,

От серости дней и от длинных ночей,

Колокольного звона и дыма печей.

Ветра встречный порыв шанса им не даёт,

Птица камнем тяжёлым на землю падёт,

И без стона, без слёз, без прощальных речей

Провожается стаей в безмолвье ночей.

Только ветер попутный, подув под крыло,

Сил прибавит в пути тем, кому повезло.

Ветра свежего вдох, словно капля вина –

Голова закружится, похмельем полна.

Наберёшь высоту – хмель притупит боязнь,

И над миром паришь, ничего не боясь.

Облака над крылами, а ниже земля

И всё то, что планета придумать могла.

Где-то там впереди и, конечно, внизу

Вдруг глаза различают прибрежья косу.

Море, горы и пляж нарастают стремглав.

Птицы строем летят под армейский устав.

Вниз скорее, к горам, к родниковой воде,

С облегченьем молчать об ушедшей беде,

Грудью свежесть вдыхать, клювом капли ловить,

За свои неудачи судьбу не корить.

Солнце силы вернёт, залы будут полны,

Скрипки вновь заиграют прелюды весны,

Зазвучат голоса в три октавы иль в пять –

Это счастье – в метель есть куда улетать.

И снова выпал снег,

И снова дни рожденья,

С похмелья в парке бег

До нового веселья.

В морозе января

Дышать не так-то просто,

Сквозь снежные моря

Прокладывая вёрсты.

Сперва крутой подъём,

Как в примитивной драме,

В снегу лежишь потом,

Как в оркестровой яме.

Какая неба синь

Без облаков тяжёлых,

И взгляд куда не кинь –

Стволы деревьев голых.

Лишь ветви все в снегу,

Раскинувшись, как руки,

Вдруг, описав дугу,

Из струн изъяли звуки.

Невидимый смычок!

Невидимые струны!

Звук музыки рассёк

И тишину лагуны.

На глади снежных вьюг,

Метелей бурных вальсов

Мороз оставил вкруг

Лишь отпечатки пальцев.

И клавишная трель,

И плач виолончели,

Симфонией капель –

Развешаны на елях.

Сосульки тут и там

Застыли, словно ноты.

За дирижёрский пульт

Поставить бы енота.

Ему в дохе тепло,

И не трясёт колени.

Пора открыть дупло!

Солисты, хватит лени!

Со старых фонарей,

Хлебнув с морозу водки,

Две стаи снегирей

Уже шлифуют глотки.

Здесь праздник тишины,

А в ней оркестра звуки.

Перед глазами сны,

В них зимние разлуки,

Надежды новых встреч

В густых аллеях парка,

Огонь зажжённых свеч

В высоких сводах замка.

В нём музыка звучит –

Зимы, тепла и неги.

Природа всё творит

И опускает веки.

В гармонии страстей

Желанье побеждает,

Из снега поскорей

Движенье вызволяет.

И вновь бежишь трусцой,

И снег хрустит, как новый,

Камин зовёт домой,

И стол накрыт в столовой.

В последнее время всё чаще

Прощаний приходит пора,

И снег выпадает не раньше,

А только в конце декабря.

Спешит покрывалом (ах, скромность!)

Укрыть суетливость дождей,

И ветра шальную бездомность,

И осень печальных вестей.

И падают тихо снежинки,

В сосульки замерзла капель,

И жизненных судеб развилки

В сугробы заносит метель.

И холод приходит надолго,

И снег уже выше колен,

А в комнате лето и Волга,

И песни забытой рефрен.

Зима с морозами пришла опять,

Без приглашения – не надо звать!

Засыпан снегом твой осенний след

И к сердцу твоему тропинки нет.

Скажи, Мороз, зачем принёс,

Нас не спросив, разлук мотив?

Нам не понять, не разгадать,

Такой прогноз, наш друг Мороз!

Но время зимнее бежит стремглав.

Я вижу вновь вдали твой лёгкий шарф.

Опять мы связаны одной судьбой,

И словно не было зимы седой.

Звенит капель, и счастья хмель

Стучит в висок звучаньем строк.

Звучаньем муз, скрепленьем уз,

Сверканьем глаз – весны наказ.

Я вспомнил первый снег,

Салазок лёгкий бег…

Всё было так давно,

За прошлым не угнаться.

В углу трещала печь,

Мерцали тени свеч.

Хотелось лечь на дно,

Чтоб больше не подняться.

Я водки много пил,

Собрав остатки сил,

Я в талый снег упал,

Чтоб с жизнью распрощаться.

Я погрузился в сон,

И старый почтальон

Всё мимо проходил…

Поверь мне, трюк удался.

Прошло немало лет.

Заботами согрет

Был труд не в тягость мне,

Я счастьем упивался.

Забыты дно и сон,

И письма почтальон

Приносит в тишине

И просит расписаться.

Метель завыла в буйстве за окном,

Как стонет женщина, отдавшись страсти,

И, сбившись в крик, уже грустит о том,

Когда придёт очередное счастье.

Оно придёт с раскатами грозы,

С цветеньем роз, с весенними дождями

И с соком налитых плодов лозы,

Вино которой встретиться с устами

Той женщины, что в лютую метель

Срывалась в крик, как будто с ветром споря,

Желая уместить в свою постель

Приливы счастья с расставаньем горя.

Твою встречая по утрам

Улыбку на лице,

Я думаю, зиме пора

Подумать о конце.

И словно первая любовь

Повеет теплотой,

Я прикоснусь к твоей руке

Стареющей щекой.

Я знаю много вёсн и зим

Меж нами пролегло,

Я верил в то, что был любим,

И было нелегко

От одиночества страдать

И соблюдать покой,

Пилюли горькие глотать

И пить за упокой.

Друзей далёких вспоминать,

Их многих уже нет,

Краснеть, что оробел отдать

В райкоме партбилет.

Я дни считал, их зная счёт,

Часть хочешь позабыть,

Другим заслуженный почёт

На память отложить.

Из прошлого твоё лицо,

Не ведавшее слёз,

Приносит словно письмецо

Лукавый Дед Мороз.

Ни в Новый год, ни к Рождеству,

А каждый новый день

Конверты радостно я рву

И, позабыв про лень,

Я чувствую в листках письма

Страдания губ твоих

И вкус холодного вина,

Что выпит на двоих.

Листки письма, как календарь,

Здесь даты прошлых встреч.

Дрожанье рук, камина гарь,

Желание увлечь,

Сбежать с тобою к небесам

И там найти приют,

Чтобы припасть к твоим глазам,

Им прокричать: «Салют!»

И нет длиннее тех дорог,

Что мы прошли с тобой,

И пусть способствует нам Бог,

Нас наделив судьбой,

В которой прошагали мы,

И, в темноте ночей,

Остались навсегда людьми,

Не подводя детей.

Кружит над Веною метель,

Не в первый раз, но всё же.

И над Москвою карусель

Из снега по прохожим

Метёт, не исчерпав запас

Осадков и напора.

А мы сидим, пьём хлебный квас,

Как средство от запора.

Наведалась метель и к нам,

Забыв Москву и слякоть,

Располагающую к снам

Плодов кавказских мякоть.

Так и живём, день стал длинней,

От снега в белом крыши.

И нам становится грустней,

Остались в детстве лыжи.

Коньки заброшены в подвал,

В какой уже не знаешь.

Заботы словно снежный вал

Растут. Не успеваешь

Их все решить иль осознать

И времени так мало,

Но, тем не менее в кровать

Залезть под одеяло

Так хочется. И крови бег

Смиренно успокоив,

Уйти в себя, как в свой ночлег,

Дела во сне устроив.

Говорят, не нужны январи

И уже надоели метели,

И поют не так снегири,

Не шумят даже стройные ели.

Африканский уж грянул бы дождь,

Сок кокосовый в водку для пьяни.

И слетит с облаков новый вождь –

В клубе танцы с игрой на баяне.

2021 г.

Весна одела парк в костюм зелёный.

Деревья под листвой забыли про стриптиз,

И в жизнь ещё по-прежнему влюблённый,

Спешу тебе я подарить нарцисс.

Один из тех, чем клумбы и газоны

Так глаз наш радуют в сиянии лучей,

Но корчится земля меж сталью и бетоном –

Мне хочется стонать от боли вместе с ней.

Земля родная, вечная, живая!

Как мне обнять тебя и нежностью укрыть

И свежестью цветов в благоуханье мая

Твой старый добрый шар и век наш примирить.

Соловьи опять запели,

Позабыты все метели.

В парках ветрено немножко

И коляски на дорожках.

Тишина ушла с зимою,

И расстались мы с тобою –

Просто так, без объясненья

И итогов подведенья.

Может, просто надоело,

Может, время чувства съело,

Или прошлого забор,

Или просто перебор

Слёз, страданий, мук, сомнений,

Социальных потрясений.

И взаимное молчанье

Превратилось вдруг в желанье

Всё забыть. И сны другие,

С ними лица дорогие

Пусть опять нас посетят,

По возможности простят

Нам игру без жёстких правил.

Я и вправду разбазарил

Многие из нужных слов,

Из зашторенных углов,

Вырванных из жизни прошлой,

Пусть банальной, но не пошлой.

Ну, а в жизни настоящей

Пожелай глоточек счастья.

И прости, остыв немного,

Не заказывай дорогу

И казённые дома –

Жизнь расставит всё сама.

Снова слышу: «Прости! Это вовсе не так…»

Ты сказала, что вмиг всё должно измениться.

И повис в тишине вопросительный знак,

И я вдруг осознал: может всё повториться.

Я стремился давно покориться судьбе,

Грудь позволив сковать цепью чуждых желаний.

Потому я так страстно тянулся к тебе,

Я не мыслил с тобой ни тревог, ни страданий.

Ты сказала: «Весна, вот и клёны в цвету…»

Ну, а мне всё казалось, что вьюга звереет.

Не могу я твою совместить красоту

С болью в сердце моём, что так быстро стареет.

Ты приходишь ко мне и приносишь в мой дом

Толь печаль, то ли радость от тайных свиданий.

И не знаю, поверь, сожалеть ли о том,

Что по жизни я шёл без подпольных заданий.

Что обещано – сделано, может, не в срок,

Возможно с натяжкой, всё же в общем и частном

Мною выполнено, словно школьный урок,

И сейчас, как мне кажется, с рвеньем напрасным.

Я устал и не надо лукавить себе,

Переделывать мир и рвать сердце на части.

И теперь, покорившись тебе и судьбе,

В волосах твоих гладких ищу своё счастье.

Ты спросишь, почему холодная капель,

Как нежная рука моей щеки коснулась?

Наверно, потому что вновь пришёл апрель,

И май спешит за ним – весна вернулась.

Открыты настежь окна и сердца,

Журчат ручьи, подобно звонкой песне.

И радости для всех пришедшей нет конца,

И с каждым вздохом мир ещё чудесней.

На клумбах парков поднялись цветы,

И шмель, жужжа, кружит у их бутонов,

Теперь всё знаменует праздник красоты,

И сумки полные у почтальонов.

И мне на склоне лет моих вдвойне

Весенний звон капели дарит счастье,

С тобой я наяву, но словно в сладком сне –

Лишь ты отводишь тучи и ненастья.

Вступило время в бархатный сезон,

Заполнены отели до отказа,

И в море утопает горизонт.

И в ресторане паэлья, как зраза.

Тарелок звон, блеск никеля в руках,

И воет детвора от страха многолюдья.

Объедков горы, старики в трусах,

И жир на женщинах мужчин не тянет к блуду.

Нам «стройка века» не даёт уснуть,

И в этом обвалившемся отеле,

Мне хочется «Авророй» вдруг стрельнуть,

По этой всей галдящей карусели.

Зачем я здесь, что привело сюда? –

Вопросов кутерьма плывёт в адреналине.

И скачет он в историю, когда

Орлов рвал дверь к своей Екатерине.

Мне в голову стучал отбойный молоток,

Бесилась в гнев пила, как на лесоповале,

И падала вода по капле на висок –

Да, это было всё, поверьте, не в Цхинвале!

Какой Цхинвал! Студентов стройотряд,

Быть может «обязательства» штурмует,

А я прораб, но этому не рад,

И голова по каске не тоскует.

А мне зачем весь этот маскарад

Потёмкинских селений обветшалых?

И, Бог простит, всего я больше рад,

Увидеть вновь московские вокзалы.

Их запах бьёт до тошноты в лицо,

В них детства крик и боль эвакуаций.

И руки мамы держат письмецо,

И в нём моя ладонь – предвестник перлюстраций.

Моя ладонь – она найдёт отца

В Саратове, где строят самолёты.

И просьба в ней счастливого конца

Ужастику с высокой смерти квоты.

Уймитесь все! И грохот кирпича

Пусть не мешает снам в моей постели!

Ведь я в Испании! Здесь можно сгоряча

Найти себе Кармен всего на две недели.

Всё включено, от танковых колонн,

Их лязга гусениц по улицам Берлина

До кладки кирпича в колесницу времён –

В ней детская ладонь ещё до карантина.

Забылась нам давно весенняя капель,

И падает листва, как женщина в постель,

Шальная от любви и вся полна жеманства –

Осенняя пора, багровые пространства.

Твой кожи смуглый цвет – последний солнца дар,

Ещё какой-то миг – и полыхнёт пожар.

Отброшено белье, и губы ищут смело

В осенней тишине распластанное тело.

Залитый солнцем пляж мелькнул в твоих глазах,

И боль ушедших встреч, упрятанных в слезах,

И подозрений стон, как выстрел пистолета,

Ищу и не найду в твоих глазах ответа.

А в воздухе висит лесных пожаров гарь.

Теряет толщину настольный календарь,

И боль утрат уже мы чувствуем острее.

Осенняя пора, и дни бегут быстрее.

Случилось так: без встречи – разошлись,

Хотя всё время были где-то рядом.

Взаимным взглядом словно обожглись,

Спешили прочь укрыться листопадом.

И каждый в осень убегал свою,

В свой мир листвы, пожухлой и багряной,

Чтобы забыться в собственном «раю»

И тихо увядать в той жизни странной.

И осень та давила, словно грех,

Косила ливнями, цветами вяла.

И безысходность шансов на успех

Обоим ни малейших не давала.

Судьба, не обещая перемен,

За каждый миг утраченного счастья,

Не предлагая ничего взамен,

Их обрекла на тусклое ненастье.

Когда начнёшь отсчитывать часы

И торопиться в ветреную осень,

Коснись руками утренней росы,

Вдохни в себя бодрящий запах сосен.

Пройдись усталым взглядом по стволам

И, голову задрав, уставься в небо,

И убежать в него попробуй сам,

В карманы положив немного хлеба.

И, ввысь взлетев под парусом судьбы,

Подставь себя ветрам и бурям странствий,

Впервые с радостью и без следов борьбы,

Причалив к гавани воздушного пространства.

Пари, кружись в той гавани небес,

Где время не сопутствует движенью;

Летишь без багажа и юрких стюардесс

И где-то там, внизу, ты проплываешь тенью.

Фантазиям в полёте нет конца,

Весь мир земной лежит, как на ладони,

А мне твоя привиделась коса,

И боль усталых глаз всплыла на белом фоне.

Как видно, не судьба забыться и замлеть

Под парусом судьбы в гармонии беспечной,

Тебя забыть на миг и перестать гореть

Огнём беспламенным привязанности вечной.

Прекрасна осень, хоть и холодна,

И вновь листва все краски потеряла,

Но для себя один лишь отыскала –

Багряный цвет старинного вина.

Его мы тянем по глотку в себя,

Когда по парку медленно шагаем

И жизнь прошедшую устало вспоминаем,

Завалы памяти неистово дробя.

Листва безмолвно ластится к ногам,

Смущаясь под своим покровом лёгким,

И мачты сосен, спрятавшись в иголки,

Уходят ввысь, к далёким берегам.

Безоблачного неба синева…

И дышится легко, нет утреннего зноя,

Приносит солнца луч гармонию покоя,

И, посвежев, трезвеет голова.

И силы пополняются в запас,

На год вперёд, чтоб в слякоть и метели

С тобою, друг, мы гриппом не болели,

Чтобы огонь внутри нас не угас.

Чтобы огонь дней юности горел,

Чтоб сплавилась душа с годами грустно,

Чтоб в мире оставаться безыскусно

Самим собой вне времени и дел.

Осенний дождь стучит в окно,

Гудит в порывах ветра.

Полено, бывшее бревно,

Всеми цветами спектра

Горит в камине до золы

И холод отступает,

И сон из-за внезапной мглы

Вдруг мной овладевает.

Так хочется скорей забыть

Тоску, долги, заботы,

Сегодня с прошлым примирить

Под действием дремоты.

Спокойствие вновь обрести,

И мудрых слов значенье,

В обоснованье привести

Судьбы предназначенье.

Законы логики познав

И тайны сновиденья,

В окне камина увидав

Простое пепла тленье,

Уже без пламени почти,

С золой смешав все краски

Хочу сказать тебе: «Прости

Иллюзии и сказки».

И снова грусть заполнила балкон,

И ветер листья разметал по парку.

Скорей бы ночь пришла, чтоб завтра спозаранку

Опять всходило солнце, день был жаркий,

Будил округу колокольный звон.

Ну а пока кручина на душе,

И чувства все застыли на миноре.

Балкона дверь закрой. Пусть не уходит горе.

Никто не должен знать о нашей ссоре,

Мы не в комедии с тобою Бомарше.

Захлопнет ночь осенний разговор,

И ссоры боль останется меж нами,

Я помню, в детстве мы дрались дворами.

Чтобы покинуть улицу друзьями,

Но где теперь найти мне этот двор?

Стояла осень у дверей

и падала листва,

И дождь хлестал о мой балкон

не час, да и не два.

Спать не хотелось, сон не шёл,

хоть тьма была вокруг.

И я схватился за перо,

но испугался вдруг.

Я не писал уж так давно

и многое забыл,

А что запомнил, для себя

на память отложил.

И то, что в памяти лежит,

что просится в строку,

Не так легко найти, отдать –

не знаю, как смогу.

Усталый взгляд скользнул к стене,

к листкам календаря.

Уж сколько времени прошло –

и может быть не зря.

Перо забыв, прошёл к окну

случайно, просто так,

Я произвольно повернул

транзистора рычаг.

И десять лет – то не в зачёт,

забытые слова,

Динамик голос подаёт, стоп:

«Говорит Москва…»

И в горле ком, дыханья нет,

стук сердца, как набат,

И время повернуло вспять

на десять лет назад.

Знакомый голос рассказал

годам наперекор,

Что виноградники дают

целительный кагор,

Коровы строятся в ряды

на племенной парад,

На Спасской башне бьют часы

который год подряд.

И цифры в голове стучат,

и слов водоворот:

В передовицах из газет –

убой свиных пород,

Стремится диктор досказать

отрывки из статьи,

Как космонавт сказал жене

последнее «прости».

Рекорд по вырубке угля –

рубеж успешно взят,

Растут удои молока

и выводки цыплят.

Я слышу, сколько кирпичей

отправлено в село,

Мы выше и сильнее всех

любым врагам назло.

Меридианы голос рвал

и параллели сёк,

Витиеватых слов каскад

я всё ж понять не смог.

Наивность с возрастом прошла,

трезвее стал расчёт,

Но жизнь для каждого из нас

вела особый счёт.

И счёт был этот на года, на сроки,

на зачёт,

И получали мы сполна –

кто муки, кто почёт.

Одни на должности свои

смотрели свысока,

Другим же караульный пост

проламывал бока.

Одни колоннами лились

на праздничный парад,

Людской поток других колонн

спешил в сибирский ад.

Один инструкции давал,

как танцевать «Жизель»,

Другой был выслан из страны

за тридевять земель.

Один имел права на ложь,

что правдой называл,

Другой другую правду знал

и из-за лжи страдал.

Итак, две правды – две судьбы.

Какую выбирать?

Но голос диктора вещал,

что то – не мне решать.

А лесорубы валят лес

в тайге неездовой,

Освоен метод на полях

квадратно-гнездовой…

Но десять лет тому назад

решенье принял я,

И вместе с правдой и судьбой

я поменял края.

И уж не десять лет прошло,

а полных двадцать два,

И осень вновь стоит в дверях,

и падает листва.

И новый голос в тишине

даёт в эфир заряд:

Страна в агонии лежит

который год подряд.

И те, кто гнал нас из страны

и закрывал нам рот,

Кто нас учил, как нужно жить

на много лет вперёд,

Призвав всех к классовой борьбе,

не отступать назад,

Лежать на нужной стороне

разбитых баррикад,

Разграбив, растащив, урвав

российское добро,

Они открыли нам своё

матёрое нутро.

Отбросив сказку-коммунизм,

трезвон благих идей,

Они иллюзию надежд

отняли у людей.

В азарте страсти игроки,

узрев последний шанс,

Они с проворством шулеров

разложат свой пасьянс.

Запрятав козырную масть

под стол и для родни,

Они рассчитывать могли

на солнечные дни.

И, ваучер в руке зажав,

и кепку отложив,

К народу Ленин зашагал,

по-прежнему плешив.

История пошла назад,

на старые круги,

Теперь уж каждый понимал,

и даже старики,

Что снова поделили всё

одни между собой,

Других осталось лишь поднять –

на новый смертный бой.

Теперь никто уж не поёт,

что «всё вокруг моё»,

В слезах осталось поминать

ушедшее житьё.

А голос диктора ко мне

уж проникал едва…

Стояла осень у дверей,

и падала листва.

Закончилось лето, и осень пришла,

И клин журавлиный на юг угнала.

Они улетели с насиженных мест,

О них не напомнит ни камень, ни крест.

Их память людская не станет хранить.

Лишь крик журавлиный останется жить –

Он будет звучать над изгибом реки,

Где вяжут плоты на воде мужики,

Где солнце в зените, скотина в лугах

И сено лежит в пирамидах-стогах,

Где всё предвещает уют и покой,

Где лапти плетут, презирая запой…

Но может случиться, что лютая хмель

Заменит на миг соловьиную трель,

И к старцу заглянет вдруг разум юнца,

И здесь не поможет кусок огурца,

Ни бочка рассола, ни длинная ночь,

Ни тут же в постели соседская дочь,

Влюбившись по уши в размер бороды.

Она вдруг из ковшика струйку воды –

Струйку воды, как кристаллики льда,

Плеснёт на лицо и на грудь, где Звезда

Героя труда или, может, войны,

Висела, как память о днях той весны,

К которой не сыщешь ни тропку, ни путь,

Как смоль на седые виски не вернуть,

Как матери песню, как крик журавлей,

Как друга последнюю просьбу: «Налей!»

Листва летит по парку,

Рука в руке с дождём,

А я хочу под аркой

Быть с осенью вдвоём.

Тревоги и сомненья,

Свиданья, первый флирт,

Исчезнут на мгновенья,

Пусть осень говорит.

Осень, ты со мной поговори,

Странное предчувствие любви,

От чего, скажи, быть может это,

Пряный воздух катит бабье лето,

Да летят за ветром снегири

В осень.

Я жду ответ осенний

Хочу узнать прогноз,

И мне не до ироний,

И до зимы угроз.

Сжимает холод сердце

Твоих огромных глаз,

А я не смог согреться

В листве осенних фраз.

К губе прилипла сигарета,

Как быстро убежало лето,

И снова дождь стучит в стекло,

И накопившееся зло

Стремится вырваться наружу:

В зиму, в мороз, в ночную стужу,

Которые вот-вот придут,

И снегом мигом заметут

Дома, дворы, пристройки, дачи.

Конечно, может быть иначе,

И в прах повергнутое зло

Устанет биться о стекло.

И взоры к Богу устремив,

Поймав навязчивый мотив,

И с ним, взывая о прощенье

Сиюминутного влеченья,

К свободе, страсти, томной неге,

Забыв про альфы и омеги,

Пред взором огненным творца

Куском свиного холодца

Вдруг замелькает на подносе,

Исчезнув, как доклад в Давосе

Очередного идиота,

Оставив только звук икоты.

А в урне старой сигарета

Надёжно спрячется от света,

Губ страстных потеряет цвет,

Не выдав осени секрет.

Отпели лихо соловьи,

За горло осень

Схватила. Руки не твои

Прощенья просят.

И взгляд холодный,

Взгляд не твой,

На всё согласный,

И я с поникшей головой

И непричастный.

Я не хочу причастным быть

К чужим наветам,

Мне бы здоровье сохранить,

Как прошлым летом,

И удержать бы карандаш

Рукой дрожащей,

Чтоб дописать ажиотаж

В стране царящий,

Мир исковерканных страстей,

Игру улыбок,

И губы схватывает клей,

Боясь ошибок.

И кажется уже давно

Все всё сказали,

Чужое нравится вино

Своё изъяли.

И мысли в голову стучат,

Туманом давят,

И пушки много лет молчат,

Державу славят.

Прилавки гнутся от еды,

Полны харчевни,

А мне ночами снишься ты,

Твои деревни,

Твои бескрайние поля,

Заносы снега,

С навозным запахом земля,

Хмельная нега.

Не хочется бросать слова,

Они пустые,

Лишь тихо слушает листва

Сомненья злые.

И стыд теряешь на века,

Как в спальне ширма.

И лишь ломает лёд река,

В Чухрая фильмах.