Журавлик
– Фамилия, имя. Отчество, если есть, – негромко прохрипел старик, глядя на молодого человека в изодранной одежде и со множеством кровоподтёков.
– Журавль Дмитрий Олегович.
– Журавль, значит, – погладил старик длинную бороду. – Что же ты не взлетел, когда в обрыв сиганул? – старик говорил медленно, от его сиплого голоса клонило в сон.
– Это, по-вашему, смешно?
– Хм. Не знаю, кроме тебя здесь никого, вот ты мне и скажи: смешно?
– Не очень.
– Знаешь, я, между прочим, редко шучу. Возможно, поэтому получается так себе. Люди почему‑то никогда не хотят меня слушать, огрызаются или, того хуже, начинают хамить. Можно подумать, что это моя вина, что они попада…
– А можно уже подняться на борт?
– Ну вот, опять. Пытаюсь завести беседу, быть вежливым, а мне дерзят.
Парень смотрел на старика, держащего в руках весло, с видом полного безразличия и нетерпения. Последнее, о чём он мечтал в этот момент, была бесполезная болтовня, которую затеял перевозчик.
– Плату за проезд приготовил?
– Какую ещё плату?
– Обычную. Нужна монета, чтобы я смог пропустить тебя вперёд. Те, кто платят, едут первыми, остальные стоят в очереди.
– Но я здесь один!
– Это ты сейчас один. А через пять минут тут будет целый самолёт, который разобьётся в поле.
– Тогда нам нужно поспешить. Так я могу пройти?
– Ну… В принципе, можешь, проходи.
– Гав! – разлетелось эхом по всему подземелью.
Глаза у старика вылезли из-под густых бровей. Он прокряхтел что‑то и поковырял пальцем в ухе, явно подозревая, что у него начались проблемы со слухом.
– Ты чего гавкаешь? – спросил он у парня.
– Да так… Нервничаю просто, всё‑таки в царство мёртвых не каждый день попадаешь.
– Ну да, ну да, ты прав. Ладно, зале…
– Гав-гав! – раздалось снова.
Старик смотрел на парня: тот явно изменился в лице, а потом пару раз гавкнул, но этот лай совершенно не был похож на тот, что звучал ранее.
– Ты что, думаешь, я совсем дурак?
– Нет, говорю же – нервничаю.
– Ага. Невроз. Ты в курсе, что с собаками сюда нельзя?
Парень хотел было возразить, сказать старику, что тот – маразматик, которому давно пора на пенсию. Но тут из-за его спины выбежал небольшого размера пёс, чья шерсть была изодрана, а спина зияла свежими ранами.
– Гав-гав-гав! – радостно здоровался лохматый барбос, виляя обрубленным хвостом.
– Можно я возьму его с собой? – голос парня больше не звучал так надменно, как несколько минут назад.
– Ну разумеется…
– Правда? – обрадовался молодой человек.
– Разумеется, нет. Ты что, с ума сошёл? Собакам не место в царстве мёртвых людей, у них своё ведомство – радуга, собачий рай – я, честно говоря, без понятия. Но в мою лодку этот тип не сядет, – отмахивался веслом старик от намеревавшегося плыть с ним пса. – Ты что, блохастый, не слышал? Фу, пошёл вон! Эй, скажи ему!
– Не могу, это не мой пёс, я подобрал его на дороге, прежде чем случилась авария. Я даже не знаю, как его зовут.
– Ну, ты взял его – ты за него и в ответе. Давай забирай, самолёт уже идёт на посадку, тут сейчас будет как на МКАДе в шесть часов вечера.
– Разряд, – послышался откуда‑то новый голос.
– Что это?
– Это доктора пытаются тебя реанимировать.
– Так я, возможно, не умер?
– Это уже от них зависит. Мне, честно говоря, плевать. Всё, у меня самолёт приземлился, сейчас попрут. Решай быстрее, идёшь в лодку или нет?
– Ещё разряд, давайте укол!
Парень посмотрел на руки, и те, кажется, стали растворяться на глазах.
– Есть пульс!
– Я… Я оживаю, что ли?!
– Похоже на то. Поздравляю, – сухо произнес старик, глядя на тающего в воздухе парня, а потом вдруг опомнился: – Эй, собаку забери! Эй! Стой! – старик пытался поймать парня веслом, точно крюком, но оно пролетало сквозь тело.
Парень исчез, а на его месте уже была толпа с только что разбившегося лайнера.
– Пропустите, я первая стояла! – визжала какая‑то тётка, держа за руки двух неуправляемых карапузов, которые без конца дрались и орали.
– Спокойно, мамаша, очередь согласно купленным на рейс билетам! – не давал ей проходу обгоревший на солнце здоровяк со сломанной шеей.
– Да что же это такое! Я даже после смерти должна терпеть подобный бардак? Эй, кучер! Уважаемый! У вас тут ещё лодки есть?
Старик тяжело вздохнул, глядя на эту неорганизованную толпу и, как обычно, следуя протоколу, начал принимать пассажиров.
– Всех, у кого есть монета для проезда, прошу пройти вперёд, остальным ожидать в порядке очереди, – монотонным голосом произнёс он, явно не надеясь, что его будут слушать.
Люди пёрли, толкались, кричали, дрались.
– Повторяю! Всех, у кого есть монета… Эй! А ну, пошёл вон! Я кому говорю, отойди от лодки! – закричал он на самого наглого паренька в деловом костюме.
– Да ты знаешь, кто я такой? – взъерепенился тип и полез во внутренний карман пиджака, из которого выудил ксиву.
Старик шибанул наглеца по руке веслом, и ксива утонула в чёрной, как космос, воде.
– Да ты чё? Совсем охренел? – тип бросился на перевозчика, и тот уже приготовился дать ему веслом по голове, как вдруг из толпы вылетел пёс и вцепился парню в ногу.
– Ай! – завизжал «костюм». – Фу! Фу, я сказал! Уберите пса!
Но пёс вцепился в ногу мёртвой хваткой. Он рычал и дёргал мордой, чтобы посильнее прокусить плоть.
– А-а-а-а! Ладно, ладно! Понял, отхожу! – верещал парень.
Пёс отпустил его и встал перед лодкой, обнажив зубы. Толпа подалась назад.
Очумевший от произошедшего старик с недоумением смотрел на пса и испуганную ватагу людей. Выйдя из оцепенения, он прокашлялся и начал заново:
– Всех, у кого есть монета для проезда, прошу пройти вперёд, остальным ожидать в порядке очереди.
– Да нет у нас монет! – крикнула стюардесса с задних рядов.
– Тогда в порядке очереди. Согласно возрасту. Сначала старики.
Первым из толпы вытолкнули какого‑то хромого деда, который, судя по виду, и без авиакатастрофы был на пути в царство мёртвых.
Дед дрожал, как желе. Он меньше всего хотел, чтобы пёс вгрызся в его практически торчащие наружу кости, проступающие через тонкую кожу, но толпа уверенно толкала его вперёд, и он, прихрамывая, отдался на волю судьбы.
Пёс гавкнул, и мужчина икнул от страха. Тут мохнатый страж отошёл в сторону, пропуская первого пассажира. Дедушка аккуратно поставил ногу на судно, затем вторую. Перевозчик душ оттолкнулся веслом от берега, и пёс тут же запрыгнул в лодку. Он положил морду на колени к хромому, а тот принялся гладить животное и благодарить его за разрешение пуститься в последнее плавание.
Паромщик грёб веслом чёрную водную гладь и думал, как теперь будут обстоять его дела с учётом нового жителя подземного мира, от которого, судя по всему, так просто не избавиться. Когда он высадил первого пассажира и поплыл обратно, пёс уставился на него маленькими блестящими глазами, в которых отражалось неприкрытое любопытство.
– Хочешь, расскажу тебе шутку? – прервал наконец молчание старик.
Пёс радостно гавкнул, и мужчина, прокашлявшись, начал рассказывать анекдот, который придумал пятьсот лет назад. Он сбивался и путался в именах героев, но пёс всё равно вилял хвостом и тяжело дышал, выказывая интерес. Когда старик закончил и спросил: «Ну как?», пёс снова подал голос, явно одобряя юмор, и лизнул его морщинистую руку. Губы хмурого перевозчика изобразили что‑то вроде улыбки, и он погладил пса по лохматой голове.
– В конце концов, у Аида есть Цербер! А мне, что ли, нельзя пса завести?
Пёс чихнул, словно подтверждая правоту старца.
Лодка пристала к берегу, и толпа уже готовила нового претендента на переправу.
– Скажите, а как зовут вашего охранника? – поинтересовалась женщина, которая была следующей в очереди.
– Журавлик. Его зовут Журавлик. Он назван в честь того, кто спас две одинокие души.
