Призрачный ремонт


– Нормальные обои купить не мог? Это что за натюрморт? Безвкусица какая‑то, фу! – раздался из тёмного угла голос, который вывел Жору из состояния равновесия, и тот при падении со стремянки выбил своей шарообразной головой страйк из цветочных горшков.

– Ах ты ж гадёныш неуклюжий, рожу и руки отрастил, а пользоваться ими так и не научился. Я эту герань выхаживала, растила, а он взял и бестолковкой своей размолотил!

Жора только въехал в новую квартиру, которую приобрёл за подозрительно низкую стоимость. Риелтор вёл себя очень странно, когда подсовывал ему бумаги: дёргался, чесался, нервно давил лыбу. Но для чемпиона области по бодибилдингу странными казались все, кто в пятницу вечером занимался работой или пил горькую, а не разрабатывал трицепс, мышцы груди и пресса.

Войдя в новую квартиру, Жора первым делом расширил плечами межкомнатный проём и решил, что раз начало положено, то нет смысла останавливаться. Ремонтом спортсмен мог заниматься в единственное свободное от тренировок время – после одиннадцати вечера. Тяжёлой техникой вроде перфоратора парень не владел и не понимал, зачем вообще он нужен, если саморезы спокойно заходят в стену при помощи отвёртки. Продавец крепежа хотел втюхать Жоре какие‑то дюбели, но Жора не мост, его не разведёшь. То, что не закручивалось отвёрткой, бодибилдер заколачивал блинами от штанги, а то, что не заколачивалось, вдавливал гирей. Соседи сами хотели подарить качку перфоратор, лишь бы он не разнёс дом на камни, но Жора был воспитанным малым и потому любезно отказался.

– Кто ты? Чего надо? Выходи, бить буду! – закричал Жора и схватил в одну руку фонарик, а в другую – штангу.

– Это ты, комбикорм, откуда взялся? – ответил голос, который, судя по всему, принадлежал женщине в почтенном возрасте. Но в подсвеченном фонарём углу Жора обнаружил только масляный радиатор, что остался от прошлых хозяев.

– Я из клуба! – грозно рявкнул спортсмен и провёл фонарем по всей квартире.

Электрику Жора почему‑то решил отложить на самый конец обустройства, поэтому «творил», либо зажав фонарь в зубах, либо ловя отражение фар проезжающих по ночным улицам автомобилей.

– Из какого ещё клуба? Весёлых и находчивых, что ли? Так я тебя сразу огорчу: весёлого в тебе не больше, чем в ремонте печки на «жигулях», а с находчивостью, судя по обоям, совсем всё грустно.

– Из спортивного клуба «Алёша Попович»! – гордо заявил парень и потряс над головой штангой. На пол слетело несколько блинов, отчего парализованный сосед двумя этажами ниже так подпрыгнул, что расшиб лоб о потолок и впал в кому.

– Тише, богатырь! Иначе от дома кирпича живого не оставишь. Значит, так: квартира эта – моя, а ты давай-ка собирай манатки, майки свои потные и вали отсюда подобру-поздорову.

Голос раздавался неизвестно откуда. Жора проверил все углы в квартире, залез в чулан и на всякий случай заглянул под ванну. На секунду забывшись, он сделал двадцать жимов от груди чугунной махиной, затем, опомнившись, вернулся к радиатору и стал говорить в него, точно в микрофон:

– С какой это радости квартира твоя? Я вообще‑то её купил! У меня все документы подписаны. Сама вали, пока я тебя на белки́ и углеводы не раскидал!

– Ты как со старшими разговариваешь, жертва протеиновых инъекций? Я тебе не какая‑то пигалица малолетняя из твоего клуба, что за всю жизнь работала только над размером задницы. Бывшая управдом! Герой труда! Почетный пациент поликлиники номер четыре, а ныне – старшая в призрачном профсоюзе. Квартиру эту получила по очереди, отстояв двадцать лет! А тут, видите ли, явился, штангами машет, документы у него подписаны! Да я, между прочим, квартиру эту хотела в наследство оставить, только пока думала кому, не заметила, как уже штамп в небесной канцелярии ставят. Пришлось запрос на «неупокоенность души» составлять и по всем инстанциям бегать, ходатайство выпрашивать. Не успела вернуться, а мою недвижимость уже вовсю пилят!

– Я в привидения не верю! – заявил Жора в вентиляционное отверстие радиатора.

– Я в циркониевые браслеты тоже в своё время не верила, а как начала по нашему ТСЖ их продавать – оказалось, неплохое вложение. Значит, так: даю сутки, чтобы покинул мою жилплощадь. А иначе буду с ума сводить: дверцей холодильника хлопать, половицами скрипеть, вес на тренажерах убавлять.

Угрозы Жоре не нравились. Обычно в ответ он нервничал, нецензурно выражался и что‑то ломал. В основном, конечно, ломал людей, но разве можно сломать бабку, к тому же невидимую?

Первое, что пришло в голову члену спортклуба, это попробовать самостоятельно провести обряд изгнания неупокоенного духа. Жора свернул два грифа в распятие и, как сумел, нараспев зачитал самый священный текст, который только смог вспомнить. В основном молитва состояла из святых правил клуба «Алёша Попович» и гласила, что снаряды после себя нужно убирать, воду в душе не лить, абонементы не передавать и так далее. Тот, кто священные каноны не соблюдал, навсегда изгонялся из клуба, а следовательно, и из рационального мира тоже.

Закончив обряд, Жора окропил квартиру самым дорогим дезодорантом из своих запасов, и, кажется, это сработало. Голос умолк, бетонный пол не скрипел, холодильник не стучал. Взяв в руки шпатель, спортсмен принялся разглаживать на стене новый рулон.

– Края плохо промазал – отклеятся. И вести надо ровнее, одни пузыри вон, – снова раздался противный голос, но теперь из велотренажёра.

Жора не выдержал, бросил в сердцах шпатель в ведро с клеем и, разложив на полу мешки со штукатуркой, улёгся на них спать.

– Смотрите, какие мы обидчивые!

Жора не отвечал. Ему хотелось поскорее попасть в спортзал и отвести там душу.

Всю ночь бабка сводила его с ума. То бубнила что‑то нечленораздельное об индексации небесной пенсии, то дверцей холодильника стучала. Отрубился гигант только под утро и спал как убитый, изредка сотрясая стены богатырским храпом.

С первыми лучами солнца Жора, как обычно, ушёл на тренировку, а вернулся уже ближе к вечеру. Под мышкой он держал пакет новых обоев, беруши, пару мешков штукатурки и холодильник с самой тихой дверцей, какую смог найти.

– Явился‑таки! А я думала, что выжила тебя!

– Не дождёшься, – проскрежетал сквозь зубы Георгий и, разложив покупки, принялся разводить клей.

Привидение уже готовило новую порцию издевательств, как вдруг в дверь позвонили. Привыкший делать ремонт в одних трусах, Жора совсем не ждал гостей.

В приоткрытую дверь без какого‑либо приглашения нахально вошла женщина «в летах» и ядовито-красном вечернем платье. На голове дамы пружинили ещё не остывшие кудри, прямо на Жору беспардонно смотрело невероятно глубокое декольте, а сама она пахла новым тренажёром. У Жоры аж помутнело в глазах.

– Я смотрю, у нас новый житель, – томным голосом произнесла нежданная особа.

– Жора, – протянул качок мускулистую руку, и женщина тут же оценила размер пальцев, пожав своей пятернёй один указательный.

– Знаете, я так рада, что в доме наконец появилась свежая кровь, – словно кошка, мурчала женщина, годившаяся Жоре в матери.

– Какая кровь? Да что за дом ужасов?! – воскликнул спортсмен и, взмахнув руками от недоумения, проложил в стенах две новые штрабы под будущую проводку.

– Да я про вас, – успокоила женщина богатыря. – Вы наша свежая кровь! А то тут одни пердуны старые живут, истерички да инвалиды. Взять хотя бы Зойку, бывшую хозяйку этой квартиры: та вообще во всех номинациях зараз могла победить! Слава богу, ушла на покой, – последнюю фразу женщина кинула с шутливой улыбкой, а затем представилась: – Клара Андреевна, новый управдом!

– Вот ведь стерва! Нет, ну вы слыхали? Управдом она новый! Это кто ж тебя, змеюка, избрал? – раздался голос из стиральной машины.

– Вы слышали? – с надеждой в голосе спросил Жора у Клары.

– Что именно? – непонимающе вскинула бровь женщина.

– Голос! Бывшей хозяйки! Она только что говорила, – качок чувствовал себя инвалидом умственного труда, говоря подобное вслух, но ему очень не хотелось признавать своё сумасшествие.

– Нет, не слышала. А что, у вас здесь призраки?

– Не слышала она, как же! Зато я каждый раз слышала, как к ней то сантехник, то участковый, то Галькин муж захаживали. Все пять этажей слышали!

Клара Андреевна «случайно» задела горшок с диффенбахией, что остался от Зойки и стоял на тумбочке в коридоре. Тот слетел на пол и моментально раскололся.

– Ой, я такая неуклюжая! Позвольте, я соберу землю, – залепетала женщина, схватила веник и, нагнувшись максимально артистично, принялась за уборку.

– Дрянь! Потаскуха! Сволочь! Нарочно ведь уронила! – кричал утюг. – Знаете, Георгий, я вам новый цветок принесу. Любите папоротники?

Из цветов Жора любил только подсолнухи, потому что они давали его любимые семечки. Он хотел было открыть рот, но его опередили.

– У меня аллергия на папоротник! – кричала покойная Зойка, но управдом не обращала на неё никакого внимания.

– Вы, кстати, такой сильный! Не могли бы помочь мне перенести диван?

Спортсмен покраснел от смущения.

– Куда перенести?

– Да знаете, у меня дома сейчас так места мало, хочется больше простора. Можно я пока его здесь поставлю? У вас‑то, смотрю, и спать даже не на чем, и по ночам, наверное, мёрзнете, – она взглянула на помятые мешки из-под штукатурки и масляный радиатор.

– Не вздумай! Нечего сюда своё барахло тащить, клопов мне тут озабоченных не хватало, – никак не мог угомониться голос.

– Да запросто! – согласился Жора, чувствуя, как бывшая хозяйка рвёт на себе невидимые волосы.

– Тяжело вам тут без женской руки, уюта не хватает. А я знаете как уют создаю?

– Знаем, наслышаны! От уюта твоего весь подъезд маргарином провонял!

Жора и новый управдом проигнорировали привидение.

– В общем, заходите в любое время, а лучше минут через десять. Займёмся диваном, а потом блинчиками вас угощу домашними, – проворковала Клара Андреевна и вышла за дверь. – Кстати, можете приходить прям так, у меня‑то дома как на Гавайях, я за отопление всегда вовремя плачу, – улыбнулась она.

Жора вдруг вспомнил, что стоит в одних трусах, и неловко прикрылся холодильником. Управдом ушла, напоследок обведя спортсмена масленым взглядом. Тот поставил холодильник на место и принялся натягивать штаны.

– Жорочка, солнышко, атлетик мой ненаглядный, – залепетал вдруг электрический чайник.

Но Жора не обращал внимания.

– Ну прости меня, дуру, олимпиец широкоплечий! Не разглядела в тебе душу праведную!

– Так значит, теперь я олимпиец, не комбикорм? – обиженно буркнул Жора.

– Да что ты слушаешь меня! Бабка от старости совсем головой плохая стала, не ведаю, что несу порой. Не ходи ты к ней! Ведьма она и притворщица. От тебя ей только одно надо!

– Да не хочу я её! Не в моём она вкусе.

– Да и она тебя не хочет! Вернее, сегодня хочет, а завтра уже электрика дядю Борю хочет. Квартира ей моя нужна! Сразу начала тут уютом своим угрожать.

Жора не слушал – он уже шёл к двери.

– Так и быть! Оставлю тебя в покое! Всё что хочешь сделаю, только пообещай, что не пойдёшь к этой марамойке!

– Всё что хочу?

– Всё!

– Борщ хочу!

– Борщ?

– И котлеты! – Жора решил пойти ва-банк.

– И всё? Да я тебе такой борщ сделаю – на всю жизнь запомнишь!

– И доставать меня больше не будете?

– Тебя больше никто и никогда доставать не будет. Слово члена партии ЛДПР!

Обрадованный Жора снова переоделся в рабочее и, счастливый, бросился делать ремонт. А Зоя начала греметь кастрюлями да кашеварить.

* * *

Этот борщ Жора запомнит надолго. Члены Люцеферо-демонологической партии раздора всегда держат слово.