Когда я проснулся – шел снег.
Солнца не было, серый свет, проникающий сквозь шторы, мягко освещал спальню. Жена еще спала, Маруська, скрутившаяся калачиком у нее в ногах, подняла голову, посмотрела на меня мутным взглядом и опять улеглась. Стараясь как можно меньше шуметь, я пробрался в кухню и заварил себе кофе. Ноутбук по-прежнему лежал на кухонном столе.
Вчерашний перевод не давал покоя. Все 498 файлов, каждый из которых был страницей дневника, стали вдруг настолько интересными для меня, что захотелось начать переводить их немедленно, однако мое «знание» немецкого обещало месяцы работы. Почему эти американцы не перевели все на английский?! Такое они иногда практиковали. Тогда можно было бы читать и записывать перевод прямо с листа.
Отпивая кофе мелкими глотками, чтобы не обжечься, я начал листать страницу за страницей, выискивая в тексте что-то знакомое – вчера Кирилл говорил про Кишинев, Дубоссары. Наверняка будут и другие населенные пункты, а если внимательно просмотреть все, тогда, может быть, станет понятна география событий. Что же касается дат, то в тексте они были – дни и месяцы.
Я принялся выписывать в блокнот сначала номера страниц, затем (напротив) встречающиеся на них названия населенных пунктов и даты, но, спустя какое-то время, бросил это занятие, ограничиваясь просмотром текста. Даже незаконченный список получился достаточно длинным, и стало понятно, что вся папка действительно относится к Бессарабии, охвачен период с 1941-го по 1944-й год, однако, при этом в документе присутствовал временной разрыв в два года. Согласно датам, после записей августа 1941 г., следовали записи за март 1944 г., а последняя из них была сделана в конце августа того же года. Куда пропали 1942-й и 1943-й? Странно. Нумерация страниц в дневнике не нарушена.
Три часа пролетели незаметно. К 10 утра я закончил просмотр и, захватив телефон, вышел на лестничную площадку.
От первой сигареты кружится голова. На площадке между этажами, где мы с соседями обычно курим, было тихо, и мне казалось, что гудки в телефонной трубке слышны как минимум на этаж вверх и вниз. Не знаю, сколько их было, этих гудков, но, наконец, я услышал сонный голос Кирилла:
– Алло…
– Привет, это я, Игорь.
– Блин! Ты что, с ума сошел? Что такое?
– Где ты взял этот ролик? С немцем?
– Ну, там же…
– Слушай, у него странная маркировка на титульном листе – не такая как обычно. Куча штампов.
– Да мало ли, что там написано. Ты просил нечто интересное, я обратился к своему человеку… И – на тебе. Что не так?
– Да все так! Хороший ролик. Но почему его нет в описи? Я специально сверялся.
– Там много чего нет. Вот про карты я тебе говорил вчера? Их тоже нет… но они есть. Что непонятно?
– Ты хочешь сказать, что эти документы в свободном доступе отсутствуют?
– Ну, да. Я о чем говорю!? Радоваться надо!
– Все, вопросов не имею.
– Ну, ладно тогда, давай…
– Погоди. У тебя есть переводчик вменяемый?
– Да есть кое-кто, только дерут по 10–12 баксов за страницу. Дорого.
– Это точно! Других вариантов нет?
– Нет. А что, много переводить?
– Да ролик вот этот, дневник, надо бы полностью. Все 498 страниц.
– Ха! Это сколько получается? У тебя что, есть лишние 5 штук баксов?! С ума сошел?
– Ну, хотя бы частями. Фрагментарно. Выберу самое сложное, это – на перевод, а с остальным сам поковыряюсь.
– Ну, дерзай. Кстати, есть место, где можно попробовать поискать переводчика. Не факт, конечно, но… Сейчас удивишься… Знаешь магазин «Нумизмат» на Таганке?
– Нет.
– Пиши: угол Гончарной улицы и Гончарного проезда. Метро там недалеко – найдешь. Место это, в общем-то, заметное – постоянно народ толпится. Люди разные, занимаются не только монетами. Сходи, присмотрись. Там разберешься. Ну, все, я спать, хотя, какое там?.. Весь сон сбил! Все, пока!
– Пока!
В коридоре, сидя столбиком в метре от двери, терпеливо ждала Маруська. Увидев меня, она снялась со своего «поста» и направилась на кухню, оборачиваясь, иду ли я следом?
Накрошив ей в миску сырой телятины и заварив свежий кофе, я решил никуда сегодня не ездить, а попробовать перевести еще несколько страниц, чтобы хотя бы понять, какое дело погнало этого немца в Бессарабию, и зачем в дневнике цитируются воспоминания Кнорринга и Стогова.
К часу дня я успел обработать еще несколько страниц. Большое количество ошибок при распознавании текста затрудняло работу, а их правка вручную отнимала много времени. Однако самое главное было впереди – перевод. Жена проснулась и, занявшись наведением порядка, гоняла меня из кухни в комнату и наоборот, обвиняя в бездельничестве. При этом мне напоминали о неоконченном ремонте, о необходимости съездить на рынок за продуктами и, вообще, пробежаться по магазинам. Оказывается, «…у нас кончилось то, заканчивается это, и вообще холодильник пуст, а еще надо бы присмотреть плитку для ванной комнаты и сантехнику…». В общем, достаточно быстро я сдался – чтобы обеспечить себе свободный вечер, необходимо было удовлетворить большинство озвученных желаний, и мы поехали по магазинам.
Конечно, все успеть невозможно. Это просто нереально. Когда мы вернулись, перегруженные пакетами с едой и впечатлениями от предстоящих затрат на ремонт, уже темнело. Разделив обязанности на кухне, вместе приготовили ужин, покончили с ним, и я, наконец, получил возможность продолжить работу.
Время пролетело незаметно, и ближе к часу ночи, удовлетворенный результатом, я получил следующее.
5 октября 1791 г.
«Ехали шагом. За несколько верст от ночлега стало рассветать. Княжья карета остановилась. Сопровождающие выскочили из экипажей и окружили карету. Больной держал в дрожащих руках святую икону, везде и всегда его сопутницу, лобызал ее, обливал слезами, рыдал, взывая:
– Боже мой, Боже мой!
Несколько успокоившись, пожелал выйти из кареты и лечь на траву.
Его уложили на ковер, подложив под голову кожаную подушку. Князь лежал, ничего не говорил, стонал, но казался, однако же, покойнее. Смерть и тогда еще никому не пришла на мысль. Так лежал он на траве, на чистом утреннем воздухе, под открытым небом. По небу бежали облака, что-то говорили окружившие его люди. Браницкая плакала, склонившись к голове князя. Рядом находились генерал-поручик Голицын, генерал-майор Львов и обер-кригскоммиссар Фалеев, доктора Тиман и Массот, штаб-лекарь Санковский.
Так прошло три четверти часа…
Князь поднял взгляд на лекаря и прошептал:
– Спаси меня, я полцарства дам тебе.
Лекарь поднес к губам икону:
– Вот твое спасение…
Скоро затем, крепко и сильно вздохнув, князь вытянулся всем телом. Наступила полная тишина. Казак из конвойных первый сказал, что «князь отходит, и закрыть бы глаза ему». Графиня Браницкая, бросаясь на него, старалась уверить себя и всех, что князь еще жив, старалась дыханием своим согреть охладевшие уста.
Все искали по карманам империала.
Тот же казак подал медный пятак, которым и сомкнули веки покойному.
Браницкая прижала руку покойника к губам, целуя».
Читать было тяжело. Буквы прыгали перед глазами – дорога была разбитая. За окном быстро темнело. Я закрыл папку и сунул ее в портфель. Вечером мы выехали из Ясс[7] по направлению к границе и теперь, обгоняя армейские колонны и оставляя за собой шлейф пыли, приближались к мосту.
Шесть дней тому назад меня вызвал Зиверс[8], и когда я после доклада секретаря вошел в кабинет, он закрыл эту самую папку, положив ее на массивную столешницу темного дерева.
– Послушайте, Эрих, – сказал Зиверс, поднимаясь из кресла, – у меня к вам интересное дело. Я знаю, вы любите такие дела.
– Какие – «такие»?
– Оставьте, я знаю вас давно – вы авантюрист. Впрочем, все мы авантюристы. Или… нет?
Я молчал.
Зиверс, обойдя стол, присел на его краешек и положил руку на папку.
– Помните Отто Рана[9]?
– Конечно. Какое-то время я помогал ему по катарам.
– Ну да, ну да… Ран был одержим своей идеей. Я хочу, чтобы вы взялись за это дело с таким же рвением и интересом, как он. Это, конечно, не Грааль, но… Мы сейчас сильны и успешны, и дела наши на востоке идут превосходно. Вы слышали последние сводки?
– Конечно.
– Так вот, с расширением нашего жизненного пространства мы должны расширять ареал наших поисков. Я хочу, чтобы вы ознакомились с содержанием этих бумаг и готовились в дорогу. Почитайте.
Зиверс протянул папку мне.
– Если возникнут вопросы, загляните к Вайгелю[10], госпоже Шмидт[11]. Она, кстати, готовит для вас дополнительный материал по этому делу, в общем, работайте, работайте. Три дня вам на ознакомление с документами – время не терпит. Потом зайдете ко мне. Свободны.
Я уже взялся за ручку двери, когда Зиверс сказал:
– Кстати, подумайте, кто из сотрудников вам понадобится – выбирайте разумно. Нам нужен результат. Только не набирайте целую команду, достаточно двоих, троих. Экспедиция будет потом, а пока – только разведка. Да, и будьте осторожны! Прифронтовая полоса, от случайностей никто не застрахован. В общем, не суйте голову в петлю, – Зиверс рассмеялся, – она нам еще пригодится… ваша голова. Все. Идите.
В своем кабинете я застал Янкуна[12], который удобно расположился на кожаном диванчике с чашкой кофе и свежим номером газеты в руках.
– Ну, что там Зиверс? – спросил Янкун, сворачивая газету, – задал вам задачу?
– Все туманно, я еще не ознакомился с делом.
– Ничего. Он звонил мне только что, сказал, чтобы я оказал вам содействие людьми. Примете решение – обращайтесь.
– Хорошо.
– Знаете, я подумываю об организации экспедиции в Крым. Восточные готы. Что скажете? – Янкун поднялся с дивана и сделал маленький глоток, продолжая рассматривать меня.
– Но мы еще не заняли Крым.
– Это вопрос времени. Вы, насколько я знаю, бывали в Крыму?
– Да, в 20-х.
– Ну вот, с вами нам будет проще. Хорошо. Знакомьтесь с делом и обращайтесь.
Янкун бросил газету на диван и вышел, оставляя за собой запах свежезаваренного кофе.
Проводив его взглядом, я расположился за столом, пододвинул ближе пепельницу, достал из ящика стола красный карандаш и начатую пачку сигарет. Помнится, русские говорят, что работу надо начинать с перекура. В папке лежали приблизительно двадцать машинописных страниц и несколько топографических карт с пометками. Отложив карты в сторону, я начал читать.
Поменяв местами некоторые фрагменты текста, я вставил вперед воспоминания Кнорринга, немного «олитературил» язык повествования и, перечитав затем то, что получилось, мягко говоря, пришел в восторг. Вообще-то чувство эйфории на меня накатывало еще в процессе перевода, но результат…
Ощущение было сходно с тем, когда на копе[13], пробродив полдня или больше, впустую перебросав кучи земли, среди частых сигналов консервных банок и бесполезного шмурдяка[14], вдруг ловишь устойчивый, хороший сигнал и, начав копать, находишь интересную или редкую вещь, такую, какой у тебя еще не было.
Пробежав по тексту глазами еще раз, я испытал сильное желание немедленно выучить немецкий язык, чтобы прочитать все эти неполные пятьсот страниц сразу. Возможно, так бы и случилось, знай я его… этот немецкий язык.
Когда я получил выписанную из США книгу Дэвида Гланца[15] «Red Storm over the Balkans», я читал ее везде, где только можно, даже в машине, стоя в пробках. Что интересно: раньше я никогда не покупал подобные книги на языке оригинала, и когда в первый раз открыл и пролистал «Red Storm…», состояние было аналогичное тому, которое присутствовало сейчас. Признаюсь – я даже растерялся, хотя изучал английский и в школе, и в институте, и на курсах. Даже при всем этом я не был уверен, что справлюсь. Два дня я обращался к словарям, находя специфичные слова, характерные для военной литературы, но потом вдруг все пошло само собой. Читать стало легко – как обычную книгу на русском языке. Просто было интересно. Просто хотелось прочитать. Я ее «проглотил», эту книгу.
Вот и теперь, вернувшись к страницам оригинального текста, я просматривал их снова и снова, листал, искал названия знакомых с детства мест, и этот документ интересовал меня все больше и больше. Вроде как купил «кота в мешке», а тут оказывается все гораздо интереснее.
В общем, с каждым найденным знакомым населенным пунктом я все больше утверждался в правоте своего решения, созревшего в разговоре с Кириллом – разбить документы на части, что-то переводить самому, а что-то доверить специалистам.
Исходя из цены даже в 10 долларов за страницу и свободных наличных денег, я смог бы уже на следующий день заказать перевод двадцати страниц, но сначала надо было отдать Кириллу его гонорар, а это значит, что пока придется поработать самому. На все средств не хватит. Однако все же следовало побывать у магазина «Нумизмат» – просто присмотреться. А если все сложится удачно, и найдется переводчик по сносной цене – деньги можно, например, снять с кредитной карточки. Или занять. В общем, будет день – будет пища.