Клэр полусошла, полуслетела со скользких деревянных ступеней и шлёпнулась на землю возле дома паутчицы. Вокруг них опустилась ночь; тёмный океан вздымался вдалеке. Она тяжело дышала. Каждая клеточка её тела болела. Боль была не острой, как от удара, а такой, какая бывает при кишечном гриппе, она расходилась по всему телу так, словно локти и колени тоже может тошнить.
– Идём! – сказала девочка, потянув Клэр за длинный рукав. Она позволила своим косам расплестись, и на наушники, совсем недавно защищавшие её уши, не осталось ни намёка. – Я не знаю, как долго паутчица должна подчиняться приказам. Нужно уходить!
Клэр была с ней полностью согласна.
Они побежали.
Они неслись по гальке, и камушки, отлетая из-под ног, жалили её лодыжки. Она ловила воздух ртом. Казалось, в воздухе, плотном от влаги и соли, было недостаточно кислорода для её лёгких. В темноте было невозможно отличить сушу от моря, поэтому только услышав плеск, с которым её ботинки шлёпнули по воде, и почувствовав, как холод просачивается в её носки, Клэр поняла, что добралась до края извилистого пляжа.
Её шаг сбился, и она наконец остановилась. Они были настолько далеко от дома паутчицы и её клейких слов, насколько это было возможно. Поскольку варианты с плаваньем в открытом море и подъёмом по скалистой горе отпадали, во всяком случае до наступления утра, Клэр позволила рюкзаку скатиться со своего плеча и осела на пляж следом за ним. Гроза разогнала облака, и теперь вершины Игл обрамляли алмазные звёзды. Острые вершины напомнили ей зубы, и укус на её плече засаднил. Она положила голову между колен и глубоко вздохнула. То, что она только что видела (то, что только что произошло), было слишком ужасно, чтобы думать об этом с поднятой головой. Она могла лишь поглядывать на это быстрыми урывками.
Клэр услышала хруст гальки и подняла взгляд в тот самый момент, когда юная прядильщица плюхнулась рядом с ней.
– Нитей конец, – произнесла девочка с чувством и повалилась навзничь. Изорванные полоски паутины всё ещё висели на ней, и белый шёлк колыхался в темноте всякий раз, как она делала большой глоток воздуха. Сейчас она походила на странное морское создание, выброшенное волнами на берег.
Сердце Клэр по-прежнему мчалось во весь опор, но мысли бежали быстрее. А может, эта девочка действительно какое-нибудь морское чудище? Мир Ардена умеет удивлять, беспрестанно изменяясь. Друзья становятся врагами. Камни превращаются в злых королев. В одну секунду перед тобой может стоять сестра, а уже в следующую на её месте окажется огромный паук-людоед. Сделав глубокий вдох, она попыталась собраться. В конце концов, внезапные перемены могут происходить и в Виндемирском поместье. В одну секунду Софи в порядке и здорова, как любая другая семиклассница, а уже в следующую… нет.
Когда глаза Клэр привыкли к ночи, она смогла разглядеть свою подругу по несчастью. Она была ниже Клэр, но её волосы были в два раза длиннее. Они доходили ей почти до самого копчика полотном из косичек, петелек и жгутиков. И даже в темноте Клэр смогла разглядеть следы канареечно-жёлтого и ярко-розового в тех местах, где в волосы девочки были вплетены нити.
Вне всяких сомнений, перед ней прядильщица.
Беспокойство сдавило Клэр. Она не знала точно, что ей теперь делать. С одной стороны, ей нужно уходить прямо сейчас, пока юная прядильщица не рассмотрела её как следует и не поняла, что Клэр не из этих мест. Что она самоцветчица. Но с другой стороны… Клэр не могла просто уйти. Тем более теперь, когда она поняла, что девочке совсем мало лет.
– Эй, – прошептала Клэр, стараясь, чтобы её голос звучал негромко и успокаивающе. Она придвинулась чуть ближе. – Как тебя зовут? Ты в порядке?
Девочка села и вытаращилась на Клэр. На секунду Клэр испугалась, что прядильщица сейчас разревётся, но уже в следующее мгновение девочка издала звук, который был не чем иным, как радостным возгласом.
– В порядке? – Девочка широко развела руки, словно намереваясь обнять Клэр, пляж, целый мир. – Это самая лучшая ночь в моей жизни! Ка ни за что не поверит, что мы сделали! Игольное ушко, мне самой почти не верится в то, что мы сделали! Ты можешь поверить в то, что мы сделали? – Мама назвала бы такой вопрос риторическим, потому что девочка не стала дожидаться от Клэр ответа. – Мы спаслись от паутчицы в её истинном обличье! И посмотри! – она сунула руку под нос Клэр. К её ладони прилип кусок шёлка. – Его так много! – Она взглянула на Клэр и вытаращила глаза ещё сильнее: – А на тебе сколько! Ты не против?
И прежде чем Клэр смогла ответить, девочка подцепила паутину и потянула её на себя. Над водой пробежал треск, похожий на звук расстёгнутой липучки: длинный лоскут неохотно отцепился от Клэр, словно липкие нити с грустью расставались с её теплом.
В животе у Клэр забурлило.
– Забирай всё, – просипела она. Поднеся руку к голове, она ощупала свою косичку и содрогнулась. Волосы тоже были липкими, и Клэр знала, пройдёт много, много времени, прежде чем она полностью очистится от паутины.
– О мои манеры! – Девочка сложила ладони над сердцем. – Спасибо! Спасибо! Спа… – Она снимала паутину с плеча Клэр, но вдруг остановилась. – Извини, я даже не знаю твоего имени!
– Элейна, – сказала Клэр, представившись своим вторым именем. В такие времена осторожность не повредит, пускай эта девочка и кажется ей безобидной, словно щенок. – А ты?
– Лирика, – сказала девочка, протягивая руку для рукопожатия. Как вдруг она заметила, что на её ладони ещё остался кусочек паутины: – Фу, гадость, согласна? – Она махнула рукой, и шёлк принялся извиваться в воздухе, словно червь.
Клэр чуть не вывернуло.
– Что с тобой приключилось, Лирика? Как долго ты просидела в ловушке?
Лирика поджала губы и подняла глаза к ночному небу.
– Судя по созвездиям, либо ровно год, либо один день, – произнесла она наконец. – Думаю, один день. Сомневаюсь, что была бы достаточно… свежей, если бы провела целый год в лаваше из паутины. Понимаешь, о чём я? – Она покачала головой: – Не могу поверить, что разрушила своё будущее всего день назад!
Клэр озадаченно присела, подогнув под себя ноги. Лирика, по всей видимости, не могла усидеть смирно. Даже когда девочка говорила, её руки двигались быстрее губ, каждое слово подчёркивал особый жест ладони.
– Разрушила? – вежливо спросила Клэр, угадав в молчании Лирики приглашение к расспросу. Такую тактику использовала Софи, когда пыталась привлечь к себе внимание родителей: говорила что-нибудь эдакое и театрально замолкала, ожидая, когда ей начнут задавать уточняющие вопросы.
– Вчера я запорола прослушивание, – продолжила Лирика, – и теперь меня ни за что не пустят во двор!
– Прослушивание? Двор? – повторила Клэр. Когда Клэр только очутилась в Ардене, каждое слово из уст её друзей звучало для неё дико и непонятно. Но скоро пойдёт четвёртый месяц, как она здесь, и она уже давненько не испытывала такого замешательства. – Так ведь в твоём возрасте самое то играть во дворе? Сколько тебе?
– Мне восемь и три четверти, – произнесла Лирика запальчиво. Она приподняла подбородок, чтобы казаться чуточку выше. – И я не про тот двор, где играют дети, а про королевский двор. Ну, знаешь, новый двор королевы Эстелл.
У Клэр замерло сердце. Лёгкие тоже перестали качать воздух. Она по-прежнему слышала плеск океана и хруст гальки под ногами Лирики, но у неё явно что-то было не так с ушами. Ведь Лирика не могла сказать то, что она только что сказала. Никто не знал о том, что королева Эстелл вернулась. Точнее, никто, кроме Клэр, Софи, их друзей, Плетёного Корня и…
Клэр прервала размышления.
Она впервые посмотрела на Лирику. По-настоящему посмотрела на девочку, которую она спасла. И теперь, вдали от красного мерцания печки, когда рваные лоскуты тонкой паутины больше не облепляли её одежду, а глаза Клэр полностью привыкли к слабому свету луны, она увидела не только жёлтую нить в волосах Лирики и белизну её улыбки, но и синий цвет её изодранного плаща.
И цвет был не просто синим.
Это был тот самый синий, который Клэр видела в ту ужасную, жуткую ночь, когда стрела пронзила её сестру. Тот самый синий, который она подсмотрела сквозь щель в потайном проходе Звёздной цитадели. Тот самый синий, который она видела в сырой камере Затопленной крепости.
Роялистский синий.
Но… Лирика ещё совсем ребёнок! И носит плащ в открытую. Роялисты обычно гораздо старше и ведут себя скрытно.
– Лирика, – произнесла Клэр. Её голос звучал странно пустым даже для её собственных ушей, – говоря «королева Эстелл», то есть… – Она нерешительно улыбнулась. – Ты говоришь о той самой королеве Эстелл?
– Где ты всё это время пропадала? – удивилась Лирика. Её рука замерла над следующей нитью шёлка, которую она собиралась собрать. Лирика уставилась на Клэр. – Должно быть, твой флот уплыл очень далеко от Тарина, раз до тебя не дошли новости! Ни кователи, ни самоцветчики не разрушали монолиты, как мы все поначалу думали. Нет, Эстелл в самом деле вернулась! По-настоящему! Историк Бахрома нам это подтвердила! – В голосе Лирики слышалось восхищение. – Роялисты никогда не были кучкой глупых мечтателей. Они были правы!
Сердце Клэр забилось снова, в два раза громче и быстрее. Выходит, теперь Роялисты действуют в открытую. Эстелл вышла из тени… А это значит, что её могущество возросло с их последней встречи.
«Успокойся, – голос Софи прорезался сквозь лихорадочные мысли Клэр. – А то выдашь себя!»
– Ты в самом деле её видела? – спросила Клэр, притворяясь, что для неё это совершенно новая информация. – Королеву, я имею в виду.
Лирика глубоко вздохнула:
– Нет, пока что. Но пару недель назад историк Бахрома прибыла с сообщением от королевы. Её величество пригласила гильдии присоединиться к ней в Замке на вершине холма, чтобы отпраздновать Звездопад, и попросила магистров принести с собой все единорожьи артефакты и свою четверть короны Ардена.
«Корона Ардена?» – маленькая победа, которую Клэр одержала над паутчицей, сменилась разочарованием. Она знала: ей нужно создать королеву, и надеялась, что это будет довольно легко. Ведь для того, чтобы стать королевой, достаточно короны. А Клэр в своё время смастерила немало корон из картона и цветов. Но оттого, с каким важным видом Лирика произнесла слова «корона Ардена» (и узнав о том, что та нужна Эстелл), Клэр начала подозревать, что у неё не выйдет просто смастерить какую-нибудь корону, ей придётся достать ту самую корону.
Ей хотелось перебить Лирику, проверить свою теорию, задать любой из тысячи вопросов, вырывавшихся из неё, но прядильщица всё не умолкала.
– Конечно, не все смогут присутствовать на рекоронации. Но несколько прядильщиков удостоятся чести выступить перед её величеством на этом торжестве, а вчера… – Девочка впервые запнулась. – Вчера меня выгнали из труппы. Вот почему я искала паутчика. Я хотела спросить, есть ли какой-нибудь способ получить ещё один шанс, но… – Лирика многозначительно посмотрела на моток паутины, которую она собрала в ладони, – кое-что и здесь пошло не по плану. – Она вздохнула. Вздох был неожиданно тяжёлым для такой маленькой девочки. – Знаю, есть танцовщицы и получше меня, но я и не хочу быть танцовщицей… Я хочу стать самым юным историком в мире! И я смогу осуществить свою мечту, только посетив это невероятное событие! Я хочу увидеть, как создаётся история, когда гильдии коронуют Эстелл на века, и как затем… – в голосе Лирики зазвучали мечтательные нотки, – чудеса расцветут, единороги вернутся, и призраки исчезнут раз и навсегда! – Дыхание Клэр стало частым и поверхностным, но Лирика продолжала говорить, не замечая, какое влияние её слова оказывают на Клэр. – Я всё никак не решу, как назову свою летопись, – разглагольствовала Лирика, – но я уже выбрала себе псевдоним! Лирика Лирическая, самый юный из историков последней королевы, рассказчица историй об ужасе и удали и магистр-свидетельница короны! – Она посмотрела на Клэр, приподняв бровь, и весьма самодовольно спросила: – Звучит неплохо, а? – Но Клэр с трудом удавалось втягивать в лёгкие кислород, не говоря уже о том, чтобы думать. – Ну? – спросила Лирика, требуя ответа на свой вопрос.
Клэр кивнула:
– Ага, неплохо. Извини, просто… – Она осеклась. «Просто это ужасно», – подумала девочка, но не произнесла последнюю часть вслух.
Лирика нахмурилась:
– Что-то мне не верится, что ты слышишь об этом впервые, – сказала она. – Магистр Катушка отправил приказ всем флотилиям вверх и вниз по реке и по морю, чтобы они вернулись в Остриё Иглы для подготовки к коронации. – Она наклонила голову. – Так к какой флотилии ты там относишься?
Клэр ничего такого не говорила. Большинство названий в Ардене отражали принадлежность к гильдии, но Клэр совершенно не разбиралась в ремесле прядильщиков! Паника охватила её, отгоняя любые слова, которые могли прийти ей на выручку, прочь.
– Э-э… я из…
Но ей не пришлось отвечать, потому что Лирика ахнула и закрыла ей рот ладонью.
– Ох, Элейна, – выдохнула она, – думаю, твои мысли забрали.
Клэр заморгала:
– Мои… Что?
– Это то, что делают паутчики. – Лирика беспокойно размахивала руками. – Они могут вытягивать воспоминания и забирать их себе. Но не волнуйся, – поспешила добавить прядильщица. – Со временем твои воспоминания вырастут снова. Во всяком случае должны.
В желудке Клэр поднялась тошнота.
– Но я думала, они отвечают на вопросы.
– Это они тоже делают, – подтвердила Лирика. Она сняла кусочек паутины с Клэр и принялась аккуратно наматывать его на ладонь восьмёркой. – В те времена, когда чудеса ещё были сильны, а Война гильдий только начиналась, самоцветчики создали всех тех ужасных виверн, а земледельцы и кователи объединились и изобрели самую первую химеру. Тогда прядильщики захотели создать собственных существ. Некоторые из них решили, что смогут защитить себя, только если объединят свои навыки с навыками обыкновенных пауков. Но это стало огромной ошибкой. – Лирика весело бросила сырую паутину на гальку. Затем она выбрала следующий клочок и продолжила сматывать шёлк. – Вместо того чтобы человечность контролировала их паучесть, – продолжила она, – всё вышло с точностью наоборот. Существа выросли размером с мужчин и женщин, а знания, полученные от людей, помогали им плести паутину ещё лучше. Чудовища придумали, как им спрясти человеческую кожу, чтобы скрыть свой истинный вид. – Закончив собирать паучий шёлк, Лирика опустилась на пятки и уставилась на Клэр:. – «Заплатки» – тебе это ни о чём не говорит, верно? Нужно отвести тебя в Остриё Иглы.
Клэр застыла. Последнее, чего ей хотелось, – отправиться в Остриё Иглы. Особенно сейчас, когда все прядильщики заделались Роялистами. Там её точно кто-нибудь узнает и доложит о ней королеве.
– Не думаю, что это хорошая идея, – поспешила заметить она. – В такой темноте не видно дороги. Мы можем упасть. К тому же, как нам быть с призраками?
– Они нам не помешают, во всяком случае здесь, – ответила Лирика. – Историк Бахрома сказала, что королева уже позаботилась о том, чтобы призраки навсегда покинули Остриё Иглы! И не волнуйся насчёт света – у меня есть вот это. – Лирика запустила руку в карман своего плаща и достала моток пряжи. – Мой клубок навигационных ниток, – объявила она с гордостью и принялась с ним возиться. В темноте Клэр не могла разглядеть, что именно делает Лирика, но подумала, что прядильщица, наверное, завязывает нить на палец сложным узлом. – Мама подарила мне его на день рождения, потому что я всё время теряюсь. Но признаюсь, уроки по теории нити даются мне нелегко. Пригнись!
Клубок ниток просвистел над головой Клэр и приземлился где-то в темноте с глухим бух. Лирика обмотала нить вокруг пальца. Через мгновение золотистое мерцание пронеслось по ней, освещая тьму. Нить вела к клубку пряжи, который подпрыгивал по едва различимой тропинке, прорубленной между скал. Это был безопасный путь через Иглы вниз к городу и заливу по ту сторону.
– Видишь? – просияла Лирика. – Вернуться будет не сложнее, чем вышивать крестиком. И не волнуйся. Ты можешь остаться у меня, пока твои воспоминания не вернутся. Готова поспорить, твоя семья сейчас в городе. На их поиски могут уйти день-два. В последние дни на улицах толпы народа – все стекаются в город, чтобы посмотреть на Звездопад, но мы обязательно найдём твой дом!
Но именно в этом и была проблема. Клэр не хотела, чтобы её нашли. От одной мысли о том, что Эстелл её найдёт, по её костям пробегала дрожь. Королева наверняка попробует использовать Клэр в качестве приманки, чтобы выманить Софи, и тогда…
– Эй, да ты дрожишь, – заметила Лирика. – Возьми это, – прядильщица вложила в её руки что-то мягкое и плотное. Опустив глаза, Клэр увидела, что держит роялистский плащ. Ей пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы не швырнуть его в воду, где течение утащило бы его вниз к коралловому лесу, укрытому на самом дне. – Это ведь твой? – спросила Лирика. – Я схватила его из корзины паутчицы, когда убегала.
Холод отодвинулся от Клэр, когда её вдруг осенило: Лирика ведёт себя с ней так свободно, хотя считает, что Клэр (вернее сказать, Элейна) ничего не помнит, потому что думает, что Клэр одна из Роялистов. Лирика последовала вперёд за мерцающей нитью.
– Пора идти. У нас уйдёт целая ночь, чтобы добраться до города.
«Только королева может победить королеву», – сказала паутчица. А кому, как не этому загадочному, тайному сообществу, которое сотни лет разыскивало монаршую семью, знать, как создаются королевы. Возможно, королева Эстелл, Мира Бахрома и Роялисты и поджидают её в городе, но её также могут ждать там ответы.
– Ты идёшь? – окликнула её Лирика.
Клэр придётся победить королеву. Уберечь Арден (и Софи) от опасности.
Она закуталась в плащ. И когда он коснулся её кожи в этот раз, она не вздрогнула. Как только она спасёт Арден, она примется за спасение Софи, и тогда они смогут вернуться домой, где самая большая забота для них – решить, кто выбирает следующую песню в машине.
– Иду! – ответила Клэр. Но пока она шла позади Лирики и её мерцающей нити вверх по извилистой тропинке, роялистский плащ давил на её плечи тяжёлым грузом лжи и, с удвоенной силой, опасности.