Ивана Купала
Не ходи, молодая девка в Купалину ночь одна. Оскорбишь, беду накличешь. По волчьим следам ищи после душеньку твою.
На Ивана, на Купала вышла ночка жаркая, что река, сдобренная полевыми цветами, закипала, варя суп из человеческих невестушек.
Ой, а на Ивана, ой, а на Купала
Красна девица гадала:
«Где ж мой милый-дорогой?
Назови меня женой!» -
Звучал однородный голос переплетающихся сотни других молодых и таких живых. Не без зависти ждали бледные, холодные русалки своего часа. Красные ленты в хороводе пестрили ярче Главного костра. Сегодня косы разрешили матушки не плести: долой запреты! Девки на гуляние бегут!
Пуще всех собиралась Руся, дочь крестьянская. В хвойном сумраке её глаза были вместо спрятанных звёзд. Волосы цвета зрелого пшеничного колоса стекали к оформленному девичьему стану. Подобно упорному подснежнику распускалась юная, от того и наивная влюблённость в сердце её, а в думах образ тяжелый след оставил небрежный. А вот и он… Широкоплечий юноша с обнаженным натренированным торсом прошел мимо Руси в толпу, предательски не заметив звучание девичьего сердца. Его не заботила эта чистота чувств, душа его давно пала так низко, что было запрещено смотреться в её зеркала, дабы не сгинуть. Но какой колдунье дело было приворожить девушку к гуляке деревенскому? Потешилась проклятая судьба. Плоть…дикое, разрывающее желание…и выбросить. Ничего. Пустота прогрызла явь и больше не отпустит. Или… Найдется та, что спасёт его душу? Руся?
– Руся! Вот же ты! Запоздала, подружка! – воскликнула Величка в своей манере, будто на распев: ярко, эмоционально. Она краше всех девок пела на гуляньях. Лицо, усеянное горящими веснушками, алые пухлые губки, естественно растянутые в улыбке.
– Ох, бегала в поле набрать цветов, благословлённых солнцем. Да, изысканный венок сплести: много времени отняло.
– Венок, действительно, дивный вышел. Точно такого же дивного хлопца через костёр переведёшь! – задорно, по-доброму рассмеялась Величка.
– Надеюсь… – со вздохом произнесла Руся и устремила взгляд в самое оживлённое место.
Величка посмотрела в направлении её взора и увидела Любодара, хищно оскалившийся, небрежно прижимающий к себе какую-то девушку.
– Забу-у-удь – пропела подружка. – Ты ему не нужна! У него таких, как ты, – целая деревня.
– Пускай… А люблю его только я. «Он просто ещё не знает…» – с надеждой говорила Руся.
– Не нужно тебе это! Он поиграется и забудет о тебе. А ты опозоренной останешься! А если ещё и с лялькой на руках? Так вообще пальцем тыкать начнут…или камнями закидают…
– Если честно, я до сих пор не вразумлю, я столько и сильно люблю его, а до сих пор без маленького… Почему так?
Величка посмотрела на подругу с нескрываемым удивлением:
– Разве ж дети просто так рождаются?
– От любви.
Величка рассмеялась:
– Какая же ты глупая и маленькая! Дети рождаются не от любви, а…
– Дети не могут рождаться вне любви! Я точно знаю! Мне бабушка говорила! – яростно перебила Руся подругу.
Величка широко раскрыла глаза:
– Ты наивная и глупая! Я желаю добра тебе, а ты как приворожённая на грех идёшь! – предупреждающе тараторила та.
– От добра добра не ищут. – обиженно хмыкнула Руся, и лоскуток её туники просквозил в толпу.
– Глупая! – кричала Величка – Глупая! – уже протянула эту трагичную песню.
Взявшись за руки, молодые сомкнули хоровод. Полилась песня и девичий смех, юноши увлекали за собой. Костёр трещал и детей-искорок дарил молодым людям.
Чья жена,
Чья жена козой была,
Козой была?
На дуб лезла,
На дуб лезла – свалилася,
Свалилася.
Кто-то тронул Любодара за руку. Обернувшись, он увидел Русю.
– А-а, русалка! Расплела косы? – ухмыльнулся юноша.
Руся смущённо опустила глаза, но руку возлюбленного держала крепко.
– За руку схватила, будто с поличным поймала у своей хаты. Украл что-то у тебя? – продолжал лукавить Любодар.
– Сердце… – не поднимая глаз, прошептала дева.
– Что-что? – склонился грузно юноша над девушкой.
– Я сама тебя украду! – пальнула твёрдо Руся.
– Ва! Ну, что ж, кради меня, речная дева, волоки в свои силки.
Любодар принял игру, но девушка не догадывалась, что забаву ведёт не она.
– Только не отпускай и сама не убегай потом. – зарделся Любодар.
– Никогда! – обрадованно вскрикнула Руся, словно давая клятву перед богами.
Уже все разбились на пары. Костёр-батюшка готовился соединять. И разъединять.
Иван да Марья
В реке купались:
Где Иван купался,
Берег колыхался.
Где Марья купалась,
Трава расстилалась.
Купала на Ивана!
Купался Иван,
Да в воду упал.
Купала на Ивана!
Оп, и первая пара голубков уже пролетала над костром. Руки остались сцеплены. Как говорили предки: кто в ночь Ивана Купала прыгнет через костер, взявшись за руки и сумев удержать друг друга, по воле богов и благословению ночи создадут крепкую семью, кто же расцепит руки, тем не суждено быть вместе. Запрыгали дети ночи, посланники солнца, через огонь, проверяя чувства свои. Величка, что дожидалась своей очереди с высоким, русым парнем, заметила Русю под руку с этим кобелём. Поймав Величкин взор, она недоброжелательно сверкнула глазами и отвернулась от бывшей подруги. Руся понимала, что ради любви придётся чем-то жертвовать. Она была готова. Ко всему ли? Величка прыгнула через Костёр и, сохранив руку в руке парня, счастливая прильнула губами к устам его. Все загудели, поздравляя новоблагославлённых. Гусли вторили гласам. Но вот… Через Костёр прыгнули Руся с Любодаром. Юноша специально вырвал руку и сильно оттолкнул влюблённую деву.
– Ах!.. – Руся упала, сильно ударившись.
– Эх, не удержала русалка свою рыбку! – присев на корточки, сказал Любодар. – Ну, не хнычь! Рыбалка – дело тонкое, тут опыт нужен. Прощай, русалка!
Любодар уже было скрылся среди других белых туник, но…
– Мне не нужен никто другой! Я твоя во век! И всех других отказом я жаловать буду! Сердце моё не моё отныне, но твоё! Душа моя не богам боле принадлежит, коли они не они не разрешают наш союз, а тебе! Я от макушки кудрявой своей до кровавых пят, что стёрты о колкие травы, но твоя! Никто не властен надо мной, ты царь мой!
Все стихли, Костёр с отцовским неодобрением и даже от обиды стал тухнуть. Любодар горделиво выпятил широкую грудь и надменно сузил глаза:
– Значит, отныне ты моя?
– Да. – подтвердила Руся.
– Сердце твоё моё. – уже не спрашивая, а утверждая, говорил юноша, смакуя каждое слово, каждый звук.
– Да.
– Душа божья – моя.
– Да.
– Я царь твой.
– Да.
С каждым предложением грозовой тучей надвигался Любодар к танцующему трепетному огоньку девы.
– Ты моя целиком и полностью.
– Да.
Все погрузилось в звенящую тишину. Девушки испуганно качали головами, хлопцы застыли то ли в презрении, то ли в зависти. Хищник растянул рот в улыбке, повернулся к народу и запел низким голосом:
Слышу песни голос звонкий
Над кострами, над рекой.
Все дороги засветились.
Это было мне приснилось.
Купала Ивана – Купала, Купала
Ивана Купала.
Его подхватили:
Купала – хей-хей!
Купала
Купала, Ивана купала
Купала, Ивана купала-ла
Купала, Ивана купала
Купала –
хей-хей!
Все гурьбой изобразили фигуру ритуального танца. Любодар закружил Русю и испарился в густых молочных сумерках. По правилам девушки и молодцы должны были разделиться: девы справляли венки по реке на встречу суженому и купаться нагими в реке в дань несчастным дохлым невестам, а бравые парни жаждали найти цветущий папоротник на самой томно-черной поляне, где жизнь и смерть слились в одно и неразлучны в вечном поцелуе.
Руся уже было побежала к берегу как ее нежно, но резко обернули к себе.
– Куда плывёшь, русалка? – перед ней вырос образ возлюбленного.
– Так венки пускать … – вспомнила девушка начало детской скороговорки.
– …женихов искать, русалок ублажать. – подхватил юноша. – И каких же женихов ты собралась искать? М-м?
Девушка смутилась.
– Посмотри же на меня.
Вытащив всю свою смелость, Руся резко подняла голову и неожиданно встретилась губами с горящими устами Любодара. Этот момент заставил чему-то напряженному лопнуть в области груди и растечься нестерпимо обжигающей массой вниз по телу. Ноги присогнулись. Прежде никто её губ не касался, и она не позволяла.
– Сама сказала, что принадлежишь мне, а сама пошла искать других женихов, еще и показать русалкам своё тело. Русалкам! А не своему господину?! – осуждающе говорил парень.
– Нет-нет, я не…
– Тебе нечего там делать. Идём у нас должен быть свой ритуал.
Всё тело девушки дрожало в унисон сомнению. Какой ещё ритуал? Она должна была по реке пустить венок, напевая заранее выученную песню, чтобы тот доплыл до суженого, а потом пуститься в воду без туники, дабы доставить девичье веселье русалкам, чтобы те не завидовали, несчастные, не знали они любви, и не погубили молодцев. Но какой еще ритуал? Она не знала. Однако Руся уже следовала за своим избранником в рощу. Уж сотни лет стояла рощица у берега и знала забавы молодых, да не смущалась ликованию сердец, что в песни соловья топились, меняя честь на медовую утеху.