АДАМ ПРИШЕЛ ИЗ САДА, НА ПОДОШВАХ У НЕГО ОПИЛКИ, они остаются на кухонном полу, но мне не привыкать. Меня давно уже это не раздражает.
– Привет, Джош, – говорит он. – Хорошо спал?
– Ну да, отлично. Как всегда, когда я дома. А ты?
– Не очень. Приснилось, будто ветром унесло шатер и Марни вместе с ним. – Он поворачивается ко мне: – Розы прекрасные. Это от кого?
– Как раз от Марни.
Я предлагаю ему свою тарелку с тостами, намазанными маслом: я слишком проголодалась и не могла ждать. Он берет один тост с извиняющейся улыбкой – наконец вспомнил, что обещал сделать завтрак.
– Ты разве не должен был приготовить маме поесть?
Интонации у Джоша не такие уж обвиняющие, но в них явно сквозит определенный подтекст. Адам ничего на это не отвечает. Как всегда.
– Я и открытки уже получила кое-какие, очень милые, – сообщаю я, указывая на стол, где их целая куча. Он подходит поближе, роется в них одной рукой – в другой у него тост, от которого он время от времени откусывает.
– Ты бы их хоть выставила на всеобщее обозрение, – замечает он. – Подольше им порадуешься.
– Папа прав. – Джош берет у Адама открытки и расставляет их на разделочном столе. – Ма, подарки тогда вечером, ничего?
– Конечно.
Упоминание о подарках явно вселяет в Адама какое-то беспокойство. Он еще вчера сказал, что утром ему надо будет съездить в Виндзор, и я делаю вывод, что он пока мне еще ничего не купил. Недели две назад я ненавязчиво намекнула ему на одну очень красивую кожаную сумку, но она довольно дорогая, и я надеюсь, что мой намек остался незамеченным. Мне все-таки будет неловко, если он столько выложит за какую-то там сумку.
Я исподтишка наблюдаю за ним: вот он прислоняется к разделочному столу, пьет вторую чашку кофе, пытается говорить с Джошем о том, куда лучше поставить столы (это их работа на нынешнее утро), о том, как он хочет развесить лампочки. Я замечаю, какой у него усталый вид, и внезапно испытываю прилив любви. Он столько работает все эти четыре года, да и вообще почти всю жизнь, и я знаю, что он с нетерпением ждет, когда жить станет полегче – после выпуска Джоша. Тогда нам придется платить за обучение и проживание только одного студента, и финансовое бремя ослабеет.
Сразу после женитьбы мы с Адамом часто обещали друг другу при первой же возможности продолжить образование – нам ведь толком не удалось его получить. Адам будет изучать строительную инженерию, а я – юриспруденцию. Адаму помешала реализовать эти планы не нехватка времени, или денег, или амбиций: он просто осознал, что ему очень нравится быть столяром и резчиком по дереву. В работе с деревом есть что-то невероятно естественное, говорит он, что-то умиротворяющее и благотворное.
С годами он сумел выстроить потрясающе успешный бизнес. Иногда вести дела непросто с финансовой точки зрения: мы не всегда заранее знаем, когда поступят деньги от заказчиков, к тому же на одно изделие порой уходит несколько недель. Но Адам заработал кое-какую репутацию краснодеревщика, делающего мебель на заказ, и может запрашивать хорошую цену. Заказы поступают со всего мира. Только в нынешнем году он уже сделал резные письменные столы, очень красивые, для клиентов из Норвегии, Японии и США. Каждая такая вещь уникальна. Некоторые требования не так-то просто выполнить: например, один клиент просил его сделать шкаф с выдвижными ящиками, шесть футов в высоту и четыре в ширину, так, чтобы в каждом ящике имелось несколько потайных ящичков поменьше. А другой хотел деревянную повозку для одного из своих детей, чтобы ее мог тащить их пони. Плата за этот заказ покрыла почти всю стоимость проживания Марни в Гонконге.
Я начала учиться на юриста в Открытом университете, когда Марни было десять лет. У меня ушло шесть лет на то, чтобы получить диплом, а реальной адвокатской практикой я занялась лишь еще через два года – как раз вовремя, поскольку именно в тот год Марни сама уехала учиться в университет. Я обожаю свою работу, к тому же теперь мы можем уже не так переживать из-за денег. Адам никогда не хотел, чтобы Джош и Марни брали кредиты на оплату обучения в университете, так что наши ежемесячные расходы поистине колоссальны. Ему приходится работать по многу часов в день шесть дней в неделю, но все равно в финансовом отношении наша жизнь настолько отличается в лучшую сторону от тех времен, когда мы только поженились, что иногда мне хочется ущипнуть себя: не сон ли все это?
– Ма, во сколько за тобой заедет Кирин? – спрашивает Джош, отрываясь от разговора с Адамом (кажется, они говорят о каком-то ящике).
Я смотрю на часы:
– Вот-вот должна быть тут.
– Нельсон мне отбил эсэмэску – хочет зайти. – В голосе Адама так и сквозит улыбка. – По-моему, он норовит сбежать от детишек, за которыми ему сегодня надо приглядывать.
– Почему-то я совсем не удивлена. Он же знает, что Кирин сегодня угощает меня ланчем. – Бросив на него смешливый взгляд, я замечаю: – Вообще-то ты всегда можешь сам зайти к нему и помочь с детьми. Я уверена, что Джош и без тебя справится.
Выражение лица у Адама весьма красноречивое.
– Нет уж, спасибочки. Я уже оттрубил свое как молодой папаша. Теперь его очередь.
– А знаешь, па, – говорит Джош, – в том, чтобы обзавестись потомством в юности, есть свои плюсы.
– Не считая того, что ты вынужден всю свою жизнь временно отставить в сторонку?
Я знаю, что он шутит, но буквально цепенею, когда вижу, как по лицу Джоша проходит тень. Похоже, Адаму уже хочется взять свои слова обратно.
– Давай-ка собирай вещички, ма, – говорит Джош, перемещаясь на другую сторону кухни – физически дистанцируясь от своего отца.
– Ладно, – соглашаюсь я и наскоро целую одного, потом другого. – До скорого.
– Приятно провести время! – кричит Адам мне вслед. Но его слова как-то не согласуются с гнетущей атмосферой, и я не могу заставить себя ответить.
Мчусь наверх захватить телефон, по пути забегаю в ванную почистить зубы и слегка подкрасить губы. Я рада, что ненадолго выберусь из дому, и будет очень приятно провести время с Кирин, это поможет мне отвлечься от всего остального, что сейчас происходит. Сначала я подумывала записаться на сегодня в спа, но потом мне показалось, что это чересчур, к тому же в глубине души я никогда терпеть не могла, чтобы меня обихаживали. И в любом случае я вполне в состоянии сама заняться своей прической и ногтями. Все-таки сегодня не день моей свадьбы.
А еще я рада, что мне удалось подыскать Адаму подарок, чтобы сегодня вечером отблагодарить его за то, что он всегда поддерживал меня с этой вечеринкой, никогда не говорил «да ладно, брось, не стоит». Мне трудно было придумать что-нибудь подходящее: его увлечения – черно-белые фильмы, мотоцикл, мосты, а я в этом ничего не смыслю, и ничего хорошего у меня бы не вышло. Но две недели назад в Виндзоре в обеденный перерыв я увидела в окне турагентства рекламу дешевых перелетов в Бордо и Монпелье. На одной из фотографий был запечатлен виадук Мийо, и я тут же вспомнила, что мы с Адамом как-то видели его в документальном фильме о выдающихся достижениях инженеров-строителей. Адам смотрел как зачарованный, говорил, что с удовольствием принял бы участие в этом проекте и очень хотел бы когда-нибудь увидеть виадук вблизи. Осознав, что я нашла-таки для него идеальный подарок, я вошла в турагентство и, повинуясь внезапному порыву, забронировала два билета в Монпелье и четыре ночи в очень красивой гостинице в центре Мийо, с захватывающими видами на тот самый виадук.
Мы летим уже на следующей неделе – вылетаем во вторник, возвращаемся в субботу. Адам пока не знает, я хочу сделать ему сюрприз. Я знаю, он будет переживать, что потеряет столько рабочего времени, ведь заказы идут и идут, но он заслуживает короткого отпуска. Сегодня вечером, в разгар праздника, когда буду произносить небольшую речь, благодаря всех за то, что пришли, я планирую вручить ему футлярчик с билетами и фотографию виадука Мийо. Уж он-то заслуживает благодарностей больше, чем кто-нибудь еще. Ему столько лет пришлось сосуществовать с призраком моего грядущего праздника. Адам бы поразился, узнай он, как сильно я порой искажала правду и сколько всего от него утаивала, чтобы эта вечеринка получилась в точности такой, как я хочу.
Бросив помаду в сумку, я выхожу из дома, чтобы дождаться Кирин. Когда-то я убедила Адама купить именно этот дом, хотя он предпочел бы более просторный и современный: вот лишь один пример того, как я манипулировала им, чтобы все было по-моему. Меня оправдывает только то, что в конце концов Адам полюбил его так же, как и я. И он никогда не сожалел, что мы его купили.
Мы впервые увидели его примерно через год после рождения Марни. Тогда мы снимали тесную квартирку с двумя спальнями и оба понимали: как только она перерастет свою колыбельку, которую мы втиснули в нашу собственную спальню, между гардеробом и стеной, кровать для нее поставить будет попросту некуда. У Джоша была крошечная каморка, и ни о каких двухъярусных кроватях речь не шла. Когда мы подсчитали, что выплаты по ипотеке будут примерно такими же, как плата за съемную квартиру побольше, родители Адама предложили одолжить нам денег на первоначальный взнос за дом. Для нас это стало настоящим спасением, к тому же они сказали, что нам вовсе не нужно спешить с выплатой долга, они вполне готовы подождать до лучших времен.
Мы посмотрели много домов и в конце концов сузили список до двух – новостройки и нашего нынешнего. Новостройка в жилом комплексе под Виндзором была побольше, с лишней спальней и кухней попросторнее, и вообще все там было безупречно новенькое, нетронутое. А этот коттедж, построенный больше ста лет назад, нуждался в серьезных переделках, прежде чем мы сможем туда переехать. Но я тут же в него влюбилась, главным образом из-за великолепного сада, где уже росло множество цветов и кустов. А какую свадьбу мы бы здесь сыграли, подумала я с сожалением, глядя на увитую клематисом перголу, уютно притулившуюся в углу. Но потом я подумала о вечеринке, которую надеялась устроить на свое сорокалетие. Тогда еще до этого было так далеко. Я понимала, что думать об этом сейчас попросту смешно, но не могла выкинуть эти мысли из головы.
– Чудесный сад для того, чтобы Марни сделала свои первые шаги. – Я нарочно метила в его ахиллесову пяту, видя, что он склоняется к более легкому варианту – новостройке. – Только представь, как ей понравится играть тут в прятки. Не то что в том длинном унылом садике, где даже трава еще не растет.
Это разрешило его сомнения: я была уверена, что так и будет. На него бы меньше повлияло мое замечание, что у Джоша будет тут больше места, чтобы гонять мяч. Я чувствовала себя неловко, зная, что он уже подумывал превратить в мастерскую лишнюю спальню в новостройке. Но этот сад быстро завоевал его сердце – как и мое.
Мы выкрасили все в белое, отреставрировали старый дубовый паркет, а года через два Адам выстроил в конце сада большой сарай, чтобы там работать, и я уже не стыдилась того, что лишила его мастерской. А когда сегодня вечером на деревьях развесят гирлянды из лампочек, сад будет выглядеть именно так, как я себе представляла много лет назад.