Невинным рыжеволосым ангелом Джен крутилась у зеркала, поглубже рассовывая по карманам зеленого плащика ворчливость, циничность, зловредность и прямолинейность. Чтобы Бехтерев, пригласивший ее погулять в парке после ужина, случайно не приметил истинное лицо. В другой день меня бы это перевоплощение, достойное театральной премии, повеселило. А сейчас все думы крутились вокруг кабинета на четвертом этаже, в который ноги шли, а голова – не пускала.
Демон объявился за ужином – спокойный, равнодушный и холодный, будто все выходные провел на Северном полюсе. Что-то сдержанно рассказывал крестному, затем недовольно спорил с Освортом… Я ждала теле-маго-граммы, в которой Карпов отменил бы сегодняшнее занятие, но ее не было. «Прогуляете хоть раз, и больше можете не появляться»… Похоже, он оставил решение за мной.
В смятенных чувствах я бродила по лестнице, считая ступени. То поднималась на пролет вверх, то спускалась на два вниз, то снова забиралась выше… Стукнуло семь. Что ж, уже опоздала. Решительно тряхнув головой, я выпрямилась и пошла… вниз.
Тактика взаимной слепоты дала свои плоды. Во вторник на «Снадобьях» Карпов впервые за все время «позабыл» о моем существовании и даже оставил без внимания роскошные сопли тролля. В среду на Практике сражения не вытащил на ринг и позволил отсидеться за спиной Дорохова. Вечером в библиотеке посмотрел сквозь меня, не напомнив о дополнительном занятии.
Ну и чудно. Меня это вполне устраивало. Кажется, я случайно изобрела вакцину от Мрачного Демона… Знала бы раньше, набросилась бы на него с поцелуями в первый день знакомства. И не мучилась бы целый месяц от его издевательских острот!
***
В пятницу вечером Джен потащила меня в Пункт Связи на экстренное совещание. Дрожащими губами она объяснила мне и Мелиссе, что Антон пригласил ее на выходные погостить у своей семьи. Девушка то розовела, то зеленела, и явно находилась в пограничном состоянии между перепуганным воплем и молчаливым обмороком.
Усевшись в ступоре на кровати возле раскрытого чемодана, она позволяла нам собрать ее в поездку. Когда Мелисса принялась на ее глазах складывать кружевную сорочку вместо практичных пижамных штанов, Джен тихонько застонала и одарила меня беспомощным взглядом из зеленых блюдец. Пришлось закинуть бледно-голубой шелк обратно в шкаф, а в чемодан демонстративно вернуть удобную полосатую пижаму.
– Если он не идиот, то выделит тебе отдельную спальню, – проворчала я, догадываясь, что как раз-таки Бехтерев относится именно к этому человеческому подвиду.
Разобравшись с суетными сборами, поспешила на кухню: кажется, я переволновалась не меньше подруги. И с разбегу налетела на темную стену, материализовавшуюся посреди гостиной.
– О господи! – взвизгнула в ужасе.
– Вы ошиблись, – сухо фыркнул Демон.
Сдвинув меня с дороги, он сделал пару шагов, развернулся и отправился в том же направлении, в котором планировала идти я.
Трудно игнорировать друг друга, находясь в камерном пространстве крошечной кухни! Тем более, что туда зачем-то наведался и Осворт.
И, разумеется, всем присутствующим резко понадобилась единственная кофемолка. Горестно выдохнув, я схватилась первой за деревянную мельницу и принялась готовить кофе на троих. В конце концов, я тут единственная воспитанница Фабрики идеальных домохозяек, надо подтверждать статус.
– Ромул, сделай одолжение, расскажи мисс Дэлориан, – косясь на меня, вдруг тихо обратился к куратору профессор, – о феномене своего подопечного. Господина Макферсона.
– Это не подлежит огласке, Андрей, – поморщился почти-волк.
Мерно помешивая ароматное варево, я навострила уши. Энди тоже говорил про секрет, не подлежащий огласке. И с Освортом дополнительно занимался…
– Девушка должна понимать, чем грозит дружба с чудовищами.
А то девушка не понимала! Чем грозит? Тысячей колкостей и язвительных замечаний. Недосказанностями, скомканными приветствиями, стыдливым отводом глаз. Холодными фразами и равнодушным тоном. Лживыми записками. Вот и общайся после этого с монстрами…
– Энди Макферсон – потомственный метамаг, – пожав плечами, поведал Осворт. – Редкий дар, уникальный. Парень неплохо справляется с контролем, но… Соглашусь с Андреем, его лучше не провоцировать. Животная сущность может проснуться сама по себе. А в зверином воплощении манеры Энди оставляют желать лучшего. Признаться, Академия деревенским уже с десяток кроликов задолжала…
– Метамаг? – рассеянно пробормотала я, все еще переваривая ведро льда, которым окатил меня злобный Демон вместо приветствия.
– Забыл, что вы дестинка! – заулыбался Ромул. – Оборотень, но не совсем. Метамаги превращаются в разных животных по собственному желанию. Или без такового, обуреваемые базовыми инстинктами. К совершеннолетию маги обычно осваивают самоконтроль. Луна не оказывает на них влияния, хотя одежда все равно портится. Энди, он… как бы вам объяснить…
– Кот? Большой дикий кот, да? – догадалась я, вспоминая хищный прищур прилежного юноши. – Ягуар, тигр или пума… Что-то такое?
– Леопард. Любите пятнышки? – хохотнул куратор. – Как вы догадались?
– По движениям… И взгляду. И еще он урчал, когда… А потом рычал.
В конец смутившись, я принялась сосредоточенно разливать кофе по чашкам.
– Когда?
– Д-давно… Было дело.
Леопард! Это многое объясняет – и пластику движений, и хищные повадки… И желание сожрать меня заживо в пятой оранжерее, так явственно читавшееся в глазах цвета северного моря. Ладно, профессор Карпов, признаю – во всяком случае, мысленно, – я рада, что вы вовремя появились и сменили на посту озабоченного котяру.
Вслух я пробормотала только «Понятно» и бочком выбралась из ставшего тесным и душным помещения. Нет, Джен он тоже не подходит! Лучше обычного кота заведем…
***
– Странная у нас тут компания, да? Племя изгоев… – заулыбалась мне Мелисса, обнаружив в потемках пыльного кабинета.
Из разгоряченной Дженивьевы и обледенелого Карпова я выбрала ничего.
– Почему изгоев?
Жена куратора плавно забралась в выцветшее зеленое кресло, поджала ноги, заправила за ухо темную прядь и оценивающе уставилась на меня. Она была вся какая-то текучая, мягкая… Поистине женственная.
– Разве не заметно? Тут все немножко… сломанные. Мы из тех искалеченных кукол, которых никто не купит в магазине, – аккуратно подбирая слова объяснила Мелисса. – Поэтому нам комфортно рядом. И иногда даже радостно.
– Что ты имеешь в виду, когда говоришь про… всех?
– Если и есть самый неудачный билет в жизни, то его вытянула я. Эмп, рожденный аристократом… Мать пыталась вызвать всплеск… Сумасшедшая, – покачала головой женщина. – Ромул родился в семье «отрекшегося» оборотня и первокровной волшебницы. Кому такой нужен, кроме его матери? Вместо дружбы – тычки в темных закоулках и камни, летящие в спину… Дженни с Джулией потеряли самых близких…
– А Карпов?
– Интересуешься, можно ли задеть за живое бесчувственного преподавателя? – понимающе усмехнулась Мелисса и поджала губы. – Мы с ним не слишком ладим. Но сломать можно любого… Андрей был женат когда-то. Это его крест.
На этом месте мне следовало поперхнуться. Представить себе Демона счастливым молодоженом как-то не получалось. Может ли брак превратить человека в чудовище?
– Только не подумай, что раньше он был славным парнем! – прочитав мои мысли, заявила женщина. – Я вижу и в тебе много боли. Дело не только в родителях, да? Произошло что-то еще, что заставило похолодеть изнутри?
– Ты не слишком проницательна? – буркнула я, заметив шевеление в коридоре у самой двери.
– Приходится компенсировать отсутствие магии. У слепых хорошо развит слух… Я не умею колдовать, – Мелисса поиграла в воздухе длинными аристократическими пальчиками, словно перебирая струны арфы. – Но иногда мне открываются люди.
– Ты так выбрала Осворта?
– Этот лохматый монстр, воющий на Луну, – единственный, кто меня ни разу не обидел. Жизнь научила Ромула терпению… и принимать людей со всеми недостатками. Великий дар, мне такого не дано.
– Мне тоже, – проворчала я, вспомнив одного особо богатого на недостатки «парня».
– Так что с тобой стряслось? Ты будто примороженная изнутри.
– Не со мной. С моей подругой по интернату, Ребеккой, поступили очень гнусно. Ей пятнадцать было, а мне всего двенадцать. Случись всплеск на пару недель раньше, я бы могла прекратить всю ту мерзость… Но магия решила, что Бэку защищать не нужно, – хрипло пробормотала я. – Она Судьбе была не важна. Всплеск случился, только когда эти девицы полезли на меня.
– Из-за чего?
– Из-за платья. Красного, – грустно улыбнулась я. – Тетя прислала к Рождеству. В нем я выглядела старше, лет на четырнадцать. Новенький парень пригласил танцевать… Я не знала, что Тильда… В общем, все мои проблемы из-за красных платьев.
Скрип подошв у двери и сдерживаемый кашель едва не заставили меня крикнуть: «В следующий раз, если соберетесь подслушивать…»
***
Но субботним утром подслушивать довелось снова мне. Оставив Джен в обнимку с чемоданом – Мелисса все же сунула в него сорочку, пока подруга не видела, – у выхода из Академии, я пошла в больничное отделение. Мари на месте не оказалось, и я решила поиграть в детектива и поискать кофейные припасы, о которых сболтнул Макферсон.
Прикрыв дверь в кабинет, принялась нагло рыться в ящиках стола. Личные запасы снадобий и мазей, стопка «Лекарских вестников» лет за десять, пакет орешков, шоколадка… Ага, вот он, родимый. И сорт довольно-таки дорогой!
– Ты принял решение, Андрей?
Болезненно-глухой голос крестного, раздавшийся у входа в палату, заставил меня рассыпать зерна. Пока я наводила порядок на столе Мари, услышала и продолжение.
– Нет!
– Я не могу ждать дольше. Не дашь ответ, я приму решение за тебя.
– Хочешь повторить его подвиг? – надменно гаркнул профессор.
Усталый выдох крестного, неспешное шарканье, скрип входной двери больничного отделения…
– Артур, дай мне время. День. Может, два. Есть одна наводка… Заброшенный особняк в Дебрях… Не помешает проверить, прежде чем добровольно лезть в эту петлю.
– Ладно, до понедельника подождет. Андрей, я бы никогда не стал тебя об этом просить, если бы не ситуация. Но вы же старые друзья. И ни для кого не секрет, что в прошлом… А ты что тут делаешь? – уставились на меня орлиные глаза крестного, бесшумно отворившего дверь кабинета.
– Как что? – растерянно выдохнула я и кивнула на рассыпанные зерна. – Кофе у Мари ворую… Ты ведь ей меня не выдашь?
– Анна!
Артур неодобрительно покачал головой и уселся на желтый диван. Карпов остался стоять в проеме, глядя сквозь меня на белую стену. Чем-то, видимо, примечательную.
– Ладно, раз уж нас свела судьба, расскажи, как твои успехи со снадобьями? Есть шансы сдать экзамен? Я так занят, что совсем не уделяю тебе внимания.
– Не страшно, я вполне самостоятельная девочка.
– Ты не ответила.
– Ага. Ты сообразительный, – утвердительно кивнула я и продолжила собирать кофе.
– Ты стараешься на дополнительных занятиях? Анна, нужно ценить время, которое уделяет тебе профессор. Маг такого уровня! Это великая услуга…
– Я в состоянии по достоинству оценить все, что делает профессор, – туманно заявила я и принялась разглядывать коричневые зерна. Тут еще собирать и собирать… – Но не думаю, что промежуточный экзамен мне по зубам.
– Ничего не понимаю! – возмутился крестный. – Неужели вы до сих пор не смогли найти общий язык?
Поперхнулась, конечно, но поток краски, наползающий на щеки, все же остановила.
– Да нет, почему же, – тихо пробормотала, – нашли… вполне себе… общий…
Скоро эти зерна без всякого кипятка сварятся от моего пылающего взгляда.
– Что вы сейчас проходите? Второй курс? Третий? – не унимался заботливый опекун.
Чтоб ему самому так вляпаться! Хотя кто знает, что у них там с Белиндой…
– Мы сейчас… Прости, я пропустила последние три занятия, – виновато призналась я и подняла глаза на Артура.
Лицо крестного сползло на пол: кажется, он собирался орать. Хватая ртом воздух и багровея в тон справочнику лекаря, властный ректор Кроу окатил меня тремя литрами презрения и осуждения.
– Вы пропустили два занятия, мисс Дэлориан. Первое я сам отменил, – вдруг нарушил молчание Демон. – Артур, не кипятись. У твоей крестницы были основания для этих прогулов. Если бы я считал иначе, то поставил бы тебя в известность.
– Основания?! – гневно прошипел крестный, и я на всякий случай спряталась за креслом Мари.
Карпов глубоко вдохнул – рубашка чуть не до скрипа натянулась на груди.
– Это моя вина. Мы повздорили, и я был груб с мисс Дэлориан. Наговорил гадостей… В своем излюбленном стиле, ну, ты знаешь, – мужчина успокаивающе похлопал крестного по плечу и снова уставился на стену позади меня. – Давно следовало принести вам свои извинения… за оскорбление и неуместное… поведение.
– Все в порядке, профессор. Вероятно, я как-то вас спровоцировала, – просипела, внимательно разглядывая свои ногти, потому что от вида кофейных зерен уже тошнило.
– Не вы, а… «внешние обстоятельства». Жду в обычное время в понедельник, – сухо бросил мужчина. – Если вам все еще интересна медицина.
– Но вы же говорили, если прогуляю хоть раз, то могу не появляться? – непонимающе взглянула на Карпова.
– Далеко не все мои слова являются правдой. Могли бы уже и догадаться.
***
Разъедаемая изнутри любопытством, я промаялась все воскресенье, но к вечеру Джен так в Академию и не вернулась. Голова пыхтела от вопросов начищенным самоваром. Оказался ли Бехтерев идиотом? Нашла ли Джен сорочку? Выкинула ли ее от стыда в окно? Явила ли она парню свое истинное зловредное личико или все выходные играла мать Терезу?
Уверена, рыжая мерзавка заночевала в Пункте Связи, чтобы еще немного меня помучить. Не на ту напала: кое у кого имелся волшебный ключик! Схватив подмышку кофту, ночную сорочку и «Занимательную ботанику» – завтрашнее возвращение к занятиям подразумевало новую партию зельеварительных страданий, – я перенеслась в красный дом посреди желтой травы.
По пустынному коридору не гуляло даже перекати поле, не говоря уже про Джулию и Мелиссу. После спальни, набитой соседками, от звенящей тишины кружилась голова. Побродив немного по брошенным в одиночестве комнатам, я поднялась наверх и завалилась в постель. Может, Дженни еще объявится… А нет, так у меня в наличии занимательное чтиво с эффектом мгновенного усыпления.
***
Проснулась я от дверного скрипа, часы показывали три. Из бокового окна падал серебряный свет. Бледным, уставшим ликом на меня глазела Луна – большая, круглая, словно сырная голова, и вся изрытая кратерами.
Наверняка Ромул сейчас рыскал по лесу в поисках какой-нибудь мохнатой вкуснятины, продираясь сквозь влажную листву и наслаждаясь свежестью подступающего утра. В Пункте Связи было спокойно, тихо и привычно мрачно, но этот скрип… Джен так поздно возвращаться бы не стала.
Я скинула одеяло, присела на кровати и стряхнула со лба спутавшиеся пряди. Машинально притянув к себе палочку, поправила упавшую лямку сорочки и стала вглядываться в дверной проем. Там точно кто-то стоял, вперив в меня два черных недоумевающих глаза.
Знакомый высокий силуэт устало опирался о косяк. Черный плащ, небрежно накинутый на плечи, казался мокрым и грязным. Весь вид Карпова говорил о том, что тот откровенно нетрезв, и ноги его держат с трудом. Вот только пьяного преподавателя среди ночи мне не хватало!
Шагнул вперед, пошатнулся, поморщился. Небритое лицо выражало смесь удивления и недоверия. Силился понять, не галлюцинация ли перед ним? А вот пить надо меньше…
В этой комнате раньше ночевали Ромул с Мелиссой, но сейчас в их постели бледным призраком красовалась я. Руки в лунном серебре, разметавшиеся по плечам волосы отсвечивают сталью, белоснежная шелковая сорочка… Сама бы перепугалась, повстречай я такое привидение!
– Я вас не побеспокою, – постояв минуту, с видимым усилием прохрипел профессор, развернулся и, пошатываясь, вышел вон. И на том спасибо.
Дверь мягко закрылась, тонко скрипнув. Послышались медленные, неуверенные шаги – Карпов спускался на кухню. Я дала себе обещание выкинуть происшествие из головы и тут же крепко, сладко заснуть. Размечталась.
Я продолжала сидеть на постели, держа палочку в руке и глядя на дверь. Тревожные змеи расползались по мышцам, отдавая холодом в позвоночник. Было что-то странное в его походке. И в голосе. И в глазах…
Я опустила босые ноги на дощатый пол. Пошла к выходу. И у самой двери наступила на что-то влажное и теплое. На лестницу я выскочила как раз вовремя, чтобы увидеть, как на противоположном конце медленно, завалившись назад, падает тело. Поскальзываясь на кровавом следе, я бросилась вниз.
Какой тяжелый! Толку от моей попытки схватить мужчину за плечи и смягчить удар не было никакого.
Столько крови, вся лестница…
Судьба сделала очередной злодейский финт. Только я всерьез решила заняться лекарским делом, как мне на руки упал едва живой пациент.
Где-то должна быть серьезная рана, но попробуй так сразу найди. В полутьме, в неверном лунном свете, да еще на черной рубашке…
– Очнитесь немедленно! – истерично приказала я, и добавила жалобно, погладив по небритой щеке: – И помогите мне, пожалуйста…
В носу неприятно покалывало от сдерживаемых слез, в горле стоял ком, мешавший говорить. Подол белой сорочки успел измазаться кровью, спутавшиеся волосы нависали над бледным демоническим лицом…
Так вот, как это бывает. У меня на руках умирал человек. Тот самый человек.
Карпов слегка приоткрыл глаза, одарив очередной порцией недоумения, к которому тут же добавилось сожаление.
– Ты снова мне снишься, пигалица? Бессовестная… Слишком красивая, чтобы быть настоящей, – слова давались ему с трудом. – Значит, дела совсем плохи.
– Покажите, куда вы ранены. Не понимаю… Откуда все это?
Он сдвинул брови и бросил на меня новый, куда более внимательный взгляд. Да настоящая я, настоящая! Затем медленно сжал мою ладонь в своей, притянул к животу и запустил под рубашку между пуговиц, к левому боку. Теплая кровь пульсировала и грела пальцы, упершиеся во что-то твердое, костяное…
– Лавасилиск… нижний клык… надо вытащить, – прохрипел Карпов с таким видом, будто предпочел бы умереть, а не подвергать себя подобной экзекуции. И я почти готова была ему это позволить.
Вот теперь самое время для паники. Лавасилисками именовали хищных ящериц-исполинов, бродивших в окрестностях Румынских дебрей (что Карпов вообще там забыл?). Их черная чешуя напоминала камни вулканической породы. Будучи в паршивом настроении, эти существа могли раскалять покров до красноты и метать огонь прямо из шкур. Казалось, что они извергают лаву. Но самым опасным оружием были клыки – серповидные, со множеством мелких зазубрин, сантиметров по десять каждый. В них имелся канал, через который в тело жертвы доставлялся яд, мешавший крови сворачиваться…
– Да, надо вытаскивать. Пока он внутри, я не смогу остановить кровь, – монотонно заговорила я. – Нужно найти в аптечке обезболивающее… И магические щипцы… И кроветворящий раствор… И антисептик.
В голове стало прозрачно и холодно. Существовал план, вселяющий робкую надежду. Я побежала к серванту в кухне. Босые ноги, вымазанные в крови, скользили, оставляя на полу багровые росчерки.
Аптечка в Пункте Связи была не роскошью, а необходимостью: агенты сопротивления часто возвращались «с полей» покусанными, поцарапанными или попросту побитыми. Но, порывшись в серванте, я взвыла от ощущения преследовавших неудач. Куда все подевалось? На полупустых полках нашлись лишь снадобье для кроветворения, немного стерильной ткани и супербыстро-заживляющая мазь. В гостиной в барном шкафу стояла ополовиненная бутылка тролль знает чего.
Даже моя глупая оранжерейная головка, нафаршированная малиновым джемом, понимала: шансов на успех с таким набором маловато. Но пока я добегу до больничного отделения, мой первый серьезный пациент истечет кровью… К тому же Академия на ночь запиралась десятком сторожевых заклятий, и я не знала, как попасть внутрь с порога.
***
Карпов был в сознании. С нескрываемым интересом он наблюдал, как быстрыми движениями я расстегиваю его рубашку и оголяю торс. Не таким образом я предпочитала утолять свое любопытство…
Рана выглядела даже хуже, чем я успела нафантазировать. Укус пришелся в левый бок, под ребро, туда, где у обычных людей располагается селезенка. Зная о знаменитом бессердечии профессора, я имела право усомниться, что у него в наличии все остальные органы из стандартного набора. Отсутствие селезенки сейчас было бы очень кстати.
Мне резко подурнело, лоб покрылся чем-то липким и холодным, дышать стало трудно. Ну и какой из меня лекарь, если начинает мутить от вида крови? Первое же полевое испытание расставило все на свои места: госпожа Пламберри ошиблась насчет таланта.
– Я не смогу, – пессимистично покачала головой. – Тут нужен нормальный врач, а не ученица.
– Настолько все плохо? – прохрипел Карпов, пытаясь улыбнуться сквозь явно нестерпимую боль. – Никаких других врачей я тут не вижу. Я даже не уверен, что ты настоящая.
Я оторвала взгляд от раны. Определить его настроение было трудно. Может, ему не хотелось видеть меня такой испуганной, опечаленной, озабоченной. А может, наоборот, было это приятно.
– Почему вы не пошли в Академию? Там Мари, и снадобья… Она бы с этим разобралась… – сглотнув особенно крупный слезный ком, просипела я.
– Я не всем там доверяю. Нельзя, чтобы шпионы Братства узнали, где мы ищем… И что находим…
Все это сильно напоминало паранойю. Но из недавнего урока дриады я знала, что лавасилиски водятся только на одном небольшом участке, к юго-востоку от Румынских Дебрей… Во что вы вляпались, профессор?!
– Знай я, что ты здесь, я бы никогда… не притащил с собой мрак… с той стороны… – Карпов прикрыл глаза и начал бредить. – Хрупкое, нежное создание… Надо оберегать от тьмы…
– Замолчите и выпейте, – резко оборвала я приступ благородного помрачения рассудка и влила в непослушный рот кроветворящее снадобье. – И не надо так морщиться, оно позволит вам умереть чуть позже. Без вас я не сдам промежуточный экзамен.
Дурнота начала отпускать. Я торопливо смывала грязь с кожи вокруг раны, стараясь поменьше глядеть на кровь, медленно сочившуюся из-под торчащего клыка. Он выдавался из тела всего на пару сантиметров, и я не представляла, как его захватить и вытащить без магических щипцов. Скругленный конец уходил глубоко внутрь, под ребро, и цеплялся за мясо костяными зазубринами.
– Щипцов нет. И обезболивающего тоже, – осмелилась я, наконец, сообщить неприятную новость. И указала на бутылку. – Есть только это.
– Превосходно. Могла ли ты сегодня утром представить, что выпадет шанс меня пытать?
– Если бы я только знала… Весь день провела бы в предвкушении сладкой мести, – нервно пробормотала я. Затем открыла бутылку, плеснула немного на рану и протянула Карпову. – Пейте.
Пока он неторопливо вливал в себя адский напиток, я из-под ресниц разглядывала мертвенно-бледное тело. Хоть какая-то отрада в беспросветно мрачном ночном приключении! Гладкий торс украшали две ритуальные татуировки. Одна – вереница незнакомых символов и рун – спускалась слева от шеи к груди. Вторая располагалась внизу живота справа. В таком ракурсе было понятно, что это вовсе не дракон, а скрученная в причудливую спираль змея, частично уползшая под ремень брюк.
На шее висел серебряный медальон, внешне простой, но очень древний. Изображение напоминало фамильный герб – раскрывшийся цветок лотоса с воткнутым в него рыцарским мечом.
Полуголый мужчина, темнота, девица в шелковой сорочке… В такой двусмысленной ситуации я еще не оказывалась. Если бы не кровь, разлитая по всей лестнице, и не клык, торчавший у «парня» из живота, обстановку можно было бы считать почти интимной.
– Не увлекайтесь, – пробурчала я, отобрала бутылку, ухватила костяной шип двумя пальцами и без предупреждения потянула.
Демон страшно рыкнул и откинул голову на ступень, вот только клык не подался ни на сантиметр. Еще две попытки окончились так же безрезультатно: кость попросту выскальзывала из пальцев. Это все больше напоминало пытку, и я снова начала жалеть, что выбрала лекарское дело в качестве будущей профессии.
– Простите, я не специально, – пробормотала я, виновато глядя в наполненные мукой черные глаза. – Он, наверное, за ребро зацепился.
– Я знаю, что не специально, Анна, – окончательно забыв про формальности, с легким недоумением прошептал Карпов. – Сядь рядом. Надо по-другому, так без щипцов не вытащишь.
Не спрашивая, что задумал профессор, я примостилась на лестницу справа от него. С видимым усилием Карпов приподнялся, обхватив меня за плечо. Я сразу же проверила клык: на удивление, в таком положении он поддавался. Но тянуть было неудобно, и тот упорно выскальзывал из рук.
– Не торопись. И сядь ты уже нормально.
Как это «нормально», я поинтересоваться не успела. Скривившееся от боли лицо, несколько резких движений, задранный подол сорочки, схваченное бедро… Не успела запротестовать, как уже сидела верхом на коленях у раненого мужчины. Кожа на щеках закипела от нахлынувшего румянца. Спрашивать у крестного, входит ли это в учебную программу, точно не рискну…
Чтобы не завалиться обратно, Карпов обеими руками оперся о ступени, добровольно подставив свой живот на растерзание.
– Так ведь удобнее пытать, верно? – от него ощутимо пахнуло содержимым бутылки, и черному веселью нашлось объяснение. – Но надо еще кое-что сделать… Раз уж нет магических щипцов. Только не пугайся слишком сильно… И постарайся не упасть в обморок.
Сжав мои пальцы своими, он с судорожным свистящим вдохом медленно просунул их вглубь раны, помогая крепче захватить шип. Дурнота мокрыми, склизкими водорослями обмотала тело. Ручеек, вытекающий из дыры в теле, становился шире, и шире, и шире… Карпов дышал прерывисто и еле слышно. Я же не дышала вообще.
– Постарайся вытащить быстро. Через пару минут я потеряю сознание, и придется скучать в одиночестве, – осипшим, безликим голосом произнес мужчина. – Не хочу, чтобы после этого тебе снились новые кошмары.
– Боюсь, кошмаров мне уже в любом случае не избежать.
Взгляды встретились. По решительно горящим черным глазам поняла, что он готов к очередной экзекуции. Я больно укусила губу и уставилась на рану. Проблема в том, что я к этому определенно не была готова!
Выдохнув, тихонько потянула клык. Все бы отдала, лишь бы вытащить его скорее, но из-за зазубрин приходилось часто останавливаться. Вот новость: не так уж сильно я желала профессору смерти и всяческих мучений.
Действие кроветворящего снадобья начинало угасать. Я видела, что Демону все труднее держать себя в вертикальном положении. Руки незаметно, но подрагивали, а кожа совсем побелела.
– Черт бы вас побрал… С вашими дебрями и троллями… – причитала я, умывая солеными слезами демоническую грудь. – Училась бы себе в «Эншантели»… Пекла бы круассаны… Варила бы дурацкий конфитюр…
– И еще крем от прыщей… И носки можно штопать! – с хриплым, каркающим смехом прошептал он на ухо, зарываясь носом в волосы и шумно вдыхая.
Из его рта вырвался тихий стон, но не боли, а будто бы наслаждения. Словно аромат помогал ему забыться. Но ничем особо приятным и дурманящим я точно не пахла, обычным лавандовым мылом.
– Целую гору носков… И море лукового супа… Он опять застрял! – дрожащим от слез голосом возмутилась я. – Я же дестинка… Где мое везение?
– Да выдерни ты его, подумаешь, зацепит что-нибудь. Наверняка там много лишнего.
До шуток ли было? Я резко потянула, и клык выпрыгнул еще на сантиметр. С диким рыком профессор зажал мое плечо зубами. Секунду спустя он отпрянул, но было поздно – по бледной коже расползался кровоподтек. Карпов уставился на него с недоумением и ужасом: было ясно, что завтра здесь будет роскошный синяк.
– Прости… Я не хотел.
– А еще на Энди наговаривали, – осуждающе покачала я головой, захлебываясь от смеси слез жалости и боли, и грустно улыбнулась. – Кусайте, если помогает. Я потерплю. Это даже как-то… в чувство приводит.
Демон странно посмотрел на меня и сглотнул. Лицо Карпова стало совсем белым, обескровленным. Как он до сих пор оставался в сознании?
Я снова схватилась за клык. И почему на последнюю пару сантиметров приходятся самые кривые зазубрины… Мало что ли лавасилискам воспламеняющейся шкуры?
Воспользовавшись щедрым предложением, Карпов прислонился щекой к моей шее. Неровное, горячее дыхание на коже, легкое прикосновение разжатых зубов… Нет, правда, пускай кусает. Меньше шансов, что я упаду в обморок от подкатывающей дурноты. Хуже мне все равно не будет…
Неожиданно дернувшись, клык подался на сантиметр. Со звериным рыком Демон сжал кожу губами и сильно, яростно поцеловал. Грубо скользнув рукой по спине, припечатал к себе. Я не отпрянула, но совершенно оторопела. Мы же кусаться договорились?!
Он не остановился, а я… Я была не против. Шея разгоралась от неистовых прикосновений. Внутри разливалось непривычное тепло. Тело дрожало в странном, сладком предвкушении…
Клык выскочил, и на ладонь хлынула теплая кровь. Остаток сил вложила, чтобы зажать рану рукой. Хватка ослабла, горячий рот оторвался от шеи, и Демон безвольно откинулся на ступени.
***
С какой бы радостью я тоже завалилась без чувств у подножья лестницы! Ошарашенная, покусанная, зацелованная, окровавленная, перепуганная… я методично прочищала рану, обрабатывала заживляющей мазью и плотно зажимала стерильной повязкой.
Потом плакала. Вливала в бездвижное тело новую порцию кроветворящего раствора. Заставляла проглотить. Гладила по шершавой щеке. Смотрела, как по белой материи расползается кровавая клякса… И начинала все по кругу – промыть, намазать, зажать.
Дыра затягивалась неохотно, а других средств под рукой не было. Поэтому… Промыть. Намазать. Зажать… Не факт, что хоть один из нас двоих доживет до утра.
Может, через час, а может, и через два, рана соизволила затянуться, покрывшись розовыми рубцами. Кожа из мертвенно-белой превратилась в бледно-живую. Я набросила на Карпова нелепый клетчатый плед, обнаруженный в шкафу гостиной, и поплелась заварить кофе. По пути присела на ковер у камина и подумала, что неплохо бы развести огонь…
***
– Маленькая… Девочка моя… Ты…
Закапав слезами мои щеки, миссис Абрамс изобрела новый способ пробуждения. Весьма эффективный, но не сказать, чтобы приятный. С затекшим всем я валялась на ковре у камина, прижимая к груди колени в окровавленной сорочке. Я не сразу вспомнила, как оказалась на полу и куда шла. А потом подскочила так резко, что голова чуть не оторвалась от шеи.
– Андрей?!
– Живой он, живой… Хоть ему и не положено, – глотая слезы, не выпавшие на участь моих щек, заверила Джулия и загадочно улыбнулась. – Ромул и Артур перенесли его в Академию. Там хоть какие-то снадобья… Иди погрейся в ванну, а я пока заварю кофе.
Было неловко признаться, что я и так чуть не померла этой ночью от страха и тревоги. И отравление дурно сваренным кофе станет верхом несправедливости. Поэтому я выкупалась, переоделась и принялась послушно вливать в себя заботливо приготовленный токсичный напиток.