Глава 3 Мастера игры за чёрных
На четвёртый день нашего заключения Лод возобновил работу с Кристой. В этот раз у сокамерницы хватило ума после пятого кристалла сказать «пожалуй, больше не стоит», однако по дороге в спальню её всё равно пошатывало. Потом настало время нашей с колдуном беседы, не особо отличавшейся от предыдущих. Разве что допрашивали меня не о компьютерах, а о самолётах и метро, – и, послушно отвечая на вопросы, я куда пристальнее наблюдала за наследником Ильхта Злобного.
…к чему эта забота о моём здоровье? Почему он до сих пор не выкачивает из меня энергию? Хочет вызнать всё необходимое? Но я бы и так рассказала всё, что он прикажет, а под пытками поведала и то, чего сама не знаю. Может, он всё-таки не…
Нет. Нельзя искать ему оправдания. Нужно всегда готовиться к худшему, тогда удары судьбы покажутся не такими болезненными. А уж искать хорошее во враге – увольте: не собираюсь становиться героиней истории о стокгольмском синдроме.
– …и как же они поднимаются в воздух? Если они такие огромные и целиком состоят из металла? – Светлые глаза колдуна лучились любопытством; я уже заметила, что они меняют цвет и сейчас отливали бледно-голубым в тон его новой рубашки. – Твоя предшественница так и не смогла этого объяснить.
…дарить потомку местного Сарумана такие глаза – преступление. Вспоминаешь о зеркале души и думаешь, что обладатель этих глаз не способен на большее преступление, чем в сердцах пнуть приставучую собачку. И то немедленно раскается и угостит собачку колбасой.
Впрочем, я этой поговорке никогда не верила, – а Саруман тоже успешно маскировал гнилую натуру белыми одеждами и чарующим голосом.
– Там очень мощные двигатели, – покорно откликнулась я, опустив взгляд и уставившись на его руки. – Они заставляют его взлетать. А крылья разделяют поток воздуха так, что над верхней кромкой образуется область низкого давления… хм… а вы знаете, что такое давление?
– Мы же не дикари, – усмехнулся Лод. – У нас есть лофтвоги. У вас они, кажется, зовут барметрами.
– Барометрами. Так вот, над верхней кромкой образуется низкое давление, а под нижней – высокое…
Я запнулась – заметив то, чего не замечала прежде. Тонкое серебряное кольцо на указательном пальце правой руки колдуна, с мудрёной рунной насечкой, выполненной золотом.
Перед глазами мгновенно всплыла отчётливая, чуть размытая дымкой близорукости картинка: решётка в темнице и рука короля на ней… с точно таким же кольцом.
Мысли сами собой побежали в нужном направлении, подбрасывая другие воспоминания и другие картинки. Рисунок рун на наших ошейниках. Он почти полностью копирует насечку на кольцах. А «мэнэзжиру» когда-то удалось убить двоих дроу…
…кольца. Вот что повелевает ошейниками. И, похоже, их всего два: у колдуна и у короля. Потому-то они и имеют над нами власть, – другие дроу, похоже, не могут отдавать пленникам магические приказы. Следовательно, достаточно каким-то образом раздобыть кольца, и…
– Снезжана?
– Простите, задумалась. Да… давление! Под нижней кромкой образуется область высокого давления, – немедля продолжила я, – крыло выталкивается наверх, и самолёт поднимается…
Во взгляде колдуна плескалось пытливое удивление, но я не могла позволить ему понять. И, взяв себя в руки, до самого прихода Морти я вела себя как обычно. Не молчала, думая о своём, но и больше обычного не болтала. Вроде бы Лод успокоился, – а с появлением любовницы, как обычно, вовсе обо мне забыл.
Только вот я ничего не забыла.
– Криста, иди в ванную, – ворвавшись в комнату, велела я.
Сокамерница сонно потянулась, восстанавливая силы после новой порции кристаллов:
– Зачем?
– Примем душ.
– Что, вместе? – округлила глаза та.
– Да, вместе.
Бесцеремонно сдёрнув сокамерницу с кровати, я поволокла её в ванную.
…и у стен есть уши. Особенно у вражеских стен. Я не могла обезопасить нас во время моих занятий риджийским, но, если тюремщики узнают о моём знании языка, это полбеды. А вот доверить им то, что я знаю о кольцах, никак нельзя.
Прикрыв дверь, я выкрутила все вентили. Когда комнату огласил шум воды, усадила Кристу на эмалированный бортик и приблизила лицо к её уху, для надёжности прикрыв губы ладонью:
– Я поняла, с помощью чего можно управлять ошейниками.
В ответ на мой шёпот Кристины брови в изумлении поползли вверх.
– И как?..
– Кольца. У короля и у колдуна есть по кольцу, которые связаны с ошейниками. – Я знала, что за шумом воды нас невозможно расслышать. – Если заполучим кольца, сможем освободиться. Думаю, – честно добавила я.
– Думаешь?!
– Конечно, я постараюсь всё проверить, прежде чем действовать. Но зачатки плана – лучше, чем полное отсутствие плана, согласись.
Криста задумчиво закусила губу.
– Осталось всего три дня, – нервно заметила она затем.
– Почти столько же, сколько было. Ещё полно времени. – Я решительно прикрутила вентили. – Верь мне.
После обеда вновь пришло время опротивевших мне «Записок». Я пролистала записи до самого конца войны, но Ильхт нигде не упоминал о кольцах. Может, их тоже придумал Лод в качестве усовершенствования?.. Это осложняло задачу – немедленно проверить верность своей догадки я не могла. Значит, придётся действовать другими методами и искать другие книги.
Последним я и собиралась заняться, когда пересказала Кристе «Собственника» [17], запомнила ещё три пергамента риджийских слов и вышла в гостиную. Где меня ждал сюрприз.
– А, Снезжана, – радушно улыбнулся Лод, восседавший за столом в компании любовницы, шахматной доски и Повелителя дроу. – Как раз вовремя. Кажется, ты обещала как-нибудь со мной сыграть.
Король сидел напротив колдуна, со стороны белых. Лод играл чёрными. Машинально оценив ситуацию на доске, перевеса в чью-либо сторону я не заметила. Морти наблюдала за игрой, присев на ручку кресла колдуна и поигрывая метательным ножичком, зажатым между пальцами.
Дроу покосился на меня, поспешно согнувшуюся в поклоне. Окинув брезгливым взглядом мои босые ноги и нищенский наряд, вновь воззрился на доску.
– Фу сагнир саз? – процедил он, и я перевела вопрос как «что ты сказал ей?».
– Ех виль гьерра саз мев мьер смилав, – откликнулся колдун.
«Хочу, чтобы она со мной сыграла».
– Вэхь, вэхь, вэхь, – ухмыльнулся король.
Перевода этих слов я не знала, но поняла, что это нечто вроде «а, ну-ну».
– Извините, – произнесла я как можно вежливее, на всякий случай не разгибая спины. – Настроение не шахматное.
– И зачем же тогда ты вышла, если не за шахматами? Других занятий здесь у тебя вроде бы нет. Но если ты хотела сыграть одна, то почему не хочешь играть со мной?
А ведь прав, зараза.
– Я… просто… не хочу. Не с вами. Простите. – Подняв голову, я выдавила из себя улыбку, надеясь, что она вышла извиняющейся. – Мы всё же не друзья, сами понимаете.
В его ответной улыбке не было обиды. А вот угроза – была.
– Лучше соглашайся, – произнёс Лод мягко. – Я ведь и приказать могу. Ты же знаешь.
Я застыла, чувствуя, как гнев поднимается от сердца к напрягшемуся горлу и покрасневшим щекам. Ироничный взгляд любовницы колдуна и презрительный – короля лишь усугубляли ситуацию.
…никогда не думала, что придётся ощутить себя чужой куклой. Куклой колдуна, ха, как в песне поётся. Захотели поиграть – взяли с полки, и плевать на твоё согласие. Надоела – бросили в одиночестве.
Значит, хочешь поиграть, дорогой кукловод. Ладно.
Поиграем.
Щурясь, я выпрямилась и кивнула, – и все трое мигом потеряли ко мне интерес. Морти встала и метнула кинжал в мишень для дротиков, попав в десятку. Дроу забрал чёрного коня, колдун, поддавшись на элементарную ловушку, съел его пешку – и оказался под угрозой мата в один ход от белого ферзя.
– Мирлист мьер и тах фер, – усмехнулся король, когда Лод задумчиво склонил голову.
«Похоже, мне сегодня везёт».
– Сьял, – рассеянно проговорил колдун, делая следующий ход, вроде никак не спасающий положение. Белый ферзь дроу всё равно забрал чёрного коня, и теперь от вражеского короля его отделял единственный ход и одна жалкая пешка.
«Посмотрим»…
И тут я увидела, какую грандиозную ловушку расставил колдун.
Махнув ладьёй почти через всю вертикаль «e», Лод забрал вражеского коня – и оказался прямо перед белым королём.
– Мат, – произнёс он на русском.
Дроу лихорадочно устранил ладью вторым конём, но поздно – атака захлебнулась. А я уже видела продолжение изящной комбинации чёрных: пожертвовать ферзём, развязав себе руки, двумя слонами загнать белого короля в угол – и…
– Шахь и маут, – мрачно проговорил дроу, поднимаясь из-за стола. – Хэпин гёйринн.
Похоже, в цензурном варианте это означало «счастливчик». По крайней мере, «хэпин» переводилось как «везучий», а вот «гёйринн»… Слово было незнакомым, но, судя по тону короля, явно служило местной альтернативой чему-то вроде «засранца».
– Гёвур лэйкур. – Лод кивнул на освободившееся кресло, и фигуры сами собой вернулись на исходные позиции. – Прошу, Снезжана.
«Хорошая игра». Не поспоришь. Довольно умно пожертвовать качеством фигур, ради победы разменяв двух коней и ферзя.
И впрямь хорошая игра… для того, кто играет с недальновидным противником.
– Ог хвав эрту ас рэйна ас санна? – поинтересовалась Морти, когда я села на место короля. Снова метнула кинжал, неизменно попав в десятку, но миг спустя оружие неведомым образом вернулось в её ладонь.
«И что ты хочешь этим доказать?»
– Эккьерт. Эн ех мун экки гефаст урт. – Колдун улыбнулся мне. – Ходи.
«Ничего. Но поддаваться я не буду». Странные слова. С чего Лод должен мне поддаваться?.. Впрочем, не суть важно.
Я размяла пальцы, мстительно хрустнув костяшками, и шагнула белой пешкой на e4.
Я разгадала стиль колдуна: он был близок мне самой. Смелая, рискованная, комбинационная игра. Грандиозные многоходовые ловушки. Он загонял противника в ситуацию, когда тот не мог пойти иначе, чем ему уготовано. Он понимал ценность каждой фигуры и, понимая это, не боялся ими жертвовать.
Но я знала, что нужно этому стилю противопоставить.
За семнадцать ходов всё было кончено.
– Шах и мат, – сказала я, удовлетворённо откидываясь на спинку кресла.
Ничто не могло доставить мне большего удовольствия, чем тяжёлое молчание колдуна напротив меня, короля – рядом и Морти, которая наблюдала за игрой, прислонившись спиной к стене.
Комбинационный стиль легко контрить быстрой, агрессивной позиционной игрой. Не давать противнику действовать по его правилам, навязывать свою игру, ломать все комбинации, вынуждая к быстрому маневрированию, атаковать немедленно, молниеносно и яростно – и ему конец.
Я знала это, потому что когда-то так обыгрывали меня.
Молчание наконец разбили негромкие хлопки:
– Ва! Ех са локс Лод глатафур! – воскликнула Морти, смеясь и аплодируя.
«Ничего себе! Я наконец увидела, как Лод проиграл!»
– Ех сагли фьер, саз хун эр мьох клар, – невозмутимо откликнулся колдун.
«Я же говорил, она очень умна».
– Эрту кларари? – недоверчиво качнул головой король, неотрывно следивший за поединком.
«Умнее тебя?»
– Ну финна ут. – Лод безмятежно улыбнулся мне: «Сейчас выясним». – Ещё одну?
Я улыбнулась в ответ, за показной наглостью пряча растерянность:
– Вам одного поражения не хватило?
…он говорил, что я очень умна. А это значит…
– Мне не хватило одной партии с достойным противником, – поправил Лод. – Если выиграешь, проведу тебе… как это… экскурсью по дворцу и по городу. Даже ненадолго из-под гор могу вывести.
– А если проиграю?
Его улыбка стала шире.
– Тогда перестанешь притворяться дурочкой и прикидываться, что не понимаешь, о чём мы говорим.
По спине моей пробежал обречённый холодок.
…а это значит, что нас с Кристой всё-таки подслушивали. И хорошо если не подглядывали.
– Откуда вы знаете? – Отпираться я не стала. Это было бы глупо, особенно учитывая, что я подозревала подобный исход.
– Даже если бы ошейники не позволяли мне наблюдать за всеми вашими действиями, а пергаменты не отражали все записи на копиях, которые лежат у меня… Глупо было бы полагать, что при твоём уровне интеллекта ты предпочтёшь сидеть беспомощной. Всё равно что глухой.
– Шахматы – не всегда объективный показатель интеллекта.
Я ругала себя за глупость. Он ведь говорил, что может в любой момент узнать, где мы! А я и не предположила, что ошейник можно использовать в качестве камеры наблюдения. Думала, скорее как маячок, навигатор… Да и со свитками хорошо придумано, – хотя мне сразу не понравилось, что они очищаются сами собой.
– В данном случае – очень объективный. И ты проявила себя… как я и рассчитывал, – с губ колдуна сорвался тихий смешок. – Играем?
…так вот к чему были угрозы. Он заставил меня разозлиться – чтобы я обыграла его. Чтобы захотела сорвать маску и поставить его на место. Просчитал мои действия, выстроил комбинацию и осуществил её – безупречно, как на шахматной доске.
А он действительно умён.
Вот только зачем ему…
Из задумчивости меня вывел глухой деревянный стук: дроу снова развлекалась с метательным ножом и мишенью.
– Играем, – сдержанно кивнула я. В конце концов, мне вряд ли будет трудно обставить колдуна второй раз, – а выбраться на разведку по окрестностям, если он сдержит обещание насчёт экскурсии, мне очень нужно.
Фигуры расставились по местам. Доска сама собой повернулась, предоставив мне право ходить чёрными, и Лод весело произнёс:
– Только теперь немного поменяем правила.
– В смысле?
Щёлкнув пальцами, колдун достал из воздуха две широкие шёлковые ленты:
– Сыграем вслепую.
Увидев ленты, король присвистнул. Морти застыла, заведя руку с кинжалом для очередного броска.
– И кто будет двигать фигуры? – свистящим выдохом сорвалось с моих губ, когда прошёл первый миг оторопи. – Простите, но вашим друзьям я не доверяю.
– Ты и правда думаешь, что я создал обычную доску? – Лод демонстративно сложил руки на коленях. – Конь b1 на c3.
Я мотнула головой, даже не дождавшись момента, когда белая фигура, подчинившись словам колдуна, сама собой скакнула на указанную клетку.
…он не может всерьёз предлагать мне сыграть вслепую. Он же не потянет, величайшие гроссмейстеры зачастую не тянули! Концентрировались на той части доски, где сейчас происходит действие, упуская остальное, – и это признанные мастера, игравшие с детства, годами тренировавшие память. Что-то не так, где-то есть подвох, и понять бы…
– Снезжана, зачем мне жульничать? В случае проигрыша я не теряю ничего особенного, в случае выигрыша – ничего особенного не приобретаю. – Лод развёл руками; повинуясь его движению, конь вернулся на исходную позицию. – А вот ты…
А вот мне просто необходимо прогуляться по дворцу, разнюхав расположение выходов, и по городу – чтобы узнать, как выбраться из-под гор. Не поспоришь.
– Ладно, – равнодушно ответила я, прежде чем снять очки и положить их на стол. – Давайте свою повязку.
Ленты поручили завязывать Морти. Вначале дроу занялась колдуном, пока король наблюдал за происходящим с таким заинтересованным видом, будто для полного счастья ему только попкорна не хватает.
– Хирва, Морти, – нетерпеливо сказал Лод девушке, колдовавшей с узлом на его затылке. – Альхт айтти ас вейра сангьярн.
«Туже, Морти. Всё должно быть честно». Как я и думала… дроу не прочь подсудить любовнику.
Девушка в ответ виновато улыбнулась и, затянув узел как положено, поцеловала колдуна в щёку. А если они просто играют на публику, и на деле повязка так и осталась ослабленной, открывая обзор? Или он наколдовал себе зрение сквозь ткань?.. Но нет, тогда ему вообще нет смысла связываться с повязкой – он мог просто завязать глаза мне одной. Я же кукла, игрушка, он вправе делать со мной всё, что хочет, и плевать на честность.
Похоже, он и правда хочет сыграть вслепую. Узнать предел своих возможностей: своих и моих. Эта партия для него – дело принципа.
Только вот я по-прежнему не понимала, зачем ему это.
Дроу занялась мной, и вскоре мир перед глазами скрылся в плотной шёлковой черноте. Ничего, я часто разыгрывала партии в уме. С моей-то памятью… а вот колдуну придётся нелегко.
– Готова?
– Да. – С завязанными глазами собственный голос слышался странно, будто бы со стороны.
– Отлично. Пешка e2 на e4.
…и очень скоро выяснилось, что из нас двоих фатально недооценил своего противника отнюдь не колдун.
Лод не просто прекрасно представлял перед глазами доску – он мгновенно подстроился под другой стиль игры. Поняв, что я не попадаюсь в его ловушки, больше не выстраивал комбинаций, наращивал позиционное преимущество маневрированием, потихоньку, осторожно, не рискуя. Моя агрессия встречала глухую оборону. Мои ловушки просчитывались и игнорировались.
Мы оба логично, холодно и последовательно сковывали действия вражеских фигур и умело координировали маневры собственных, пытаясь загнать войска противника в «котёл»[18]. И оба потихоньку, без видимых преимуществ разменивали одну фигуру за другой.
Игра затягивалась. В черноте перед глазами плыли разноцветные пятна, живот начинал заискивающе урчать, моля об ужине, но мне было плевать: жаркая волна азарта захлёстывала с головой, оставляя мысли кристально ясными. Я не помнила, когда в последний раз получала такое удовольствие от игры. Даже в Сети мне редко попадались достойные противники; даже самая высокая сложность противостояния с компьютером давно не доставляла серьёзных неприятностей. О партии вслепую я могла только мечтать. Но Лод… С ним я чувствовала – впервые в жизни, – что каждый ход, каждый миг хожу по лезвию ножа, – и поймала себя на понимании, что мне это до дрожи нравится.
На сто двадцать седьмом ходу, после того как колдун забрал мою последнюю пешку, у нас осталось по две фигуры – король и слон. Но я уже знала, чем всё закончится.
– Король на f7, – сказала я, сделав ход на ментальной доске перед моими глазами.
– Король на f5, – почти мгновенно откликнулся Лод.
Я знала, что он тоже знает.
– Слон на c7.
Мягкий стук мрамора по мрамору, потом – мрамора по дереву. Я забрала последнего слона Лода, и фигурка спрыгнула прочь с доски.
– Король на d4, – произнёс колдун.
Я услышала, как фигура сделала ход, – и промолчала.
Игра окончилась. У него осталась одна фигура, у меня – две… но их было недостаточно, чтобы поставить мат.
– Ничья, – сказала я.
– Ничья, – согласился мой противник.
Я стащила повязку на лоб, увидев, как Лод делает то же. Нашарив на столешнице очки, вернула их на переносицу. Наконец посмотрела на доску – точно такую, какой я её себе представляла. Потом – в глаза колдуна, сиявшие так, что без слов стало ясно: он ждал этого всю свою жизнь.
Как и я.
…я спрашивала себя, зачем ему это. А ему просто требовалось доказательство, что он не ошибся. Что странная невзрачная девочка из другого мира, за три дня выучившая чужой язык, действительно так умна, как ему показалось. Что впервые в жизни он встретился с кем-то равным себе.
И до этого момента – до настоящего момента, когда я смотрела в его лицо и чувствовала, как часто бьётся моё сердце, как растягивает губы непрошеная улыбка, как под кожей разливается тепло, словно кто-то ввёл мне в вены концентрат чистой радости, – я не понимала, как остро мне нужно то же.
Король дроу откинулся на спинку кресла со странным смешком. Морти, примостившаяся на краешке стола, тихонько спрыгнула на пол, – и я только сейчас осознала, что за время поединка оба не издали ни звука.
– Лискен, фу ерт герф фирир хверт анназ, – развязывая узел на повязке колдуна, серьёзно произнесла дроу.
«Слушай, да вы созданы друг для друга»… Смешно.
– Мьох фэнтихь, – отмахнулся Лод. «Очень смешно»… даже тут он со мной согласен, ха. – Что ж. Будем считать, мы оба обязаны выполнить обещанное?
Я вздохнула – и старательно произнесла:
– Как хотите.
На риджийском это прозвучало как «эйнс ог фу вильт».
Услышав родную речь из моих уст, Морти изумлённо расширила глаза. Зато король лишь усмехнулся и поморщился:
– Произношение как у лошади.
Я не обиделась. Сама прекрасно знала, что риджийский, особенно устный, мне ещё учить и учить. Хотя, честно говоря, Криста в последнее время уже почти меня не поправляла…
– Брось, Алья, ты до сих пор даже «шах и мат» не можешь правильно выговорить, – хмыкнула Морти, возившаяся с моей повязкой. Укоризненно качнула головой. – А ведь как убедительно притворялась, что меня не понимает!
– Ладно, Лод. Я рад, что твоя новая зверушка оказалась довольно умна, но мне пора. – Король дроу, зевая, поднялся с кресла – и плотоядно улыбнулся мне. – Раз уж ты понимаешь мои слова, передай подружке, что наше свидание уже скоро. Пускай готовится.
Взметнув длинными, ниже лопаток, волосами, Повелитель дроу удалился, смыв всю мою радость ледяной волной пренебрежения.
– Милый братец, – качнула головой Морти, наконец справившись с лентой. Тут же забыв о моём существовании, отвернулась и тронула Лода за рукав. – Пойдём? На сегодня с меня хватит шахмат.
Последнее слово, перекочевавшее в риджийский из русского, она выговорила забавно: «шахьмэт». Права была Криста – у всех, кроме Лода, не только с нашими именами, но и с нашим языком проблема…
– Да, пожалуй. – Колдун взял дроу за руку, и пальцы их переплелись: белые, как слоновая кость, и пепельные, как серый жемчуг. – До завтра, Снезжана, – добавил Лод на русском, щелчком пальцев заставляя повязки исчезнуть. – Убери доску, если больше не будешь играть.
Я проводила парочку взглядом.
Яростно смела фигуры в корзину, едва удержавшись от того, чтобы не швырнуть доску следом.
…чему обрадовалась, дура? Ждал колдун этого всю жизнь, как же. Плевать ему на тебя, не считая той пользы, которую ты можешь принести, и тех редких моментов, в которые ты можешь его развлечь. А острый ум делает его лишь более опасным тюремщиком. Одна победа и одна хорошая партия не меняют того, что ты – пленница дроу, сволочей, равняющих тебя с комнатной собачкой.
Не о шахматах надо думать, а о том, как раздобыть кольца. И о том, сколько их нужно – оба или только одно.
Желудок пульсировал голодной болью, пока я перерывала книжный шкаф в поисках полезных томов. Прихватив пару магических трактатов, явно написанных местными колдунами, направилась в спальню, надеясь, что Криста не съела мою порцию.
…бродячий кот, вот я кто. Бродячий облезлый кот, который по воле судьбы угодил к тем, кто не слишком любит котов. И если я попадусь новым хозяевам на глаза, в хорошем настроении со мной поиграют, а в дурном – скажи спасибо, если просто не обратят внимания вместо того, чтобы пнуть…
– Ты играла с ним в шахматы?! – взвилась сокамерница, как только за мной закрылась дверь. – С этим садистом и его дружком-извращенцем?!
– Играла. – Кинув толстые тома прямо на пол, я набросилась на ждавшую меня еду. – А ты, значит, наконец набралась смелости, чтобы подглядывать?
– Немножко. – Криста, похоже, смутилась. – А кто эта… девица, которая была с ними?
– Любовниша колжуна, – прошамкала я с набитым ртом.
Криста внимательно следила, как я ем:
– И что случилось?
– С чего ты взяла, что что-то случилось?
– Ты втыкаешь вилку в мясо так, будто это чей-то глаз.
Я остервенело насадила на серебряные зубчики кусок картошки.
– Просто голодная.
И представила на месте картошки палец короля дроу – с кольцом.
Я просидела над книгами почти всю ночь, выискивая в них что-нибудь полезное. Пролистав те, которые уже взяла, сходила в гостиную за другими – без толку. Криста легла спать без меня, и о значении некоторых слов приходилось догадываться по общему смыслу, но в любом случае там не обнаружилось ничего ни про ошейники, ни про кольца.
На всякий случай я пролистала «Записки» до конца. Заметки Ильхта обрывались накануне генерального сражения с людьми и эльфами; дальше их вёл его ученик, который вкратце описал исход битвы.
«Лепреконы зашли сзади, и наше войско оказалось между молотом и наковальней. Повелителя убили. Мастер Ильхт погиб, защищая его тело. Он успел приказать нам отступать, но лишь тридцать из нас спаслись. Мы не сможем обеспечить Мастеру достойное погребение, а проклятые светлые наверняка осквернят его останки, однако дело его будет жить»…
Действительно, будет. Я уже успела убедиться. «Проклятые светлые»… ха, и кто тут на самом деле проклят?
Ещё ученик Ильхта писал, что теперь для уцелевших «дело чести помочь вдове Мастера и вырастить его дочь так, как это сделал бы её собственный отец. У неё есть Дар, и он велик. Быть может, впоследствии она выберет кого-то из нас в мужья и не даст роду Миркрихэйр оборваться».
Судя по живому и здоровому Лоду, так оно и получилось.
По «Запискам» я поняла, что маги жили в среднем вдвое-втрое дольше обычных людей. Сто лет для них – расцвет сил. Таким образом, хоть с войны и минуло уже триста лет, Лод вполне мог быть всего-навсего правнуком Ильхта. А теоретически где-то ещё можно найти живых участников решающей битвы…
Почерк тех, кто вёл записи, менялся ещё четыре раза. Порой встречались упоминания о попаданцах, но маги лишь удивлялись, что за странную легенду придумали светлые для своих шпионов: из другого мира они, видите ли! И отмечали, что у всех наблюдается необычайной силы колдовской дар, с которым, по счастью, всё же справляются ошейники Ильхта. М-да… похоже, только мне повезло не получить приятных бонусов при переходе в другой мир. Как утопленнику, – каковым я, в принципе, и являлась.
И никаких подробностей по поводу ошейника. Впрочем, для магов, которые вели записи, всё было понятно; а вот почему Ильхт в своё время не записал всех тонкостей? Попросту объяснил ученикам на словах? Скорее всего. А даже если б записал… в таком случае при уме Лода эту книгу точно не оставили бы в шкафу, куда могут добраться пленницы.
При уме Лода…
И тут я поняла, что и эту книгу вряд ли оставили в шкафу случайно.
Последнюю запись сделали восемнадцать лет назад. Писавший констатировал, что сегодня отбывает на «переговоры, которые должны перевернуть всю эту глупую, прискорбную ситуацию, чтобы народ дроу вновь занял свои законные земли». Он сожалел, что его маленький сын (по имени Лодберг) не сможет присутствовать на этом историческом событии, как и дети Повелителя (наследный принц Альянэл, принцесса Мортиара и маленькая принцесса Литиллия). Но дело довольно опасное, ведь неясно, на что способны эти светлые…
Следующие страницы были девственно-чистыми, – однако я уже знала, чем окончились эти переговоры.
Значит, отец Лода принимал участие в резне, о которой рассказывала Криста. А Лод отхватил себе в любовницы сестру Повелителя, и тот как будто не против. Третью сестру, Литиллию, я пока не видела, но, может, и она как-нибудь заглянет посмотреть на шахматную партию брата и Лода…
Отчаявшись найти что-то действительно полезное, я всё же отправилась спать. Утро вечера мудренее, а мудрость мне пригодилась бы – ещё как. Время поджимало, а я так и не придумала, как же вызнать необходимую информацию.
Но утром, когда после завтрака мы с Кристой вышли в гостиную, меня снова ждал сюрприз.
– Доброе утро. Криста, садись. А ты, Снезжана, возьми вот это. – Лод, сидевший на привычном месте, протянул мне аккуратную стопку с одеждой. – Переоденься. Сапоги найдёшь в шкафу, надеюсь, они тебе подойдут.
– Зачем? – подозрительно поинтересовалась я.
– Потому что платья, судя по всему, оказались тебе не по размеру. А в таком виде, – колдун смерил меня взглядом, – разгуливать по столице… неправильно. Да и босиком далеко не уйдёшь.
– Вы покажете мне… то, что обещали? – уточнила я, не доверяя своим ушам.
– Ты выполнила свою часть сделки. Почему я должен был не выполнить свою?
Криста переводила изумлённый взгляд с колдуна на меня и обратно, пока я недоверчиво брала предложенную одежду.
Он действительно сдержит слово? Так скоро?..
– Уходим сразу, как я закончу с Кристой, – добавил Лод. – Поторопись.
В стопке оказался льняной корсаж под грудь, блузка без ворота, высокие чулки и бархатная юбка чуть ниже колена. Блузка белая, с короткими рукавами-фонариками, а юбка и корсаж – шоколадные, будто под цвет моих волос или оправы очков. Одежда села, будто на меня и шили, да и длинные, до колена, замшевые сапоги оказались впору. Я предпочла бы штаны, да и чулки никогда в жизни не носила, но в прежнем наряде действительно в город не сунешься.
Пока я ломала голову, как бы самостоятельно затянуть заднюю шнуровку корсажа, в комнату ворвалась Криста. Успокаивающе бодрая: видимо, сегодня Лод её пощадил.
– И куда это вы с ним собрались? – без обиняков спросила она, захлопнув дверь.
– Лод обещал показать мне дворец. И город. Возможно, он выведет меня из-под гор, и я посмотрю, что там, наверху. – Я бросила корсаж на кровать. – Вчера я обыграла его в шахматы, и он…
– Лод? Ты уже по имени его зовёшь?
– Эм… – я сама впервые с удивлением осознала этот факт, – ну, как видишь.
Криста сощурилась.
– Ну да, – на удивление спокойно и задумчиво протянула она наконец, – Повелитель-то их гадина страшная, а колдун вроде ничего. На безрыбье…
До меня не сразу дошло, что она имеет в виду. А когда дошло – я закатила глаза так высоко, что на пару секунд мне показалось, будто мои глазные яблоки так навсегда и застрянут в черепе.
– Криста, я понимаю, что ты перечитала своего янг-эдалта, в котором, я так понимаю, просто обязана присутствовать романтическая линия, – но, к твоему сведению, у меня в Москве остался парень, а у Лода есть любовница. Принцесса, если на то пошло.
Я не стала добавлять, что мне светит разве что титул королевы френдзоны. Кому-то вроде Кристы вываливать подноготную наших с Сашкой отношений я точно не собиралась – соврать было проще.
– Когда это мужикам даже законные жёны мешали налево сходить?
Я почти ощутила, как невидимое лезвие её слов ковырнуло застарелую рану на сердце.
Туше.
– Не спорю, мне невероятно льстит твоё мнение, что кто-то может променять прекрасную принцессу дроу на чучело вроде меня. Но даже будь Лод в этом заинтересован, для чего мир определённо должен сойти с ума, я не слишком заинтересована в том, для кого я – материал для опытов. – Сообразив, что зачем-то оправдываюсь, да ещё перед кем-то вроде Кристы, я сердито скрестила руки на груди. – Моя первоочередная цель – оказаться подальше от дроу. И от колдуна тоже. Сыграть с ним в шахматы и прогуляться под луной – не такая большая плата за то, чтобы через пару дней все эти сволочи подавились от злости.
В ответном вздохе сокамерницы извинение мешалось с облегчением.
– Извини. Я просто подумала… если этот колдун решил тебе мозги запудрить, чтобы ты бежать раздумала… Ладно, забудь. – Криста подхватила брошенный мною корсаж. – Давай помогу.
Пока Криста затягивала шнуровку, я в замешательстве осознала, что в свою очередь испытываю облегчение. От того, что сумела её успокоить. От того, что мои оправдания сработали.
Как будто мне правда было в чём оправдываться.
– Хорошо выглядишь, – удивлённо проговорила Криста, когда с корсажем было покончено. Затянули его не сильно – это всё-таки корсаж, а не корсет, – но блузка всё равно теперь интригующе вздымалась там, где у меня самой вздыматься было решительно нечему.
– Спасибо на добром слове, – буркнула я. Хотя чего раздражаться: прекрасно же знаю, что лицом не удалась, а ниже шеи похожа на мальчишку. Плечи сутулые, груди нет, бёдра узкие, талии почти не видно. Ноги-спички, не слишком-то длинные и не слишком-то прямые. Хорошо хоть худая, а то представляю, как бы моя фигура смотрелась в утолщённом варианте – наверное, шкаф в нашей комнате и то казался бы симпатичнее…
Напоследок велев Кристе сидеть в комнате и не нарываться на неприятности, я вернулась в гостиную.
– Собралась? – Лод, прислонившийся плечом к каминной полке, одобрительно кивнул. – Смотрю, одежда подошла.
– Да. Спасибо.
– Благодари Морти, не меня, – голос колдуна окрасила странная, едва заметная горечь. – Это вещи её сестры. – Накинув поверх рубашки кожаную куртку, Лод повёл меня к узкой винтовой лестнице, по которой несколько дней назад мы поднялись в эту башню. – Идём. Только не отставай.
Я послушно зашагала следом, пытаясь понять, чем заслужила такую честь, как одежда младшей принцессы. Впрочем, размышления длились недолго: как только мы покинули башню, стало не до того.
Дворец дроу оказался не слишком большим – всего в три этажа, да по углам расположились четыре высокие башни. Одну занимал Лод, другую – темнейшее семейство, в третьей проводили государственные советы, в четвёртой устроили библиотеку. В качестве внутренней отделки дроу предпочитали серебро и чёрный мрамор, и в отличие от покоев колдуна убранство дворца блистало неким мрачным шиком. Лод любезно вёл меня по широким коридорам с высокими потолками и большими окнами, повествуя, что скрывается за боковыми дверьми; по пути мы не встретили ни души.
– …эта ведёт в обеденный зал. Кухня находится под ним, на первом этаже. Здесь вход в женское крыло, там живут достольсинс… на вашем языке – придворные дамы. А вот и дверь в башню Повелителя.
– Почему возле неё нет стражников?
– Они не нужны, – пожал плечами колдун. – Проникнуть в город почти невозможно. Если даже удастся, моих охранных систем на входе во дворец вполне достаточно. В самом крайнем случае Алья сам прекрасно постоит за себя… а Морти поможет.
– Но если на его жизнь покусится кто-то из своих?
Колдун покосился на меня – взгляд его холодила ирония.
– Если вы пережили кораблекрушение и оказались в маленькой шлюпке посреди огромного недружелюбного океана, лишь глупец попытается улучшить эту ситуацию, пробив дыру в днище.
Бедные несчастные дроу. Сейчас расплачусь. А что насчёт того, что свой корабль они потопили сами?..
– А дроу, стало быть, не глупы, – сказала я.
– Отнюдь.
По широкой витой лестнице спустившись на первый этаж, мы подошли к огромным двустворчатым дверям, ведущим в сад, – и Лод протянул мне ладонь:
– Дай руку.
– Зачем? – настороженно уточнила я, зачем-то разглядывая его пальцы. Они у колдуна были сухие, крепкие, не слишком длинные – совсем не такие, как у Сашки с его нервными, тонкопалыми, музыкальными пятернями.
– Затем, что разрешение на выход я тебе давать не собираюсь, а иначе охранные чары тебя не пропустят.
– Разрешение?..
– Во дворец можно войти лишь по моему приглашению. Или приглашению Альи. И выйти без нашего разрешения никак нельзя. Разрешение звучит как строго определённая последовательность слов, – усмешка, – которую я тебе, конечно же, не скажу. Так что, дашь руку?
Приняв объяснения, я вложила свою ладонь в его. Когда мы переступали порог, меня будто окатило холодной водой, но тело осталось абсолютно сухим.
– Это и есть ваши охранные системы? – спросила я, когда мы вышли в сад. – Это ощущение…
– Да. – Колдун незамедлительно отпустил мою руку, точно при более длительном контакте его могло шарахнуть током.
– И что, такое на всех дверях из дворца?
– Да. И на садовой ограде тоже.
Я качнула головой. Может врать, конечно… но если не врёт, это сильно осложняет дело. Получается, нужно либо обманом, либо принуждением разводить его на нужные слова, но какие? И как?..
Мы шли извилистыми каменными дорожками между светящимися розами. Полюбовались блеклыми деревьями, похожими на яблони, и чёрным прудом посреди сада, поросшим пепельными листьями кувшинок. Потом Лод подвёл меня к резным чугунным воротам, ведущим в город.
Соприкосновение ладоней, уже знакомое ощущение водяной завесы – и мы вышли в город дроу.
Над улицами, мощёнными тёмным камнем, тянулась сверкающая сеть фонарей. Мы шли мимо небольших, прекрасно отделанных особняков с тонкой резьбой на беломраморных стенах. Вокруг них не было серьёзных оград, лишь низкие, по пояс, каменные заборчики, отделявшие улицу от садиков у домов. В вечной тьме они порастали высокой серой травой и светящимися розами, и цветами, похожими на ирисы, тоже сиявшими во мраке. Там и тут рассыпали брызги мраморные фонтаны, мозаичные садовые дорожки покрывал тонкий слой воды. Должно быть, по ним приятно шлёпать босиком – словно по ручью вброд.
Из открытых окон неслись обрывки разговоров, весёлые крики, детский смех. Где-то играли на флейте. В одном окне я увидела девушку-дроу за ткацким станком: низким, грудным, бархатным голосом она напевала песню на риджийском. Жителей на улицах было немного, но те дроу, что изредка попадались навстречу, удостаивали меня недоумённо-презрительными взглядами. Недоумёнными – когда видели моё лицо, презрительными – когда замечали ошейник.
А вот Лоду в знак приветствия уважительно кивали. Похоже, потомок Ильхта в столице был персоной известной.
Вскоре улочки стали у`же, а особняки и сады меньше, но я бы не сказала, что здешние дроу одевались беднее или выглядели несчастнее тех, что встречались нам в центре. Мужчины, высокие и поджарые, с серебром длинных волос, щеголяли в шелках и бархате. Обворожительные женщины проплывали мимо в платьях, достойных подиумов модных домов. Похоже, разница между различными социальными слоями была не слишком велика.
– Мы приближаемся к окраине? – спросила я.
– Да. Мьёркт – город маленький. Как и остальные города дроу, впрочем… И как тебе?
Я помолчала.
Конечно, презрительные взгляды оставались презрительными взглядами; но кровь улицы не заливала, трупы повсеместно не валялись, а на площадях даже не думали казнить или пытать борцов с тиранией венценосной серой сволочи. Не слишком-то похоже на мрачное пристанище злобных тёмных тварей – просто красивый город.
– Впечатляет, – наконец сформулировала я.
– Весьма дипломатичный ответ. – Колдун указал на узкий боковой проулочек. – Сюда.
Когда мы покинули город, я попыталась неумело присвистнуть. Моему взгляду предстала отвесная каменная стена – свод пещеры, уползавший ввысь и терявшийся во тьме; наверх вела крутая лестница, вырубленная прямо в камне.
– Нам туда? – оценив высоту подъёма, содрогнулась я.
– Это единственный путь из столицы, на котором нет ловушек. Если подняться по этой лестнице, окажешься в туннеле, который выведет наружу. Выход односторонний. Выпускает всех, не впускает никого.
– Опять охранные чары?
– Да. Только на этот раз даже моё приглашение не поможет. А светлым, желающим попасть сюда, придётся долго блуждать по запутанным туннелям и разбираться с ловушками дроу – смертельными. Да и моими ловушками, только уже магическими… вот они не всегда смертельны. – Лод усмехнулся. – Какие-то из них то и дело срабатывают.
– И какая часть из них не смертельна?
– Меньшая. – Колдун внезапно взял меня за плечи и, бесцеремонно прижав к себе, заставил уткнуться лбом в его плечо. Очки больно врезались в переносицу. – Держись.
– Что…
В висках заломило, земля ушла из-под ног, и темнота перед глазами закружилась неясным маревом форм и звуков. Я судорожно вцепилась в Лода, а мир вращался бешеной каруселью, и холодный ветер трепал мои волосы, пока мы летели куда-то…
…а потом – мягко приземлились.
Когда колдун выпустил меня из цепкой хватки, позволив поправить очки и оглядеться, я обнаружила, что мы оказались на горном утёсе, а вокруг царит летняя ночь. Видимо, дроу даже под горами не изменили своим привычкам: бодрствовать в то время, когда эльфы и люди спят. Сапоги утопали в ковре густой травы, низкорослых стелющихся кустарничков и странных пушистых колосков на тонких стеблях, достающих до колена. Впереди раскинулась Риджия: ленточки рек, серебряных в свете луны, зеркальца озёр, леса и поля, купающиеся в серебристо-сапфирной мгле. Вдали – скопище огней. Должно быть, это и есть Тьядри? Тот город, из которого приехала Криста…
Влево и вправо тянулась горная гряда. В свете неполной луны – картинно яркой и большой – я видела, что хребты внизу лесистые, но лысеют по мере возвышения. Обернувшись, узрела уползающую ввысь громаду горы, оледенившуюся снежной шапкой на далёкой вершине.
Вся эта картинка была до того красивой, что казалась нереальной.
Значит, вот она, Риджия… и долгожданная свобода. Прямо под ногами, так близко, что рукой подать.
Но тонкая полоска серебра, ласково обвивавшая шею, сковывала меня по рукам и ногам надёжнее, чем десять цепей.
– Взбираться наверх по лестнице вышло бы слишком долго, – пояснил Лод, – так что я решил сократить дорогу.
Я кивнула, поёжившись: из-за прохладного ветра обнажённые руки тут же покрылись мурашками.
Небо. Воздух. Луна… Надо же – до этого момента я даже не понимала, что мне их не хватает.
– Я же обещал вывести тебя из-под гор. – Колдун снял куртку и накинул мне на плечи. Подобная забота удивила, но под нагретой кожей, надёжно защищавшей от ветра, мигом стало теплее. – А ещё… здесь нас никто не услышит.
Происходящее резко мне разонравилось.
– А о чём мы собираемся говорить? – по возможности невозмутимо уточнила я.
Лод улыбнулся; лунный свет был таким ярким, что его лицо виделось отчётливо, словно при свечах.
– Вы с Кристой так и намерены скрывать, кто она на самом деле?
Сердце пропустило удар.
Знал. Конечно же знал.
При его интеллекте – глупо было полагать, что не знал.
– И давно вы?.. – голос сам собой сделался хриплым.
– Я слушал ваши разговоры. Если ты осведомлён о ситуации при эльфийском дворе, не догадаться, кто такие Дэн и Фаник, довольно трудно. – Лод, нагнувшись, сорвал один из колосков под ногами. – Девушка из другого мира по имени Криста? Тут нетрудно свести концы с концами.
– А Повелитель… Альянэл…
– Он не знает. Она одета по моде эльфийского двора, но внешность у неё вполне обыденная для полукровки с помесью эльфийской и человеческой крови. Кристаэль – довольно распространённое имя. Что именно она кричала в темнице, Алья не слышал. Что она из другого мира, я не сказал. – Лод провёл по губам кончиком колоса, серым и пушистым, похожим на крохотный беличий хвостик. – Нам доносили, что возлюбленная принца выехала из столицы. Потом сообщили, что принц Дэнимон тоже покинул город, причём в сопровождении одного лишь приятеля-колдуна. А уже вчера принца и его спутника заметили в Тьядри… Я опасался, что тут Алья смекнёт, ради кого принц мог так спешить, но, к счастью, не смекнул. Считает новую пленницу придворной дамой, не более.