Коротышка еще раз повернул ключ зажигания, и вновь ничего не произошло; раздался лишь тихий механический щелчок, когда что-то повернулось внутри рулевой колонки. Обычно его заглушает шум оживающей машины. Как щелчок курка перед выстрелом.
Но только не в это утро. «Хонда» ни на что не реагировала. Как старая больная собака, умершая ночью. Она перешла в совершенно другую категорию. Никакого ответа. Силы покинули машину.
– Думаю, нам следует вызвать механика, – сказала Патти.
Питер посмотрел мимо нее, куда-то ей за плечо; она повернулась и увидела троих его приятелей, которые направлялись в их сторону. От дома или амбара. Главный, как всегда, шагал впереди – Марк, заселивший их в номер накануне вечером, а потом пригласивший на ужин. Тот, что улыбался. За ним шел Стивен, далее – Роберт.
– Как у вас дела сегодня утром? – спросил Марк, когда они подошли.
– Не слишком хорошо, – ответил Питер.
– Что с машиной?
– Трудно сказать. Двигатель умер. Я думаю, там что-то прогорело.
– Нужно вызвать механика, – сказала Патти. – Мы больше не хотим отнимать у вас время.
– Вчера она заводилась, – заявил Коротышка. – После первого же поворота ключа.
Марк улыбнулся:
– Да, верно.
– А теперь двигатель ни на что не реагирует. Я это просто говорю. Я знаю свою машину, – продолжал Коротышка. – Она у меня очень давно. У нее бывали хорошие и плохие дни, но она еще ни разу не умирала.
Марк довольно долго молчал. Потом снова улыбнулся.
– Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, – сказал он.
– Может быть, все стало плохо после того, как в двигателе поковырялись…
– Вы думаете, его испортил Питер?
– Ну что-то с ней произошло между вчерашним вечером и сегодняшним утром. Больше я ничего не хочу сказать. Может быть, Питер, а может, и нет. Теперь уже не важно. Дело в том, что вы, парни, слонялись здесь и практически взяли на себя ответственность за нашу машину. Потому что это мотель. Я уверен, что существуют законы, по которым владелец несет ответственность за имущество гостей и все такое.
И вновь Марк довольно долго молчал.
– Коротышка не имел в виду ничего плохого, – сказала Патти. – Просто он очень огорчен.
Марк покачал головой; при этом он практически не пошевелился, словно отбросил в сторону незначительную мелочь. А потом он посмотрел на Коротышку.
– Полагаю, всем нам хорошо известно, что со стрессом иметь дело нелегко. Как, впрочем, и то, что мы знаем про необходимость придерживаться минимальных норм вежливости, когда взаимодействуем друг с другом. Надеюсь, вы со мной согласны? Немного уважения. Может быть, немного смирения. Возможно, небольшое признание собственной ответственности. Ведь за вашей машиной не слишком хорошо ухаживали, не так ли?
Коротышка не ответил.
– Секунды бегут, – сказал Марк. – Скоро полдень. Приближается время, когда вчерашний вечер становится сегодняшним, и с этого момента вы будете должны мне пятьдесят долларов, которые, как я вижу по выражению лица Патти, вы не хотите или не можете заплатить, и быстрый ответ поможет вам гораздо больше, чем мне. Но это ваш выбор.
– Вы правы, за машиной ухаживали не слишком хорошо, – сказала Патти.
– Эй! – возмутился Коротышка.
– Да, так и есть, – продолжала Патти. – Могу спорить, что ее капот открыли впервые с тех пор, как ты ее купил.
– Я не покупал, – сказал Коротышка. – Мне ее отдали.
– Кто именно? – спросила Патти.
– Мой дядя.
– В таком случае могу спорить, что капот не открывали с того момента, как машина покинула завод, – заявила Патти.
Коротышка промолчал, и Марк взглянул на него.
– Патти смотрит на вещи со стороны, – заговорил он. – И это позволяет ей сохранять некоторую объективность. Я уверен, что она совершенно права, и все очень просто. Вы занятый человек. У кого теперь есть свободное время? За некоторыми вещами человек просто перестает следить.
– Наверное, – не стал спорить Коротышка.
– Но вы должны сказать это вслух, а мы – услышать вас.
– Что услышать? – спросил Коротышка.
– Слова, которые помогут нам быть на одной волне.
– На какой волне?
– Нам нужно установить дружеские отношения, мистер Флек.
– Почему?
– Ну, к примеру, прошлым вечером мы накормили вас обедом. И также для примера, через час вы скажете, что хотели бы позавтракать. У вас ведь нет другого выбора, верно? А мы в ответ просим, чтобы вы не только брали, но и отдавали.
– Что отдавали? – спросил Коротышка.
– Честный отчет о том, до какой степени вы сами виноваты в своих проблемах с машиной, – сказал Марк.
– Для чего?
– Это все равно что выложить на стол фишки, я полагаю. В начале игры. Нечто вроде эмоциональной ставки в наших дружеских отношениях. Мы открываемся перед вами, когда вы сидите за нашим столом, и теперь просим об ответной услуге.
– Нам не нужен завтрак.
– Даже кофе?
– Мы можем выпить воды из водопровода в ванной комнате. Если вы не против.
– Вы попросите накормить вас ланчем. Гордость заставит вас отказаться от одной трапезы, но не от двух.
– Просто довезите нас до города. И мы пришлем сюда эвакуатор, – сказал Коротышка.
– Мы не предлагали подвезти вас до города.
– Тогда вызовите механика.
– Мы вызовем, – сказал Марк. – Сразу после того, как вы произнесете правильные слова.
– Вы хотите получить публичное признание?
– А вам есть в чем признаться? – спросил Марк.
– Пожалуй, я сделаю даже лучше, – заявил Коротышка. – Один человек сказал мне, что японские моторы выдерживают большие нагрузки и их совсем не обязательно часто осматривать. Пожалуй, я мог и забыть, когда проверял его. Так что в какие-то годы я не делал профилактику, а так поступать не стоило.
– Только в какие-то? – уточнил Марк.
– Может быть, я вообще ее не делал. Вы правильно сказали: мне не хватало времени.
– Хорошая стратегия на коротком промежутке времени.
– Так было проще, – сказал Коротышка.
– Но не на длинном.
– Пожалуй, что так. – Коротышка кивнул.
– Вы совершили ошибку, – настаивал Марк.
– Пожалуй.
– Вот и скажите это вслух, мистер Флек, – продолжал Марк. – Мы хотим услышать, что вы совершили глупую ошибку, которая привела к тому, что у многих людей возникли неприятности. Мы хотим услышать, что вы сожалеете, особенно по отношению к Патти, которая, как мы думаем, сохраняет трогательную верность вам. У вас очень хорошая подруга, мистер Флек.
– Думаю, да.
– Мы хотим, чтобы вы сказали это вслух.
– Про Патти? – уточнил Коротышка.
– Про ошибку.
Флек молчал.
– Вы только что просили нас взять на себя ответственность за вашу машину. Но вы должны признать свои ошибки. Не мы плохо заботились о вашей машине. Не мы относились к ней, как к куску дерьма, а потом отправились в длинное путешествие, даже не проверив шины. Все это на вашей совести, мистер Флек. Мы тут совсем ни при чем. Мы лишь пытаемся внести ясность в данный вопрос.
Коротышка молчал.
Ярко светило солнце, и Патти чувствовала, как у нее нагревается макушка.
– Просто скажи, Коротышка. Это не станет концом света.
– Ладно, я совершил глупую ошибку, которая привела к тому, что у многих людей возникли неприятности, – сказал Коротышка. – Я приношу извинения всем, кто имеет к этому отношение.
– Благодарю вас, – сказал Марк. – Теперь мы вызовем механика.
Ричер пошел обратно тем же путем, мимо магазинов, торговавших сумками, обувью и кухонной утварью, мимо места, которое выбрал для ланча, и гостиницы, где провел ночь, обратно в здание с архивами. У стойки снова никого не было. Он позвонил в звонок и после короткого ожидания увидел Элизабет Касл.
– О, – сказала она. – Еще раз привет.
– Привет, – поздоровался он.
– Удачно сходили?
– Пока нет, – ответил Ричер. – Их нет ни в той, ни в другой переписи.
– Вы уверены, что приехали в правильный город? Или штат? Возможно, Лакония существует где-нибудь еще. В Нью-Мехико или в Нью-Йорке, может, в Нью-Джерси… Штатов, названия которых начинаются с буквы «Н», довольно много.
– Восемь, – сказал Ричер. – От Невады до Небраски.
– Ну, значит, вы что-то перепутали. Может быть, там было другое написание, почерки бывают разными.
– Я видел напечатанное название, – сказал Ричер. – Как правило, клерками морской пехоты. А они редко ошибаются. И я слышал, как отец повторял название города дюжину раз. Моя мать пилила его за какой-то промах – как правило, за забытый романтический жест, – а он говорил: «Ну проклятье, я же настоящий янки из Нью-Гэмпшира».
– Ха, – сказала Элизабет Касл и добавила после небольшой паузы: – Вообще-то при любой переписи теряют людей. И случается это по самым диким причинам. Они постоянно пытаются улучшить методологию. Здесь есть один человек, с которым вам стоит поговорить. Он – энтузиаст переписей.
– Что-то новое?
– Скорее всего, нет, – ответила она немного резко. – Я уверена, что это серьезное стремление с длинной и благородной историей.
– Я сожалею.
– О чем?
– Мне показалось, что я вас обидел.
– Как вы могли? Я не энтузиаст переписей.
– Ну, к примеру, если энтузиаст переписей – ваш друг…
– Вовсе нет, – сказала она возмущенно, словно сама мысль об этом показалась ей абсурдной.
– Как его зовут?
– Картер, – ответила Элизабет.
– Где я могу его найти?
– А сколько сейчас времени? – спросила она, оглядываясь в поисках телефона, которого не оказалось под рукой.
Ричер заметил, что с каждым годом все меньше и меньше людей носит часы.
– Почти одиннадцать, – ответил он. – Точнее, без четырех минут, плюс несколько секунд.
– Серьезно?
– Почему нет? Я счел ваш вопрос серьезным.
– Плюс несколько секунд? – спросила Элизабет.
– Вы считаете, это слишком точно?
– Большинство людей сказало бы, что сейчас без пяти одиннадцать. Или около одиннадцати часов.
– Я вам так и ответил бы, если б вы спросили, сколько сейчас примерно времени. Но вы поступили иначе. Вы спросили, сколько времени, и точка. На данный момент без трех минут с небольшим.
– Но вы не смотрели на часы.
– Я не ношу часы, – ответил Ричер. – Как и вы.
– Тогда откуда вы знаете, сколько сейчас времени?
– Понятия не имею.
– В самом деле?
– Сейчас без трех минут и пятидесяти секунд одиннадцать утра.
– Подождите, – сказала Элизабет.
Она направилась к двери в задней стене и через несколько долгих мгновений вернулась с телефоном с темным экраном, который положила на стойку.
– Сколько сейчас времени? – спросила она.
– Подождите, – сказал Ричер.
И после паузы:
– Три, два, один, сейчас ровно одиннадцать часов.
Она нажала кнопку на телефоне.
Экран загорелся.
Он показывал 10.59.
– Близко, – сказала Элизабет Касл.
В этот момент на экране появилось 11.00.
– Как вы это делаете? – снова спросила она.
– Понятия не имею, – повторил Ричер. – Так где мне найти вашего приятеля Картера, энтузиаста переписи?
– Я не говорила, что он мой приятель.
– Он ваш коллега?
– Он работает совсем в другом департаменте. В заднем офисе. И никак не связан с экологией клиентов, как они говорят.
– И как тогда мне с ним встретиться?
– Именно по этой причине я спросила про время. Он делает перерыв на кофе в одиннадцать пятнадцать. Каждый день, как часы.
– Должно быть, он весьма рациональный человек, – заметил Ричер.
– Он тратит на перерыв ровно тридцать минут, в кафе в соседнем квартале. В саду, если светит солнце. О чем мы не можем судить, пока находимся здесь.
– А как зовут Картера? – спросил Ричер, думая о бариста, обслуживающих клиентов.
Он решил, что в кафе может быть много посетителей, если клерки уходят на перерыв в одно время. И все они будут похожи друг на друга.
– Картер – это его имя, – ответила Элизабет Касл.
– А фамилия?
– Каррингтон, – ответила она. – Потом возвращайтесь и расскажите, как вы с ним поговорили. И не сдавайтесь. Семья – это важно. Наверняка существуют и другие способы что-то узнать.