– Поскольку воспоминания ты сохранил, ты должен помнить, что уже встречался с Вечным судиёй, – заметила Шу Э, подходя к Ху Фэйциню ближе.
Ху Фэйцинь помнил. Ещё бы ему не помнить, когда он после этой встречи превратился в шелудивого лиса! Шу Э фыркнула. Ху Фэйцинь поглядел на неё с подозрением. Мысли она, что ли, читает? Мысли читать Шу Э не умела, но невольно подумала о том же самом, что и Ху Фэйцинь, потому и не сдержала смешка.
– Ты ведь знаешь, где моя цзецзе, – сказал Ху Фэйцинь, сверля её взглядом, – просто не хочешь отвечать.
– Об этом тебе следует говорить с Вечным судиёй, а не со мной, – возразила Шу Э, делая вид, что ничегошеньки не знает. Разумеется, она знала.
Ху Фэйцинь прикусил нижнюю губу:
– Тогда отведи меня к нему.
– Именно это я и собираюсь сделать, – кивнула Шу Э и взяла Ху Фэйциня за запястье.
Ху Фэйцинь вздрогнул от этого прикосновения. Оно было ни на что не похоже. Когда смеркается и тени падают на тебя, истончая последние солнечные блики, – вот точно такое же ощущение было и сейчас. Ху Фэйциню даже показалось, что он начинает выцветать и становиться серым, как посмертие вокруг. Но это был лишь обман восприятия.
Их обоих окутали поднявшиеся с земли тени, бесплотные, чуть отдающие запахом ночи, а когда рассеялись, то Ху Фэйцинь вскрикнул и невольно зажал глаза ладонью. Его ослепило буйство красок, в которое они угодили.
– О, прости, – искренне сказала Шу Э, – я забыла предупредить, чтобы ты закрыл глаза или хотя бы прищурился.
Глаза Ху Фэйциня заслезились, словно в них плеснули солёным кипятком, да ещё и песка подбавили. Великое Ничто благоухало и сияло, как не сиял даже Небесный дворец.
– Что это? Почему так? – болезненно морщась, выговорил Ху Фэйцинь. – Что это за цветовые всплески?
– А, у владыки хорошее настроение. Ничего, сейчас твои глаза привыкнут. Поначалу всегда так.
Ху Фэйцинь был потрясён. Великое Ничто в его представлении было… ничем. Он нисколько не ожидал увидеть сливы в цвету, сочные изумрудные травы и пёстрый ковёр из цветов, названия которых не знала ни одна живая душа. Небо было девственно чистым, без единого облачка, и сияло лазурью. Выложенные разноцветными камешками дорожки и тропинки образовывали сложную сеть, сходящуюся у дворца, крыша которого была из золотых черепиц, а стены – из белого мраморного камня, расписанного цветной тушью.
Прямо посреди двора стоял заваленный свитками и бамбуковыми табличками стол, за которым сидел, небрежно развалившись и качаясь на стуле, мужчина с коротко стриженными волосами, причём создавалось впечатление, что отхватили их как попало. Одеяние его было белое, как и у Шу Э, но очень небрежно завязанное. Ярко выделялись на бледном лице подведённые красным глаза и алый рот.
Ху Фэйцинь подумал, что это кто-то из канцелярии, быть может – выдаёт пропуска к Вечному судии. В Небесном дворце была канцелярия, так что Ху Фэйцинь имел представление о бюрократии.
Юн Гуань поглядел на них. Его красивые брови вздёрнулись вверх.
– Что это такое? – спросил он удивлённо.
Шу Э поглядела на Ху Фэйциня и ответила:
– По-моему, это бог. А вам что показалось?
Юн Гуань встал из-за стола, подошёл, не без интереса, но и не без раздражения разглядывая Ху Фэйциня.
– Этого мне ещё только не хватало… – пробормотал он.
Шу Э многозначительно на него посмотрела, но никак это не прокомментировала.
– Я хочу поговорить с Вечным судиёй, – сказал Ху Фэйцинь, хмурясь. Ему не нравилось, что его разглядывают, как диковинную зверушку.
Юн Гуань вскинул брови ещё выше и заметил:
– Ты уже говоришь.
По ощущениям Ху Фэйциня, его лицо в этот момент начало стремительно глупеть.
Юн Гуань расхохотался:
– А, я совершенно точно знаю, о чём ты подумал!
– Это всё потому, что вы тогда использовали личину, – сердито сказала Шу Э. – Только вводите людей в заблуждение!
– Кто бы говорил, – непередаваемым тоном сказал Юн Гуань и ненадолго превратился в старика, каким представился Господину-с-горы. – Это чтобы ты не сомневался в моих словах, – объяснил он Ху Фэйциню. – Я Вечный судия.
– И зачем прикидываться тем, кем не являешься? – проговорил Ху Фэйцинь, справившись с изумлением. – Люди считают, что Вечный судия – дряхлый старец.
Юн Гуань приложил палец к губам, точно хотел отправить воздушный поцелуй.
– О, мне жизненно необходимо притворяться кем-то ещё. Чтобы не помереть со скуки в этом треклятом месте.
Шу Э закатила глаза. Уж чем-чем, а скукой-то в Великом Ничто и не пахло. С таким-то владыкой.