10. Тогда


Я позвонила Билли на следующий день, когда Кевин уехал. И рассказала ей идеальную версию произошедшего – аж сама заслушалась. Мол, встретила в библиотеке парня и он назвал меня красавицей. Билли оценила.

Я умолчала об имени Кевина и о том, что случилось после посиделок на Фосс-Хилле. Я умолчала, за каким занятием застукала их с Флорой глубокой ночью, когда, потусив с Салли, вернулась в общагу. Шорох простыней, приглушенные смешки, шевелящийся на кровати ком – два сцепленных тела. Я умолчала о том, как лежала и представляла себе их руки и ноги, переплетенные, словно пряди в мокрой косе.

– Как же теперь его найти? – озаботилась Билли. – Это же судьба! Вы просто обязаны встретиться снова!

Ее оптимистичный настрой резко контрастировал со скепсисом Салли.

– Не знаю, – ответила я. – В принципе он дал мне свою почту… А может, как-нибудь случайно пересечемся.

Когда я подняла глаза, Флора стояла в дверях с двумя кружками. Настоящими кружками, а не картонными стаканчиками, которые она обычно приносила из кафетерия, чтобы развести свой веганский горячий шоколад. В одной из кружек, как маленький Эверест, высилась белая горка маршмеллоу.

Не знаю, сколько она успела услышать. Но улыбалась она как ни в чем не бывало – она вообще, казалось, состоит из одних улыбок, – и когда я отложила телефон, она села на мою кровать и протянула мне кружку с маршмеллоу.

– Что это? – удивилась я.

– Горячий шоколад. Я подумала: почему бы нам не завести парные кружки. На моей написано «лучшая», а на твоей – «подруга». Но если ты хочешь «лучшую», возьми! Я решила отдать тебе «подругу» просто потому, что в ней маршмеллоу. Я их не ем, в них желатин.

– Ох, как мило, спасибо, – пробормотала я.

Мы вовсе не были так близки. Мы обсуждали наших сестер, она рассказывала о своем молодом человеке, расспрашивала меня о Мэтте, а я лгала в ответ. Иногда мы вместе ели, спали в пяти футах друг от друга, она красила мне ногти и заплетала косы. Но тех чувств, которые вызывала у меня Салли, к Флоре я не испытывала. Салли – это был непреходящий праздник, вечная авантюра. Даже кружку Флора подарила не просто так. Это была попытка взять меня в рабство, поставить галочку напротив пункта «университетская подруга» в списке, который она сама себе зачем-то составила. Я не могла не задаться вопросом: почему я? Только потому, что мы вместе живем, или есть еще какая-то причина?

– Ты вчера припозднилась? Я не слышала, как ты пришла. – Румянец у нее был конфетно-розовый.

– Я старалась не шуметь. – Я отхлебнула из кружки и обожгла себе рот. Интересно, как она отреагирует, если я попрошу ее перестать вести строгий учет всех моих ночных гулянок? – Не хотела тебя будить.

Я ожидала, что она смутится – я ведь слышала, как они с Кевином занимались сексом.

– Я уже по нему скучаю. – Она откинулась на мою подушку, так что ее пучок расплющился о стену. – Но это такое облегчение, что он меня навестил! Очень тяжело находиться вдали друг от друга, как бы я ни верила в то, что мы все преодолеем. Иногда меня гложет тревога: что он там делает без меня?..

– Это нормально, – сказала я. Очень похоже, что Флорина милота – это маячок, который она вживляет в совесть Кевина, когда чувствует, что он начинает поглядывать на сторону. При взгляде на гигантскую груду маршмеллоу в горячем шоколаде на меня накатило острое желание ее утопить.

– Не знаю. Может, у меня паранойя. – Флора отпила из своей кружки. – Но в разлуке начинаешь любить еще сильнее, понимаешь?

Я кивнула, хотя понимать не понимала. Меня в разлуке никто сильнее не полюбил. В девятом классе у меня завелся было парень, Уэсли, но моей поездки в летний театральный лагерь в Ньюарке его любовь не пережила. Перед отъездом Уэсли страстно меня целовал и уверял, что будет безумно скучать, а когда я вернулась и, желая сделать ему сюрприз, вместо киноночи в Кункель-парке явилась прямиком к нему, он равнодушно посмотрел на меня из надежного уюта своей прихожей и заявил: а я так понял, что мы решили остаться друзьями.

– Он приедет на Хэллоуин, – сказала Флора. – Хочу организовать нам парные костюмы. Скарлетт О’Хара и Ретт Батлер.

Я мысленно отметила этот факт. У меня будет шанс еще раз его увидеть.

– Прикольно, – сказала я. – А я и забыла совсем о Хэллоуине.

– Обожаю Хэллоуин! – воскликнула Флора, влезая в тапочки. – Это такое удовольствие – надеть маскарадный костюм и на какое-то время перестать быть собой!

Это заявление растравило мне душу, у меня даже загривок поднялся, как у зверя. Все у Флоры есть – даже смелость признаться, что иногда ей хочется побыть кем-то другим.

– Может, вы со Слоан возьмете нас на хэллоуинскую вечеринку, – проговорила она. – Мне хочется, чтобы Кевин познакомился с моими друзьями. А ты ведь моя подружка, да?

Шоколад был слишком сладкий, и подружкой я Флоре не была. Слишком большая ответственность. На что мне подруга вроде Флоры – ведь я всегда буду чувствовать себя ниже ее, ведь она будет задавать уровень, достичь которого мне никогда не удастся.

– Ага, – вяло отозвалась я. – Типа того.


Я не собиралась в самом деле писать Кевину. Но тайное знание, что он вовсе не такой, каким его пытается представить святоша Флора, приносило мне удовлетворение. Будь он такой, он не дал бы мне свою почту. Он бы честно сказал Флоре, что мы уже успели встретиться. А еще скорее – мы бы и вовсе не встретились, и он уж точно не стал бы рассиживаться со мной на Фосс-Хилле – воспоминание, которое становилось зыбче с каждым прожитым часом.