Он вернулся с дежурства с единственным желанием поспать хотя бы пару часов. Сначала, конечно, Марина отправит его гулять с Баксиком, полчаса он будет ходить с ним подальше от мест, где своих питомцев выгуливают хозяева крупных собак, а среди них много агрессивных – и псов, и их владельцев. Баксика несколько лет назад покусал неадекватный стаффорд; досталось и Марине, которая бросилась оттаскивать от своего любимца разъяренного пса. Теперь Баксику больше четырнадцати лет: зубов у него почти не осталось и он плохо видит. Но Марина после того случая с ним не гуляет, она патологически боится крупных псов, да и не очень крупных, вообще всех собак. А уж когда те гуляют без намордников, это вообще страх и паника.
Но в этот раз она встретила мужа уже готовой для путешествия: в квартире у входа стояли две дорожные сумки, большой зонт в чехле – похожий на те, что стоят на пляжах. А еще пакет с древесным углем.
– Мы куда-то собрались? – поинтересовался Гончаров, скидывая кроссовки.
– Как – куда? – сделала удивленные глаза Марина. – Мы же договорились, что едем в воскресенье на дачу. Зря, что ли, купили?
Вообще-то Игорь не помнил такого разговора, он думал, что погуляет с собачкой, вернется и устроится на диване.
– Я с Баксиком уже погуляла, – продолжала жена, – мы с ним вместе в магазин ходили. Я его все время на ручках держала, он чуть пачку сосисок не стащил.
– Кто задержал преступника? – поинтересовался Гончаров. – Протокол составили?
Но жена не оценила юмор.
– Бери сумки и спускайся к машине, а я возьму Баксика – и следом. Только ты проверь, чтобы там не было собак без намордника.
Машину оставили на дороге, потому что отдельного въезда на территорию не было. Пришлось перепрыгивать через неширокую канаву и тащить все вещи к старой баньке.
Почти сразу появился сосед, бывший еще позавчера владельцем земли, подошел, поздоровался и уставился на пакет с древесным углем.
– Это что? – спросил он.
– Уголь, – ответил Гончаров.
– Я и сам вижу. А зачем он вам? Вы что – миллионеры, деньги на ветер выкидывать? У меня вон сколько дров – берите сколько надо без всяких денег. На шашлыки позовете – и на том спасибо, а если еще стаканчик нальете…
– Какой тебе еще стаканчик, – возмутилась внезапно возникшая из-за кустов малины его жена, – будет тебе уже стаканчиков! Как говорится, слазь – кончилось твое время!
– Да я и не пью, – успокоил ее Игорь, – я за рулем, как вы сами можете убедиться.
Мангал Гончаров соорудил из старых кирпичей, которые стояли стопкой возле бани. Начали растапливать дровами, а потом сверху Марина высыпала привезенные угли. Когда на мангал положили шампуры с мясом, снова появился сосед.
– Я чего заглянул, – начал объяснять он, – спросить хотел: вы строиться скоро начнете?
– В этом году не планируем, – ответил Игорь, точно зная, что в ближайшее время не будет никакого дома, если он будет вообще. – Конечно, пристроечку надо бы какую-то сделать к бане, потому что внутри тесно…
– А сажать что будете?
– Я планирую посадить розы, – поделилась своей мечтой Марина.
Бывший хозяин земли задумался.
– Я вот по какой причине интересуюсь, – начал объяснять он, – если вы не планируете сажать ничего ценного, то можно мне напоследок тут картошку посадить… Не везде, а так, чтобы вам туда-сюда проходить можно было.
– Какая картошка? – удивился Гончаров. – Июнь на дворе.
– А что? Сейчас посажу, а в октябре выкопаю – такая крупная, тебе скажу… У меня семенной фонд знаешь какой! Сам-десять называется. Один клубень закопал, а осенью десять картошин из него получается, да такие крупные все – белые, рассыпчатые, когда сваришь. Я вам потом мешок дам на прокорм. Мы сами в девяностые только картошкой и спасались. Курочек еще держали, поросенка как-то завели, а потом что? Резать его надо. А как? Он ведь как родной нам уже был. Имя свое знал, отзывался на него, прибежит, бывало, и хвостиком дрык-дрык. Мы его Борькой назвали в честь одного хрена…
– Да ладно тебе, – остановила мужа подошедшая соседка и посмотрела на Гончарова: – А вы сами в девяностые чем занимались?
– Учился в мореходке, потом в плавание ходил.
– Моряк, значит, – покачал головой сосед, – опасная у вас специальность!
– Мой муж сейчас в полиции служит, – сказала Марина, – начальник убойного отдела в районном управлении.
– В полиции? – не поверил сосед. – Да я сам здесь участковым отмантулил почти сорок лет. Уважаемым, можно сказать, человеком был. Убийств на участке, правда, не много было. Разве что по пьяни. А так все больше драки с нанесением увечий мелкой и средней тяжести. А потом, когда с алкоголем боролись, вообще невмоготу было. Начальство требует отчетности – давай конфискуй, дела возбуждай. А какая тут может быть отчетность, когда все вокруг гонят. А начальство гнобит, говорит, что мы демократическое государство строим, а там самогонщики не нужны.
– А сейчас никто не гонит?
– Как никто? – удивился сосед. – Все гонят, только в еще бо`льших масштабах. Потом ходят в гости друг к другу и обмениваются продуктом, выясняют, у кого лучше. Порою до драк доходит – спор ведь, но убийства не случалось пока. Но у нас и участковый хороший. Майор Францев Коля. Может, слышали про такого? Ему орден дали за то, что маньяка поймал, который душил всех в округе.
– Так маньяки у вас все-таки водятся? – осторожно поинтересовалась Марина.
– Теперь нет. Да он и не наш был. Он городской сам – дворец себе неподалеку отгрохал. Потом его следователь Кудеяров пристрелил[6].
– Вы же сказали, что участковый.
– Ну да, – согласился старик, – следователь застрелил, а орден дали участковому. Ну и правильно, я считаю. Коля Францев – хороший парень. Как ему орден дали, сразу и женился, теперь у них двое детей.
– А вы кем работаете? – обратилась соседка к Марине.
– У меня барбершоп, – ответила Гончарова.
Старики недоуменно переглянулись. Потом сосед посмотрел на Марину.
– Бабье, простите, что? – тихо поинтересовался он.
– Парикмахерская, – объяснил Игорь.
– У-ух, – выдохнула соседка, – а я уж, грешным делом, подумала, что это болезнь какая.
– Парикмахерская тоже ничего, – произнес старик, – но себя я стригу сам.
– А жену вашу тоже вы подстригаете? – спросила Марина.
– А чего ее стричь, – махнул рукой сосед, – у нее и волос-то не осталось. А раньше такая коса была! Ниже этой самой… Все оборачивались и завидовали. Бабы – косе, а мужики – мне.
Он засмеялся.
– Дурак, – сказала его жена, хлопнула мужа по руке и тоже рассмеялась.
– Ну, ладно, – подвел черту сосед, – давайте еще раз представимся друг другу, – он показал на мангал с шашлыками, – на этот раз уже в неофициальной обстановке. Я для вас теперь не Дмитрий Иванович, вроде академика Менделеева, который водку изобрел, а просто дядя Митя. А моя жена теперь не Надежда… эта самая, Петровна, а просто баба Надя.
Сосед посмотрел на шашлыки, достал из кармана пачку папирос, протянул ее Гончарову, но тот отказался.
– Вишь, как оно получается, – перешел Дмитрий Иванович на доверительный лад, – я, стало быть, дядя, а жена моя – не тетя вовсе, а сразу – баба. Такая вот жизненная философия, одним словом.
– А дети у вас есть? – спросила Марина.
– Дети? – повторил дядя Митя. – Был сын. Да бог забрал. Его в Чечне убили. Мы как раз картошку сажали. Подъехали из военкомата и сообщили. Похоронку вручили, как полагается. Надюша сразу тут же и упала – инфаркт у нее случился. Вот так живем теперь одни на земле. А на миллион, что от вас получили, мы Коле нашему памятник на могилке поставим, а то там просто табличка.
Соседи принесли небольшой стол. Марина выставила на него привезенную снедь, а потом и шашлыки. После того как трапеза завершилась, Надежда Петровна пошла показывать новой соседке свое хозяйство и яблоневый сад. Дядя Митя обернулся, провожая взглядом женщин, а потом достал из внутреннего кармана пиджака бутылку.
– Давай по рюмашке ради дегустации. Это продукт моего собственного производства, я его на смородиновых почках настаивал.
Гончаров отказался. Сосед вздохнул, а потом сказал:
– Я хотел просто поговорить. С женой-то о чем разговаривать: все давно уж переговорено. Она только рот собирается открыть, а я уже знаю, чего она сказать хочет. Ты со своей часто разговоры ведешь?
– Когда только познакомился с ней, мог говорить часами. Я ее допрашивал: Марина была подозреваемой.
– Но не села? – уточнил дядя Митя.
– Была подозреваемой, потом стала свидетелем, а потом и пострадавшей …