Глава третья

Гончаров пришел в убойный шестнадцать лет назад. Начальником отдела тогда был майор Грицай, а заместителем у него – майор Корнеев[3]. Грицаю было сорок лет, а его заму тридцать два. И они дружили крепко. Начальника за глаза называли Гриня, он знал об этом и не обижался. Его заместителя называли просто Корнем, и ему это прозвище не очень нравилось.

Молодого сотрудника Корнеев сразу назвал Гончим, но это прозвище почему-то совсем скоро трансформировалось в более обидное – Гончая. Очень похоже на то, как называли милиционеров преступники в не таком уж далеком прошлом – Легавый.

Почти каждую пятницу после работы Гриня собирал коллектив отдела и говорил:

– Конец недели, ребята, как будем подводить итоги?

И Корень тут же предлагал:

– Пошлем Гончего по кругу, и он сам сообразит.

По кругу – значит, до ближайшего уличного павильона, где продавали пиво и вино, а для них держали что-то и покрепче. А потом в другой уличный павильон – с мясными продуктами. После чего он пробегал мимо прилавка азербайджанца Оруджа, торгующего свежими овощами, заглядывал в хлебный магазин. Ни за что платить не надо было: все им отдавали просто так – из уважения. Только за хлеб Игорь выкладывал свои кровные, потому что хлеб – это святое. Алкоголя много не брали: обычно две или три бутылки на пятерых, что для молодых здоровых мужиков почти что ничего. «Подводили итоги» часок, не более, а потом разъезжались по домам. К Гончарову все относились снисходительно, считая его пацаном, которого надо всему учить. Только майор Грицай никогда не называл его Гончим, а обращался запросто – Игореша.

Но потом все его зауважали, когда Гончаров задержал вооруженного преступника. Игорь шел по тихой улочке и увидел испуганную девушку.

Он подошел и спросил:

– Что случилось?

– У меня сумочку только что отняли, – объяснила она и показала пальцем.

Игорь увидел удаляющегося быстрым шагом высокого мужчину и бросился за ним. А тот, обернувшись, заметил преследование и рванул во дворы. Гончаров гнался за ним минут десять и настиг в гаражном городке. Преступник стоял в тупике, пытаясь отдышаться. Дальше бежать ему было некуда. Почему-то он сразу догадался, что его преследовал милиционер.

Достал из кармана нож и сказал:

– Ну все, начальник, ты сам напросился.

Схватка была недолгой. Преступник лишь два раза махнул ножом, первый раз попал по воздуху, а вторым ударом разрезал рукав кожаной куртки Гончарова, после чего Игорь, перехватив его запястье, выбил нож, бросил мужчину через бедро, перевернул на живот и, заломив обе руки грабителя ему за спину, стянул их собственным брючным ремнем. А потом пару раз ударил его по голове: коленом и носком ботинка. Для того только, чтобы тот не рыпался. Преступник был силен и если бы не так запыхался, то Гончаров вряд ли устоял бы против него.

Он хотел вызвать патрульную машину, но старенький мобильный разрядился, зато в сумочке девушки нашелся дорогой смартфон…

Она стояла на том же самом месте, патрульная машинка подкатила к ней. Когда Игорь выскочил на тротуар и протянул ей сумочку, девушка тут же схватила его за разрезанный рукав.

– Погодите, я деньги пересчитаю.

Наличных денег в сумочке было немного – четыре тысячи рублей, не считая банковской карты и женских принадлежностей.

– Доедем до отделения, – предложил Игорь, – заявление оставите.

– У меня времени нет, – ответила пострадавшая. Тут же достала свой смартфон и позвонила куда-то. – Вы уже начали? А на меня бандит напал, но какой-то парень ханыжного вида догнал его и вернул мне сумочку.

Слушать такое про себя было обидно, но хуже, если не будет заявления: тогда и дело о разбойном нападении не завести.

– Сейчас такси поймаю или частника и подлечу: мне тут всего ничего.

– Зачем кого-то ловить, – не растерялся сержант из патрульной машины, – мы вас в один миг доставим.

Парень оказался молодцом: он доставил ее прямиком в отделение и сказал, что ее не отпустят, пока не оставит заявление. А Гончаров вернулся в отдел, где его встречали как героя. Оказалось, что задержанный им грабитель находился в розыске: его искали по приметам за убийство, а ранее он был уже дважды судим за изнасилование и грабежи. Так что той девушке, назвавшей Гончарова ханыгой, еще повезло.

– Ты молодец, Игореша! Я в тебя всегда верил, – похлопал Гончарова по плечу начальник отдела. После чего Сергей Иванович посмотрел на других сотрудников: – У нас что сегодня, господа офицеры? Если не ошибаюсь, пятница? – Он посмотрел на часы: – О, самое время подводить итоги.

Игорь понял, что придется сейчас бежать по кругу. Он снял куртку, и все увидели, что порвана не только она, но и рукав рубашки, а на предплечье молодого сотрудника глубокая резаная рана.

Начальник РУВД объявил Гончарову благодарность в приказе и выписал премию – тысячу рублей. Потом что-то проснулось и в той девушке: она приехала в отдел вместе с папой, который сунул Игорю литровую бутылку конька «Хеннесси-экселенц». Но за «ханыгу» все равно было обидно, потому что уж на кого-кого, а на маргинала он точно похож не был и ту самую пострадавшую от ножа куртку приобрел не где-нибудь, а в далеком и туманном Сингапуре. Рукав Игорь зашил сам, потому что к двадцати шести годам был уже разведен и жил с мамой в двухкомнатной хрущевке.

Но это было пятнадцать лет назад, и за эти годы произошло многое, теперь мало кто помнил, что он был когда-то Гончим.

Теперь все называли его Игорешей, кроме разве что начальника РУВД полковника Жаворонкова, который ко всем обращался только по званию. И Гончаров был для него просто «товарищ майор», чаще просто «майор».


В субботу ранним утром Игорь Дмитриевич погулял с Баксиком, потом отправился на суточное дежурство. Про то, что произошло накануне, не вспоминал. Нина Колюжная и Максим уже сидели в камерах предзака[4]. Дальше пошла работа следователей. А Гончарову предстояло суточное дежурство по РУВД – потерянный выходной. А потом и половина воскресенья уйдет на восстановительный сон, после которого не будет никакого облегчения, а только вялость. За воскресеньем придет понедельник, и опять все полетит по привычному кругу.

Он сидел в дежурке и смотрел телевизор, на экране которого шел розыгрыш лотереи. Открылась дверь, и вошел полковник Жаворонков, который махнул рукой вскочившему со своего стула майору:

– Сиди уж.

Жаворонков тоже сел и посмотрел на экран.

– Я с государством в азартные игры не играю, – произнес он.

– Так давно уже нет государственных лотерей, – напомнил Гончаров, – нынешние – это узаконенное мошенничество. Моя мама раньше покупала билеты с уже проставленными номерами и всегда получалось, что как раз не хватало для выигрыша тех, которых в ее билете нет.

– Ладно, – махнул рукой полковник, – в понедельник с утра отправлю представление о награждении. Какие у тебя есть награды?

– Медаль «За заслуги в укреплении правопорядка», а в прошлом году дали какой-то крестик второй степени.

– Не крестик, – усмехнулся начальник РУВД, – а нагрудный знак «За отличие в службе». У тебя ведь второй степени? Будет теперь и первая. Станешь полным кавалером, так сказать.

– Придется стать, – согласился Гончаров.

– Только не надо иронизировать. Тебя дважды в городское управление пытались взять, один раз я тебя не отпустил, а во второй уже сам рекомендовал, но не срослось.

– Корень зарубил, – напомнил Игорь.

Полковник кивнул:

– Значит, ты и про это знаешь. Не понимаю только, за что он тебя не любит, но даже слышать о тебе не может.

– А зачем ему меня любить, ведь я не девушка. Просто он считает, что это я виноват в смерти Грини.

– Ты бы чем мог ему помочь? Сережа домой ехал, а его уже на выходе из машины…[5]

– Да плевать мне на Корнеева.

– Ты погоди плеваться. Виктор Николаевич сейчас в Москву переходит, будет возглавлять одно из управлений министерства. Так пока его нет, может, перетащим тебя в город. Хотя я бы лучше тебя при себе оставил, сделал бы замом по уголовному розыску, ты стал бы подполковником, а там, глядишь, и на мое место.

– Да я и сам не хочу: мое место не в кабинете, а на земле. Пока начальство по разным совещаниям и конференциям отчитывается, могу спокойно пивка выпить…

– Спасибо, что напомнил, – сурово посмотрел на него начальник РУВД, – я и сам собирался поговорить по поводу ваших пятничных посиделок в твоем кабинете. Ну, посидели и разошлись. А зачем вы к себе неделю назад девочек из отдела дознания позвали? Старший лейтенант Игнашова потом ходила от стены к стене.

– Оксана, что ли? – удивился Гончаров. – Так она и выпила всего-то полстакана водки, зато почти всю колбасу съела. Ей даже Петров намекнул, что ее к нам пригласили не колбасу жрать.

– Короче, заканчивайте с этим! Еще раз кто-нибудь пожалуется на вас или сам вашу пьянку накрою – тебе влеплю выговор.

– Понял, – согласился майор.

На самом деле Жаворонков в свое время и сам заглядывал к ним по пятницам, но давно, когда он был тридцатипятилетним майором и его только-только назначили заместителем начальника РУВД по следствию. Но потом убили Грицая, Жаворонков стал подполковником, а еще раньше ушел в ГУВД Виктор Корнеев. А сейчас Алексей Иванович в районном управлении поднялся на одну ступеньку, а Корень взлетел на самый верх – теперь он генерал-майор полиции и первый заместитель начальника ГУВД. А скоро переберется в Москву и там возглавит одно из управлений министерства. Через годик получит на погоны еще одну звезду, и откроется ему прямая дорога в заместители министра.

Жаворонков поднялся.

– Я вообще-то на фазенду ехал и решил заглянуть. А ты, как я слышал, тоже дачу прикупил.

– Игнашова раскололась? – догадался Игорь. – Только я купил не дачу, а десять соток картофельного поля с баней и дровяным сараем. Деревня, правда, в получасе езды от кольцевой. И за это удовольствие мы с женой заплатили миллион рублей.

– Откуда у тебя, майор, такие деньги?

– А у меня вообще денег нет. Это жена накопила.

– Привет ей передавай. Я ее помню молоденькой совсем, как она шпагат демонстрировала на новогоднем корпоративе.

Этот шпагат вспоминали многие и так часто, что Гончаров устал объяснять, что его жена вообще не употребляет спиртное, а тогда на корпоративе в арендованном районным управлением ресторанчике выпила шампанского, а потом еще чего-то и продемонстрировала свою растяжку. Никто ведь не напоминает начальнику РУВД, что его собственная жена, дорвавшись до халявного караоке, никого не подпускала к микрофону и полночи мучила собравшихся своим вокалом:

– Любовь, похожая на сон, счастливым сделала мой дом…

А жена Гончарова утром не помнила ничего.

Потом уже Игорю прислали запись, сделанную на камеру телефона одним из следователей. Толпа встречающих Новый год полицейских собралась в кружок в центре зала и наблюдает, как Марина опускается на шпагат под писклявый голос жены начальника РУВД:

– Раз пошли на дело, выпить захотелось…

Но вспоминать это желания не было. Видео было отправлено не только Гончарову. Того, кто сделал запись и разослал ее почти всем, вычислить не составило труда. Следователь Лячин даже не стал отпираться.

– Ну и что особенного, – сказал он, – что хочу, то и снимаю.

– А почему ты не распространил компромат на свою жену? – поинтересовался Игорь. – Она вытаскивала танцевать Жаворонкова, висла на нем и требовала назначить тебя – капитана – всего-навсего замом по следствию.

– Всего два раза она с ним танцевала и ничего не просила.

– Не просила, – согласился Гончаров, – она ему приказывала.

– А твоя вообще… – начал Лячин, но увидел глаза начальника убойного отдела и замолчал.

Но и без того было понятно, что он хотел сказать. Марина, которая носила теперь фамилию Гончарова, была задержана самим Игорем по подозрению в причастности к банде, промышлявшей похищением людей и убийствами. Банду пыталась обнаружить специально созданная в городе оперативно-следственная группа, но вышел на нее майор Грицай. Не то чтобы вышел, просто в отдел поступило сообщение, что на территории гаражного кооператива стали появляться подозрительные люди. А в одном из гаражей, в котором, по уверению сторожа, есть большой подвал, постоянно кто-то находится.

Сначала Грицай хотел отправить туда одного Гончарова, приказав на всякий случай надеть бронежилет, но в последний момент, когда Игорь уже хотел выйти из кабинета, сказал, что они поедут вместе.

Они миновали шлагбаум, Гриня решил зайти в будку сторожа, чтобы расспросить того и узнать подробности. Игорь стоял возле дежурной машины и видел, как к выезду не спеша приближался черный внедорожник. Гончаров смотрел на подкатывающий автомобиль, разглядел двух парней на передних сиденьях и вдруг понял, что это как раз те, кого они, да и не только они, разыскивают. Он выхватил из кобуры пистолет, внедорожник рванул прямо на него, пришлось отскакивать в сторону. Прозвучали два выстрела. Гончаров не удержался на ногах и упал, ударившись грудью обо что-то, тут же поднялся, а автомобиль с преступниками уже выскочил на пустынную улочку без домов, идущую вдоль гаражного городка. Она выводила на оживленную магистраль, а другим концом упиралась в свалку строительного мусора. Игорь выскочил на эту улочку и начал стрелять вслед уходящей машине. А рядом гремели выстрелы – это подоспел майор Грицай. Внедорожник вильнул к обочине и тут же вернулся на центр дороги.

Оперативники прыгнули в служебную машину: Гончаров за руль, а его начальник на место пассажира.

– Я, кажется, водителя зацепил, – сказал Гриня, вставляя новую обойму.

– А я по колесам стрелял, – признался Игорь.

Внедорожник все больше удалялся от них: вазовской «девятке» не под силу было тягаться с ним. Выскочили на широкую улицу, по которой двигался в обоих направлениях общественный транспорт. Подлетели к перекрестку, где как раз заканчивал мигать зеленый глаз светофора.

– Давай на желтый, – приказал Грицай, – успеем проскочить.

Но не успели, потому что по пешеходной дорожке уже двигались люди. Гончаров нажал на тормоз и повернул руль влево. Машину выбросило на встречную полосу, и она боком влетела в стоящий рейсовый автобус.

– Ты как, Игореша? – спросил майор.

– Мне-то что – мы твоим боком въехали.

– Я не про то: в тебя же стреляли у шлагбаума. Из «Крузера» того два раза пальнули, и ты упал.

– Со мной все нормально… – сказал Гончаров и вдруг почувствовал, что не может вдохнуть.

Пуля, летевшая в него, ударила в грудь, но сплющилась от удара в бронесталь и застряла в ткани бронежилета. А ему показалось тогда, будто это он сам упал.

– Кажись, ребро сломано, – сказал Игорь и поморщился от боли.

А его начальник уже с кем-то беседовал по рации, называя марку машины и номер.

Сгоревший «Лендкрузер» обнаружился через четыре часа как раз на свалке, неподалеку от въезда в тот самый гаражный городок. Преступники просто сделали небольшой круг и вернулись. И почти наверняка наблюдали, как мимо проехали машины дежурных служб, как вскрывали гараж, в котором и в самом деле был подвал, оборудованный для содержания заложника, которого, судя про всему, собирались привезти сюда в самое ближайшее время.

А может, преступники и не стали наблюдать, за ними сразу приехала другая машина. То есть не за ними, а только за одним, если, конечно, в «Лендкрузере» было не больше двух человек. Один так и остался в машине, когда ее поджигали. Как выяснилось, бандит был ранен в спину выстрелом из пистолета Гончарова, а потом его кто-то добил пулей в затылок. В машине нашли простреленный и обгоревший приемник, по уверению экспертов, с полицейским диапазоном: следовательно, преступники прослушивали все переговоры и знали, где перекрывают дороги и какие силы брошены на их поимку.


Врачи перетянули Гончарову грудь эластичным бинтом и отправили его на больничный. Маме Игорь сказал, что поскользнулся и ударился о ступеньку. Он лежал дома уже три дня, а его начальника в это время пропесочивали на всех уровнях: якобы он сорвал операцию нескольких ведомств по задержанию особо опасных преступников.

– Если вы знаете, кто они и где их искать, – не выдержал Гриня на разборе происшествия, которое проводили в городском управлении, – так задерживайте – я мешать вам не буду…

Его тут же предупредили, что если он еще откроет рот, то будет уволен из органов, а вообще таких, как он, любителей пострелять много, а вот когда надо головой подумать, желающих нет. Еще поинтересовались, почему на разборе нет старшего лейтенанта Гончарова, который в немалой степени способствовал тому, что бандиты не были задержаны. Грицай объяснил, что преступники первыми начали стрелять по старшему лейтенанту, ранили его, и только тогда он открыл ответный огонь, чем спас своего начальника.

– Повезло ему, – вздохнул кто-то из начальников, – а так бы мы ему влепили выговор.

На этом разбор закончили.

В тот же вечер Грицай заехал к Игорю поинтересоваться его здоровьем. Мама тут же побежала в магазин, чтобы принести что-нибудь к чаю. Когда они остались наедине, Сергей Иванович рассказал о том, как прошел разбор.

– Самое поганое, что в этом безобразии участвовал подполковник Корнеев, – сказал он, – и Корень не сказал ни слова в нашу защиту. Спросил только, что мы собираемся предпринять. Пришлось говорить, что ничего, потому что есть люди более опытные, умеющие думать головой.

– А на самом деле? – спросил Игорь, зная, что спокойствие начальника отдела обманчиво.

– На самом деле мы продолжаем заниматься этим делом. Я узнал WIN сгоревшего «крузака», он числится за жителем Новгорода. Связался с новгородскими сыскарями, и те сообщили, что хозяин машины в долгосрочной отлучке, а его автомобиль стоит в гараже, но тот открыли – а внутри пусто. А что там должно было быть, когда «крузак» сгорел чуть ли не на глазах оперов из городского управления? Хозяин вроде как траловый мастер, как сообщили его знакомые – не друзья, заметь, а почти посторонние люди, потому что этот человек в Новгороде проживает около года, а прибыл он туда то ли из Мурманска, то ли с Дальнего Востока, куда, по их словам, он решил вернуться на сезон, чтобы выйти в море на каком-нибудь сейнере. Он типа такой хороший специалист, что его возьмут куда угодно. Ты понял?

– Похоже на то, что человек заранее создал легенду, а на самом деле пока осел на дно, чтобы всплыть потом в нужный момент.

– Точно. Я решил проверить, когда было первое похищение. Одиннадцать месяцев назад в Подмосковье. Тогда похитили сына одного авторитетного бизнесмена и потребовали выкуп якобы в качестве возврата какого-то старого долга. Тот, разумеется, в полицию обращаться не стал, представлял, очевидно, от кого могла поступить предъява, и забил стрелку. На встрече что-то сразу пошло не так: началась перестрелка – авторитет потерял нескольких человек, но сам даже ранен не был. После чего ему пришло новое сообщение, мол, теперь с тебя не пол-ляма, а лимон евро. И прислали отрезанное ухо ребенка. Пришлось бабки отдавать. И вот самое главное – способ, каким он передавал деньги. Ведь все хорошо знают, что на передаче денег попадаются сейчас все похитители. В тот раз его попросили упаковать двадцать пачек пятисотками евро в спортивную сумку и выехать из дома в определенном направлении. За ним отправились его бойцы, ожидающие команды. Бизнесмена попросили остановиться на мосту, выйти из машины и сбросить сумку в реку. Он тянул время, но прилетела пуля и разбила лобовое стекло его «мерса». А голос в телефоне приказал поторопиться, потому что следующая пуля сделает дырку в его голове, а сыну отрежут не только ухо. Авторитет вышел из тачки и сделал все, что от него требовали.

– Под мостом стояла лодка с мотором?

– Ничего там не стояло. Сумка упала в реку, но не утонула сразу, течение потащило ее под мост, но с другой стороны она не вышла.

– Аквалангист?

– Почти наверняка. Если бы подключили полицию, то вряд ли у них что-нибудь получилось: был бы задействован вертолет, в пачках денег спрятали бы маячок… Но вышло так: мальчика вернули – без уха, правда. А его родитель недолго радовался: за то, что он перестрелял чужих людей, его самого приговорили. Прожил он недолго. На сходе воров подняли эту тему, и все сказали, что никто к похищению ребенка отношения не имеет: ни местные, ни залетные. Авторитетный авторитет не поверил и начал всем угрожать. В прессу ничего не попало. А потом был еще один случай. На сей раз у нас в городе. Тоже без шума. На этот раз похитители не ребенка, а самого бизнесмена отвезли в мрачный подвал, и он почти неделю переводил деньги со своих банковских карт на указанные счета в ближнем зарубежье. При поступлении деньги обналичивались сразу в банкоматах людьми в масках.

– То есть работает большая преступная группа?

– Очевидно, а потому полученных за эти месяцы денег на всех не хватит. Одним участником благодаря твоему меткому выстрелу стало меньше. А теперь, когда мы накрыли их подвал, будем надеяться, что в нашем городе они не рискнут пойти на новое преступление. Они же видели номер нашей дежурной машины, а узнать, к какому отделу она приписана, труда не составит. К тому же есть подозрение, что мы с тобой разглядели их лица.

– Я видел только мельком, когда они к шлагбауму выезжали. Так не вспомню примет, но если встречу, то узнаю.

– Ты – счастливый человек, а я не видел ничего, стрелял в заднее черное тонированное стекло наугад. Так что сиди дома, они будут караулить нас… То есть будут дожидаться тебя непосредственно возле РУВД.

– А если они придут сюда, похитят маму?

– Не волнуйся, я попросил оперов, и они дежурят возле вашего дома, отслеживают все подозрительные машины и людей. А когда твоя мама выходит, ее сопровождают.

– То есть до работы и обратно.

Грицай кивнул и произнес:

– Пока все чисто.

– А есть фото товарища из Новгорода?

– Есть, но соседи по дому по фото не опознали его. Сообщили, что тот, кто жил рядом, моложе. Один даже сказал, что тот похож чем-то на осетина. Якобы он сам некоторое время жил во Владикавказе и тип мужчин из тех краев ему хорошо знаком. Отметил только, что по-русски говорит без какого-либо намека на акцент. Пользовался документами на имя Сергеева, но после потери «крузака» наверняка от них уже избавился. Внешние приметы: рост метр восемьдесят пять плюс-минус. Очень спокойный и немногословный. Мне кажется, что он никак не связан с криминалом… То есть его нет в нашей базе. Зато он в курсе многого: как проводятся оперативные мероприятия, как уйти от наблюдения, как действовать в тех или иных обстоятельствах. Предполагаю, что это бывший мент – возможно, наш коллега, опер. Не случайно в машине нашли приемник с полицейскими частотами. Уволился по собственному или его попросили из органов, скорее всего, больше года назад… Проверить всех уволенных оперов, сам понимаешь, не могу.

– А если попросить Корня?

– К нему не буду обращаться: Витя уже не тот. Его жена Ирочка вдруг стала владелицей большого мебельного салона… Тот оформлен на какую-то ее престарелую родственницу. Они еще прикупили участок земли в Юкках, а цены там такие!.. Короче, мы сами управимся. Кое-что нам уже известно. Возможно, преступник думает, что мы знаем больше, что нам известны его приметы, и попытается исчезнуть. Хотя что-то мне подсказывает, что он так просто не уедет. Сделает то, для чего он приехал сюда и притащил с собой свою банду. И еще он наверняка захочет показать, что мы против него слабаки: увольнение из органов он считает несправедливым. Ему надо доказать всему миру, что он лучший. И еще он хочет нам отомстить за то, что мы прикончили его друга.

– Я его только ранил. А прикончил кто-то другой.

– Он же его и прикончил, а нас теперь считает виновными в его смерти.

Открылась дверь, и в маленькую квартирку вошла мама.

– Сейчас будем пить чай, – объявила она.

Загрузка...