...Указанный в газете номер телефона я тогда набирала в полной уверенности, что интересная, необычная работа уже у меня в кармане. Я не знаю, откуда у меня взялась эта уверенность. Но она столько раз помогала мне убеждать собеседника в том, что ему совершенно необходимо то, что на самом-то деле ему было совсем не нужно. В чем тут дело – в психологическом заражении или в каких-то особых флюидах, исходящих от меня, – никто из моих знакомых, часто испытывавших все это на себе, не взялся бы ответить на этот вопрос. И никто из клиентов, которых прежде всего выбирала я, а потом уж они меня. А уж я сама тем более не смогла бы ответить. Но о своей способности влиять на людей в момент принятия решения я очень даже была осведомлена. На нее и надеялась.
Однако ответил мне совершенно безэмоциональный голос клерка. Причем наверняка из самых младших, вся компетенция которого сводилась, похоже, к праву не принимать никаких решений. Он и слушать не хотел о женщинах, претендующих на предлагаемую работу. Единственное, чего мне удалось добиться – вытащить из него информацию о том, что собеседование с претендентами проводится ежедневно, с десяти до двенадцати, в офисе фирмы «Экспоцентр».
Вот уж кого я терпеть не могу, так это младших клерков... Ну о чем можно разговаривать с человеком, который не может ответить тебе даже «Нет!» и способен лишь на то, чтобы выслушать тебя и записать твои данные на бумажку. Да лучше уж с автоответчиком разговаривать! По крайней мере, есть хоть какая-то надежда, что твое сообщение выслушает руководитель, лицо, принимающее решения... Нет, никогда в жизни я не буду работать младшим клерком! Раз уж меня не спросили, хочу ли я рождаться на свет, то теперь-то уж я сама буду принимать решения! Я не умею бездумно, механически выполнять чужую волю, как это делают клерки – младшие, средние и даже старшие.
А уж кто в «Экспоцентре» принимает решения, я хорошо знала, как, впрочем, и все в Арбатове. Генеральный директор фирмы Андрон Лаптев – один из самых богатых и самых угрюмых в нашем городе людей. Но если во втором при случае можно лично убедиться, то слухи о первом нельзя ни подтвердить, ни опровергнуть. А слухи ходят самые разные. Многие говорят о миллионах – долларов, конечно... Стоит ему появиться на людях, как по присутствующим прокатывается волна легкого шепота и все головы поворачиваются в его сторону. Но он на это никогда не обращает внимания, смотрит на всех исподлобья, сдвинув брови и молча. Говорит он вообще очень мало, голосом тяжелым и резким. У людей, в себе неуверенных, его взгляд вызывает желание в чем-то оправдаться, объясниться, хотя оправдываться им совершенно не в чем, и желание понравиться ему. Зачем? Хм, зачем... Потом они, конечно, задают себе такой вопрос и, не найдя на него ответа, испытывают чувство стыда.
Но позвольте! Если объявление о «конфиденциальных поручениях» дает фирма «Экспоцентр», то исходить они будут скорее всего от самого Лаптева! А это уже совсем другое дело. Это сразу сделало «высокооплачиваемую работу» чрезвычайно привлекательной для меня. Еще бы! Быть порученцем у самого богатого в городе человека, пусть и у самого угрюмого! И плевать я хотела, что приглашают мужчину! Не киллером же меня приглашают работать и не грузчиком! Эти профессии для меня малопривлекательны. Но убивать мне никого, конечно, не придется, таскать тяжести – тоже. А со всем остальным я справлюсь.
Кстати, сейчас всего десять утра, время самое подходящее, чтобы отправиться на собеседование.
Через пятнадцать минут я отправилась в «Экспоцентр». Десять минут я потратила на раздумья – что надеть? Но, в конце концов, что тут думать? Идти нужно в желтом платье! Это платье – мое тактическое оружие. Я всегда надеваю его, когда требуется произвести эффект на мужчину, зацепить внимание клиента. Несмотря на то что мне всего двадцать два, мужчин я знаю достаточно хорошо, как вы сами понимаете – успела присмотреться за почти ежедневное общение с ними. Эффекта, как правило, легко достигнуть с помощью обнаженных плеч и моих длинных стройных ног. Правда, платье приходится время от времени одергивать, чтобы оно из «на грани» не превратилось в «за гранью». Речь идет, конечно, не о грани приличия, а о грани элегантности. Или наоборот? Впрочем, с этими понятиями у меня часто происходит какая-то непонятная путаница. Но в моем прежнем ремесле это и не было важно... Эффекта-то я достигала? Достигну и сейчас! А это главное...
«Экспоцентр» располагается у нас в самом престижном месте – в огромном здании в центре города, которое на первый взгляд напоминает аэровокзал. А с чем еще сравнить это странное архитектурное сооружение из стекла, металла и бетона? На второй взгляд, то есть на взгляд человека, попавшего внутрь, оно напоминает театр, и это – совершенно справедливое впечатление. Лаптев купил это здание у городской мэрии после того, как городской драматический театр, в прежние времена носивший имя одного из вождей мирового пролетариата, Карла Маркса, а в новейшие ставший просто Театром драмы и комедии, окончательно «погорел» и разбежался. Выставочных площадей в здании – с добрый квадратный километр. Как минимум четыре крупных выставки свободно размещаются в нем одновременно, и одна другой не мешает. А кроме того, есть в этом здании многочисленные помещения вспомогательных театральных цехов и целый этаж артистических гримуборных. Да еще рядом со зданием бывшего театра – маленькая, но вместительная театральная гостиница. Короче – хозяйство огромное... Все это Лаптев тоже каким-то образом использует. В аренду, что ли, сдает, или что-то в этом роде...
Собеседование проводилось в бывшем кабинете главного режиссера, в котором расположился теперь заместитель Лаптева по кадрам. На его двойной двери еще сохранилась табличка «Главный режиссер». Напротив – кабинет генерального директора, занявшего кабинет директора театра, тоже с двойной дверью и табличкой «Директор». Секретарша, одна на двоих, – пухлая тридцатилетняя девица, явно – ленивая: цветы в горшках на подоконнике у нее за спиной подсохли и подвяли. Все это я отметила машинально, по давно укоренившейся привычке замечать всякие пустяки и мелочи, которые иногда играют важную роль в разговоре двух человек или в развитии какой-то ситуации.
Менеджер по кадрам оказалась молодой женщиной, на вид вряд ли намного старше меня самой. Хотя, сами понимаете, можно ли точно определить возраст женщины? Она была слегка похожа на ведущую телепередачи «У всех на устах» Наталью Дарьялову и, очевидно, знала это. Я почему-то была уверена, что она всячески старается усиливать это сходство, и, когда надо и не надо, тщательно копирует манеру поведения и даже своеобразную дикцию столичной тележурналистки. Правда, не ошиблась ли я в последнем, я так и не узнала. Поговорить нам с ней фактически не удалось. Да у меня и не было особенного желания.
Она молча смотрела на меня, стараясь пошире раскрыть глаза и придать им удивленно-радостное выражение, как у телеобразца. Я забеспокоилась, не «за гранью» ли сейчас мое желтое платье, и испытала сильное желание слегка одернуть его. Но взяла себя в руки и делать этого, конечно, не стала.
«Чего это она на меня таращится, как идиотка?» – подумала я.
– Здравствуйте, – сказала я, стараясь быть вежливой, но ответа не дождалась и теперь уже сама почувствовала себя полной идиоткой.
«Ах ты так? Не замечаешь меня? – разозлилась я. – Высокомерная... коза!»
– Странно, знаете ли, – я тут же постаралась поделиться своим раздражением с надменной девицей, которая его вызвала, – такое чувство, словно в зоопарк не вовремя попала...
Менеджер по кадрам моргнула своими неестественно длинными ресницами, и взгляд ее сменился с удивленного на вопросительный.
– Только никак не вспомню, у кого из его парнокопытных обитателей я видела такой взгляд... – ответила я и быстренько вышла из кабинета, лишив его хозяйку возможности ответить мне естественной в такой ситуации фразой: «Вон отсюда!»
Но если вы думаете, что я в этот момент отказалась от мысли получить работу, к которой стремилась, вы жестоко ошибаетесь! Да ничего подобного! У меня и в мыслях этого не было. Вовсе не отказалась, а захотела получить ее еще сильнее! А если сильно чего-то хотеть, обязательно этого добьешься. Не знаю, не знаю, как у всех остальных, а у меня это именно так.
И потом, что это у них за постановка вопроса? Если меня берет на работу Лаптев, а в этом я была уверена, значит, разговаривать я должна именно с ним! Зачем мне развлекать каких-то скучающих высокомерных девиц? Что я, цены, что ли, себе не знаю?
План действий родился у меня моментально. Чистая импровизация.
Прикрыв за собой первую дверь в кабинет «главного режиссера», я пошире открыла вторую и, сделав вид, что продолжаю разговор с менеджером по кадрам, сказала, заботясь только о том, чтобы каждое мое слово было отчетливо слышно секретарше:
– К Лаптеву? Да, да, обязательно зайду. Прямо сейчас зайду...
И тут же, повернувшись к секретарше, спросила, словно продолжая один и тот же разговор:
– Он здесь?
– Вы по какому вопросу? – произнесла та ритуальную фразу и только после этого взглянула на меня лениво-высокомерно.
Я пожала плечами и жестом недоумения указала на дурацкую табличку «Главный режиссер». Вы же, мол, слышали, как меня к нему только что направили. Вот из этого соседнего кабинета.
Секретарша недовольно вздохнула, но кивнула мне благосклонно и добавила:
– Проходите, он сейчас один.
Входя в кабинет Лаптева и уже закрывая за собой дверь с табличкой «Директор», я увидела, как медленно открывается дверь напротив. А из нее выглядывает возмущенно-красная физиономия разгневанного менеджера по кадрам. У нее даже уши были красными.
«Какая же ты медлительная коза... – успела подумать я о ней удовлетворенно-злорадно. – Опоздала ты чуть-чуть, милочка!»
Лаптев сидел за большим письменным столом, изучал какие-то бумаги и даже не поднял головы, чтобы взглянуть на меня, когда я вошла. Что говорить и как себя в такой ситуации вести? Я представляла себе это не совсем четко. Поэтому решила, что самое лучшее – продолжать импровизировать. Я решительно подошла к столу и заявила:
– Наконец-то я вас нашла!