И однажды приехала в школу на скутере. Оставив его на старом хозяйственном складе, ключами от которого владел завхоз, Гликерия отправилась на уроки. Отсидев их все – так же спокойно и с доброжелательной невозмутимостью, она отыскала завхоза, зашла на склад, вывезла оттуда на улицу свой мотороллер.
И тут её окружила толпа. Конечно, у некоторых ребят тоже были скутеры, и они тоже приезжали на них в школу. Но такого пристального внимания не привлекал до этого никто. Девушка в чёрном, ведущая в поводу чёрный блестящий скутер…
Оля Соколова, которая вместе с Таней Огузовой вышла из дверей школы, тоже увидела эту картину и поспешила присоединиться к толпе зрителей.
А Гликерия тем временем подкатила свой транспорт к воротам и только собралась сесть в седло, как к ней шагнул Костя Комков – самый популярный в школе парень выпускного возраста.
– О-о, какой скутерок! – с интонацией ухаря-купца произнёс он и протянул руку к рулю. – Дай-ка покататься.
Гликерия отвернула руль в бок, так что рука Костика цапнула только воздух.
– Не дам, – сказала Гликерия.
– Да не бойся. Кружок-другой проедусь, проверю твою машину. О! Сделаю этому скутеру тест-драйв! – оборачиваясь к своим приятелям, в числе которых топтался и Димка Савиных, теперь уже как добрый барин протянул Костик.
– Нет. Не дам, – отрицательно качая головой, повторила Гликерия.
Оля Соколова, которая невольно ощутила себя в группе поддержки новенькой, оглянулась на Таню и замерла – спорить с Костиком было себе дороже. Избалованный любовью девчонок разного школьного возраста и покровительством учителей, которые считали его обяшкой и заводилой, – то есть очень нужным человеком в плане влияния на народные массы, он привык к популярности и сопутствующим ей благам. Только вот Гликерия, кажется, об этом не догадывалась. А любимец публики был капризен и злопамятен.
– Почему? – удивился Костик, вторично услышав «нет».
– Потому что я тебя не знаю, – сказала Гликерия, пожав плечами.
– Меня – не знаешь? – удивился Костик.
– Нет.
– Ну и что. А я хочу покататься. Дай. Жалко, что ли?
Костик смотрел на новенькую весело и нагло. А на него смотрела куча зрителей. И зрители эти, кстати, всё прибывали. Костя, большой любитель выступать на сцене, и в жизни с удовольствием устраивал забавные шоу. А интерес зрителей добавлял ему уверенности и куража.
– Жалко, – спокойно и твёрдо ответила Гликерия.
– Почему???
– Не понимаешь?
– Не-а.
– Ты не сделал мне ничего хорошего – чтобы и я тебе захотела что-то хорошее сделать, – глядя на Костика из-под капюшона, сказала Гликерия. – Ну, конечно, если бы у тебя были какие-то проблемы, я бы тебе помогла – довезла бы там куда надо на своём скутере или дала его тебе, чтобы съездить к больной бабушке, срочно привезти ей лекарства. А так… Нет.
Костик разозлился. Он не терпел отказов. Он не привык к ним. Он, как помнила Оля Соколова, в прошлом году на глазах у всех высмеял и хлопнул по ушам её одноклассника Сашку Макушева – за то, что тот не стал выполнять какое-то мелкое поручение Костика из разряда «подай-принеси». Сашка до сих пор был не отомщён. Оля дружила с ним – и ужасно злилась на Комкова. Правда, тоже ничего с ним сделать не могла. Ни тогда, ни сейчас.
А Костик тем временем гневно покраснел.
– Я смотрю, ты не в меру деловая, – фыркнул он, презрительно оглядывая Гликерию с головы до ног. – В общем, трындеть ты можешь долго, мне просто слушать некогда. А покататься охота. Так что осади от аппарата. Накатаюсь – верну. Но за то, что ты была со мной дерзкой, верну нескоро.
Одобрительно захихикали приспешники. Новая волна уверенности хлынула к Костику. Он ухмыльнулся.
– Ты понимаешь, что покушаешься на личное имущество? – откатывая скутер назад, спросила Гликерия. – Понимаешь, что мне придётся его защищать? А это создаст тебе проблемы, я предупреждаю.
– Ой-ой! А тебя что, в детстве не учили делиться? – съехидничал Костик, вплотную подошёл к скутеру, схватился рукой за руль. Ещё одно движение – и он оттолкнёт мощным корпусом девчонку от её машины.
– Ох, зря ты так… – негромко проговорила Гликерия.
Это прозвучало весьма зловеще. Или так только показалось Оле, которая, как и остальные зрители, когда уже всё закончилось, не раз вспоминала случившееся.
В толпе с интересом переглянулись и снова захихикали.
– Ой, боюсь-боюсь, – улыбнулся Костик.
И тут произошло то, что впоследствии долго и подробно обсуждалось. Гликерия вдруг резко подняла левую руку с растопыренными пальцами, сделала несколько круговых движений, сжала кулак, как будто выхватила что-то из воздуха – и кинула это «что-то» в лицо Кости. Секунда – и тот взвыл, упав на асфальт и скорчившись под ногами Гликерии.
В толпе зрителей ахнули, взвизгнули. Несколько самых смелых и преданных девчонок бросились к Косте.
– Костя, Костя, как ты? – запричитали они, склонившись над ним.
– Как чувствуешь себя?
– Ты жив???
– Поднимайся, – сказала Гликерия, протягивая Костику ту же самую, сразившую его руку.
Но парень, снова вскрикнув и неистово отталкиваясь от асфальта пятками, отполз от неё подальше. Он лежал – такой несчастный, такой пострадавший. Глядя на него, Оля Соколова забыла про месть – и уже пробиралась к старшим девчонкам, чтобы спросить, чем помочь – не сбегать ли за медсестрой. Или, может, «Скорую помощь» вызвать…
– Да вставай, всё с тобой нормально, – Гликерия вместе с мотороллером приблизилась к поверженному герою. – Давай, не позорься. И тебя, наверно, в детстве не учили, что никогда не надо проявлять агрессию. На силу всегда есть сила сильнее.
Больше она ничего не сказала. Села на скутер. Затрещал его моторчик. Толпа стремительно расступилась.
Гликерия уехала.
Вот тут-то все разом и заговорили. Костю Комкова подняли с асфальта. Кто-то схватил его за запястье, проверяя пульс, кто-то положил ладонь на лоб, проверяя – не поднялась ли температура, кто-то отряхивал от уличной грязи, испортившей одежду красавца.
Сбросив оцепенение – и руки добрых помощников, Костик бодро оглянулся по сторонам и заявил:
– Я в порядке.
– А что с тобой было? – чуть ли не хором поинтересовались окружившие его ребята.
– Я не помню, – голосом человека, который перенёс амнезию, ответил Костик.
И на разные голоса ему принялись рассказывать, как монстр-новенькая поводила в воздухе рукой и как будто бы кинула в Костика невидимый шар. Который и поверг его наземь.
– А ты следил за её движениями, не отрываясь!
– Да, да, как загипнотизированный!
Оля не принимала участия в рассказе. Как будто спало с неё наваждение – Костю ей было уже не жалко. Потому что она… Потому что она ему не верила – вот что! Ей даже стало стыдно – человек только что упал, пострадал, да ещё на глазах у всех. А она… Странное с ней что-то происходило. Добрая Таня Огузова уже квохтала возле несчастного. А Оля так и осталась на месте.
– Ах, да! – Константин тем временем картинно вскинул голову. – Чё такое вообще произошло-то? Вообще бред. Я почувствовал, как будто меня током ударило, что ли… Бах – и всё. Как шок. Да. И темнота. Очухался уже на земле. Локтем вот ударился, больно…
– А сейчас-то как? – поинтересовались сочувствующие.
– Сейчас нормально, как ничего и не было… – пожал плечами Костик.
– А она ведь говорила, что лучше её не трогать, – подала голос одна из старших девчонок. На лице её был мистический ужас, да и голос дрожал, как у ведущей передачи о сверхъестественных силах.
– Да, говорила… – согласились с ней.
– Ой…
По толпе снова прошёл рокот. Теперь уже тревожный. Ведь речь зашла о мистике. Оля Соколова тоже поддалась общему настроению и зябко поёжилась.
– Я думал, она просто готичка… – протянул Димка Савиных. – А она вон что творит. Рукой поводила – и, считай, труп на земле. А ведь не скажешь, что ведьма…
– Почему – а может, и правда ведьма? – тут же возразили ему.
И собравшиеся шумно заговорили.
– Ведьм не бывает.
– Ну, тогда она экстрасенс.
– А экстрасенс – это и есть ведьма!
– Ведьма!
– Ведьма…
Порыв ветра смахнул с асфальта колючую снежную крупу, поднял её в воздух. Она неприятно ударила по лицам, как будто природа вредничала и глумилась, подыгрывая злой девчонке.
О которой продолжали говорить – и даже разыгравшаяся непогода не мешала этому и никого не прогнала с продуваемого ветром школьного двора.
– Да никакая она не ведьма!
– Ну как не ведьма? А что она с Костяном-то сделала?
– Конечно, ведьма, – вон, вся в чёрном…
– А точно – она всегда ходит в чёрном!
– Как в нашей школе появилась, так в другой одежде её никто и не видел!
– Да…
– Нет. Настоящие ведьмы так не одеваются, – безапелляционно заявила Лана, она же Светлана Бояршинова, девушка из десятого класса, которая сама позиционировала себя как ведунью и колдунью, всегда появлялась на публике в одеждах хоть и не чёрных, но зато весьма экстравагантных. И всегда такая таинственная. Она входила в состав руководства ученического комитета, считалась тонким психологом, любила влиять на умы и руководить потоком жизни. А ещё гадала по руке, на картах и продуктах. Ходил слух, что она умеет отлично привораживать, но делает это очень редко – и только для очень сильно страдающих от неразделённой любви людей.
Вот и сейчас этой фразой она тут же привлекла к себе внимание.
– Почему – так не одеваются?
Лана со знанием дела подняла брови, выждала паузу, измучив этим нетерпеливых, и произнесла:
– Настоящие ведьмы выглядят как обычные люди. А так – будто бы они все из себя мистические и загадочные, одеваются только те, кто косит под ведьм.
– А-а, вроде как имидж создаёт? – усмехнулся Костик. – А ведь реально в интернете куча таких. Типаж «молодая ведьмочка». Я такая опасная, такая привлекательная – бойся меня! Только успевай их лопатой отгребать, таких демонических. Достали.
Многие согласились с ним. И сразу стало как-то спокойнее и проще. Оцепенение спало. И последние страхи развеялись. Холодный ветер и колючий снег сразу стали ощутимыми и неприятными. Стоять на улице и обсуждать странное происшествие всем расхотелось.
– То есть она обычная девчонка? – как к знатоку, обратились к Лане Бояршиновой несколько человек. Тех, которые очень хотели вернуть свой привычный, без странных поступков и сверхъестественных событий уютный мир. Им нужно было подтверждение специалиста – что ничего подобного на самом деле не бывает. И сейчас не было.
– Ну да, – утвердительно кивнула Лана. – Косит, говорю же. Нагоняет загадочности. Внимание к своей персоне привлекает. Ну, это она зря. Нас этим не удивишь. Правильно?
«Правильно! Конечно!» – охотно согласились с ней.
А Оля Соколова подумала: «Надо же – ведь на самом-то деле Лана конкуренции боится!» – и улыбнулась. И ещё подумала о том, что Гликерия-то, наоборот, не внимание к себе привлекает, а делает всё, чтобы её оставили в покое.
Толпа редела. Оля тоже двинулась в сторону ворот. Её нагнала Таня Огузова.
– Ну почему не ведьма-то, ты мне скажи? – тут же затормошила она Олю. – Как она это сделала? Движение руки – и Комков валяется на земле! Ну разве возможно это без применения магических сил? Экстрасенс, экстрасенс она – сто процентов! Это я тебе говорю!
Как часто бывает, при малом росте и невыразительной внешности Таня отличалась большой активностью и повышенной болтливостью. Ей до всего было дело, сплетни со слухами первой доносила до ушей каждого одноклассника именно она. Она же и формировала общественное мнение – пока только тоже на уровне класса. Но в дальнейшем собиралась это делать профессионально, то есть идти учиться или на журналиста, или на политтехнолога. А пока же…
– Я у неё обязательно спрошу, – подпрыгивая возле Оли, которая шла слишком быстрыми и широкими для неё шагами, тарахтела Таня. – И мне новенькая обязательно расскажет, как она это сделала. А нет – я её припугну! Скажу, что её действия можно расценивать как преднамеренное покушение на жизнь и здоровье Комкова!
Оля до этого не сильно вслушивалась в Татьянину трескотню, но тут даже остановилась. И Огузова на бегу тюкнулась носом ей в плечо.
– Ты чего? – потирая нос и удивлённо глядя на Олю, протянула Таня.
– А ты чего? Ты чего факты-то искажаешь? Какое ещё преднамеренное покушение на жизнь? – воскликнула Оля. – Новенькая защищалась. Как умела.
– А если бы Костик умер? – всплеснула ручками Огузова. – Ну ладно – или покалечился?
– А если бы он новенькую покалечил?
– Как?
– А так – она ему свой скутер давать не собиралась. Комков бы начал отбирать. Она бы не давала. И чем бы всё кончилось?
– Да – чем? – с задором полемиста воскликнула Татьяна.
– Танька, Комков гораздо сильнее новенькой. – Оля тоже разошлась. Картина того, что могло бы произойти, в ярких красках предстала перед её глазами. Да ещё и на горизонте маячил образ обиженного Комковым друга Сашки. – Ну вот как навернул бы он ей в лоб…
– Ага – при всём честном народе! – саркастически усмехнулась Танька.
– А чего – думаешь, не смог бы?
– Нет – имидж бы не позволил!
Оля снова вспомнила своего Сашку.
– Ой – я тебя умоляю! – Она махнула рукой и снова зашагала по тротуару. – Если наш красавчик чего-нибудь захочет – его танком не остановишь.
– Это правда…
– Поэтому, Тань, ты уж, когда будешь нашим рассказывать, то придерживайся этой версии. – Оля специально говорила с Танькой, как официальное лицо – такими же официальными словами. На неё это обычно действовало.
И подействовало. Татьяне сразу стало неинтересно – интрига пропадала. Скоро показался её дом, и она, махнув Оле на прощанье, скрылась в подъезде.