Вера встретила Филиппа и Алису в дверях недовольным взглядом:
– Почему о принятых тобой решениях я узнаю последняя и от постороннего человека?
– О чём ты? – спокойно поинтересовался Филипп.
– Ты подписал опекунство над этой… – Вера посмотрела на девочку и сквозь зубы прошипела: – …девчонкой?
Филипп положительно кивнул, помогая раздеться Алисе.
– А обсудить такой серьёзный вопрос со своей женой никак?
– Никак.
Вера смахнула рукой вазу с журнального столика и растоптала осколки ногой.
– Давай без истерик, Вера. – Филипп спокойно повесил своё пальто на вешалку.
– Ты же знаешь, что я не терплю такие выходки с твоей стороны. – Вера сердито сложила руки на груди, оставаясь стоять на осколках вазы.
– А я не терплю, когда ты начинаешь истерики. Чаще всего без повода.
– То есть, по-твоему, у меня нет повода злиться на тебя? Ты привёл в дом незнакомого никому не нужного ребёнка и оформил над ней опекунство без моего ведома, и это нормально?
– Вполне. – Филипп довольно кивнул.
Чаще всего Веру злило именно его спокойствие, когда она вся краснела от переполняющей её ярости, а он в эту минуту был хладнокровно безразличен к её истерикам.
– Это тебе не собака или кот, который умрёт в ближайшие пять-десять лет. – Вера продолжала выводить его на эмоции. – Она будет жить с тобой дольше, ты не сможешь от неё отказаться!
– Что ты несёшь?!
Вера притихла, переводя дыхание.
Алиса застыла в уголке, не произнося ни слова.
– Прости. Мне просто не хватает тебя. Мыслями ты давно не со мной. – Вера вовремя остановилась, осознав, что перегибает палку.
Филипп ничего не отвечал.
– Давай пересмотрим это решение и отдадим её в самый лучший детдом, но никак не оставим здесь.
Филипп по-прежнему молчал.
Вера присела на корточки и закрыла лицо руками.
– Если ты не любишь детей, это не значит, что я их тоже должен не любить.
– Я люблю детей! – прокричала Вера, убрав ладони от лица.
– Нет, ты любишь только себя. – Тихо заключил Филипп.
– Неблагодарный!
Филипп вздохнул.
– Видеть тебя не желаю! – Вера ушла в спальню, громко хлопнув дверью.
– Не могу понять, она злится на вас или на меня? – удивлённо нарушила молчание Алиса.
– На себя.
– Вы её любите или терпите?
Филипп застыл, поражённый точностью и тонкостью вопроса. Он молча перебирал ответы у себя в голове.
– Сложный вопрос… – негромко ответил он, чтобы Вера ни в коем случае не услышала. И чтобы его ответ не стал вдруг новым поводом для скандала.
– Простой. Когда любят – любят всегда и хотят умереть в одно мгновение.
– Кого любишь ты? – улыбнулся Филипп, переводя тему. Чтобы прогнать из головы воспоминания из прошлого. Увы, он упустил ту, с которой он хотел умереть в одно мгновение. И теперь его мгновение приближается, а той – нет рядом…
– Своего зайца. Ему одному нужна эта любовь…
Филипп погладил её по голове:
– Она кому-нибудь понадобится. Кому-то без неё будет плохо. Как будет плохо без тебя…
– Как жаль, что всего приходится ждать, – усмехнулась Алиса.
– Тот, кто ждёт…
– Ждёт до победного конца! – быстро перебила его девочка и улыбнулась.
Филипп согласно кивнул, не отводя взгляда от её улыбки. Он искал и находил в этой улыбке знакомые изгибы губ. Знакомые ямочки на щеках. Знакомое тепло. Эта девочка вполне могла быть дочерью той, которую он однажды покинул…
– Чего вам не хватает, любви или понимания?
Он вздрогнул от её голоса:
– Не совсем понимаю…
– Если бы у вас был выбор купить что-нибудь из двух, что бы вы выбрали?
– Как жаль, что ни то, ни другое нельзя купить.
– Можно, только вот плата будет соответствующая. Не у каждого есть возможность расплатиться.
Филипп опустил глаза, понимая, куда она клонит.
– И не каждый готов расплатиться, даже если у него есть возможность, – добавила девочка.
– Ты слишком много понимаешь…
– Лишнее, – пожала плечами Алиса.
– Нужное.
– Вам легко говорить, ведь по утрам вас в детстве будила мама. А я не познала такого удовольствия…
– Как давно ты одна? – осторожно спросил Филипп. Психолог порекомендовала ему не тревожить девочку вопросами о семье. Это причиняло ей дискомфорт.
– Вы не хотите этого знать, – улыбнулась Алиса, поправляя кролика на коленях.
– Хочу… – подумав, ответил Филипп.
– Нет, не хотите. Когда узнаете – будете жалеть меня. А я и так слишком жалкая для вас сейчас…
– Глупости.
– Вы так считаете? По мне, это не глупости…
– Давай ты мне расскажешь всё, что считаешь нужным.
– Меня зовут Алиса, – усмехнулась девочка.
Филипп улыбнулся ей в ответ. А Алиса продолжила:
– Я живу в своём мире, который ещё не познал, что такое любовь человека. Я живу в этом мире со своим зайцем. У нас тут взаимная любовь. Он любит меня, я люблю его. Мама бросила меня, даже не услышав моего первого слова. А ведь оно шло из глубин души. «Мама», – прошептала я, а её не было рядом. Не было рядом никого, кто смог бы научить жить. Но жить нельзя научить. Однако это я узнала позже, когда с тоской смотрела на проходящих мимо людей и понимала, что никому из них нет дела до меня. Быть может, была бы нужна кому-то, если бы не мой заяц… Но я не могла его бросить. Он так нуждался в защите. В защите нуждалась и я. Только вот некому было её обеспечить. Нет, я не всегда жила на остановке, где нам довелось познакомиться с вами. Но лучше бы я всегда была там, чем в том месте, куда меня определили. Только не гневайтесь… Я сбежала из приюта. Не знаю, сколько времени прошло с того момента, как я покинула те стены. Да и меня уже давно считают без вести пропавшей и не трясутся обо мне. Я вот теперь только одного боюсь – как бы вы не передумали оставить меня себе.
Филипп тяжело вздохнул:
– Оставляют себе только животных. А ты человек.
– Я должна гордиться этим?
– Ты должна уважать себя.
– За что?
Мужчина потёр переносицу. И вроде бы она многое понимала, но он боялся сказать то, что причинит ей страдания. Он боялся говорить с ней серьёзными словами. Так и этак обходил глубокие темы, а она цепляла именно такие своими бескорыстными вопросами.
– Хотя бы за любовь к своему зайцу.
– За эту любовь меня будет уважать мой заяц, – улыбнулась она и прижала к себе игрушку.