Предстояло первое ночное дежурство. Лиза волновалась, хотя для переживаний не было объективных причин. Она отдыхала в ординаторской, устроившись на удобном диване.
"Наверное, просто забыла, что значит работать в ночную смену. Ничего, это как ездить на велосипеде – один раз попробовал и уже не забудешь!" – успокоила она себя и сомкнула веки.
Лаврова не любила ночных дежурств. Слишком много неприятностей случалось на работе, когда город окутывали сумерки. Год назад, осенней ночью в приемный покой столичной клиники привезли беременную сестру Лизы. Роды уже начались, но что-то пошло не так. Сестра кричала от боли, а Лиза, старалась облегчить ее страдания. Но, к сожалению, люди не боги…
Она помнила каждую мелкую деталь той злосчастной ночи: цвета, ощущения, запахи. Любая мелочь, например, случайно брошенное кем-то слово, могло всколыхнуть уснувшую память. Беспощадные воспоминания возвращались и уже не давали думать о чем-либо другом.
– Мне нужно домой, сын заболел, – жаловалась Одинцова, почти плача. – Маргарита согласилась подменить меня, если тебе понадобится помощь.
– Я приму беременную, – пообещала Елизавета, обрабатывая руки антисептиком. – Отправляйся домой.
Одинцова сняла медицинскую шапочку и, обернувшись в дверях, поблагодарила: "Спасибо, милая!"
Фраза прозвучала фамильярно. В ту злополучную ночь сестра произнесла те же слова, только они были наполнены благодарностью. Кристина сказала это, перед тем как…
Дурные мысли, как стая гарпий, кружились над ней. Чтобы унять душевную боль, Лиза принялась за работу, установила срок беременности и тщательно обследовала пациентку. Однако воспоминания всплывали одно за другим, как обломки на поверхности моря после кораблекрушения. Образы прошлого не оставляли ее ни во время работы, ни во время отдыха. Вот и сейчас, когда стрелки часов показывали половину первого ночи, Елизавета не могла отвлечься.
"К тому же я сегодня не одна, – она привела еще один веский довод и повернулась на другой бок. – Уж Андрей Николаевич не позволит мне совершить ошибку".
– Лаврова, там роды, – сообщила Маргарита Белозерская, заглянув в ординаторскую.
Лиза бодро встала и поправила медицинскую форму. Что готовила ей предстоящая ночная смена?
Из приемного отделения привезли роженицу с тазовым предлежанием плода. Вокруг женщины суетилась медсестра, чуть позже пришла Маргарита. Она была сосредоточена на своих размышлениях, будто искала решение какой-то важной задачи.
"Доктор обещал, что всё будет хорошо. Мы в порядке сыночек. Скоро все закончится!" – Анна Потерина пыталась не думать о боли.
Она гладила свой живот, и малыш, почувствовав прикосновение матери, затих. Медсестра сделала инъекцию, а Марго задавала вопросы. У Анны едва хватало сил отвечать на них.
– Анна Потерина, 1994 года рождения. Где ваш муж? Он к вам не приходит? – спросила Маргарита.
– У меня нет мужа, я одна.
– Вы учитесь или работаете?
– Я учусь, – задыхаясь от схваток, ответила Анна.
– Где ваши родители? Вас кто-нибудь навещает? – спокойно продолжала акушерка.
– Родители живут в другом городе. Ко мне заходят в основном подруги по институту, – она делала большие паузы, ей было тяжело давать ответы. – Я должна родить через несколько дней. Что с моим малышом?
– У него хорошее сердцебиение и остальные показатели в норме, наверное, вы понервничали, успокойтесь. Вы в надежных руках, – уверяла Марго.
Она обладала даром убеждения, и умело им пользовалась. Аня доверилась ей и сделала глубокий вдох.
Схватки участились. Анна, кажется, потеряла всякую способность мыслить. Она мучилась и кричала. Боль разрывала на части, проникая в каждую клеточку организма, но это не пугало. Она дарит жизнь маленькому существу, с которым теперь связана невидимой нитью. Аня ждала его появления, несмотря на то, что отец отказался от малыша, едва узнав о ее беременности. Она ни за что не бросит своего сына, ведь это ее частичка, ее продолжение, ее будущее.
Пациентка задрожала, холод пронизывал до самых костей. Пальцы рук и ног онемели. Боль на миг отступила, были лишь слабые спазмы у сердца. Аня представила своего сыночка. У него будут огромные голубые, как два кусочка весеннего неба, глазки и светлые папины волосы.
"Малыш, я так люблю тебя и очень хочу увидеть. Ты вырастешь сильным и умным мальчиком" – она коснулась холодной ладонью живота, и дитя шевельнулось.
Анна вдруг подумала, что ангел спустился с небес и растворился у нее в чреве. Ее мальчик обрел чистую душу.
Когда пришел Андрей Николаевич Поклонский, Маргарита стала серьезной и грустной.
– Ты можешь идти, если понадобишься, позову, – сказала она медсестре и та ушла.
Лиза волновалась, узнав, что предстоят сложные роды. Она растерялась и чувствовала себя беспомощной. Перед мысленным взором предстала мертвенно-бледная сестра.
– Елизавета Михайловна, я понимаю, вы давно не работали в ночную смену. Это ваше первое дежурство. С вас довольно на сегодня. Идите, отдохните, – Андрей, поддерживая подчиненную за локоть, вывел ее из родильной палаты.
– Но как же… – Лиза не нашла нужных слов и покорно последовала за ним.
Ее мягкотелость была до того очевидной, что ей сделалось стыдно за себя. Сердце оцепенело, будто скованное наркозом. Ноги отказывались подчиняться.
– Мы с Маргаритой справимся, – заверил Андрей Николаевич. – Марго даже медсестру отпустила.
Лаврова опомнилась, когда заведующий закрыл дверь в палату. Лиза решила не спорить с ним и отправилась обратно в ординаторскую.
***
Сон не спешил, она ворочалась на кушетке. Тяжелые воспоминания, как свора голодных псов бегали кругами, ожидая пока жертва расслабится и сдастся на их милость.
"Я сделала все возможное, чтобы сестра осталась жива" – твердила Лиза.
Она встала и прошлась по кабинету, успокаивая нервы.
– Кричи, как можно громче, – велела акушерка Потериной. – Так тебе будет легче!
Анна зажмурилась и открыла рот, но не издала ни звука. Невыносимая и оглушающая боль, почти лишила ее сознания. В глазах темнело, но пациентка выполняла требования докторов.
– Еще немного, потерпите, – мягко попросил Андрей Николаевич. – Уже скоро все будет позади.
– Тужься, – будто сквозь вату услышала она голос акушерки, и послушно выполнила указание.
– Ножки пошли, – известил Андрей Николаевич.
Марго прослушивала сердцебиение малыша каждые три минуты.
– Теперь отдых, – велела она, и Анна замерла, даже дышать перестала.
Прошло несколько мгновений, наполненных страданием и надеждой.
– И последний рывок, – скомандовал Андрей Поклонский.
Анна собрала все оставшиеся силы и вложила их в потугу. Она ощутила, как вышла головка, и вслед за ней тянулась пуповина.
– Как некстати, – произнес Андрей Николаевич, проворно освободил шею младенца от петель пуповины и ловко взял его на руки.
Анне было трудно сфокусировать взгляд, перед глазами летали белые, мерцавшие мухи. Новорожденный кряхтел, а затем издал свой первый в жизни крик. Маргарита разделила пуповину, что связывала мать и сына, и положила дитя на заранее приготовленную теплую пеленку.
В детской палате было тихо. То умиротворение, что царило здесь, вряд ли встретишь где-либо еще. Новорожденные дети удивительно похожи друг на друга – маленькие, нежные, беспомощные. Но в каждом из этих крошечных существ уже чувствовался характер. Вдруг один из детей, обнаружив присутствие постороннего, вздрогнул и захныкал. Лиза поспешила к нему, пока он не перебудил остальных. Она взяла его и принялась укачивать. Такие движения мама крошки совершала, когда ходила, малыша покачивало внутри и это его успокаивало. Ребенок, почувствовав себя в безопасности, закрыл глазки и уснул. Это был крепкий мальчик. Его розоватая кожа будто светилась. Все страшные размышления и растревоженная совесть не в состоянии убить надежду на лучшее. От созерцания умилительной картины Лизу отвлек плач младенца, доносившийся из родильного покоя. Она бережно положила малыша в кувез. Ей не терпелось посмотреть, как рождается чудо.
Светильники в палатах давно погасли. Теперь в этом месте безраздельно властвовал Морфей. Изредка кричал младенец, который только родился. Лиза бесшумно, как призрак, прошла по коридору. Она робко приоткрыла дверь родильной палаты. В темноту коридора ворвался луч света, на мгновение, ослепив ее. Звучал клавирный концерт ля минор Баха, композитора, чьи произведения так любил слушать Андрей Николаевич, когда принимал роды. Поклонский считался опытным врачом, поэтому играючи справился даже с таким сложным случаем.
Ребенок был красный и активно шевелил ручками. В ярком свете Лиза видела розовую влажную кожу, сморщенное личико и волосики на темени. Малыш красив и правильно сложен. Белозерская обтерла его, затем закутала в пеленку и посмотрела на мать, как будто, с жалостью. Анна выглядела измученной, очевидно у нее иссякла энергия.
Увидев, что Андрей Николаевич поглядел на дверь, Лиза вздрогнула. Она не уверена, заметил ли он ее или ей показалось. Ведь просвет очень узкий, и она скрывалась в сумраке. Лаврова быстро отошла, опасаясь быть застигнутой врасплох.
– Дайте мне сыночка, пожалуйста, – дрожавшим голосом просила Потерина.
Она счастлива, что, в конце концов, сможет обнять сына и подержать в своей ладони его маленькую ручку. Нежность, не зная краев, наполнила ее душу.
– Позже, позже. У тебя последовый период, – цитируя медицинскую энциклопедию, проговорила Маргарита.
Анну пронзила боль, но она не пугала. Опасения остались позади. Последний этап закончился и она, почти теряя сознание, снова попросила:
– Принесите, пожалуйста, сына. Хочу взглянуть на него.
– Ты очень устала, отдыхай, – ласково произнесла Марго и положила пакетик со льдом пациентке на живот, а затем ее перевезли в послеродовую палату.
Аня то проваливалась в сон, то приходила в себя. Боль, наконец, отступила и Анна, погружаясь в забытье, думала о сыне. Скоро она поцелует своего мальчика и ощутит его запах.
***
Утро в роддоме всегда начиналось неспешно. Лиза осмотрела вновь прибывших беременных. У одной пациентки схватки только начались, но родить она была не готова. Назначив укол обезболивающего, Лиза отправила ее в палату.
Беременные в отделении патологии совершали утренние процедуры, или неторопливо прогуливались по коридорам. Матерям приносили новорожденных. Они прикладывали детей к груди и бережно обнимали. Каждая из женщин походила на мадонну, сошедшую с картин Леонардо да Винчи. Их лица были одухотворенными и безмятежными. Но, как иногда случается – счастье идет рука об руку с трагедией, смерть с жизнью.
Анна Потерина рыдала, не переставая. Слезами, пролитыми ею, можно заполнить целый океан. Ее глаза опухли, а щеки покрылись красными пятнами.
– Что случилось? – обеспокоенно спросила доктор Лаврова.
Аня не могла совладать с собой, ее трясла нервная дрожь. Лиза налила стакан воды и отдала его пациентке.
– Мой ребенок… – она сжала стакан так сильно, что казалось, хрупкое стекло не выдержит давления и треснет. – Они сказали, что мой мальчик умер.
– Кто они? Как это произошло? – удивилась Елизавета Михайловна.
– Когда я очнулась, то попросила принести мне сына, – Анна всхлипнула, и, опустив голову, смотрела на свои тонкие руки. – Врач сообщил, что ребенок не прожил и часа.
В памяти Лизы прозвучал крик младенца. Очень громкий. Новорожденный выглядел здоровым.
– Тише, успокойтесь, – приговаривала Лиза и гладила мягкие светлые волосы Анны.
Молодая женщина, познакомившаяся с болью утраты, нуждалась в поддержке. Рядом с ней не нашлось никого из близких людей, чтобы утешить, стать опорой.
– Я хочу видеть своего сыночка. Я попросила Андрея Николаевича об этом, но он лишь отмахнулся от меня. Сказал, что у моего крошки были серьезные физические недостатки и мне лучше не видеть его вовсе, чтобы не получить шок. Я что, родила монстра?
Лиза с сочувствием посмотрела на нее, не зная, что ответить. Анна расхохоталась. Ее гомерический смех превратился в истерику. Доктор вызвала дежурную медсестру. Она вбежала в палату со шприцем и сделала Потериной укол успокоительного лекарства. Пациентка затихла и уснула через несколько минут.
Лиза и раньше сталкивалась со смертью, еще интерном она видела, как умирают дети, только появившиеся на свет, видела, как последний вздох испускают матери, едва разрешившиеся от бремени, или так и не сумевшие этого сделать. Непрерывная связь жизни и смерти. Но чей-то безвременный уход всегда доставлял огорчение. Особенно трудно сообщать печальные новости близким.
"Серьезные физические недостатки?! Это невозможно" – вихрем пронеслось в ее голове.
Лаврова убеждена, что мальчик родился нормальным. Внешних уродств она не увидела. По крайней мере, когда подглядывала.
– Как умер ребенок Потериной? – осторожно осведомилась Лиза, когда встретила Андрея Поклонского.
Он заполнял историю родов в ординаторской. Лиза успела разглядеть карту Анны Потериной.
– У него были отклонения в развитии. Малыш умер почти сразу, как родился. А почему вы интересуетесь? – удрученно спросил Андрей и тихо добавил: – Я очень переживаю.
– Я понимаю вас. Но мы не в силах что-либо изменить. Нужно просто смириться.
Она сама недавно пережила нечто подобное. Они молчали некоторое время, и безмолвие тяготило их. Лиза чувствовала – начальник что-то скрывает. Роды в тазовом предлежании предполагают проведение кесарева сечения. Почему Андрей принял решение не делать операцию? Вероятно, Поклонский допустил фатальную ошибку. Лаврова предпочла говорить открыто. Андрей был симпатичен ей, и она осторожно поинтересовалась:
– Вы извините, конечно, что спрашиваю, но почему вы не провели кесарево сечение? Ведь такое положение плода, да и его пол – относительное показание для оперативного вмешательства.
Заведующий на минуту задумался.
– Она боялась операции, хотела, чтобы роды прошли естественным путем, к тому же вес ребенка был маленький, и мы решили попробовать. Роды здесь ни при чем, эмбрион развивался с отклонениями, – пояснил Поклонский. Он был уверен правильности своих действий.
– Но почему Анна не может забрать и похоронить тело своего ребенка? Я думаю, так она быстрее справится с потерей.
Андрей Николаевич, молча, смотрел в сторону, а Лиза ждала ответа. Сложившаяся ситуация ее настораживала. Родители могли забрать мертворожденного, чтобы похоронить его, как подобает. Зачем заведующий отделением отказывает матери в праве видеть своего умершего ребенка?
– Мне жаль, но здесь такие правила – если младенец умирает в первый день жизни, то наша клиника берет похороны на себя, – после молчания ответил он.
Елизавета видела, что Андрей Николаевич искренен. Она сочувствовала ему. Поклонский отвел взгляд, боясь смотреть ей в глаза. Она мягко дотронулась до его руки. Он не отстранился, напротив, сжал ее ладонь.
– Вы не виноваты. Вы сделали все, что от вас зависело. Я уверена в этом. Ведь мы не можем контролировать смерть.
– Если бы это было возможно… – горько усмехнулся Андрей.
– Воркуете, голубки, – ехидно бросил Кондратий, войдя в ординаторскую.
Он налил себе кофе и занял наблюдательную позицию, с интересом ожидая, как развернутся события.
– Может, позже продолжим разговор, – Лиза торопливо покинула кабинет.
В коридоре она столкнулась с Маргаритой Белозерской, которая стояла у окна грустная и задумчивая.
– Добрый день, Маргарита, – поздоровалась доктор Лаврова. – Можно задать вопрос?
– Да, разумеется.
– Скажите, с какими отклонениями появился младенец Анны Потериной? Мальчик был уродлив?
Маргарита нахмурилась и долго молчала, обдумывая ответ.
– Он родился с гидроцефалией и грыжей, – наконец, произнесла акушерка. – Почему вас это интересует?
– Пациентка сказала, что ей не дают возможности увидеть мертвого сына. Я полагаю, она должна проститься с ним, невзирая на уродство.
– Это правила нашего роддома. Детей, умерших сразу после рождения, хоронит поликлиника, – пожав плечами, проговорила Марго.
Она устало прикрыла глаза и сжала губы, накрашенные красной помадой. Ей определенно не нравилась эта беседа.
– И кто придумал такие правила? – поинтересовалась Елизавета.
– Андрей Николаевич, – ответила Белозерская. – Извините, мне нужно идти.
***
Анна Потерина быстро оправилась после тяжелых родов. Однако душевная рана вряд ли когда-нибудь затянется, а если и заживет, то оставит страшный рубец. Она всегда мечтала о детях.
Врач, который производил ультразвуковое исследование, заверял, что мальчик появится на свет здоровым, да и гинеколог, говорила, что анализы хорошие, беременность протекала без осложнений. Разрываемая сомнениями, Анна окончательно замкнулась в своем горе и ни с кем не разговаривала. Порой даже не отвечала на вопросы.
– Как ваше настроение? – спросила Лиза.
Потерину передали под ее наблюдением, и она искренне сопереживала ей. Аня ничего не говорила, продолжая безучастно смотреть в окно. Лаврова начала осмотр, пациентка послушно, словно кукла выполняла все указания, которые доктор давала ей. Похоже, Анна отрицала происходящее, не хотела верить в реальность собственного горя.
– Я требую, чтобы пришел Андрей Николаевич, – тихо вымолвила Анна.
– Вам не станет легче, – сказала Лиза, присаживаясь на стул напротив пациентки, – пока вы не примиритесь с утратой. Вы не первая, кто теряет ребенка. Вы здоровы и в скором времени, если захотите, сможете еще родить детей.
– Я требую, чтобы пришел Андрей Николаевич Поклонский, – упрямо повторила она.
– Хорошо, сейчас он будет, – пообещала Лаврова и пошла за заведующим.
Застыв, будто статуя, Анна смотрела в окно, когда пришли Лиза и Андрей Поклонский. Увидев его, она вдруг заметно оживилась.
– Как самочувствие? – сухо спросил он.
– Можно мне увидеть моего сыночка? – пациентка пристально посмотрела в глаза Андрею Николаевичу.
Он выдержал ее взгляд лишь несколько секунд, затем отвел глаза.
– Вы же знаете это невозможно, – с сожалением отвечал он.
– Почему невозможно?
Она всем телом подалась вперед, будто готовилась к атаке.
– Как я уже говорил, у него имелись физические… – он остановился, подбирая слово, которое бы не расстроило Аню, – недостатки, несовместимые с жизнью. Также у него была гипоксия. Вы бы еще больше переживали.
– Какая чуткая забота, – съязвила она, сквозь слезы. – Я хочу видеть своего сына.
– Послушайте, малыш родился с отклонениями в развитии. Он не прожил и нескольких часов, – терпеливо объяснял заведующий и искренне добавил: – Мне очень жаль.
– Я не верю ни единому вашему слову. Меня убеждали, что ребенок должен родиться крепким. Можно мне увидеть, где он теперь? – умоляла она.
– Врачи иногда ошибаются… Ваш мальчик похоронен на городском кладбище. Мы не делаем надписей и не ставим крестов. Только номера. Вряд ли вам стоит на это смотреть.
– Я даже не успела дать ему имя. Мне нужно видеть моего сына! – закричала Анна с безумным блеском в глазах, затем прошептала едва слышно: – Я уверена – он жив.
– Это невозможно! – Андрей Николаевич с жалостью посмотрел на нее.
Лаврова налила воды из графина, стоявшего на тумбе у койки, и поднесла стакан Анне, но она оттолкнула Лизу, давая знать, что помощь ей не требуется. Стакан упал и разбился на мелкие осколки, оставив на полу лужицу.
– Верните мне ребенка! – требовала Потерина, захлебываясь слезами.
Лаврова беспомощно поглядела на Андрея. Он указал на дверь. Поняв молчаливую просьбу, Лиза выбежала и позвала медсестру. Анне дали успокоительное, и через мгновение она забылась сном.