Дети дождя: ногом, теллем и догоны - читать онлайн

1. Догоны. История «открытия» и изучения

Европейцы познакомились с догонами в конце XIX века, когда в 1893 году французами был взят город Бандиагара. Дальнейшая история «открытия» и изучения этой замечательной культуры укладывается в несколько этапов, связанных с постепенным проникновением европейцев в Страну догонов: от по-военному точных и скрупулезных наблюдений лейтенанта Луи Деспланя, побывавшего на нагорье Бандиагара в феврале-июне 1905 года[1], до деятельности проекта «Унджугу» Женевского университета, стартовавшего в 1997 году[2], участники которого, среди прочего, собирали устные исторические предания об истории заселения отдельных деревень, и провели раскопки в заброшенных поселениях под скальными навесами.

Между «открытием» догонов и деятельностью ученых последних лет их посещали как известные исследователи, так и авторы, сделавшие себе имя благодаря популяризации культуры обитателей нагорья Бандиагара (плато Догон). Многие из них привозили из своих путешествий предметы искусства догонов, ставшие основой музейных собраний искусства этого народа. Так, Лео Фробениус посетил юг Страны догонов в сентябре 1908 года и привез дюжину скульптур, включая «чашу вождя» (ogobagnia, ɔgɔbaɲa), один засов, дверку зернохранилища и маску зайца; этнолог Анри Лабуре на рубеже 1929 и 1930 годов привез во Францию примерно сотню предметов, в основном масок, но также десяток дверных засовов, дверей и статуэток, переданных им в дар музею Трокадеро.

В 1931, 1935 и 1938 годах три экспедиции на нагорье предпринял Марсель Гриоль; общий срок его пребывания в Стране догонов составил около полугода [Ciarcia (1), 2001, p. 220]; Дениз Польм и Дебора Лившиц были там в 1935 г.; Соланж де Ганэ и Жермен Дитерлен – в 1937 году [Jolly, 2018].

В 1964 г. Антропобиологическим институтом Утрехтского университета и Музеем Земли и этнологии в Роттердаме была организована экспедиция на нагорье во главе с архитектором Германом Хааном. Именно эта экспедиция положила начало систематическим исследованиям поселений и могильников предшественников догонов, толой, и теллем[3].

Граждане России после 1991 года неоднократно посещали Страну догонов, но регулярные полевые исследования наши соотечественники там практически не проводили. Выдающийся отечественный знаток культуры и этнографии Мали В. Р. Арсеньев (1948–2010) по преимуществу изучал культуры народов этой страны, говорящих на языках манде. И хотя в привезенных им в МАЭ им. Петра Великого (Кунсткамеру) коллекциях имеются предметы культуры догонов, причем, нередко выдающегося художественного качества, число их невелико. Единственная экспедиция в Страну догонов была предпринята в 2008 году старшим научным сотрудником Центра политической и социальной антропологии Музея антропологии и этнографии им. Петра Великого (Кунсткамеры) РАН А. Ю. Сиим (Москвитиной). В подаренной ею Кунсткамере коллекции № 7410 имеются предметы материальной культуры и искусства догонов: ритуальная лестница, «жезл жреца» и т. п.

В марте 2015 года и в январе 2016 года Институт востоковедения РАН предпринял две экспедиции в Республику Мали на нагорье Бандиагара (Плато Догон) в регионе Мопти. В 2017 и 2019 гг. к экспедиции присоединились Д. В. Ванюкова (Государственный музей Востока), Н. В. Лаврентьева (ГМИИ имени А. С. Пушкина) и волонтер Н. М. Жилин, биолог, фотограф и кинооператор экспедиции. В 2020 году участие в экспедиции принял сотрудник выставочного отдела Государственного музея Востока А. В. Улитин. Целью экспедиций было исследование эволюции традиционной культуры догонов в XXI в. и пополнение коллекции предметов материальной культуры и традиционного изобразительного искусства догонов Музея антропологии и этнографии (МАЭ) им. Петра Великого (Санкт-Петербург) и Государственного музея Востока (Москва). Исследования проводились в деревнях Энде, Кани-Бонзон (Кани На), Кани Комболе и Багуру (округ Банкасс), в деревне Семари (Самари) в округе Дуэнца и Тинтан (Тинтам) в округе Бандиагара, в деревнях Джигибамбо, Сонингхе и Бенемату в округе Бандиагара, и в деревне Йаджанга в округе Коро (см. Карту 1).

Карта 1. Страна догонов

Нагорье Бандиагара перестало быть труднодоступным, а работа этнологических и археологических экспедиций значительно упростилась после 1991 года, когда в результате военного переворота был свергнут президент Муса Траоре. Либерализация экономической политики в Мали позволила национальным и европейским туристическим агентствам многократно увеличить поток туристов в Мали[4].

Однако после начала сепаратистского восстания на северо-востоке Мали туристы и антропологи практически перестали посещать Страну догонов. И хотя риск, которому подвергали себя путешественники до 2019 года, представляется сильно преувеличенным, всякий, кто приезжал на нагорье после 2012 года, мог столкнуться с определенными трудностями: начиная с того времени, некоторые округа и деревни периодически оказывались недоступны из-за обострения там террористической угрозы и резкого роста преступности. В январе 2020 года был закрыт весь регион Мопти, и на неопределенное время Страна Догонов стала полностью недоступна для исследователей и туристов.

В глазах широкой публики догоны стали эталоном африканской традиционности благодаря книге Марселя Гриоля «Бог воды. Беседы с Оготеммели». Эта книга, содержавшая сенсационные сведения о мифологии догонов, ни словом не упоминала об их общественном устройстве, быте и нравах, т. е. о том, без чего невозможно составить цельное представление о культуре какого-либо народа. Через два года после «Бога воды» была опубликована статья «Суданская система Сириуса» [Griaule, Dieterlen, 1950], где утверждалось, что догоны владеют астрономическими знаниями, которые стали достоянием науки только в новейшее время.

Книги и статьи Гриоля и исследователей его школы в определенной мере вытеснили не только из массового сознания, но зачастую даже из академических штудий тот факт, что вовсе не Гриоль, а Луи Десплань составил первое этнографическое описание догонов. Только в самое последнее время имя Луи Деспланя как человека, впервые подробно описавшего культуру этого народа, стало возникать из забытья: о нем довольно подробно пишут Й. Биро и И. Тьяу, составившие обзор истории формирования музейных коллекций искусства догонов, помещенный в каталоге выставки «Сахель: искусство и империи на границах [в оригинале – «на берегах». – Авт.] Сахары», прошедшей в музее Метрополитен с 30 января по 10 мая 2020 года [Biro, Thiaw, 2020, pp. 195–217]. Правда, авторы очерка гораздо большее внимание уделяют деятельности Деспланя как археолога, работавшего к югу от Гао (округ Гундам современной Республики Мали) и на нагорье Бандиагара (и во многом способствовавшего созданию первых исследовательских центров по изучению «французской Западной Африки»), чем непосредственно его деятельности по собиранию объектов материальной культуры догонов и фиксированию современного на тот период ее состояния [Biro, Thiaw, 2020, pp. 211–214].

Уже к концу 1970-х годов обнаружилось, что в публикациях школы Гриоля многие сведения не соответствуют действительности, но представление об особом эзотерическом знании, которым якобы владеют догоны, прочно утвердилось в массовом и, частично, даже в академическом сознании. Еще в наши дни можно встретить, к примеру, такие безапелляционные утверждения: «В мифологии догонов детально описываются [так в тексте. – Авт.] структура системы Сириуса, окончательно подтвержденная новейшими астрономическими наблюдениями только в 90-х годах ХХ века. Сами догоны считают, что их предки получили эти знания от существ из системы Сириуса, посетивших землю в древности. Отсюда и культ системы Сириуса, в том числе культ 50-летнего цикла. Более того, у догонов этот культ также напрямую связан с правилами относительно сроков сельскохозяйственной деятельности» [Букалов, 2008, с. 26]. Ссылка в тексте, разумеется, указывает на все ту же «Суданскую систему Сириуса» М. Гриоля и Ж. Дитерлен.

Дело доходит до совершенно анекдотических случаев, подобных тому, что описал один из основных критиков школы Гриоля, Волтер ван Беек. В 2003 году он подвергся форменному допросу со стороны некоей престарелой французской туристки в деревне Сангха, после публикации книги Гриоля ставшей Меккой французской этнологии и туристической столицей Страны догонов. Дама настоятельно потребовала от голландского антрополога указать местонахождение наскального рисунка, на котором схематически изображена звездная система Сириуса. Ван Беек ответил, что в Сангха есть на что посмотреть, но такого рисунка там нет. Француженка немедленно исчезла, пылая возмущением по поводу его вопиющего невежества [Beek, 2004, p. 43].

Как бы то ни было, в южных деревнях Энде, Бенемату, Тели, Багуру и Йаджанга, а равным образом, в северных деревнях Догани, Борко, Тинтан и Семари описанные Гриолем мифы неизвестны. Так, ни один наш информант не мог вспомнить ничего, что можно было связать со спутниками Сириуса. В догонском языке тенкан[5], на котором говорят в деревне Энде, нет слов, обозначающих иные небесные тела, кроме Солнца, Луны и любой «звезды» вообще (Nungu; Ô; toro). Что касается Сангха и деревень, входящих в так называемую «агломерацию Сангха», там никому не известны словосочетания sigu tolo или pô tolo[6], которые, как утверждал Гриоль, обозначают Сириус [Beek, 1991, p. 149].

Между тем, две довоенные монографии Марселя Гриоля – «Игры догонов» [Griaule, 1938 (1)] и «Маски догонов» [Griaule, 1938 (2)] содержат вполне достоверную информацию о масках деревни Сангха и окрестных поселений (хотя и там критики отмечают определенную фантазийность – см. ниже). Но и там культурные реалии нескольких деревень распространяются на всю Страну догонов, что совершенно не соответствует действительности. Так, маски неизвестны в культурно-исторической области Бондум (Бундум) на севере Страны догонов, да и об «общедогонском» празднике Сиги там ничего не знают. Надо заметить, что о неправомерности столь широких обобщений было заявлено уже давно: в своем докладе на IV Всесоюзной конференции африканистов об этом говорил догон И. Тембине [Тембине, 1984], но, как нередко бывает в подобных случаях, его сообщение было проигнорировано.

Помимо явно несоответствующих действительности сообщений и неправомерного расширения обычаев Сангха на всю Страну догонов труды авторов школы Гриоля грешат и другими небрежностями. Об этом свидетельствует один фрагмент монографии «Бледный лис» М. Гриоля и Ж. Дитерлен, где авторы упоминают деревню Кани На (Кани-Бонзон) как «ныне не существующую» [Griaule, Dieterlen, 1991, p. 17]. Однако эта большая деревня, состоящая из 18 кварталов, не только существует, но и является административным центром одноименной сельской коммуны[7].

Важнейшей миссией экспедиции Гриоля был сбор этнографических коллекций, однако использовавшиеся при этом методы иногда бывали неотличимы от грабежа. Архивист первой экспедиции Гриоля «Миссия Дакар-Джибути» Мишель Лейри[8] подробно описал, как был добыт один из предметов [Leiris, 1981, p. 103, 104].

Узнав о том, что в деревне Кемени есть «великолепное» святилище тайного общества бамбара Коно, М. Гриоль и М. Лейри немедленно отправились туда. Вождь общества согласился на то, чтобы фетиши вынесли из святилища для осмотра, но поставил условие: Гриоль и Лейри должны принести в жертву каждый по две курицы. Куриц купили, но местные жители, которые были очень сильно напуганы всем происходящим, не согласились совершить жертвоприношение. Лейри и Гриоль решили не ждать, и без спроса вошли в святилище. Там они обнаружили несколько флейт и покрытый перьями сверток, в котором была маска. Воспользовавшись тем, что присутствовавшие при этом члены общества Коно отвлекались, Гриоль несколько флейт украл.

Когда они вернулись к вождю, выяснилось, что никто из деревенских мужчин так и не согласился совершить жертвоприношение. Тогда Гриоль выдвинул ультиматум: если ему не продадут маску Коно за 10 франков, он прикажет полицейским, которые, как он утверждал, находились в одном из грузовиков экспедиции, арестовать вождей деревни и общества Коно, а также других старейшин. Гриоль угрожал доставить их в город Сан, где они будут примерно наказаны колониальной администрацией. Этого, как выразился Лейри, «ужасного шантажа» вождь выдержать не смог и отдал французам сильно поврежденную маску. Понятно, что при таких методах от информантов трудно было ожидать откровенности.

Разумеется, ошибки эти были отмечены критиками еще в 1960-х годах. Если во Франции на долгие годы Гриоль стал своего рода знаменем национальной этнологической школы, то представители советской и англосаксонской школ были настроены по отношению к его трудам весьма скептически. Едва ли не первое критическое выступление принадлежит Б. И. Шаревской[9], которая обратила внимание на противоречие, существующее между декларируемым М. Гриолем «этнографическим методом» и его же собственной практической деятельностью: «Но что поражает в этой основной теоретической работе М. Гриоля, так это, как ни парадоксально, именно боязнь всякой теории. Тщетно было бы искать в «Методе этнографии» какую-либо «общую идею», методологическую концепцию» [Шаревская, 1962, с. 45]. По сути, в «Боге воды» Гриоль эксплуатирует одно из основных теоретических обобщений этнологии, культурологии и Истории вообще, в самом широком смысле: «Ознакомившись с этой книгой Гриоля, любой этнограф не может не задать себе вопроса: что же в мифах – да и вообще в религии догонов – такого, что, как утверждает Гриоль, должно потрясти до основания все прежние представления науки о мышлении не только африканцев, но и вообще людей первобытных обществ? Ведь схожие мифы о начале бытия, о героях-цивилизаторах имеются у земледельческих народов Индии и Индонезии, в Америке и в самой Африке. Существовали они и в древней Элладе» [Шаревская, 1962, с. 51].

В настоящее время стало очевидным, что общество догонов вовсе не первобытное, но, как мы вскоре сможем убедиться, представляет собой, скорее, очень своеобразный тип раннего государства, а мифов, подобных древнегреческим, у них нет. Это досадные, но в 60-х гг. прошлого века неизбежные ошибки. Но не это самое важное, а то, что «если верить Гриолю, то получается, что не только религиозные обряды, но и все поведение догонов в быту подчинено мифу, в центре которого так или иначе стоит секс и все, что с ним связано» [Шаревская, 1962, с. 53]. Таким образом, отрицая любую теорию, Гриоль тут же начинает следовать теории уже вполне сложившегося к тому времени французского структурализма, а также старого доброго психоанализа.

Еще в 1967 году «идеализму» французской школы был противопоставлен эмпиризм британских этнологов. Тогда на страницах тех же Cahiers d’Études africaines (издании, придерживавшегося нейтралитета в дискуссии вокруг наследия М. Гриоля), где в 1964 г. был опубликован французский вариант статьи Б. И. Шаревской, была опубликована статья классика британской этнологии Мери Дуглас «If the Dogon…» [Douglas, 1967]. Наконец, уже в 90–2000-е годы последовал весьма обширный ряд публикаций, где началась массированная проверка фактов, изложенных Марселем Гриолем. В этом деле особенно большие заслуги принадлежат уже неоднократно упомянутому В. ван Бееку. Попомнили Гриолю и его «идеализм», причем, досталось при этом и Мишелю Лейри: как показал в 1997 г. Йен Волкер, даже прорисовки в книге Гриоля «Маски догонов» и фотографии в «Призраке Африки» Лейри не являются полностью достоверным источником: то, что мы считаем документом, у участников миссии Дакар-Джибути могло быть, а на самом деле, всегда было пронизано субъективностью и стремлением описывать все «по прихоти почти [что] фантазии» [Walker, 1997, p. 651].

Таким образом, с середины 80-х, и особенно – с 90-х гг. прошлого века все больше набирает силу тенденция критического переосмысления наследия школы Гриоля (см., например, [Beek, 1991; Beek, 2004; Beek, 2007; Blom, 2011; Ciarcia (1), 2001; Ciarcia (2), 2001; Clarck-Taoua, 2002; Doquet, 2010; Jolly, 2018; Schijns, 2009]). Итогом масштабного пересмотра методологии, использованной Гриолем, стал текст уже упомянутого каталога выставки «Сахель: искусство и империи на границах Сахары», где Й. Биро и И. Тьяу прямо говорят о том, что «связь между становлением этнографии и движением сюрреализма, так же, как и личные связи участников французской миссии с кругами парижского авангарда, быстро сделали искусство догонов частью современной [тому периоду. – Авт.] образности», сформировав образ культуры догонов, не подкрепленный достоверными сведениями о культурных реалиях, назначении вещей и т. д. [Biro, Thiaw, 2020, p. 211].

В итоге, в историографии догонов сложилось действительно парадоксальное положение: чтобы рассеять, по выражению Б. И. Шаревской, «догонский мираж» Гриоля, наиболее разумным будет последовать его же рекомендациям и, на время забыв о всякой теории, заново взяться за каталогизацию фактов и вещей, связанных с культурой этого во всех отношениях интереснейшего народа. В настоящее время появляется все больше исследований, в которых такая работа очень успешно проводится. Действительно выдающиеся результаты в этой области получили участники проекта Унджугу, особенно в том, что касается истории заселения нагорья Бандиагара, а также традиционных ремесел и металлургии [Huysecom and others, 2009; Mayor, Huysecom, 1999; Mayor and others, 2005; Ozainne and others, 2009; Robion-Brunner, 2010]. Теперь совершенно очевидно, что именно это является условием sine qua non адекватного понимания места культуры догонов в истории Африки, да и во всей истории человечества. Как можно будет убедиться, на этом пути нас ждет немало сюрпризов и открытий.

2. История догонов