Демон сострадания. Ранг 3 «Демоны пустоты». Живет в теле человека. Питается эмоциями и воспоминаниями умирающего. Предчувствует смерть.
Дождь прекратился, и это не могло Михаила не радовать. Прохладный влажный воздух остужал кожу, а пульсация в голове понемногу затихала. Райлиев подошел к мотоциклу и, прежде чем сесть за руль, с особой тщательностью осмотрел его со всех сторон. Следов демонов не было. Он надел цепочку, убрал шокер и поехал в ресторан быстрого питания. Взял жаркое из говядины и крепкий черный чай. После плотной подзаправки, от которой Михаилу стало еще лучше, он отправился к дому Валова. Нужно было еще раз поговорить с Семигом. Припарковавшись рядом с лавочкой, на которой все еще оставался слабый след демона-наблюдателя, Райлиев принялся ждать. Погода сводила шанс к нулю.
«Но мало ли», – подумал Михаил, стянул шлем и прогулялся вокруг дома.
Жаль, демонанты не могли видеть линии перемещения демонов, а только следы, если их владельцы пробыли на одном и том же месте какое-то время.
День уже перешел в вечер, на улице зажглись фонари, а в окнах – свет. Ветер пробирался под одежду, а мелкая морось уже не остужала, а леденила кожу. Устав ждать, Райлиев решил проверить другую версию. Он направился к дому и поднялся на второй этаж. В коридоре никого не было, а квартира Валова была опечатана. Демонант надавил на звонок соседской квартиры слева. Послышалась трель и через несколько секунд громкое шарканье. Замок лязгнул, и дверь со скрипом открылась.
– Я ничего не заказывала! – шамкая редкими зубами, громогласно возвестила бабушка в коричневом старом халате.
– Я по поводу вашего соседа, Иннокентия Валова, – ставя ногу перед дверью и мешая ее закрыть, максимально вежливо произнес Михаил.
– Это вам в полицию. С утра приходил от них человек и запретил нам с кем-либо общаться на его счет. Особенно с пронырливыми журналюгами. – Бабушка предприняла попытку закрыть дверь.
– Я сам из полиции. Меня зовут Михаил Райлиев. – Он держал дверь рукой, не давая ее захлопнуть. – Я помощник сыщика. И помню вас, вы были среди соседей. Узнаете меня?
Бабушка поправила очки на переносице и, щурясь, присмотрелась к Райлиеву. Пожевав что-то во рту, она перестала толкать дверь, но войти в квартиру так и не предложила.
– Я уже все рассказала. Других показаний у меня нет, – с ноткой раздражения вымолвила старушка.
– Это хорошо. Но уделите мне пару минут.
– Попробую, но только пока сериал не начнется. Пропускать его из-за вас я не собираюсь.
– Скажите, может, вы вчера заметили что-то подозрительное? Слышали что-то?
Старушка презрительно посмотрела на Михаила.
– А музыки ночью и живой Евдокии вам мало, что ли?
– Нет. Достаточно, – улыбнулся Михаил, пытаясь сгладить ситуацию. – Но может, что-то произошло и до этого?
– Не припомню.
– Кто-то приходил к Иннокентию в день его смерти?
– Вечером у него был доктор, – без раздумий выдала бабушка.
– Откуда вы это знаете?
– Видела. Я как раз возвращалась из магазина. У меня молоко закончилось, пришлось идти по темнотище. Принести-то некому.
– Почему вы решили, что это был доктор?
– Так я его знаю. И Кеша его называл – доктор Феликс. Он часто к нему приходил, ставил уколы и капельницы. У меня однажды давление было, так он мне быстренько его сбил. У него с собой всегда чемоданчик с лекарствами имеется. Хороший такой паренек.
– Вы говорили об этом полиции?
– Не помню уже. Столько всего стряслось. А эти ваши полицейские были такие наглые. Ответов не дают, а только спрашивают. Да еще и смотрят на нас, словно мы сумасшедшие все. А мы видели Евдокию, и точка.
– Я вам верю, – мягко сказал Михаил. – Расскажите еще о докторе. Как часто он бывал у Иннокентия, может, вы знаете, из какой он поликлиники?
– Пусть сам вам расскажет, – сказала бабушка и посмотрела куда-то через плечо Райлиева.
Михаил обернулся и увидел, что по коридору уверенной пружинистой походкой в их сторону шел высокий мужчина в черной куртке. В одной руке он держал мокрый зонт-трость, а в другой – коричневый чемоданчик. Без сомнения, в человеке сидел демон. Он остановился у квартиры Иннокентия и непонимающе посмотрел на соседку. Его след походил на след, который Райлиев видел вчера на месте смерти Валова.
– Зиночка, а что случилось с Иннокентием? – спросил демон у бабушки, делая вид, что не замечает Михаила.
– Умер наш Кеша, – голос старушки тут же задрожал и стал наигранно жалобным.
– Очень жаль, очень. Но он боролся до конца, сильный был человек.
– А он – из полиции, – сказала старушка, показывая на Михаила.
– Да, помощник сыщика, – тут же вставил Райлиев, чтобы доктор не начал разговаривать с ним как с демонантом. – И мне нужно задать тебе пару вопросов.
– Хорошо, Михаил. Может, за чашкой кофе? Тут недалеко есть уютное кафе.
– Так вы его знаете, доктор? – опешила старушка.
– Конечно, Зиночка. Я тут киви хотел Иннокентию занести, вы любите киви?
– Предпочитаю запеченные с медом яблоки. Но и от киви не откажусь, если они спелые и мягкие.
– Именно такие. – Демон тут же достал из чемоданчика пакет с фруктами и отдал его старушке. – Кушайте на здоровье. В них много витаминов. В такую погоду самое то.
– Это точно. Ноги у меня ноют, сил нет. – Она отвернулась и взглянула куда-то на стену. – Так, у меня сериал начинается! У вас есть еще вопросы? – тут же сухо спросила у Михаила бабушка.
– Нет. Спасибо.
Она закрыла дверь, а Михаил и демон направились к лестнице. Они быстро прошли через двор и, обогнув гаражи, вышли к небольшому двухэтажному торговому центру. Но демон пошел не к главному входу, а повернул за здание, и Райлиев увидел светящуюся вывеску кофейни. Они устроились за столом, Михаил взял себе простой черный кофе, а демону турецкий.
– Я видел твой след в квартире. И соседка сказала, что ты приходил вчера к Валову.
– Приходил.
– Во сколько?
– Около восьми вечера.
– Поздновато для врача из больницы, – после этой фразы Райлиев открыто заглянул в глаза демона.
– А я и не совсем врач, Рай. Меня зовут Фелион, а для людей просто Феликс, и я демон сострадания.
– Не слышал о таких. Тебе не кажется, что «демон» и «сострадание» несовместимые понятия, – усмехнулся Михаил.
– Мы не такие, как остальные демоны. Да и всегда стараемся держаться в тени как от сородичей, так и от демонантов. Нас в мире людей не так много осталось.
– Почему?
– Мы как бы между вашим миром и нашим. Мы не следуем ничьим правилам, не участвуем в ранговой борьбе, не имеем защиты среди высших демонов, потому что не влияем на людей, но для вас мы все же демоны. Поэтому нас проще отбелить или принести в жертву. Приходится скрываться.
– И зачем ты приходил к Валову? Сострадать ему? – Михаил никак не мог подавить в себе сарказм, который так и рвался с губ.
– Наша пища – эмоции умирающих людей. Мы впитываем страдания и воспоминания, наполняемся их рассказами. Помогаем облегчить муки совести и втягиваем в себя чувства их вины. У каждого человека на груди висит ожерелье из разноцветных камней-ошибок, которые они совершили за свою жизнь и в которых раскаиваются. Мы снимаем с них эту ношу. И тогда человек начинает вспоминать самое счастливое и светлое. Это наш десерт. Умирающий человек – это богатый источник энергии. – Демон облизнулся и сделал глоток горячего кофе. – В больнице я самый обычный медбрат. После работы хожу по таким пациентам, которые должны вот-вот умереть. Делаю последние уколы, приношу последние радости и слушаю. Слушаю…
– О чем тебе рассказывал Валов?
– О прошлом и о жене, конечно. Иннокентий всегда про нее говорил. Вспоминал, как познакомились, как жили вместе, как ссорились и мирились. Он ее очень любил. Слишком светлое чувство, знаешь, как чересчур сладкий шоколадный торт. До сих пор чувствую вкус на языке.
– Давай без неуместных сравнений, – перебил его Михаил, чуть сморщившись.
– Думаю, рак в нем развился от переживания, что она ушла раньше, покинула его. Конечно, учеными официально не признается связь между вашими болезнями и эмоциями. Но не удивлюсь, если в будущем люди наконец признают этот достоверный факт. Нельзя отделять физическое от духовного. Человек един. Без души, чувств, переживаний это уже не человек.
– А демон.
– Нет. Всего лишь мертвый человек.
– И поэтому ты решил воскресить жену Валова?
– Что-о-о? Я? Рай, ты спятил, что ли? – Демон уставился на Михаила, который все еще ждал ответа. – У демонов нет таких способностей. Даже у самых высокопоставленных!
– Соседи видели, как перед самой смертью Валов танцевал со своей женой, – серьезно сказал Михаил.
– Дела-а-а… – Демон изобразил удивление, но Райлиев ему не верил. – Словно магия жизни вернулась. Или некромантия.
– Не начинай, – буркнул демонант.
– А чего ты ждал от меня?
– Не знаю. Надеялся на какой-то более правдоподобный ответ.
– Я всего лишь демон сострадания. Но скажу одно, мечта Иннокентия исполнилась.
– Во сколько ты ушел от него?
– Где-то в половине девятого.
– То есть ты провел с ним всего полчаса?
– Где-то так. Он устал, и сильные боли терзали его. Я сделал капельницу, уложил его в кровать и покинул квартиру. Когда я уходил, Иннокентий был жив. Это точно. Он должен был умереть сегодня. Вот я и вернулся за десертом – самыми последними воспоминаниями. Но меня встретил ты и опечатанная дверь.
– Было ли вчера что-то подозрительное? Может, ты видел еще кого-то из демонов?
– Нет, я никого не видел. Да и зачем кому-то приходить к умирающему старику? С него и брать-то нечего.
– Но ты же приходил.
– Я – другое. В городе таких больше нет. Мы никогда не заходим на чужую территорию.
– Умирающих везде хватает.
– Именно.
– А кто-то из людей мог явиться к Валову? Может, подшутить над ним, прикинуться его женой?
– Иннокентий болел, но был в своем уме. А насчет людей – это пусть полиция выясняет.
– Я видел в квартире два следа. Один твой, а вот чей же тогда второй?