Про дирижабли я знал только одно – они летают. Да и это лишь теоретическая информация: трогать их или хотя бы видеть воочию ни разу не доводилось. Ну непопулярны они в мои времена, не вписались в прогресс, хотя кое-где до сих пор используются.
Но уж точно не такие. То, что я увидел здесь, напоминало оторванные от реальности мультфильмы или в лучшем случае фотографии первых, не вполне удачных изобретений. Дирижаблестроение на Земле быстро пришло к идее жесткого каркаса для баллона. Здесь до этого еще не додумались, но уже поняли, что обычный воздушный шар с мотором – не лучшая идея. И потому пародию на каркас все же создали, но только был он не из дерева или металла, а веревочным. Из тросов связали что-то вроде сильно удлиненной сумки-«авоськи», в нее поместили оболочку, после чего накачали газом. Раздувшись в плену сетки, она стала напоминать колбасу в обвязке. В общем, ничуть не похоже на стройные конструкции наших «цеппелинов».
Но и это еще не все. Гондола здесь болталась на тех же тросах, будто на обычном воздушном шаре. От нее к оболочке тянулись десятки растяжек и веревочных лестниц, все это добро опиралось на несколько изогнутых дощатых распорок. В итоге конструкция напоминала перевернутый вверх тормашками древний корабль, только парусов не хватало. Лишь два деревянных пропеллера выглядели чем-то более современным, правда, длинные грубые ременные передачи к коробу, где, очевидно, скрывался двигатель, выглядели анахронизмом.
Дирижабль болтался в нескольких метрах над крышей, удерживаясь на ней при помощи нескольких оттяжек. Ночь была безветренной, но его туша подрагивала, казалось, запертый в плену баллон пытается выбраться из тесноты «авоськи». Я смутно помнил, что подобные аппараты должны причаливать к специальной мачте, но ее здесь в помине не было.
– Неужели это убожество летает? – не смог сдержаться от глупого вопроса.
Шфарич, хладнокровный убийца, приставленный ко мне помощником, сплюнул омерзительный комок какой-то массы, которую до этого долго пережевывал, и недовольно признал:
– Еще как летает. Хитрая штука, поймать бы того, кто ее придумал, и голым задом на термитник усадить. Даже против ветра идти умеет. Только падают они тоже часто.
Его недовольство понятно, ведь в случае успеха моей миссии ему придется на практике узнать, насколько безопасны эти штуковины.
Как, кстати, и мне.
Главный блок тюрьмы представлял собой пятиэтажное каменное здание, связанное с другими блоками закрытыми переходами. Никаких архитектурных излишеств не наблюдалось: вместо окон какие-то щели, да и то далеко не во всех камерах; несмотря на приличную высоту постройка выглядела приземистой, будто на нее давила собственная масса. При свете многочисленных красноватых ламп можно было разглядеть высокую стену из того же материала, что и все сооружения. Именно за ней собираются какие-то мрачные братья-блезы, имеющие привычку засовывать людей в паровозные топки.
Кроме ламп были и другие источники освещения. А именно: богатое на звезды ночное небо и две луны на нем. Одна такая же омерзительно-красноватая, как творения местного Эдисона, на ее лике темнела изломанная, расширяющаяся к краю щель – может, просто пятно отличных от окружающего фона пород, а может, трещина. Из-за этой структуры спутник походил на колобка-маньяка со щерящейся пастью или на тыкву, превращенную в голову монстра на День Всех Святых, если смотреть на нее в профиль.
Вторая Луна от привычной отличалась лишь меньшими размерами, но это могло оказаться всего лишь обманом зрения.
Все меньше и меньше похоже на розыгрыш. Не такая уж я важная персона, чтобы ради введения меня в заблуждение на небо поместили новый спутник. Так что остается или бред, или реальность.
Но реальность уже другая, непонятная и чертовски пугающая.
С тоской покосился в сторону стены. Там, за ней, вроде бы свобода. И там же затаилась банда фанатиков. Не моя территория, и команды поддержки за мной сейчас нет. А вот они у себя дома.
Так что свободой для меня там пока что даже не пахнет.
Ладно, вернемся к нашим делам. А именно: мне надо очень срочно и без посторонней помощи кое-что украсть. Не скажу, что работка лишена всякой оригинальности, но, в общем-то, принципиально ничем другим от с успехом выполненных дел не отличается.
Что бы ты ни крал, надо помнить о самых простых, изначальных вещах. Прежде всего изучи все, что сможешь, о месте, где хранятся нужные тебе ценности. Обеспечь скрытный подход. Любой свидетель – зло, но убийство грех и может выдать лишним шумом, так что насилие оставь на самый крайний случай. Ну и далее по списку.
Итак, что я знаю о месте. Это крыша тюремного блока, попасть на нее можно лишь одним путем – по узкой лестнице с пятого этажа. Наверху ее перекрывает массивная дверь, в данный момент она открыта, и засевшие в проеме агенты поливают свинцом все, что появляется в их поле зрения. Особенности архитектуры в том месте таковы, что накинуться на них неожиданно и крупными силами не получится. Применить взрывчатку для уничтожения засевших агентов или проделывания дополнительных проходов через крышу рискованно: баллон накачан водородом, можно лишиться дирижабля. Учтя эти обстоятельства, генерал Грул вынужден был отказаться от столь милого каждому вояке силового варианта решения задачи.
Не поверив солдафонам, я обошел здание по периметру, укрываясь от взглядов возможных наблюдателей. Но никаких дополнительных лестниц не заметил. Тут, похоже, о жизни узников беспокоились куда меньше, чем о возможности их побега, ведь в случае пожара блок превратится в раскаленную духовку, из которой далеко не все успеют выскочить.
Ну что же, с этим местом почти все ясно. Пора подумать о следующем шаге. А именно обеспечить скрытный подход к предмету кражи.
– Шфарич, дело есть.
– Что?
– Мне нужно, чтобы вон те и те лампы перестали гореть.
– А?
Похоже, вопрос непостижим для микроскопических мозгов, потому пришлось снизойти до разъяснений:
– Вы, как я понял, люди войны, следовательно, среди вас обязательно имеются хорошие стрелки. Один человек с винтовкой может легко и быстро все устроить.
– А, ну понял. Так я сейчас скажу, их быстро перещелкают.
– Стоять! Шфарич, есть куда более простой способ: найдите кого-то из живых надзирателей и спросите, как выключить уличное освещение. И на крыше тоже ни одной горящей лампочки не должно остаться.
– Так там всего одна и есть, да и та с краю.
– Вот о ней я и говорю.
К нам подбежал запыхавшийся солдат, скороговоркой доложил:
– Агенты Директории предложили генералу Грулу сдаться. Они обещают быстро вывезти его отсюда и спасти от Братьев. Он говорит, что может устроить с ними переговоры, отвлечь, вдруг это поможет.
– Передайте ему, пусть ведет, – согласился я.
Отвлекутся агенты или нет, а генералу точно будет чем заняться. Может, тогда перестанет придумывать все новые и новые комбинации, из-за которых у меня могут возникнуть неприятности.
В хорошем плане команда работает на исполнителя, а не самодеятельностью занимается. Мне бы сейчас пару-тройку людей из прежней поддержки, и я бы уже визжащих девок катал на этой летающей колбасе.
Отключение освещения не решит проблему с скрытностью подхода: ночь, как назло, безоблачная и лунная. Даже двухлунная. Газету почитать вряд ли получится, но вот заметить высокого человека, карабкающегося по стене, можно.
А ведь карабкаться придется. Лимит времени не располагает к долгому планированию и тщательности исполнения. Подобная топорность исполнения не в демоническом стиле, но некогда придумывать что-то более изощренное, да и средств в моем распоряжении немного.
– Шфарич, что это за здание? Вон, под самой стеной.
– Откуда я знаю? Что-то хозяйственное, наверное, на сарай похоже. Может, уголь хранят или еще что.
– Эту постройку надо поджечь.
– Зачем?
– Чтобы горела…
Сплюнув в очередной раз свою бесконечную жвачку, Шфарич обернулся к одному из сопровождавших нас солдат:
– Сходи на главный вход, керосин у них возьми, потом запали эту развалюху. Без керосина здешняя сырятина не займется, так что бери побольше, нечего его жалеть.
Может, команда и несравнима с прежней, но она есть, и мне не всю работу приходится выполнять самостоятельно.
Но самое главное, как обычно, остается за мной.
Шфарич, может, и последний мерзавец и соображает не всегда быстро, но тут оказался прав – даже применение керосина не превратило сарай в огромный костер. Пламя бегало по стенам лениво и лишь местами, веселее всего занялась крыша, но и та давала больше дыма, чем огня. Надежда на то, что засевшие на главном блоке агенты будут ослеплены с этой стороны, умерла, не родившись.
В этой проклятой тюрьме не осталось ничего сухого…
Солдаты с нескрываемым интересом таращились на мои приготовления. Костюм, который сыграл немалую роль, я снял еще до того, как первый раз вышел под здешнее небо. Главный корпус доминирует по высоте над всеми остальными постройками комплекса, так что «серебристого человека» могли заметить издали. Теперь я в тонком черном облегающем комбинезоне, что смотрится далеко не так эффектно. И уж куда незаметнее. Хотя, знай я, что все так обернется, прихватил бы куда более свободную одежду. На фоне темной сырой стены я буду выглядеть подозрительным пятном, очень уж похожим на человека, и, увы, с этим ничего не поделать, не то на мне одеяние, чтобы скрывать очертания фигуры. Это только в недорогих фильмах ниндзя так облачаются. Не спорю, выглядит эффектно, но зато насчет эффективности есть недоработки.
Кстати, с киношными да и настоящими ниндзя меня роднит сейчас кое-что еще – способ, при помощи которого я намереваюсь попасть на крышу главного блока. Вертикальные стены не такие уж непреодолимые преграды, как думают те, кто пытается ими оградиться. Мои коллеги применяют множество способов преодолевать подобные преграды, как самые простые, так и современные, технологические. К примеру, на руки, да и на ноги, можно закрепить управляемые вакуумные присоски. Они прекрасно держатся на гладкой поверхности современных башен из стекла и бетона, но на неровностях могут возникнуть проблемы. Они решаемы, но за все приходится платить, и в нашем случае это энергия, которая питает компактный компрессор. Расход ее резко увеличивается, а таскать за собой сетевой кабель мы не можем, так что аккумулятор садится быстро, и если это случится на середине подъема, воровская карьера оборвется.
Никогда таким не пользовался. Слишком много минусов: оборудование не так уж и компактно, а мне и без того приходится много таскать; компрессор шумит и к тому же может вызвать ритмичную вибрацию, на которую настроены датчики некоторых современных охранных систем. Да и не доверяю, слишком уж рискованно. Ведь работать приходится безо всякой страховки, если что-то откажет, даст сбой…
Я сторонник самых простых методов. К сожалению, и за них тоже приходится платить. Вор, отказывающийся от облегчающих жизнь технологий, должен заменить их кое-чем другим. В нашем случае это личные навыки. А у меня с детства хватало задатков, которые не один раз оценили наблюдательные люди. По всеобщему убеждению, из меня бы вышел отличный воздушный гимнаст, но пришлось бросить цирковое училище в тот момент, когда я четко осознал, что глупо растрачивать недолгую молодость на потеху неблагодарной толпы.
У ниндзя не было компрессоров и вакуумных присосок, зато имелись тренированные бойцы. Характер их заданий далеко не всегда позволял носить крупногабаритное оружие, и они выкручивались разными методами. К примеру, в трудных ситуациях использовали тэккокаги – стальные когти, закрепляемые на ладонях и запястьях. Ударом вооруженной ими руки можно было нанести серьезные раны, а иногда хватало простого размахивания перед лицом. Столь зловеще выглядевшее оружие психологически могло подавить куда эффективнее привычного всем меча или кинжала.
Но я не сторонник насилия, да и работа моя его не приветствует, несмотря на криминальность. Потому тэккокаги никогда с собой не таскал, довольствуясь младшим братом этого оружия: тэкаги, или попросту сюко. Ими не отбить удар меча, да и запугать противника трудно, но при желании тоже можно располосовать физиономию, повредить глаза или даже убить, вскрыв артерию на шее. Однако основное предназначение иное – с их помощью можно перебраться через искусственную вертикальную преграду, вскарабкаться на дерево или скалу.
Минусы тоже имеются, куда же без них? Если с податливой древесиной все понятно, то с искусственной вертикальной преградой сложнее. Далеко не в любой строительный материал можно вонзить когти на глубину, достаточную для удержания тела на весу. В таком случае надо цепляться ими за любые неровности, достаточно даже самых незначительных, где нечего и думать закрепиться пальцами. На все тех же башнях из стекла и бетона сюко вряд ли помогут, слишком уж все гладко. Хотя в моей практике был случай, но в тот раз я перебирался по горизонтали, из одного окна в другое, ниже или выше дороги для меня не существовало.
Второй минус, и он же главный: от человека, использующего сюко, требуются незаурядные физические данные и редкое хладнокровие. Он должен четко просчитывать каждый шаг маршрута восхождения, мгновенно реагировать на угрозу падения, тело должно подчиняться идеально и без задержек. Если вы не умеете несколько раз подтянуться на одной руке, тэкаги не для вас. Если не способны пройтись по доске на высоте небоскреба, насвистывая веселую мелодию, – тем более не для вас, так что не стоит даже начинать тренировки.
И то и другое я умел.
Местную тюрьму, похоже, строили те же люди, которые возвели большинство древних памятников Египта. Это совсем уж наивным лохам можно рассказывать, что между блоками кладки там невозможно лезвие безопасной бритвы вставить, на самом деле в большинстве случаев для стальных коготков сюко всегда найдется возможность зацепиться. Остается только тщательно затянуть ремешки, ведь последнее дело, если крепление разболтается в процессе восхождения.
Где-то рядом оглушительно бабахнул винтовочный выстрел, под его раскаты жалобно звякнуло стекло, правее заметно потемнело.
Шфарич, сплюнув по своему обыкновению, прояснил:
– Свет тушат.
– Я же сказал: можно поступить куда проще, если поговорить с надзирателями.
– А нет их уже, надзирателей. Всех уже того… Да и зачем обижать Тутуко, пусть черномазый порезвится.
– Тутуко?
– Ага. По слухам, он бастард черного папаши Мушду, получается, почти родной братец, потому за собой его и таскает всюду. Может, и так, на вид такая же обезья… то есть понятно, что соплеменники они. Дикий он совсем, молчун тот еще, пока не выпьет, но никого лучше его с винтовкой во всем мире не сыскать.
Снова треснуло, погасла очередная лампа.
– Он вообще почти никогда не промахивается: один патрон – один труп. В упор это делать не очень любит, издали только. Так ведь иного бабуина здешнего иначе не достать, потому как скачет вдали на своей драной кляче, размахивает дедовской саблей, орет что-то обидное, думает, ничего ему за это не будет. Не знает, дурачок, про нашего Тутуко. Вон, третий выстрел, третья лампа. Еще десяток-другой патронов переведет, и не останется тут света. Не так уж много его осталось после того, как мы ворота высадили. А ты чего, и правда собрался карабкаться на стену? Высоко там, и что делать будешь, как наверху окажешься?
– Украду дирижабль, – буркнул я и потуже затянул последний ремень.