На скамейке малолюдной по утреннему времени аллеи сидели двое: скромно одетая женщина лет тридцати, коротко стриженая, без следов косметики на лице. И тоже скромно, даже бедно одетый мужчина раза в два ее старше. Сухощавый, с блеклым, незапоминающимся лицом.
– Что скажешь, Семеныч? – женщина допила кофе и забросила картонный стакан в урну – Как тебе ученички?
Сидящий рядышком с ней мужчина извлек из кармана платок и трубно высморкался.
– Одним словом, Марина?
– Одним словом не надо, – та уже догадалась, что это будет за слово. – Лучше несколькими.
– Что одним, что несколькими – один черт. Мудачье твои студенты конченое. Ты их предупреждала, что на практические занятия по наружному наблюдению надо приходить в однотонной одежде, чтобы в глаза не бросаться?
– Сто один раз.
– А им все равно похрен. Разоделись как павлины, понимаешь, – достал платок и снова высморкался. – А дальше вообще абзац: то валили за мной толпой впритирку, как прилипшие, то вдруг вспоминали что-то из теории и отпускали. В результате вообще потеряли.
– Все? – заинтересовалась Марина.
– Один оказался чуть толковей. Протащился за мной от точки А аж до точки Д. Но не дальше. Как ты их учишь, Марина?
– Как ты меня когда-то, – огрызнулась та.
– Значит, материал – полное дерьмо, – заметил бывший учитель. Получилось несколько грубовато, но, как она сама понимала, в целом верно.
– Все верно, Семеныч, – Марина вздохнула. – Народец подобрался так себе, мягко говоря, но учить его надо. Дальше-то работать будешь?
– Куда же я денусь, – буркнул тот. – Буду, пока ты мне платишь.
– Вот и ладушки. Кстати, об оплате, – протянула ему конверт. – Здесь гонорар за последние три занятия.
– Премного благодарен, – изобразил поклон Семеныч. Заглянул в конверт – Неплохо. Пойду-ка, прикуплю приличные кроссовки, давно на них облизываюсь. А то с нашей работой, сама понимаешь…
К подбору обуви топтуны относятся трепетно, иные жен так тщательно не выбирают. Потому как слишком часто и помногу приходится двигаться пешим ходом.
– Подъехала бы как-нибудь, – продолжил Семеныч. – Навестила старика.
– Старик, скажешь тоже.
И, действительно, Семеныч совсем не выглядел старым пердуном. Да и не был им. Шестьдесят пять годочков, совсем не возраст по нашему времени. В такие годы богатенькие буратины еще вовсю шляются по бабам, а то и сочетаются законным браком с годящимися им во внучки красавицами. По страстной взаимной любви. Даже дети порой в таких браках рождаются. Не всегда на законных папаш похожие.
Отставной майор, бывший начальник группы бывшего седьмого управления КГБ СССР хоть и не крутил романов с фотомоделями, мужчина еще был хоть куда. Легко проходил на практических занятиях по двадцать и больше километров. Мог запросто принять на грудь приличную дозу и не оказаться в канаве. Или с большим знанием дела выписать при случае хоть кому в бубен. По этой причине в проблемном районе, где перед самым своим распадом государство отжалело ему с женой «двушку» в «брежневке», Семеныч состоял в серьезном авторитете среди крутых и приблатненных.
– Ну что, заедешь? – повторил он. – Посидим втроем, о прошлом потрещим. Чайку попьем.
– С огурцами? – улыбнулась Марина.
– А то. Сам вырастил, сам засолил. И к ним кое-что имеется.
Супруга Семеныча, Вера Игоревна, бывший преподаватель одного из столичных вузов, кандидат химических наук, ко всему прочему, выгоняла в домашних условиях фантастического вкуса самогон. С которым не шло ни в какое сравнение любое «казенное» пойло. Любой цены.
– Уговорил, – Марина кивнула. – Загляну на неделе.
Семеныч поднялся на ногии легкой, явно не по возрасту походкой направился в сторону метро.
А сама Марина двинулась в противоположную сторону, к остановке. Впереди ее ожидал насыщенный рабочий день: два часа теоретических занятий с одной из групп. Потом еще столько же практически с ней же, в том числе разбор полетов после вчерашнего оглушительного триумфа. А после этого возвращение в офис и еще два часа теоретических занятий с другой группой. И с ней же час работы на местности.
Так себе работенка, не то, о чем в ночи мечтается. Зато платили за нее регулярно, хотя и не слишком щедро. Еще полгода назад Марина не стала бы и браться за такое. Именно тогда она заработала приличные деньги, но, к сожалению, оттопталась в процессе работы по мозолям неких уважаемых людей. Вот и пришлось залечь на дно. Натаскивать кадры для вполне официальной частной коммерческой структуры, жить на скромную зарплату и не тратить отложенное на черный день. А самое главное – не сметь даже думать о серьезных заказах, пока не рассеются тучи над головой.
Глянула на часы – времени до начала занятий оставалось с избытком. Можно было неторопливо, думая о чем-то своем, прогуляться пешком. Купить мороженое, посидеть на лавочке под солнышком. Или выпить еще кофе.
У перехода кто-то цепко прихватил ее под локоток.
– Лучше отпусти, – не оборачиваясь, проговорила она, давая шанс уличному приставале сохранить здоровье.
– Как скажешь, дорогая, – прозвучал знакомый голос. – Как скажешь.
Марина обернулась.
– Макс?
– Точно так, – подтвердил я. – Он самый.
– Как ты меня отыскал? – удивилась было она. И тут же сама себе ответила: – Ну, да, конечно.
– Есть разговор, – заметил я. – Короткий. Если память не изменяет, ты любишь капучино.
– С мороженым.
– Естественно, – согласился я. – И то, и другое есть в кафешке за углом.
– Только быстро, – Марина не стала отказываться.
– Глазом моргнуть не успеешь. Уложусь в пять минут.
На изложение сути вопроса действительно ушло минут пять, не больше. И теперь я ждал ответа.
– Что скажешь?
– Если я поняла правильно, – Марина вытерла губы, – речь идет о постоянной работе с приличными гонорарами.
– И под крылышком серьезной спецслужбы, – добавил я.
– Стремно как-то, – задумчиво проговорила она и вернулась к мороженому.
– Это почему еще?
– Да больно сыр хорош, – задумчиво проговорила она. – Как бы…
– Неправильно понимаешь, – поспешил внести ясность я. – Спецслужба обеспечивает крышу только на территории России. Вне ее работать придется на свой страх и риск.
– Уже легче.
– Кроме того, – продолжил я, – приличный гонорар подразумевает то, что работа предстоит…
– Грязная, – догадалась Марина, – и небезопасная.
– И такое возможно, – согласился я.
– Вот теперь более-менее понятно.
– Твое решение? – напомнил я.
– Тогда я за, – она покончила с мороженым и принялась за кофе.
– А как же нынешняя работа?
– Не проблема, – Марина достала из сумочки телефон. – Вопрос решается парой звонков – Сергей Эдуардович! Это Марина. Извините за ранний звонок.
– …
– У меня форс-мажор, придется прекратить работу.
– ?..
– Кто будет преподавать? Есть человек. Очень толковый специалист. Когда-то еще меня обучал.
– ?..
– Согласится, я уверена. Особенно, если платить чуть больше, чем мне.
– …
– Политика фирмы, понимаю. Поговорю с ним прямо сейчас. Он вам перезвонит. Еще раз извините. До свидания, – сбросила звонок, набрала еще один номер. – С тебя бутылка, Семеныч, – подмигнула мне. – Сейчас сброшу тебе номер. Позвони и езжай устраиваться на работу.
– …
– Не за что. Костюм только надень и про галстук не забудь. У них с этим строго, – отключила телефон и повернулась ко мне.
– Браво, – искренне молвил я и даже похлопал в ладоши.
– Последний вопрос, – кольнула меня взглядом Марина. – Почему я? Только честно.
– Кроме того, что ты приличного уровня профессионал?
– Кроме того.
– Потому что ты – одна из немногих, кому я доверяю, – прозвучал мой совершенно честный ответ. – И кто, надеюсь, доверяет мне.
– Тогда я вся ваша, мой повелитель, – впервые за все время разговора улыбнулась она. – А можно еще кофе?
– Легко.
В этом скромном по виду ресторане он собирался накрыть мне поляну. С пьянкой, правда, пришлось повременить, зато поели от души. И только самую малость выпили.
– Классный стейк, – я, пыхтя, отвалился от стола. – И порции как для великанов. Здесь всех так кормят?
– Нет, – Витя покачал головой. – Не думаю.
– Тогда…
– Владелец этой забегаловки мой старый товарищ, еще по сборной.
– Понятно.
– Спасибо, что помог вернуться домой.
– Всегда пожалуйста, – отозвался я. – И как тебе Москва?
– Соскучился.
В отличие от большинства населяющих нашу столицу коренных москвичей в следующем поколении, Чернов действительно был потомственным жителем столицы. И город свой нежно любил. Несмотря ни на что: калечащие ее облик прорастающие как грибы уродливые новые застройки, массовое обыдление населения и расползающийся подобно метастазам кишлачный уклад жизни.
– Вот и живи, – милостиво разрешил я.
– Это было трудно? – спросил он.
– Справились.
– А там? – и махнул рукой в сторону предполагаемого юга.
– Там сложнее. Тот парень, боксер, теперь если на ринг и выйдет, то очень не скоро. Ты ему здорово приварил.
– Бокс не обеднеет, – усмехнулся Витя.
– Остальным тоже неслабо досталось, – продолжил я. – Вся троица в больнице.
– Выбора не было, – развел руками Чернов. – Тут либо я их, либо они меня.
– В общем, – подвел итог я, – люди скандал, конечно, замяли, но у местных условие: в том городе ты больше никогда не появляешься.
– Хорошо, – было видно, что он совершенно этим не расстроен.
– От себя добавлю: по залам ты больше не шляешься. Захочешь помахать кулаками, езжай на Академическую и получай звездюлей от Лопатина. Сколько пожелаешь.
– Он еще выходит в ринг? – оживился Чернов. – Здорово!
– А бои смотришь по телевизору, – закончил мысль я. – Во избежание.
– Понял.
– Едва не забыл: а как насчет моего предложения?
– Без проблем, – коротко ответил он. – Согласен.
– Но учти… – начал было я.
– Учел, – и повторил: – Без проблем. Когда приступать?
– Думаю, скоро.
Мы опять встретились у меня дома.
– Ничего так кофе, – заметил Котов.
– Вкусный?
– Крепкий, – как истинный дипломат ушел от прямого ответа Саня. – Где научился?
– В Албании.
– Ты и там побывал?
– Недолго.
– Вернемся к нашим делам, – Котов отпил воды из стакана. – Каковы результаты?
– Народ к разврату готов, – бодро доложил я. – Ждем приказов отчизны.
– Вольно, – махнул рукой Котов. – Можно оправиться и покурить.
– Есть.
– Согласились сразу?
– После некоторых раздумий, – ответил я. – Недолгих.
– Это хорошо.
– Точно, – согласился я. – Значит, как я понял, работа исключительно на контору и никаких левых заказов.
– Почему сразу никаких? – почти искренне удивился Котов. – Трудитесь на доброе здоровье, если по срокам получится, только, – поднял палец вверх, – только не забывай ставить меня в известность.
– Тонкий намек понял, – отозвался я. – Значит, все равно постоянно ишачим на твою контору. Служба, так сказать, дни и ночи.
– Во-первых, не на мою, а теперь уже на нашу, – поправил меня он. – А, во-вторых, почему постоянно? Чисто эпизодически.
Так я ему и поверил.
Через какое-то время судьба пересдала карты, и бывшая организация милостиво соизволила разрешить мне испросить разрешение вернуться в ее стройные ряды. Кое-что прояснилось по той самой операции, и выяснилось, что паршивая гнида действительно имела место быть. Только ей оказался не я, а кое-кто другой.
«Вы не можете обижаться на службу», – сообщили мне. «Не могу», – согласился я, только возвращаться назад не стал. Почему, спросите? Да хотя бы потому, что за прошедшее время привык сам, не согласовывая каждую мелкую деталь, планировать операции и у себя же самого их утверждать. Работать и давать результат так, как считаю нужным, без оглядки на высочайшее мнение.
Да и деньги оказались совсем даже не лишними.
И еще: не смог и не захотел подвести всех тех, кто в меня поверил. Это самое главное.