Большой террор в СССР начался с совершенно секретного Приказа от 30 июля 1937 года (был рассекречен только в 1992 году) НКВД № 00447 «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». В ходе исполнения этого приказа были арестованы около 1 700 000 человек. Из них 690 тыс. были расстреляны. Около 1 млн. отправлены в лагеря ГУЛАГа на стройки социализма.
Собственноручные резолюции «за» и подписи бандита Джугашвили по кличке «Сталин» стоят в 357 списках (так наз. Сталинские расстрельные списки) на 44,5 тыс. имён обреченных.
«Счастливчики», избежавшие расстрела, строили Беломорско-Балтийский канал имени Сталина (при этом около 300 000 погибло), канал имени Москвы, Волго-Донский канал имени Ленина, шесть ГЭС построили, несколько металлургических предприятий, много железных и автомобильных дорог, построили города: Комсомольск-на-Амуре, Советская гавань, Воркута, Инта, Печора, Находка и другие. Город, в котором находился Дальневосточный ГУЛАГ, НКВД-шные палачи цинично назвали "Свободный"…
… Прошли годы. В 1990 году, ещё во времена Советского Союза, в областной газете «Горьковская правда» под рубрикой «В прокуратуре и УКГБ СССР по Горьковской области» была опубликована заметка: «Реабилитированы». Среди прочих значится: «Мраморнов Михаил Иванович, 1875 г.р., уроженец села М. Бакур Сердобского уезда Саратовской губернии, необоснованно осужден в 1937 году, проживал в с. Новосёлки Вачского района Горьковской области».
После прочтения этой заметки мне, правнуку Михаила Ивановича, пользуясь правами прокурора уголовно-судебного управления Горьковской областной прокуратуры, удалось раздобыть дело по обвинению прадеда из архивов Горьковского областного управления КГБ, изучить его, сделать выписки.
На примере моего предка отчетливо видна картина геноцида, творимого тов. Сталиным в этой многострадальной стране.
Итак – следственное дело № 14915 «По обвинению Мраморнова Михаила Ивановича и Гурка Яна Францевича».
Заведено Управлением НКВД (народный комиссариат внутренних дел – авт.) по Горьковской области. «Начато 27 октября 1937. Окончено 9 ноября 1937». (В производстве НКВДэшных палачей находилось всего две недели – авт.).
Справка в деле: «Мраморнов М. И. является попом Фотинской церкви Вачского р-на Горьковской области. Был лишен избирательных прав как служитель религиозного культа».
Лист дела 1–2. Допрос свидетеля Новикова Николая Ивановича, 1914 г.р. Колхозник из деревни Бежаново Вачского района:
«Гурка и Мраморнова я знаю как врагов Советской власти, как людей, занимающихся к-р (контрреволюционной – авт.) деятельностью. Мраморнов во всеуслышание говорил: «Да помянет Господь Бог Тухачевского, Якира и их сообщников во царствии своем».
Л.д. 5–6. Допрос свидетеля Панкратова Ивана Павловича, 1871 г.р. Плотник из деревни Горбуниха Вачского района:
«13.10.37 г. я встретился с Мраморновым. Он сказал: «Да, до чего время дошло, церкви стали везде закрывать, ломать и нам житья никакого нет. Наверное, не долго эта власть просуществует. Везде вон воюют, хоть бы скорее этих проклятых иродов коммунистов уничтожили, а то ведь никому житья нет хорошего, только дерут разные налоги. Я вот бы еще послужил, но не подсильный налог наложили и пришлось отказаться – идти против повеления бога – Христа»».
Допрос Гурка Яна Францевича, 1898 г.р., поляк, м/ж с. Новоселки Вачского р-на, кустарь – парикмахер:
«Попа Мраморнова я знаю с 1935 года. Он мне на квартиру приходил с молебном по просьбе моей жены. С этого времени я с ним держу связь. Я на квартире попа Мраморнова был раз 6–7. Я выражал недовольство к Советскому правительству в отношении расстрела Тухачевского, Якира и других (советские военачальники – авт.). Доказывал, что они не враги народа…Сталину просто не нравилось, что они иностранцы, а занимали большие посты».
Л.д. 15. Ордер на арест и обыск у Мраморнова М. И. от 2 ноября 1937 г.
Л.д. 17. Анкета арестованного Мраморнова Михаила Ивановича.
«Родился 21 июля 1875 г., место рождения – село М. Бакур б/Сердобского уезда Саратовской губернии, м/жительства – с. Новоселки, Вачского р-на Горьковской области, соц. Происхождение – сын попа. В 1875 году окончил Духовную семинарию, б/п, русский. Жена – Валентина Петровна 62 лет. Арестован Вачским УНКВД 2.11.37 г.»
Таким образом, к моменту ареста Михаилу Ивановичу было 62 года. На следующий после ареста день его допросили.
Л.д. 18–20. Допрос Мраморнова М. И. 3 ноября 1937 г.
Вопрос: «Вы признаете себя виновным»?
Ответ: «Виновным себя не признаю, к-р работы совместно с Гурка Я. Ф. я не проводил. Допрос прерван». (Так обычно пишется, когда допрашиваемый отказывается давать показания – авт.)».
Л.д. 21. Обвинительное заключение:
«Я, пом. оперуполномоченного УКГБ Вачского РО УНКВ Строганов, рассмотрев 10 ноября 1937 г. следственное дело по обвинению: Гурка Я. Ф., Мраморнова М. И., УСТАНОВИЛ:
Гурка и Мраморнов, будучи тесно связанными и враждебно настроенными к Советскому строю на протяжении ряда лет систематически распространяли среди населения к-р пропаганду (ложь – авт.), высказывали террористические намерения против руководства ВКП(б) и Советского правительства (ложь – авт.). Положительно высказывались о врагах народа – Тухачевском, Якире и других и в знак соболезнования по поводу их расстрела по заказу Гурка служили панихиду в Фотинской церкви в присутствии массы верующего населения. К-р деятельности Гурки и Мраморнова подтверждается показаниями свидетелей Новикова (л.д.1–2), Панкратова (л.д. 5–6).
Обвиняемые Гурка и Мраморнов виновными себя признали (л.д. 19–20 – ложь – авт.), а поэтому ПОСТАНОВИЛ:
Следственное дело по обвинению Гурка Я. Ф. и Мраморнова М. И. направить на рассмотрение тройки УНКВД по Горьковской области.
«Согласен» нач. Вачского Р. О. УНКВД Г. О. Савров».
Л.д. 22. Справка:
«Мраморнов под стражей в Горьковской тюрьме с 14 ноября 1937 г. Вещественных доказательств не имеется».
Выписка из протокола № 29 заседания особой тройки Управления НКВД по Горьковской области от 19 ноября 1937 года.:
«СЛУШАЛИ: Дело по обвинению Мраморнова М. И. в том, что совместно с Гурка систематически вел а/Советскую, террористическую и к-р агитацию, направленную на дискредитацию политики ВКП(б) и Правительства и борьбы с врагами народа – троцкистами, шпионами и диверсантами.
ПОСТАНОВИЛИ: Мраморнова М. И. – РАССТРЕЛЯТЬ. Лично ему принадлежащее ему имущество – конфисковать. Докладчик – тов. Нестеров».
(То же самое – в отношении Гурка – авт.).
Акт от 2 декабря 1937 г.:
«Приговор приведен в исполнение 2.12.37. в 15 часов.
Соловьев – комендант УНКВД по Горьковской области, ст. лейтенант ГБ
Русанов – помощник коменданта
Бобков – дежурный комендант».
А ведь живы и ходят среди нас потомки этих подонков Строганова, Саврова, Нестерова, Соловьёва, Русанова, Бобкова и, наверное, хранят их медали, показывают и говорят своим малолетним о том, какие герои были их предки.
Из изложенного видно, что шестидесятидвухлетний Михаил Иванович был убит средь бела дня без всякого суда шайкой (тройкой) НКВД в Горьком (ныне Нижний Новгород) в тюрьме (проспект Гагарина, напротив Нижегородского Государственного Университета).
Так сучья власть выстрелом в голову Михаилу Ивановичу прекратила двухсотлетнюю династию священников Мраморновых.
Из дела видно, кто оговорил его, кто фабриковал дело, кто писал и утверждал обвинительное заключение, кто принял решение о расстреле, и кто привел это решение в исполнение. (Таких дел только в Горьковской области было сфабриковано десятки тысяч – авт.). Тело убитого Михаила Ивановича вместе с телами других расстрелянных бедолаг погребено, ну как погребено – закопано, в общем захоронении в дальнем правом углу у стены так называемого Бугровского кладбища, которое располагается за до сих пор действующей тюрьмой.
Из изложенного видно, что советское общество смело можно было разделить на три категории:
1. Те, кого репрессировали;
2. Те, кто репрессировал;
3. Те, кто писал доносы.
При этом в свете происходящего ныне автор не видит никаких гарантий тому, что всё это не повторится при его жизни.
Понимая, каким упырём – людоедом был тов. Сталин, автору больно смотреть на это. Наши дни:
Во времена репрессий существовало такое людское понятие, как «Расстанная дорога». У выходов из следственных изоляторов собирались родные и близкие бедолаг. Ждали, когда их отцов, мужей, братьев выведут и погонят этапом в ГУЛАГ. Расставались…
Когда-то давно автор посвятил стихи своему предку.
На расстанной дороге —
Всё те же дома.
Та же осень и та же зима.
Те же окна и клёны,
Запущенный сад
И старушечий пристальный взгляд.
На расстанной дороге
Не трещат воробьи,
Не купаются в серой пыли.
У осины вдали
Листья словно в крови,
И крестами стоят фонари.
На расстанной дороге
Мы простимся с тобой,
И тебя повезут на убой.
Человек в чёрном фартуке, громко сопя,
Сбросит в яму остатки тебя.
На расстанной дороге
Я расстанусь с тобой,
И зароют тебя в шар земной.
В этот глиняный ком,
Где шуршит темнота.
Где тебя не достанет беда.
Спи спокойно, мой предок,
Я утешу тебя:
Тебя больше не ждут лагеря.
Надзиратель не выбьет
тебе палкой зубов.
Не наденет холодных оков.
Пусть приснится тебе,
Что его больше нет.
Что свободным вдруг стал божий свет.
Тюрем – нет, пыток – нет
И никто и нигде
Не боится быть верным себе.
На расстанной дороге
все те же дома.
Та же осень и та же зима.
У осины вдали
листья – словно в крови.
И крестами стоят фонари…