Глава 2

Первым пунктом Маришиного расследования значилась квартира дорогого дядюшки. Адрес ей продиктовала Ритка. И она же вызвалась сопровождать Маришу до нужного дома.

– Потому что сама ты будешь два века искать его квартиру, да так и не найдешь. Очень уж у них там все запутано.

Итак, Ритка настояла на том, чтобы поехать вместе с Маришей, и в конечном итоге оказалась совершенно права. Без нее Мариша проплутала бы по питерским подворотням в поисках нужного ей дома и нужной ей квартиры очень долго.

– А у тебя есть ключи от квартиры дяди Бори?

– У меня нет. Но у тети Люси наверняка есть.

– А кто это тетя Люся? Жена дяди Бори?

– Нет. При чем тут жена?

– Ну как же… – удивилась Мариша. – Ты же сама сказала: дядя Боря и тетя Люся. Вот я и подумала, что они муж и жена.

– И чем ты только слушаешь, Мариша? Я же говорила тебе, что дядя Боря живет один. И других наследников у него, кроме моего Никитки, нету. Он один!

– Один. Хорошо. А тетя Люся – это тогда кто?

– Это соседка дяди Бори. Она живет этажом ниже и время от времени приходит к дяде Боре, чтобы убраться у него. Хорошая женщина, только малость на голову прибабахнутая.

– Как это прибабахнутая? Сумасшедшая? Совсем?

– Придем, сама увидишь, – пообещала ей Ритка. – Только, чур, ничему не удивляться!

Предупреждение Ритки пришлось очень кстати. Тетя Люся в самом деле оказалась очень оригинальной личностью. В прошлом балерина из тех, про кого говорят: «Пятый лебедь в десятом ряду», она рано вышла на пенсию, увлеклась философией, а потом вдруг решила, что не сумела реализовать себя в танцах, потому что ей было предначертано стать великой художницей.

И надо сказать, что с выбором тетя Люся не ошиблась. Если в танцах ее слегка угловатые движения сразу же бросались в глаза, то та мазня, которую вдохновенно малевала на своих полотнах тетя Люся, имела хорошие шансы прославиться со временем. Ведь современники не принимали Ван-Гога и даже Моне. Организаторы гнали их со всех выставок и осыпали бранными эпитетами. А уж что писали про их картины критики, вообще лучше было не читать. Но сейчас их картины ценятся на вес золота. К ним пришли слава и успех. А все почему? Потому что они верили в себя и в то, что они делают.

В таких делах главное – это упорство. Если с утра и до ночи рисовать одному тебе видимые образы, то рано или поздно достигнешь в этом деле совершенства, и у тебя станет получаться что-то действительно стоящее. А упорства тете Люсе было не занимать.

– Вот это мои ранние полотна! – показала тетя Люся на приличную пачку акварелей и масляных полотен, сложенных в углу комнаты. – Вряд ли они меня прославят. Я и сама иногда просматриваю их и удивляюсь, до чего же плохим художником я была в ту пору! Сколько ошибок! Вы себе даже и не представляете!

– Но теперь-то вы рисуете вполне прилично, – ляпнула Ритка, и тетя Люся немедленно надулась.

– Что значит прилично? Теперь мои творения – совершенны! Вот хотя бы взять этого Арлекина!

И она вытащила картину, на которой был изображен паяц, цветовая гамма шедевра была сине-красной, отчего лицо бедного Арлекина приняло какой-то синюшный, мертвенный оттенок. А пейзаж за его спиной горел, наоборот, адским пламенем. Но сам Арлекин, несмотря на плохое состояние здоровья и нездоровую экологическую обстановку вокруг себя, чувствовал себя в этом месте отлично. Об этом говорило выражение его лица – плутоватое и злобное одновременно.

Надо сказать, что, несмотря на весьма спорные характеристики полотна, оно чем-то завораживало. Например, Ритка так и уставилась на костюм в сине-красную клетку, в который был облачен Арлекин, совсем забыв и про дядю Борю, и про своего собственного мужа, и про все, что с ними случилось.

– Какое странное у него лицо, – задумчиво прошептала она.

– Еще бы не странное! – откликнулась также шепотом Мариша. – Немного я видела людей с таким цветом лица!

– Да нет! Не в этом дело. Просто оно мне кого-то напоминает.

– Мы сюда не картинами пришли любоваться.

– Да, да! Ты права! Разумеется, ты права!

Отдав дань творчеству хозяйки квартиры, подруги наконец смогли перейти к сути интересующего их вопроса. И тетя Люся рассказала им все в подробностях. Мало того что она лично и хорошо знала покойного дядю Борю, много с ним общалась и даже дружила. Так еще она была вызвана в качестве понятой во время осмотра его квартиры оперативниками.

И теперь охотно делилась душераздирающими подробностями с подругами.

– Мужа твоего я бы заподозрила в причастности к убийству дядюшки в последнюю очередь! – откровенно заявила она Рите. – Такой славный мальчик. Добрый, вежливый. Я его помню с детства. Вечно с ним что-нибудь случалось. То в лужу упадет, то из окна вывалится, а то и вовсе под машину угодит. Постоянно его били хулиганы, отнимали деньги на завтрак и портили его тетрадки и учебники.

– Да. И с тех пор мало что изменилось, – грустно согласилась Ритка. – Разве что неприятности стали покрупнее порчи школьных тетрадей.

– Но дядюшку своего он очень любил. Часто приходил к старику. И в детстве, и когда подрос. Поэтому-то я и не удивилась, когда увидела его в тот вечер поднимающимся по лестнице.

– Никита был здесь?

– Был. Мы столкнулись с ним на лестничной клетке. И я сразу же с ним поздоровалась.

Но обычно приветливый и дружелюбный Никита в этот раз лишь буркнул что-то неразборчивое в ответ. И, ничего не прибавив, даже не спросив у тети Люси, как ее здоровье и как продвигается ее творчество, пошел дальше наверх, в квартиру дяди.

– Признаюсь, я этому очень удивилась. Никита всегда был таким вежливым мальчиком. А тут у меня в руках были два огромных пакета с продуктового рынка, а он даже не предложил помочь мне их поднести. А я и сахар купила, и крупу, и овощи. И все в большом объеме, оптом. Так дешевле получается.

Это хамское отношение к ней всегда приветливого Никиты очень удивило и расстроило впечатлительную тетю Люсю.

– Я даже сказала самой себе, что и лучшие из нас с годами портятся. Вот и Никита очерствел душой, уже не так вежлив и приветлив.

Но потом произошли события, которые начисто избавили тетю Люсю от этих чувств, заменив их куда более острыми ощущениями.

– Не успела я разложить принесенные продукты по местам, закрыть шкафчики и холодильник и вернуться к себе в комнату, как у меня над головой что-то упало. А над головой у меня, между прочим, квартира Бори, а точней, его библиотека. Значит, упало именно у него в библиотеке.

В тот момент тетя Люся ничуть этим шумом не озаботилась, потому что сосед говорил ей, что хочет сделать небольшую перестановку у себя в библиотеке. У него скопилось столько книг, что они уже не умещались в шкафы. И Борис Аркадьевич – так звали Никиткиного дядю – заказал себе еще один шкаф, который ему и доставили два дня назад, собрали и установили.

– Но потом Борис передумал и захотел поставить шкаф в другом месте. Он мне об этом говорил давеча. Вот я сначала и подумала, что это они с Никитой двигали шкаф да что-то там уронили.

С Никиткиной «везучестью» этому легко можно было поверить. Потом над головой у тети Люси еще пару раз что-то падало, тоже тяжелое. И один раз даже раздался звон, из чего женщина заключила, что у ее соседа и его племянника дела идут не ахти как.

– Представляете, я даже хотела подняться наверх и посодействовать им. Но потом одумалась. Взрослые мужчины, что я буду соваться к ним со своими указаниями.

Часов около одиннадцати вечера шум прекратился. И тетя Люся услышала, как у ее соседа хлопнула входная дверь. Никита ушел от дяди. Рассудив, что ей не стоит сегодня тревожить покой соседа, который весь вечер занимался перестановкой и наверняка страшно устал, тетя Люся спокойно улеглась спать.

На следующий день она поднялась не очень рано. Выпила чашечку кофе и хотела взять в руки кисти. Но что-то тревожило ее, не давая нормально работать. Она позвонила Борису, но тот не снял трубку. Это было странно. И как-то очень уж не по-доброму странно.

После вчерашней перестановки в квартире Бориса Аркадьевича наверняка должно было остаться много мусора. А так как тетя Люся в ожидании, когда к ней придет слава великого художника, подрабатывала уборкой чужих квартир, то она думала, что Борис позвонит ей сам и предложит подняться и убраться у него.

Но вначале женщина не слишком встревожилась. Сосед мог выйти в магазин или по другим своим делам. Однако любопытство с каждой минутой становилось все сильней и сильней. Тете Люсе страх как хотелось взглянуть на перестановку, затеянную соседом. И постепенно в ее голове созрел план – подняться наверх без приглашения и открыть дверь своим ключом.

– А что тут такого? Мне все равно нужно было убирать у Бориса Аркадьевича. И даже лучше, если бы я занялась этим в его отсутствие.

Тетя Люся часто так делала. Правда, обычно сосед предупреждал ее о том, что его не будет дома несколько часов и что она вполне может в это время убраться у него. Но тетя Люся убедила саму себя, что сосед просто забыл это сделать. Взяла ключик, который всегда висел у нее на гвоздике возле входной двери вместе с ее собственными ключами, и пошла к соседу.

Каково же было удивление тети Люси, когда она обнаружила, что входная дверь открыта. Томимая какими-то нехорошими предчувствиями, она пошла дальше. Обошла всю квартиру. И наконец в той самой библиотеке, где вчера слышала шум, увидела бесчувственное тело Бориса Аркадьевича, лежащего на полу в крови и придавленного шкафом.

– Бедный! – всхлипнула тетя Люся. – Сначала я его даже не заметила. В библиотеке был страшный разгром! Все книги валялись на полу. Один из шкафов был перевернут. Стеклянные дверцы разбились и засыпали весь пол осколками.

Борис Аркадьевич лежал на ковре, почти полностью засыпанный книгами и битым стеклом. Наружу торчали только его ноги, о которые и споткнулась тетя Люся. В порыве она принялась раскидывать книги, пытаясь добраться до тела соседа и помочь ему.

– Про это мне молодые люди, которые приехали потом на мой вызов из милиции, много чего сказали. Ругались на меня ужасно! Оказывается, нельзя было ничего трогать на месте преступления. Но поймите, я же в тот момент не думала о преступлении! Я думала, что Борис еще жив и ему можно и нужно оказать помощь!

Однако сосед оказался мертв. Он был совсем, совсем мертв. Никакой помощи ему уже не было нужно. Это поняла даже далекая от медицины тетя Люся. Едва она увидела сведенное судорогой лицо покойника, и его неестественно свернутую шею, и большую кровавую дыру у него в голове, как ей стало дурно. На дрожащих ногах женщина доковыляла до телефона и набрала «02».

– А потом я стала ждать. Никуда не пошла, да у меня и сил-то не было, чтобы идти. Так тихонько сидела в коридоре возле дверей, и все.

Там ее и обнаружили оперативники, прибывшие на вызов. И врачи, приехавшие вскоре за ними. Оперативники сразу же стали очень деятельно осматривать квартиру. А один из них отвел тетю Люсю на кухню, налил ей там воды и предложил рассказать всю правду, что тетя Люся и сделала.

Потом ей пришлось рассказывать это еще нескольким людям. Потом с ее слов что-то записывали, она подписывалась. И пока вся эта волокита длилась, у тети Люси было много возможностей услышать, о чем говорят между собой менты. И сделать кое-какие выводы из услышанного.

– Они были совершенно уверены, что это Никита убил своего дядюшку. Да ведь и я сама видела, как он поднимался к нему. А потом я услышала шум, который мог возникнуть во время драки. Что должны были подумать милиционеры? Только то, что Никита напал на своего дядю и убил его.

Для своих шестидесяти трех лет Борис Аркадьевич был еще очень крепким мужчиной. Выглядел он от силы на пятьдесят. И одно время непризнанная художница даже носилась с мыслью закрутить роман с привлекательным соседом.

Кроме всего прочего, то есть помимо квартиры и представительной внешности, Борис Аркадьевич был очень богат. Всю свою жизнь он работал искусствоведом. А в последние годы давал консультации в антикварных салонах, куда люди часто приносили ценные вещи и где всегда требовался специалист, чтобы определить и их истинную рыночную ценность, и подлинность.

– Борис Аркадьевич был очень богат. Думаю, что он частенько сам скупал ценные вещи, что-то впоследствии перепродавая, а что-то и оставляя себе. У него в квартире было множество ценных старинных вещей.

Но, как ни странно, ни одна из этих дорогих вещей не была тронута. Вообще вся квартира, за исключением библиотеки, не пострадала. Разгром был учинен только в одной комнате. И это было похоже на старательный обыск, когда преступник выкидывал книги из шкафов, просматривал их одну за другой, а потом брался за следующий шкаф.

– Трудно сказать, что именно преступник искал среди книг. Но, как я уже говорила, ни одна из ценных вещей, которые были в квартире у Бориса, его не привлекла. Ни серебряные подсвечники семнадцатого века. Ни зеркало в костяной оправе с золотыми инкрустациями. Ни многочисленные фарфоровые безделушки. А ведь самая дешевая из них стоила десятки тысяч рублей. Мне Борис сам говорил об этом. И просил обращаться с этим фарфором очень бережно. И ни одна из этих вещичек не пропала!

Но ментов это как раз не удивило.

– Раз действовал наследник, значит, он рассчитывал, что рано или поздно все и так достанется ему. Зачем же красть у самого себя?

Одним словом, у ментов не возникло ни малейшего сомнения в том, что убийца – именно племянник. И еще сильней они утвердились в этом мнении, когда принесли тете Люсе на опознание элегантный шарф светло-бежевого цвета, который нашли возле дверей.

– Посмотрите, на нем вышиты инициалы – «Н.К.», – сказал один из ментов. – Покойного ведь звали иначе? Это не его вещь?

Тетя Люся посмотрела на шарф в руках у оперативника, и ее словно током стукнуло. Она прекрасно знала эту вещь! Этот шелковый шарф был на самом деле шейным платком, который в свою очередь прилагался к дорогому английскому костюму, который был приобретен Борисом Аркадьевичем специально в подарок Никите.

– Да ты и сама, Риточка, помнишь этот костюм. В нем Никита женился на тебе.

Побледневшая Рита только и смогла, что кивнуть в ответ. Но слов было не нужно. Мариша и сама теперь вспомнила и костюм, и шейный платок. Она ведь была на свадьбе Никиты и Ритки. И еще удивилась, до чего богато и шикарно выглядят жених и невеста на фоне скромной церемонии и платьев остальных собравшихся.

– Платье и костюм – это были подарки дяди Бори, – прошептала Ритка. – Нам с Никиткой никогда в жизни было бы не осилить такие дорогие и качественные вещи! Он тогда еще сказал, что человек должен жениться один раз в жизни. И это событие должно запомниться ему навсегда.

– Что-то я не помню твоего дяди на свадьбе.

– А его там и не было. Он подарил нам подарки, а прийти не смог. Плохо себя чувствовал.

Платье и костюм между тем подгоняли в магазине по фигурам заказчиков и украсили их инициалами.

– «Н.К.» и «М.К.» – Никита Кривко и Маргарита Кривко.

– Значит, это точно был платок твоего мужа?

– Конечно. Это его шарф. Прекрасная вещь. И очень дорогая.

– И он часто надевал его?

– Нет, вовсе нет! Костюм висел у нас в шкафу в специальном чехле. Никита очень гордился этой вещью и одевал его только по особым случаям.

– Понятно. Значит, просто на улицу он бы этот платок не надел?

– Никогда в жизни! Да и вообще… Что за бред надевать шелковый платок, когда на улице такая холодина? У Никиты был практичный шерстяной шарф на каждый день. Его он и носил вместе с курткой. Никакого шелка!

– Но мог же он захотеть пощеголять перед коллегами на работе?

– Исключено! Я прекрасно помню, в чем Никита ушел в тот день. Ни о каком шелковом платке речи не шло. Он оделся как обычно. Шерстяной шарф, куртка, джинсы.

– А платок оставил дома?

– Ну да! Вместе с костюмом! Он его уже сто лет не надевал!

Мариша покачала головой. В таком случае она ничего не понимала. А тетя Люся поспешила еще подбросить поленьев в костер.

– А еще оперативники спросили у меня, был ли у Никиты комплект ключей от квартиры его дяди.

– И что?

– И я сказала, что нет. Ключи были только у меня. Верней, один ключ. Борис Аркадьевич считал, что в его квартире много ценных вещей и совсем ни к чему раздавать ключи направо и налево. О нет! Во мне он не сомневался! Но у меня дома бывает много самых разных людей. И не за всех из них я могу поручиться со стопроцентной гарантией в их порядочности.

– Вот как?

– Увы, – вздохнула тетя Люся. – У меня тоже есть племянник. И, увы, мальчик пошел по плохой дорожке. Он – наркоман. И хотя я никогда не приглашаю его специально, иногда он приходит ко мне и клянчит денег.

Наркоман – это уже зацепочка. Впрочем, вряд ли дядя Боря был настолько неосторожен, что впустил к себе в дом постороннего человека, да еще и наркомана. Пусть даже и племянника своей домработницы. Да и ведь сама тетя Люся видела поднимающимся по лестнице именно Никитку, а не кого-нибудь другого.

– И Борис Аркадьевич все равно не побоялся оставить ключ от своей квартиры вам?

– Я пользовалась его полным доверием! – гордо сообщила тетя Люся. – Впрочем, была и вторая дверь, от которой у меня уже не было ключей. И если Борис Аркадьевич уходил надолго, то он закрывал квартиру на все замки.

– И все же довольно странно, – заметила Мариша. – Вы говорите, что в квартире полно антиквариата?

– Ну, полно или не полно, но кое-что там имеется.

– И при этом ваш сосед столь легкомысленно относился к безопасности своего жилья?

– Почему? Его квартира стояла на охране. Когда он уходил, то вводил код. А когда возвращался, то снова вводил код. И на пульте охраны видели, что он дома. Пару раз бывало такое, что Борис Аркадьевич по рассеянности забывал ввести нужные цифры. И тогда в течение нескольких минут приезжал вооруженный наряд.

– Не слишком ли это рискованно?

– Наоборот! – с жаром воскликнула тетя Люся. – Борис Аркадьевич рассуждал совершенно правильно! Любой замок, даже самый надежный, можно вскрыть. А вот обмануть сигнализацию – это вряд ли.

Мариша не стала спорить. Хотя и придерживалась такого мнения, что если уж вашу собственность кто-то нацелился украсть, то никакие замки или другие преграды не помогут. Рано или поздно найдется умелец, который обойдет все преграды, которые вы выстроите у него на пути, и все равно изымет вашу собственность.

– Но в данном случае дядю не ограбили, – произнесла Рита. – Его убили.

– Вот именно! – оживилась тетя Люся. – Именно, что убили! В квартире ничего не было тронуто. В смысле из ценных вещей.

– Вы сказали, что рылись среди книг. Возможно, были украдены книги? Какие-нибудь очень старинные и необычайно ценные?

– Про такие я не слышала, – развела руками тетя Люся. – Была у Бориса Аркадьевича энциклопедия. Большая энциклопедия, изданная в начале двадцатого века. Но она была в двадцати томах, и тащить такую тяжесть… вы меня извините! А один том, насколько я знаю, сам по себе большой ценности не имеет. Да и тяжелые они! Куда проще было бы забрать какую-нибудь статуэтку или картину.

– Картину?

– Да, небольшой морской пейзаж кисти самого Айвазовского.

– Не может быть!

– Может. Борис Аркадьевич сам показывал мне документы на эту картину. И там черным по белому было написано, что этюд принадлежит кисти знаменитого мастера. И что под этим подписывается тот-то и тот-то. Печати, гербовая бумага. Все, как полагается.

– И эта картина тоже осталась на месте?

– Ну да!

Это было чертовски странно. Наверное, Никита был осведомлен о ценности этой картины. И, убив дядю, он должен был бы начать заметать следы. И что самое подходящее для этого? Правильно. Ограбление. Искусный преступник просто не мог бы упустить этот мотив. Одинокий богатый старик живет в практически доступной для широкого круга посетителей квартире. Имеет в домработницах досужую болтушку, которой охота потрепаться с каждым встречным. Такая запросто разболтает предполагаемым грабителям о благосостоянии своего хозяина.

– Этот ваш Борис Аркадьевич – просто лакомый кусочек для грабителей!

Но при этом сам Никита повел себя очень странно. Столкнулся на лестнице с тетей Люсей и все равно поднялся к дядюшке и убил его. Никита что же, не понимал, что при таком раскладе становится главным подозреваемым? Не проще ли было отложить убийство до другого раза, когда он сможет проникнуть в квартиру без лишних свидетелей?

И все же Никита предпочел грохнуть дядюшку и просто уйти, не взяв ничего из ценных вещей. Почему? Испугался содеянного? Не похоже, судя по тому, как долго и методично обыскивал он библиотеку. Он лишь раз дал волю своему гневу, перевернув книжный шкаф. Тот самый, в котором разбились при падении дверцы.

И тут же Мариша невольно подумала, а вдруг это было не случайно? Вдруг Никита, или кто там, орудовал в квартире дядюшки Бори, перевернул шкаф преднамеренно? А что, если за шкафом могло находиться какое-то отверстие, тайник?

– Тайник? – переспросила тетя Люся, и на мгновение ее глаза загорелись.

Похоже, тетя Люся до сих пор была молода душой и сама любила поиграть в кладоискателей. Но тут же ее глаза погасли, и она тускло произнесла:

– Нету там ничего. Одна только гладкая и ровная стена.

– А вы хорошо смотрели? Простукивали стену? Расковыривали обои?

– Нет, но… Там ничего нет, уверяю вас.

– А вдруг?

– Ну кому пришло бы в голову делать тайник в столь малодоступном месте? Ведь это подумать только, каждый раз двигать такой огромный шкаф! Борис Аркадьевич хоть и держался молодцом, но был уже далеко не молод. Ему были не под силу такие физические упражнения. Шкаф! Из цельного дерева, а не из какого-нибудь там ДСП. Да еще с книгами! Это же какая тяжесть! Одному нипочем не сдвинуть!

– А вдруг дядя Боря и не знал, что за шкафом тайник?

– Хм. Я живу в этом доме уже лет десять. А Борис… Я никогда не спрашивала его об этом, мне казалось, что он всегда жил в этой квартире.

– Нет, – помотала головой Рита. – Я помню, Никита рассказывал мне, что раньше его дядя жил в другом месте. И он ездил к нему с мамой, и из окна дядиной квартиры был прекрасный вид на Неву и Петропавловскую крепость.

– Ого! Шикарный домик был у вашего дядюшки, – хмыкнула Мариша. – Уж не в Эрмитаже ли он жил?

– Не знаю, – вздохнула Ритка. – Никита тогда был еще маленький и больше ничего не помнит.

– Ну, это как раз не беда. Можно спросить у его мамы – твоей свекрови.

– Да. Она должна знать. Только что нам это дает?

– Пока ничего. Просто я стараюсь узнать как можно больше про человека, которого убили. Если мы хотим найти его убийцу, то нам нужно изучить людей, с которыми он общался.

– И ты думаешь, что те люди, с которыми Борис Аркадьевич общался двадцать лет назад, могут повлиять на его нынешнюю судьбу? Прийти и убить старика? И устроить разгром в его библиотеке?

– Никогда не знаешь, когда жизнь столкнет тебя с твоим старым врагом, – задумчиво отозвалась Мариша. – Никогда.

Ритка возражать не стала. Все-таки она была новичком в такого рода делах. А Марише уже довелось расследовать множество преступлений. Ритка все это прекрасно понимала и поэтому промолчала.

– Про дядю Никиты я все узнаю у свекрови, – лишь кротко произнесла она.

– Угу, – кивнула Мариша.

А затем, повернувшись к тете Люсе, произнесла:

– Я бы и сама хотела осмотреть место происшествия.

Глаза тети Люси вспыхнули, как тогда, когда Мариша заговорила о тайнике в квартире убитого старика. А ведь тетя Люся та еще авантюристка! Она любит приключения ничуть не меньше самой Мариши. Однако вслух тетя Люся произнесла лишь следующее:

– Но как?

– У вас же есть ключ от квартиры. Или вы его отдали?

– Нет. Никто его у меня не попросил.

Ну и работнички в нашей милиции! Или они так нацелились на Никитку, что другие версии ими уже и не рассматриваются? Или они наплевали на ключ тети Люси потому, что он в деле не фигурировал? Не с его ведь помощью проникли в квартиру. Вот менты им и не заинтересовались. Может быть, они про него даже и не спросили. Но все равно, будь на их месте Мариша, она бы расспросила главную свидетельницу получше и ключик бы у нее изъяла. Хотя бы вот для того, чтобы избежать визитов таких вот, как они трое.

– Так пойдемте тогда к дяде Боре.

– Это невозможно! Там опечатано.

– Печати я беру на себя! – решительно заявила Мариша. – В случае чего, я так и скажу. Силой отняла у вас ключ, сорвала печати. И под угрозой физической расправы заставила вас пойти со мной.

– Скажете?

– Скажу!

И тетя Люся сдалась.

– Пойдемте! – махнула она рукой. – Я тоже не верю, что старика убил Никита! И теперь чувствую себя ужасно! Выходит, из-за моей болтливости бедного мальчика посадили за решетку! И, возможно, теперь его осудят! И он многие годы проведет в тюрьме за то преступление, которого и не совершал вовсе.

Услышав это, Ритка скривила губы и приготовилась зареветь. Чтобы не допустить новой Ниагары, Мариша поспешно возразила тете Люсе:

– Не переживайте. Никиту бы все равно арестовали. С вашими показаниями или без них. Улик против него было предостаточно!

– Да! – воскликнула тетя Люся. – Я же не сказала вам главного!

– Чего именно?

– Менты нашли орудие убийства!

– Вот как? Но из вашего рассказа мы поняли, что Бориса Аркадьевича задушили, повредив при этом шейные позвонки.

– Это так! Но предварительно его оглушили! Проломили череп!

– Ой!

– Да. Ударили книгой по голове. Книга была стилизована под старинную, в твердом металлическом переплете. Этакая железяка с узорами. Знаете?

– Примерно представляем.

– И вот эта оправа и проломила бедному Борису череп.

И тетя Люся снова начала нервно заламывать руки.

– Ужасно! Ужасно то, что довелось пережить мне!

– Успокойтесь. Все это было и прошло.

– А потом этот человек еще и сломал ему, бедному, шею!

– Чудовищная жестокость!

– Нет, вы же понимаете, что такие зверства Никита просто не мог совершить! – переживала тетя Люся. – Это не он! Не он!

– Да уж, – буркнула Рита. – Никита даже на меня ни разу руки не поднял. На редкость беззлобный мужик. А уж меня много раз следовало бы двинуть за мой язык и истерики.

Мариша глянула на подругу с уважением. Какая самокритичность! За одно это Ритку можно уважать!

– Как я кляну себя за болтливость! – продолжала убиваться тетя Люся. – Если бы вы знали! Но когда я ляпнула оперативникам про Никиту, как он поднимался к своему дяде, я была в шоке. И я просто не понимала, что говорю! Сказала, никак не связав появление Никиты с убийством Бориса Аркадьевича. А оказалось… Подумать только, я сама сдала бедного Никиту милиции!

Марише уже надоели ее покаянные стоны, и она спросила:

– Так и что там с книгой? Почему следователь решил, что именно ею было совершено преступление.

– Ну… Она была вся в крови. Верней, не вся, но тот угол, которым проломили голову Бориса, точно был.

– А почему решили, что книгой дядю ударил именно Никита?

– Ах да! Один человек помахал над ней кисточкой и сказал, что на книге есть четкие отпечатки всех десяти пальцев Никиты.

– Никиты? Он так и сказал?

– Да.

– Но как он так сразу узнал, что это пальчики именно Никиты? У них что, уже был образец для сравнения?

– Ну, вообще-то он несколько не так сказал, – смутилась тетя Люся. – Он сказал, что таких же отпечатков полно в квартире. Мужские отпечатки, но не хозяина дома. А кто чаще других бывал у Бориса?

– Вы, наверное?

– Я – это само собой разумеется. А из мужчин?

– И кто?

– Так Никита чаще всего и бывал у дядюшки! Каждую неделю. А иногда и по несколько раз!

Судя по приоткрывшемуся рту Ритки, это было для нее новостью.

– Ка… каждую неделю? – прозаикалась она. – Как это? По вечерам мой Никита всегда бывал дома!

– А он днем приходил.

– Днем Никита работает!

– Каждую неделю приходил, – настаивала тетя Люся. – И по выходным иногда.

– Ну, по выходным – это я знаю. Но в будние дни Никита работает! Уверяю вас, я знаю своего мужа.

Тетя Люся обиженно поджала губы:

– На твоем месте, милочка, я бы не стала спорить. Я старше тебя и многое на этом свете повидала. Вот ты один раз была замужем, а я, между прочим, целых пять раз! И каждый из моих мужей обманывал меня по-своему. Так что я все мужские штучки хорошо изучила. И точно вам скажу, милочка, когда мужчина говорит вам, что идет на работу, это вовсе не значит, что он действительно отправляется трудиться. Вместо этого он может пойти куда угодно! Начиная от любовницы и заканчивая собранием какой-нибудь тайной организации, планирующей ни много ни мало, как подрыв всего существующего в стране строя! А все почему, милочка? А все потому, что они – мужчины. И обман у них в крови!

И, сделав это замечание, тетя Люся двинулась к выходу. Вся ее маленькая целеустремленная фигурка выражала такую решительность, что подругам ничего другого не оставалось, кроме как встать и идти следом за ней.

– Я обязана снять с себя бремя вины, – бормотала тетя Люся. – Я невольно стала виновницей и обвинительницей Никиты. И я же должна помочь вам обелить бедного мальчика. Пойдемте, пойдемте. Все, что от меня зависит, я для спасения Никиты сделаю!

И тетя Люся распахнула дверь своей квартиры и очень быстро для своего возраста метнулась вверх по широким ступеням старинной лестницы.

Загрузка...