Лизе снился сон.
И она понимала: это всего лишь сон. Но он был таким невыразимо прекрасным, что Лиза отдала бы все, чтобы это происходило наяву.
Снилась ей вечеринка в роскошных интерьерах: мрамор, золото, живые пальмы, фонтанчики. Бесшумные вышколенные официанты в белых куртках. На Лизе – длинное черное платье с открытой спиной. На груди – нитка рубинов. В руке – стройный бокал шампанского.
А вокруг – расфранченные богатые мужчины и роскошные женщины. И все они – понимала во сне Лиза – и есть ее окружение. Все они знают ее, и уважают, и радостно приветствуют. Подходят. Оглядываются. Обсуждают. Завидуют. И неспроста. Ведь она – королева этого вечера. Вся вечеринка – в ее честь. Что-то Лиза сделала такое, что она здесь главная. Может, международную премию только что получила или в главной роли снялась. Неважно. Главное, что все чествуют ее, и ей улыбаются, и каждый из гостей хочет, чтобы она обратила на него свое благосклонное внимание. И это чувство – что она в центре взглядов, и мыслей, и вожделения – пьянит еще сильней, чем «Дом Периньон» в бокале. Это чувство взрывается восхитительными пузырьками прямо в сердце, и хочется, чтобы оно длилось и длилось…
Поцелуи, объятия, комплименты, журналисты… Феерический вечер. Грандиозный прием. Но что ее беспокоит? Что заставляет нервно оглядываться, маскировать тревогу обворожительной улыбкой? И почему в ушах все время звенит незнакомый голос, повторяя беспрестанно: «Лиза, ЭТО ЕЩЕ НЕ ВСЕ!»
Но что же может быть сверх того? Ведь она и так – королева, и весь мир скромно пристроился у ее ног…
И наконец Лиза понимает.
Все дело в НЕМ. В одном человеке из доброй сотни гостей. Он – единственный на всю вечеринку, кто не обращает на нее ни малейшего внимания. Он не подходит к ней, не улыбается, не обжигает руку губами. Лиза вообще не видит его лица, потому что он намеренно стоит, все время отвернувшись от нее, и что-то обсуждает с двумя мужчинами. Но те двое, однако, не забывают бросать на Лизу взгляды, полные восхищения и некоторого смущения (оттого, наверное, что вынуждены иметь дело с этим невежей). Им, кажется, стыдно из-за того, что Лиза видит только мощную спину неуча, его узкие красивые бедра и идеально сидящие брюки. Им неприятно, что их собеседник как будто нарочно избегает Лизиного взгляда.
И тогда Лиза, мило улыбаясь в ответ на восторженные взгляды гостей, решительно идет через зал по направлению к невеже. Тот по-прежнему игнорирует ее и стоит спиной. И вот она подходит к нему почти вплотную, на расстояние вытянутой руки. Она хочет похлопать его по плечу и бросить что-то небрежное, вроде: «Эй, мистер, а как вам вечеринка?» – но внезапная робость останавливает ее. Лиза понимает: она боится увидеть его лицо. А вдруг ей почему-то нельзя его видеть? И в этот момент он сам начинает поворачиваться, медленно-медленно, и в зале как будто дополнительный свет включается. Все гости замирают, ожидая, чем закончится эта сцена. Все взгляды устремляются на мужчину – и Лизу. И в этот момент голос внятно произносит: «Ну, вот и он – кого ты так ждала…»
Сердце у Лизы стучит громко, дыхание перехватывает – и наконец ОН поворачивается, и перед Лизой открывается ЕГО лицо, и Лиза сразу понимает, что это мужчина ее мечты – каким представляла она его во многих видениях и снах. Загорелый, темноволосый, голубоглазый, сильный. Он ласково смотрит на нее и ласково улыбается. И в его глазах написано: без нее, Лизы, ему не жить. Мед, и озорство, и обещание бездны – все в этом взгляде. Он медленно протягивает к ней руку. Он хочет коснуться ее руки, и Лиза знает: это не просто вежливость, и не флирт, и даже не страсть. Его рука, накрывшая ее ладонь, – это навсегда.
И в этот момент… О, нет! Только не это!.. Прекрасное видение разрывают резкие тревожные звуки… О, нет! Боже! Как не вовремя!
Ее рука шарит по тумбочке, желая найти и заткнуть проклятый будильник, но от этого движения она только еще больше просыпается – навсегда, навеки, бесповоротно.
Мужчина Лизиной мечты остается где-то там, в глубине ее подсознания, расколотый на тысячи кусочков безжалостными звуками московского утра.
Слава богу, в то утро она не опоздала на работу.
Лиза явилась в свой отдел даже раньше Ряхи.
Ряха – или начальник отдела маркетинга корпорации « Стил-Оникс» Аркадий Семеныч Ряхин – пришел на семь минут позже ее, пронес свое жирное тулово и толстую харю через комнату, где сидели сотрудники, к себе в кабинет.
Ряхин никогда ни с кем из подчиненных не здоровался. Он никогда им не улыбался, не говорил комплиментов и никому ничего не дарил на день рождения и другие праздники. Однако в корпоративных сабантуйчиках участие принимал – халявные тортики, которыми проставлялись подчиненные, Ряха исправно поедал. Всегда румяный, толстомордый, он никому не прощал опозданий и заминок в работе и заставлял сотрудников писать бесчисленные объяснительные. При Ряхине – а работал-то он без году неделя – из отдела уволились уже пять человек. Что самое обидное – он никого не уговаривал остаться, а молча подписывал заявление и швырял через стол подавшему. А через три дня за освободившимся столом уже появлялся новичок… Всем своим видом Ряхин демонстрировал, что сотрудники для него не более чем винтики, служащие для достижения его, ряхинских, целей. Подчиненные своего шефа дружно, но тихо ненавидели и называли его за глаза исключительно Ряхой – надо же было господу и предкам наградить человека такой говорящей фамилией! Правда, Мишка Берг взялся было фантазировать,
что Ряхин – прямой потомок булгаковского поэта. Но Лиза даже обсуждать завиральную берговскую идею не стала, потому как поэт из «Мастера», во-первых, звался не Ряхиным, а Рюхиным, а во-вторых, был, на Лизин взгляд, намного симпатичней «потомка».
Ряхин завел правило: каждый сотрудник, собирающийся выйти из комнаты даже на пару минут, должен ставить остальных в известность: куда он идет и зачем. Поэтому теперь, когда Лиза обнаружила, что забыла с вечера сполоснуть чашку из-под чая, она встала и громко объявила, подражая механическому голосу автоответчика:
– Я иду мыть чашку. В туалетную комнату.
Хохотушка Светка прыснула за соседним компьютером.
Слава богу, пить чай и кофе в рабочее время Ряхин пока не возбранял.
Лиза вышла в коридор.
Их корпорация «Стил-Оникс» снимала пару этажей в административном здании умирающего научно-исследовательского института «Сельпроект». Только на Лизиной памяти НИИ усох кабинетов на двадцать, а «Стил-Оникс» – соответственно разбух. Кроме того, Лизина фирма сделала евроремонты в коридорах, на лестницах и подсобных комнатах увядающего института.
Итак, Лиза вышла в коридор – вид озабоченный, макияж не подправленный, грязная чашка в руках тоже шарма не прибавляет, – и тут ноги ее подогнулись.
Он шел ей навстречу.
ОН.
Тот самый.
«Этого не может быть!»
Но как не может, если это – уже случилось!
В двух шагах от нее был МУЖЧИНА ИЗ ЕЕ СНА.
Молодой. Загорелый. Голубоглазый. Темноволосый. Высокий. Мускулистый. С исключительно правильными чертами лица. С широким разворотом плеч. Но главное, конечно, это его глаза. Они такие умные, нежные, понимающие…
Только сейчас ОН был не в смокинге – как во сне, – а в свитере и брюках.
Его рассеянный взгляд скользнул по Лизе – и тут же перепрыгнул на двух хохотушек из бухгалтерии, которые тоже торопились по коридору…
Не заметил! Не обратил никакого внимания! Но почему?!
В первую секунду Лиза опешила и едва не разрыдалась. А потом – взяла себя в руки и поняла: да на что тут обращать внимание, если она в черном свитере, и волосы забраны в хвостик, и бабушка со своей асептикой не дала ликвидировать два свежих прыща на подбородке?
Так что нечего удивляться, что ОН прошествовал мимо. И весь вид его сказал: «Эта девчушка в свитерке довольно мила. Симпатичная маленькая рыбешечка. Но разве для настоящего рыбака такая крошка – это улов?!»
Еще и Лиза вела себя, прямо скажем, как дура: застыла и вылупилась на него, словно на небесного ангела. Ясное дело: ОН одарил ее снисходительной улыбкой падишаха и тут же забыл.
Но что этот мужчина делает здесь?! Кто ОН?!
Минуту спустя, на ватных ногах дойдя до туалетной комнаты и скрывшись за дверью, Лиза утихомирила бешено стучавшее сердце. И лишь тогда сообразила, что ОН, слава богу, не случайный посетитель, который уйдет из офиса через пять секунд. Он – работник « Стил-Оникса»: она успела заметить у него на свитере бейдж с логотипом корпорации и фотографией.
Это открытие наполнило ее буйной радостью.
«Да он, оказывается, свой! – возликовала про себя Лиза. – Ах, так! Ну, значит, он у меня попляшет!.. Пусть только попробует еще раз мимо меня с таким видом пройти! Он, наверное, посчитал, что я всегда с глупым хвостом да прыщами. Да и этот свитер сидит на мне хуже мешка, давно пора его бабушке отдать… Еще я, дура, встала перед ним как соляной столб! ОН, верно, сразу решил, что я – синий чулок и старая дева… Он же не знал, что обалдела и застыла я не от его неземной красоты, а по вполне конкретной причине. Натуральная ведь мистика произошла: ночью во сне приснился – а утром сам на работу пришел… Но ничего! Как решил, что я – маленькая уродка, так и ПЕРЕРЕШИТ. Хотя хвост и старый свитер – это, конечно, было непредусмотрительно. Не зря ведь психологи учат, что нужно выглядеть на все сто ВСЕГДА, даже если выносишь мусорное ведро… Что ж, сделаем выводы…»
Ничего страшного. Она еще успеет СЕБЯ ПОДАТЬ!
Я не вела дневник кучу лет – с тех пор, как была влюблена в выпускном классе в Жеку Долгополова. И вот опять взялась – врать самой себе не буду: из-за НЕГО.
Сегодня у меня весь день все валилось из рук. Буквально и фигурально. Началось с того, что по дороге из туалета я поскользнулась и разгрохала о бетонный пол свою любимую чашку. На звон осколков из отдела соизволил высунуться сам Ряхин. Он мгновенно оценил, что останки чашки разлетелись по всему коридору, и едко прокомментировал мои «изящество и элегантность», а я, все еще не в себе, чуть не назвала шефа прямо в лицо «Мерзкой Ряхой».
Впрочем, бог с ними, и с чашкой, и с Ряхиным.
Главное, что к концу дня я все узнала про НЕГО. ЕГО зовут Николаем, он будет работать у нас в «Ониксе» в отделе продаж, и он НЕ ЖЕНАТ! У него высшее образование (кажется, строительное), он пришел к нам из «Эконики», он на два года старше меня, его электронный адрес Nicola@steel.ru, и… И ОН ДОЛЖЕН СТАТЬ МОИМ! Иначе для чего мне снился сон? Не просто же так?!
Но, если даже забыть про сон – ОН ВСЕ РАВНО БУДЕТ МОЙ! Хотя бы потому, что юные мымрочки из бухгалтерии уже хвастались, что Николай водил их в буфет, веселил анекдотами и купил каждой по двойному эспрессо и по шоколадке.
Сегодня – главным образом из-за дурацкого свитера и прыщей – я решила никаких действий, кроме разведывательных, не предпринимать.
Поспешность тут ни к чему. Сразу видно, что Ник – это не дряхлая крепость с парой пушек и кучкой пьяных солдат, а как минимум – Ля Рошель. Тут нужна длительная и грамотная осада. Но прежде следует разобраться, откуда взялся мой сегодняшний сон. Какие-то силы свыше его, что ли, прислали? Горячий привет от персонального ангела-хранителя?
Вечером я спросила у бабушки (а моя бабушка – самая лучшая подружка, и мы с ней можем обсуждать все, что угодно): «Бывает так: сегодня ты увидишь человека во сне – а завтра знакомишься с ним наяву?»
Бабушка все на свете всегда объяснит. Причем толкует она происходящее иногда с христианских, иногда с фрейдистских, а иногда – с марксистско-ленинских позиций. Но всегда получается очень убедительно, так что я с ней каждый раз соглашаюсь.
В ответ на мой вопрос бабушка, не колеблясь, сказала: «Конечно. Все может быть. Москва – в сущности, маленький город. Наверное, ты этого человека мельком видела раньше – например, когда он к вам на работу устраивался. Вот он и запал тебе в душу. А ночью, когда твое сознание было раскрепощено, он к тебе явился во сне. А потом, наутро, вы случайно с ним опять повстречались».
Скрепя сердце я с бабушкой согласилось. Хотя меня, честно говоря, больше устроило бы не такое марксистко-ленинское, обыденное толкование, а, наоборот, идеалистическое. Типа: «Он назначен тебе судьбой, поэтому и пришел к тебе во сне».
В рассуждении, что надеть завтра, я критически пересмотрела весь свой гардероб. Выбирать, разумеется, не из чего. Одни обноски! Надо срочно совершать вылазку в «Пассаж». Или хотя бы в «Остатки сладки» – там тоже модно, но подешевле. И очень жаль, что к маникюрше я записана только на субботу, а мой любимый лак, перламутровый, с натуральным жемчугом, – благополучно засох. Впрочем, если капнуть в него граммулечку ацетона… В общем, голь на выдумку хитра: «авральный маникюр» получился очень даже ничего. Надеть решила мини-юбочку от «Манго» и нахальный красный свитерок от «Ферретти». Мужики – ведь они как попугаи: реагируют на все яркое, обтягивающее и максимально обнаженное.
Завтра – решающий день.
Полный провал.
Сначала все шло хорошо. Даже очень хорошо.
Точно как было задумано.
А потом все рухнуло.
Однако, как учат на бизнес-тренингах, и победы, и поражения надо раскладывать на составные части и анализировать. Анализировать сегодняшнее фиаско, говоря по правде, абсолютно не хочется. Но вдруг поможет?
Атаковать Николая я решила за обедом: то есть в тот момент, когда мужчина обычно расслаблен, добр и позитивно настроен.
Благодаря моему неизбывному интеллекту и хитрости в корпоративной столовке я оказалась с НИМ в одно и то же время и даже за одним и тем же столиком.
И только вдвоем.
Однако мое присутствие в опасной близости не произвело на НЕГО никакого впечатления, и он, чурбан этакий, потреблял пищу, обращая на меня не больше внимания, чем на пустой стул.
Я решилась заговорить с НИМ первой.
– Здесь очень вкусная картофельная запеканка.
Не самая удачная затравка для разговора, но я, признаться, растерялась и выпалила первое, что пришло в голову.
Он (не отрываясь от бифштекса):
– М-мм?
Я:
– Да. И блинчики с мясом в нашей столовой тоже хороши.
Он (равнодушно):
– Что вы говорите?
Я:
– Вы у нас новичок.
Он:
– Да.
– А где вы работаете?
– В отделе продаж.
– В отделе продаж у нас самая сильная команда КВН.
(Какую-то чушь я несу, право слово!)
Он (равнодушно):
– М-мм?
– Вообще у нас на фирме очень мощная самодеятельность.
(А эта реплика – уже вообще из какого-то фильма времен застоя.)
Он (рассеянно):
– Что вы говорите?
И снова – над столом повисла пауза. Огромная, жирная, как клякса или как отбивная, которую он ел.
Что мне оставалось делать? Я спешно допила компот и пожелала ему приятного аппетита. Он рассеянно поблагодарил и уставился в стену. Челюсти его мерно работали.
Чурбан! Колода неодушевленная! А я-то старалась, гладилась, рисовала ногти и даже встала на полчаса раньше, чтобы наложить изысканный макияж!
Ясное дело, после столь сокрушительного поражения думать о работе совершенно не хотелось. И я, чтобы отвлечься и переварить проклятый обед, открыла свой электронный почтовый ящик. Увидела плашку «У вас десять новых писем» и понадеялась, что хотя бы в одном из них найдется что-нибудь приятное, интересное, нужное. Но не везет – так не везет. Ничего достойного в моей почте не оказалось – один сплошной спам. Среди рассылки – письмо, приглашающее воспользоваться услугами колдуна: «Приворот навсегда! Гарантия 105 процентов!» Кому нужны колдуны?! И зачем писать заведомый бред про «105 процентов»?
Может, послать ЕМУ письмо? Электронное?
«Я вам пишу, чего же боле?»
Нет уж: будем считать подобную «татьяно-лариновщину» крайним средством.
А может, ОН – голубой?..
Да нет, совершенно непохоже.
Или ему не понравился мой красный свитер?
День совершенно ужасный, потому что произошло два крайне неприятных события. А ведь с утра в гороскопе в «Молодежных вестях» я увидела напротив своего знака сердечко, что по редакционной градации означает «любовь и все такое». Но… Ни малейшего проявления любви к себе я сегодня не почувствовала – ни в каком виде.
С утра мой начальник Ряхин созвал совещание для ведущих специалистов отдела – я принадлежу к их числу. Речь на совещании пошла о «долгожданном событии в жизни корпорации» (именно такими словами он и выразился). Под «долгожданным событием» имелось в виду «начало производства нашим концерном обуви под маркой «Анна Усачева». А я-то надеялась, что после моего давешнего выступления эта идея умерла сама собой!
У этой «обувки от Анки» (как называют новинку нелояльные к Ряхе сотрудники – а нелояльны к нему все) имелась своя предыстория. С идеей выпускать сапоги, туфли и тапочки под именем всесоюзной звезды, народной артистки СССР и России Анны Усачевой, носился лично Ряхин. Она (идея) стала прямо-таки его знаменем, когда он пришел к нам в концерн. Ряхин ее лоббировал где надо и где не надо, от кабинетов начальства до столовой, от раздевалок еженедельного корпоративного футбола (Мишка Берг сам слышал!) до сауны с руководством. Основным и единственным аргументом Ряхина была всенародная популярность Анны Борисовны, которая позволит (цитирую Ряхина) «продавать обувь под маркой «Анна Усачева» со скоростью тысяча пар в минуту». А рост продаж «Анны» послужит (опять цитирую Ряхина) «тем мультипликатором, то есть локомотивом, который вытянет продажи других наших брэндов».
На одном из совещаний у высшего руководства я высказалась против идеи Ряхина со всей возможной резкостью. Вероятно, это было ошибкой, но я думала, что наш генеральный, Иван Евгеньевич Филиппов, поддержит меня – он всегда прислушивался к моему мнению.
Я сказала тогда, что брэнд, названный именем той или другой звезды, требует от нее, этой звезды, безупречности во всем – от каждодневного поведения до умения одеваться. В пример я привела торговые марки «Палома Пикассо» и «Ален Делон». А имя Анны Усачевой (заявила я тогда под понимающие ухмылки высшего руководства и злобные косяки со стороны Ряхина), этой всенародной артистки, вечно неряшливой, капризной и толстой, давно стало в народе символом не просто без-вкусицы, но дурно-вкусия. И этот имидж артистки заставляет серьезно усомниться в перспективах продаж обуви под маркой «А. Усачева». Кроме того, звезда, известная своею неуживчивостью и скандальным характером, вряд ли будет покорно участвовать в тех маркетинговых мероприятиях, которые концерну понадобятся для продвижения «ее» обуви. Скорее всего толку от нее в этом смысле вовсе не будет. Можно предсказать, что она своими неуправляемостью и непредсказуемыми действиями способна погубить и зарубить любую марку.
Мой спич имел большой успех среди всего начальства – кроме, разумеется, Ряхина. А Берг, присутствовавший на том заседании в роли безмолвного статиста, шепнул мне после, что Ряха мне этого не простит.
Но тогда мне казалось, что я взяла верх. Ряхинские разговоры об обуви «от Усачевой» сошли на нет.
И вот на тебе!
Сегодня утром Ряха собирает нас и торжественно, чуть не лопаясь от гордости, объявляет, что «наш концерн начинает производство эксклюзивной обуви от Анны Усачевой!».
Начальник, видимо, ждал аплодисментов – их не последовало.
А взоры всех присутствующих почему-то невольно обратились в мою сторону.
– Руководителем программы продаж новой обуви назначается, – проговорил Ряхин со всем ехидством, на которое только был способен, – Елизавета Кузьмина.
И он сделал торжествующий поклон в мою сторону.
Я постаралась, насколько возможно, сохранить лицо и поэтому склонилась над блокнотом. Потом справилась с собой и спросила Ряхина:
– Хотелось бы ознакомиться с производственной программой по выпуску обуви от Усачевой.
– Ничего нет проще! – провещал Ряха и кинул мне через стол листы, подписанные генеральным директором. – Так что давайте, Кузьмина, подготовьте мне план мерчандайзинговых мероприятий.
– Какая сумма выделяется на маркетинг нового брэнда? – проговорила я по возможности спокойно – хотя больше всего мне в тот момент хотелось засветить в жирное, румяное, торжествующее лицо Ряхина чем-нибудь тяжелым.
– Десять тысяч.
Волнение прошло по рядам маркетологов и маркетистов, и я постаралась его озвучить:
– Этого очень мало.
– Этого достаточно, Кузьмина! – с нажимом сказал Ряха.
– На раскрутку нового брэнда обычно выделяется от ста тысяч и выше.
– В бизнесе особенно ценятся не инвестиции, а идеи, – иезуитски улыбнулся он. – Настоящий профессионал сумеет сманеврировать и в условиях ограниченного бюджета.
– На нас будет работать само имя Анны Борисовны! – с придыханием выпалила Дроздова, верная прихлебательница Ряхина.
Я пожала плечами:
– Тогда еще вопрос. Разрабатывая маркетинговые мероприятия, в какой мере я могу рассчитывать на участие в них самой звезды?
– Ни в какой. Ведь вы же сами, Кузьмина, утверждали, – ехидненько улыбнулся Ряхин, – что Усачева капризна и неуправляема. Вот и обходитесь без нее.
– Одного упоминания ее знаменитой фамилии будет достаточно! – снова встряла восторженная Дроздова.
– Когда вам нужен план кампании? – спросила я.
– Вчера, – ухмыльнулся Ряха. – И не дай бог вам, Кузьмина, сорвать эту работу.
– И что тогда? – Я с вызовом посмотрела прямо в глаза Ряхина.
– Это будет воспринято как саботаж, – процедил он. – Со всеми вытекающими отсюда последствиями.
– Может, мне лучше сразу подать заявление об увольнении? – не выдержала я.
– Право на почетную отставку еще надо заслужить, – усмехнулся Ряхин. – А статья о профнепригодности в КЗоТе существует до сих пор… – И потом бросил в адрес народа, с интересом следившего за нашей пикировкой: – Все свободны. Идите, работайте.
В общем, ясно, с какими чувствами я вышла из ряхинского кабинета.
Но потом поплакала немножко в туалете и успокоилась. Подумаешь – свет клином, что ли, сошелся на этом Ряхине и «Стил-Ониксе»? Конечно, получаю я под две штуки баксов плюс страховка и тринадцатая зарплата. Да и на работу ездить близко. Но и я, прямо скажем, специалист высочайшего класса: профильное образование, английский свободно, три года опыта работы по специальности. Таких еще поискать! Надо, решила я, сегодня же отправить свое резюме в продвинутые рекрутинговые агентства. И знакомым хэд-хантерам1 новостишку подкинуть: Елизавета Кузьмина готова рассмотреть предложения о новой работе.
Ряхин, сволочь, в конце концов со своей «обувкой от Анки» провалится – а Филиппов еще жалеть будет, что потерял такого ценного специалиста, как я!
И на этой мажорной ноте я покончила с размышлизмами.
Однако, когда я, успокоенная, вышла из туалетной комнаты, меня ожидал новый удар.
Прямо перед моим носом в коридоре у окна стоял мой красавчик. Рядом с ним отиралась хохотушка Светка из моего отдела. Красавчик неотрывно смотрел на нее и что-то рассказывал. Наверное, что-то веселое – во всяком случае, Светка так и покатывалась со смеху и при этом будто бы невзначай, словно не держась на ногах от хохота, хваталась своей лапой прямо за его руку. А он не только не отстранялся – нет!
Все происходящее доставляло ему очевидное удовольствие!
Я, как воспитанная девочка, все-таки поздоровалась с ним, а ОН едва заметил, едва кивнул – так был увлечен этой Светкой и их непринужденным разговором!
Я прошла мимо, но если бы могла – убила бы Светку прямо на месте. И его – тоже.
Нет, в «Стил-Ониксе» мне больше не работать.
Неохота, да и незачем…
Более поздняя приписка другими чернилами:
…Но нет! Я так просто НЕ СДАМСЯ!
Я отстою себя и одержу победу над Ряхиным!
И завоюю моего красавчика!
Сегодня утром какие-то негодяи опять сломали почтовый ящик в подъезде. «Молодежные вести», разумеется, украли. Зато ворох рекламных буклетов не тронули. Одну из листовок я взяла с собой и прочитала, пока ждала маршрутку:
Еремея Латинская! Решит все ваши проблемы! Возврат мужа. Приворот любимого. Поиск пропавшего человека или документов. Заговор на богатство, успехи в делах и т.п. Устранение венца безбрачия. Половая привязка. Кодирование на удачу. Снятие сглаза, порчи. Блестящие рекомендации! Гарантия успеха – сто процентов!
И внизу приписка заглавными буквами:
ВЫБРОСИШЬ ЭТУ ЛИСТОВКУ – ПОЖАЛЕЕШЬ!
Во что только не верят глупые люди!
Я скомкала листовку и швырнула ее в переполненную урну.
Едва я влезла в маршрутку, как водила меня облаял: громко, видите ли, хлопаю дверью. Я ему, конечно, ответила, что хлопай – не хлопай, его тарантайка скоро развалится, – но настроение испортилось тут же. Может, и правда: потому что я листовку выбросила? Фу, какая чушь лезет в голову… Но на работу, впервые за кучу времени, не хотелось. Будто к зубному едешь… Я качалась в маршрутке, среди носов и плащей, и думала: почему у меня все стало идти наперекосяк? Может быть, такая глупость, как порча, действительно существует? И меня кто-то и вправду сглазил? Ну, не бывает ведь так, чтобы шло-шло нормально, а потом на ровном месте вдруг – бах! – кругом одни неприятности. И в делах, и в личной жизни. И даже в общественном транспорте – водитель всю дорогу бурчал под нос: «Висить же им: дверью не хлопать! Но народ же бестолковый! Хлопають и хлопають!»
…На работе все прошло без перемен, то есть плохо. Я весь день была занята писанием этой дурацкой концепции про туфельки Усачевой и даже не предпринимала никаких действий по приручению моего красавчика – один раз, и то случайно, встретилась с ним в коридоре. Он радушно поздоровался, а я холодно кивнула: будет знать, как кокетничать со Светкой!
…Вечером я рассказала бабушке про мои неприятности (правда, только про Ряхина, а про красавчика умолчала). А потом спросила ее о том, что у меня в голове вертелось целый день: а может, меня и вправду кто-то сглазил?
Бабушка вполне серьезно кивнула:
– Не исключен такой вариант.
Я изумилась:
– Бабушка! Ты же членом партии была! А сейчас в церковь ходишь! И ты – в сглаз веришь??!
А она в ответ «Гамлета» цитирует:
– Есть множество вещей, мой друг Горацио, что и не снилось здешним мудрецам…
– Значит, ты действительно считаешь, что на меня могли порчу навести?
– А почему же нет? Ты девушка красивая и при хорошей должности. Поэтому завистников у тебя должно быть немало. Ты, Лизонька, может, даже сама обо всех не догадываешься.
– При чем же тут сглаз? – спрашиваю.
– А сглаз – это не что иное, как концентрированная энергия зависти.
Здорово моя бабулька излагает! Прямо хоть в «Золотую книгу афоризмов» записывай!
«Сглаз – концентрированная энергия зависти», это же надо!
– Может, – спрашиваю, – мне тогда к бабке сходить, снять с себя эту гадость?!
Старушка кивает:
– Была бы бабка знакомая, я б к ней тебя отправила.
– Так отправь!
Бабушка вздыхает:
– Нет у меня, к сожалению, Лизонька. А те, что по редакциям объявления дают, – они все шарлатанки.
– А ты сама? Ты мне сглаз снять можешь?
Смеется:
– Не могу, Лизонька, не тому учена. ОРЗ, воспаление легких или даже туберкулез снять могу. А вот сглаз не умею.
– Ну, тогда сказку ты мне расскажи.
– Это пожалуйста.
И стала бабушка мне рассказывать то, что я сто раз от нее уже слышала – а все равно было интересно и успокаивало лучше любой валерьянки: как она в эвакуации жила, кашу ела из толченой кукурузы и как потом ждала деда из сталинских лагерей…
Я слушала и думала: насколько же маленькими выглядят мои неприятности – по сравнению с теми испытаниями, что бабуленьке довелось пережить, и поневоле успокаивалась…
Пятница! К черту все мучения! Я иду прожигать жизнь! И пусть мой красавчик провалится в тартарары – назло ему влюблюсь в кого-нибудь другого!
Сегодня под конец дня я сдала Ряхе концепцию по продвижению на рынке «тапочек Усачевой». Он, даже не читая документа, важно разложил свои толстые щечки по плечам и заявил:
– Кузьмина! Для того чтобы ваша работа по этому основополагающему для корпорации проекту оказалась хотя бы минимально успешной, вам следует кардинально пересмотреть свое к нему отношение.
Я окрысилась:
– Я профессионал, товарищ Ряхин, и качество моей работы не зависит от моего личного отношения к тому объекту, над которым я работаю. Пусть даже это будет всякое г…но.
– Вот видите: вы даже не считаете нужным скрывать свое негативное восприятие проекта.
– А меня этому учили: из любого «гэ» слепить конфетку.
И, не дав ему возможности возразить, я вышла из кабинета.
Н-да-с, надо признать, что наши отношения с Ряхой все накаляются. И пока из этого штопора не видно выхода. Нет, пожалуй, есть один – тот, что советовал своему барину мудрый пушкинский Савельич: «Плюнь, да и поцелуй у него ручку».
Не дождется!
Ладно! Пусть идут все к растакой-то матери!
Сегодня мы с Сашхеном пускаемся в загул – и гулять будем так, что чертям станет тошно!
Вот что значит качественно выстроенная гулянка. Наутро никаких неприятных симптомов: ни больной головы, ни похмелья, ни угрызений совести. Мы с Сашхен на третий год после окончания института наконец достигли полной гармонии в организации совместного досуга. Каждая умеет подладиться и посчитаться с настроением и состоянием другой.
Сашхен – моя подружка по университету. Вообще-то она Саша, Александра, но она меня называет Лизхен, а я ее – Сашхен. В вузе мы не то чтобы дружили, в разных компаниях тусовались, а вот окончили его и почему-то прибились друг к другу, и недели не проходит, чтобы мы с ней не встречались или хотя бы по телефону не делились пережитым и наболевшим.
Для начала мы отправились в китайский ресторанчик с ностальгическим названием «Дружба» на Новослободскую, наелись там до отвала мяса с ананасами и выпили целую бутылку китайского сливового вина. Под необыкновенно милое вино я все Сашхен и выложила: и про жирную скотину Ряхина, и про туфельки Усачевой, и, главное, про свой сон, и как он потом воплотился в реале в красавчика Николая из отдела продаж. Поведала я ей и про то, что все мои демарши по завоеванию Прекрасного Ангела никакого успеха пока не имеют. Сашхен, выслушав мою исповедь и налопавшись жареных бананов под зеленый чай «Красный халат», вдруг заявила, что теперь нам просто обязательно необходимо прошвырнуться по магазинам – хотя бы для того, чтобы: а) улучшить настроение; б) повысить самооценку; в) утереть нос Ряхину; г) подготовиться к решающей битве по завоеванию Красавчика. При этом ехидная Сашхен добавила, что скоро меня уволят, денег у меня не будет – надо ж гульнуть напоследок!
В итоге в «Пассаже» я прикупила очень милый свитерок от «Максмары», Сашхен взяла пуловер, а меня раскрутила еще и на блузку от « Дольче-Габбаны». Потом мы оставили наши трофеи у Сашхен дома (она в отличие от меня живет почти что в центре, на «Краснопресненской», – правда, в «хрущобе»). У нее на кухне мы клюкнули еще по чуть-чуть армянского коньячку, и я поделилась с Сашхен опасением (уже обсужденным мною с бабулечкой), что все мои невзгоды проистекают из того, что меня кто-то банально сглазил.
– Точно! – сказала, округлив глаза, Сашхен. – Правильно!
И рассказала мне в ответ поразительную историю. Оказывается, когда полгода назад («ну ты помнишь!») она, Сашхен, оказалась без работы и практически без денег – даже нечем было за квартиру платить и не на что, буквально, картошки купить, – одна подружка уговорила ее пойти к колдуну. «Я долго сопротивлялась и не хотела, а потом все-таки пошла!..»
– Что ж ты мне раньше-то не рассказывала! – попеняла я ей.
– Он сказал: чем меньше людей знают о чарах, тем сильнее их воздействие. Но ты слушай дальше…
Итак, Сашхен с этими своими материальными проблемами пошла к магу. Волшебник оказался совсем нестрашный, а очень даже интеллигентный. «Никаких там свечей, черных котов, заклинаний. А сам он – доктор, между прочим, каких-то наук».
Экстрасенс взял с Сашхен последние сто долларов и за это внимательно выслушал про все ее невзгоды. «Прямо как какой-нибудь психоаналитик!» А потом дал ей заговор – ну, или установку – на материальное богатство. «И, ты знаешь, подействовало!» Буквально через неделю Сашхен нашла работу, да с зарплатой в два раза выше прежней, да с перспективой. А еще через неделю познакомилась со старым, страшным, но очень богатым голландцем, который в Сашхен души не чаял и за один лишь ее благосклонный взгляд готов был осыпать ее подарками и бриллиантами.
Про работу и голландца я и раньше знала от Сашки – но думала, что они материализовались в ее жизни просто так, сами по себе, безо всякого участия мистических сил. А вот поди ж ты!
– Ты обязательно должна сходить к этому экстрасенсу, – безапелляционно заявила Сашхен. – Вот телефон. Звони ему прямо сейчас.
Я отговорилась от немедленного звонка тем, что мне требуется время на раздумье, однако телефон мага-волшебника взяла и сунула в сумочку. Может, действительно неспроста ко мне так и липнут предложения от колдунов-магов-волшебников?..
Ну, а потом все завертелось. Мы с Сашхен поехали в клуб, танцевали до упаду, я пила «Секс на пляже», Сашхен – «Оргазм», вокруг меня так и вились мужики, и с одним из них я даже целовалась, назло Красавчику, прямо за стойкой.
Сегодня, когда я решила отсортировать вчерашний улов, обнаружила в сумочке четыре новые визитные карточки. Одну из них я в задумчивости отложила, потому что надпись на ней гласила:
ИВАН КОЛОМИЙЦЕВ, вице-президент банка «Святая Москва».
И это был, кажется, именно тот, с кем я вчера целовалась за стойкой.
Кроме того, в сумочке оказался клочок бумаги с телефоном, записанным от руки, и именем – Кирилл Мефодьевич.
Я в задумчивости потерла лоб. Совершенно я не помнила никакого Кирилла Мефодьевича! И разве ходят в клубы люди, которые представляются по имени-отчеству?! Это ж не вечер для тех, «кому за сорок»!
Но тут мне позвонила Сашхен. Вместо того чтобы обсудить наши вчерашние совместные приключения, она с места в карьер спросила:
– Ну, что – звонила?
– Кому? – не поняла я.
– Кириллу Мефодьевичу.
– А кто это?
– Балда! Это тот самый колдун-экстрасенс, о котором я тебе вчера говорила. Ты что, телефон его потеряла?
– Нет, вот он, передо мной.
– Ну, так давай звони ему немедленно! Я через десять минут тебе перезвоню, узнаю, что да как. – И Сашхен дала «отбой».
И ведь ровно через десять минут она снова позвонила.
– Ну, что?
– У него занято, – соврала я.
– Давай, звони еще, – сказала Сашхен и бросила трубку.
Я поняла, что просто так от нее не отвяжешься. Сходила на кухню, выпила «Святого источника» и три таблетки витамина С (последствия «Секса на пляже» все-таки сказывались), а потом обреченно уставилась на телефон.
Потом выдохнула, как перед прыжком в холодную воду, придвинула аппарат к себе и все-таки набрала проклятый номер.
Если б я только знала, к каким переменам в моей жизни это приведет!