Иногда я просыпаюсь утром рано,
от меня капустой квашеной разит.
«Паразит» – кричит жена, – «баран упрямый»,
и наоборот – «баран», и «паразит».
А я тоже был пошит совсем не лыком.
Не умею оставаться в стороне.
Что услышал я в истошном бабьем крике? —
«Пожалей себя! А ты всё – о стране!
Почему мы жить не можем лучше трошки,
например так, как на острове Гоа?
Почему у нас растут пырей с картошкой,
а у них цветёт и пахнет фейхоа?
Там, порой, простолюдин знатнее знати,
фейхоя своя, а не из-за морей.
Сахар слаще там, а соль – солоноватей,
и вода у них холодная мокрей».
Колесил я по стране всю жизнь отважно.
Один раз чуть не уехал на войну.
Даже лобстеров попробовал однажды,
но ни разу не отведал фейхойну.
Я теперь мечтаю точно, слово в слово,
новых слов запомнить целый водоём.
Повторяю много раз, опять и снова:
Кто? Что? Фейхоя. Кому? Чем? Фейхоём.
Не герой и не звезда телеэкрана,
постсоветский ординарный гражданин,
просыпаюсь иногда я утром рано,
чтоб попасть ногами в полости штанин.
Вспоминаю долго сон последний быстрый,
Клаву Шифер вёл как-будто под венец,
побывал во сне пожарным, и артистом,
в олигарха превратился под конец.
Полон мир во сне причудливых диковин,
на плантациях моих, словно грибы,
собирают в торбы листья фейхоёвин
для меня, родного, юные рабы.
Узнавали жизнь мы из мудрёных книжек.
Жизнь менять придётся, хочешь, или нет.
Так сложилось, что на каждого дровишек
меньше, чем готовых атомных ракет.
Вам, ребята, нас понять совсем непросто.
Я за что тебя ценю, страна моя:
мы по расписанию летаем в космос,
но у нас не приживётся фейхоя.
Ты представь, что распогодилась погодка,
и мы празднуем чего-то всей семьёй.
Невозможно, понимаешь, выпить водки,
а закусывать какой-то фейхойнёй!
Все мы люди и никто не без изъяна.
Я стараюсь, и как все, судьбу кую.
Если мы произошли от обезьяны,
Кто тогда придумал чудо-фейхою?
Не кляну судьбу свою и не ругаю.
Жизнь другая, если ты попал в струю.
Жди меня, и я приеду, дорогая,
Привезу тебе в букетах фейхою.
Пролетает жизнь, где день на день похожи,
где от белого до красного буя
вылезает вон из крокодильей кожи
вся зелёная, как ужас, фейхоя.
Бесполезно призывать теперь к порядку.
Я не ем, не сплю, мечтаю день и ночь
о своей, о личной, фейхоёвой грядке,
и никто не может в этом мне помочь.
Если каждому вручить по огороду,
всё взойдёт, не только репа да морковь.
Будет всё, что только хочется народу —
и свобода, и гражданская любовь.
На своей, на частной фейхоёвой грядке
вам не хрен с малиной, редька со свеклой!
Нараспашку будем жить, а не украдкой!
Будет всем и солидарность, и покой!
Верю в сказки, чудеса, счастливый случай,
понимаю, что есть правда, что – враньё.
Знаю точно, на Земле не станет лучше,
когда дух мой оторвётся от неё.
Жизнь идёт, остепенюсь я и остыну,
норов свой взрывоопасный остужу,
дом построю на горе, и вместе с сыном
фейхою на огороде посажу.
А пока я просыпаюсь утром рано,
и от меня капустой квашеной разит.
«Паразит» – ворчит жена, – «дух окаянный»,
И наоборот – то – «дух», то – «паразит».