Время, да и сам мир в целом, будто бы замер в ожидании. Глухая тишина, воцарившаяся в комнате, была звенящей и настолько густой, что казалось, ее можно потрогать. В этой тишине, друг напротив друга, стояли Дэймон и Люцифер, и ненависть между ними была ощутима даже на расстоянии.
– Ты же умер! – шумно выдохнув, Дэймон сжал кулаки.
Он был напряжен, словно сжатая пружина, готовый вот-вот сорваться с места.
– Кто тебе это сказал? – Люцифер язвительно цокнул языком, изогнув одну бровь.
– Ты пал так давно, что это стало легендой, – Дэймон все еще с неверием тряхнул головой. Его голос звучал громче и громче, готовый вот-вот сорваться на крик, – тебя не нашли ни в подземном мире, ни на Земле. Ты должен был сгинуть в Чистилище! Ты просто не можешь быть живым! НЕ МОЖЕШЬ!
– Как часто люди смотрят на небо? Раз в год, в месяц, в неделю? А может быть, каждый день? Сами того не осознавая, на краткие секунды запрокидывают лица, вскидывают взгляд, и тут же опускают его, даже не помня этого, не замечая, – Люцифер хмыкнул. Казалось, он находил ситуацию забавной, – Если не смотреть наверх, то и сверху тебя видно не будет.
– Перестаньте! – голос Анжелы был тих, но его услышали. – Прекратите сейчас же! Оба!
Она сидела на полу, в бессилии опустив руки. По щекам мокрыми солеными струйками текли слезы. Даже если бы сейчас разверзлись небеса, и спустился сам Господь, ей было бы плевать – ее отец все равно мертв, и этого уже не исправить!
Дэймон, который так любил ее, что готов был ради нее на все, вновь не допустил ее гибели. Он отвел руку Самаэля, ангела Смерти, посланного за ней, но тот случайно коснулся ее отца. И теперь сердце девушки разрывалось от случившегося.
Отец умер из-за нее, как и мать, этим летом.
Тогда Дэймон, будучи еще ангелом-Хранителем, так же пытался спасти девушку, но погубил близкого ей человека. За это его изгнали, а судьба Анжелы была не ясна до сегодняшнего дня. Этим вечером ей вынесли приговор, но вновь она избежала его. И вновь ценой жизни другого.
Как она сможет жить с этим дальше?
– О, ты права, рыжая, – Люцифер поклонился, – цирк закончился, и думаю, мне действительно пора переходить к делу.
– Какие у тебя могут быть дела здесь? – Дэймон порывисто поднялся, и тут же замер на месте, остановленный жестким, властным жестом.
– И в этот день, отмеченный невозможным и неестественным, будет сорвана первая печать! – голос Люцифера пугающим, странно громким рокотом, вознесся под крышу комнаты, раскатившись по всему дому.
Едва он успел договорить фразу, как хлопнула входная дверь, и на пороге гостиной появился перепуганный, растрепанный Крис. Он почувствовал боль Анжелы, разрывающую ее на куски, и спешил сюда изо всех сил, ведь любовь к девушке еще жила в его сердце. Однако этого он явно не ожидал.
Увидев Люцифера, Крис замер в нерешительности. На его лице отобразился страх. Люцифер точно этого и ждал.
Он вскинул руку в направлении Криса и все тем же грохочущим голосом продолжил:
– И вышел конь белый, словно снег, и на нем Первый Всадник – праведный и чистый. Кроток он был и покорен воле Всевышнего. Сердце его полнилось любовью и верою. Душа его была светла и обращена к Небесам. И неизменен он был в праведности своей, и дано было ему нести спасение.
После этого мир остановился.
Казалось, все замерло на своих местах. Привычные звуки – шелест ветра, шум машин, крики детей – исчезли. Остался лишь колоколом гремящий голос Люцифера, продолжавшего говорить. И этот голос проникал будто бы в сами мысли, словно его слышно везде и отовсюду.
А Люцифер все продолжал и продолжал, не желая останавливаться. Анжеле хотелось заткнуть уши, но она замерла вместе с миром, не в силах пошевелиться. Но даже если бы у нее это и получилось, она сомневалась, что это поможет.
– И тогда была снята вторая печать, – он перевел свой указующий перст на застывшего в изумлении Дэймона, – и вышел другой конь, красный; и сидящему на нем Всаднику дано было взять мир с земли. И был он непокорен никому, кроме как самому себе. И ничто бы не смогло примирить его пылающий возмездием огонь. Гнев и ярость, изливались из него, и не было им конца, ибо полнилась его душа злобой и жаждой сражений. И шел он вперед, неизменный в себе самом, орошая землю позади себя алым, неся лишь раздор и распри.
Дэймон промолчал. В его глазах читалось недоверие.
– И тогда была снята третья печать, – Люцифер прижал руки к груди, поклонившись. Развязный жест никак не вязался с грохочущим, устрашающим голосом, – И вот, конь вороной, и на нем Всадник. И шлейфом вилась за ним тьма, непроглядная и непроницаемая, беспросветная и первозданная, не сохранявшая после себя ни надежды, ни любви, ни добра, ни свободы. И ничто в этом Подлунном Мире не было способно насытить его, наполнить его, напитать его. Он проходил, оставляя себе вослед уныние, плачь и голод. Голод по теплу, добру и свету.
– И тогда была снята четвертая печать. И вот, конь бледный, и на нем Всадник, и дано ему было забирать жизни, завершая судьбы, пресекая линии. И шел он медленно, но грозно, ни о чем не скорбя, никого не жалея, никогда не тоскуя и не любя. И едва рука его касалась Жизни, как сама Жизнь исчезала под ней, оставляя лишь прах и пепел. И имя ему было «Смерть», – грохочущий голос Люцифера начал понемногу стихать.
Рука первого падшего указывала в дальний угол, где стоял Самаэль, с безразличным выражением лица наблюдавший за всей этой какофонией. Едва он договорил последние слова, мир словно взорвался звуками.
Гудок машины с нетерпеливым водителем, смех позднего прохожего, лай соседской собаки. Все вернулось на свои места, будто ничего этого и не было, но в голове у Анжелы продолжал звучать этот ужасный, раскатистый голос.
– Дамы и господа, – Люцифер усмехнулся, – выражаю Вам свою искреннюю благодарность за содействие, помощь и всевозможную поддержку в подготовке Апокалипсиса. И давайте похлопаем этой дивной юной леди, что собрала всех четырех Всадников вместе.
Он и впрямь начал медленно, но звонко хлопать в ладоши.
– Что за бред ты несешь? – Дэймон сморщил нос. – Ты сошел с ума за все те века, что провел в одиночестве?
– Прояви уважение, Война! Я в здравом уме и трезвой памяти. Бледнокрылый Всадник сообразил все гораздо быстрее. И уже фьють, – Люцифер помахал руками, изображая птицу, – улетел доложить обо всем наверх. Но так уж и быть, сейчас я вам все подробно объясню. Итак, друзья мои. Что вы знаете про Апокалипсис?
– Он наступит после того, как будут сорваны все печати, – ожил, в изумлении молчавший все это время Крис.
Он совершенно не понимал, что происходит, и говорил заученную информацию по инерции, точно школьник на экзамене. Все перевели взгляды на него, и запнувшись, он продолжил:
– Первые четыре печати – это Всадники Апокалипсиса. Праведность на Белом коне, Война на Красном, Голод на Черном и Смерть на Бледном. Вот только перед всем этим должно произойти событие неестественное и невозможное. А если точнее, то невинные должны пострадать, а мертвые ожить. Не считая того, что ни у одного из нас нет цветастых коней, я не вижу, чтобы мертвые разгуливали по окрестностям.
Услышав «мертвые должны ожить», Анжела встрепенулась. Поднявшись с пола, она подошла к отцу и стала щупать его пульс в последней, отчаянной надежде. Может еще не все потеряно? Может, случится чудо?
Бесполезно. Отец не подавал никаких признаков жизни. Лицо мужчины было землисто-серым, нос заострился. Сомнений его состояние не вызывало.
– О, знаете, я смотрел фильмы про зомби, и хотя наша рыжая девчонка совершенно не похожа на ожившего мертвеца, но это она. Она мертва уже дважды. Ну и пострадавшего невинного, думаю, видят все. – Люцифер указал на Джоша. – А теперь, дорогие Всадники, вспомните цвет своих крыльев. Пожалуй, я начну первым. Покажу, так сказать, на наглядном примере.
Он торжественно снял куртку, под которой у него была одета простая белая майка, и стал медленно выпускать крылья.
Анжела не сумела сдержать крика ужаса, увидев это.
Крылья у него Люцифера тошнотворно пугающими. Аспидно-черные, размерами гораздо меньше, чем у Самаэля, или Криса, местами обломанные, словно это не перья, а угли.
– Вот черт, – сквозь зубы пробормотал Дэймон.
Теперь он тоже все понял.
Лишь один Крис стоял, недоуменно оглядываясь.
– Ну да, положим, ты, я и Самаэль подходим по цвету этим… м-м-м… Всадникам. Но ведь у Дэймона перья далеко не красные, а значит, четвертого все равно не хватает, – он развел руками.
– О, ну конечно же, ты не знаешь такие милые детали. Дорогой Война! Не хочешь раскрыть нашему другу Праведности свой небольшой секрет? – улыбка Люцифера казалась слаще меда.
– Откуда ты про это узнал? – несмотря на вопрос, Дэймон все-таки снял рубашку.
За его спиной начали расти крылья. Стекающая кровь окрашивала нежно-белые перья в яркий, алый цвет.
– Ну, даже не считая того, что я приглядываю за тобой и этой юной леди уже довольно давно, когда-то я тоже был таким. Выпускать крылья было так невыносимо больно, что я пытался их сжечь, – Люцифер развел руками, по-прежнему улыбаясь, будто говорил о чем-то невероятно приятном.
Зеленые, как изумруды, глаза сверкнули, на мгновенье вспыхнув алым.
Крис выглядел удивленным, если не сказать ошарашенным. Он стоял, открывая и закрывая рот, не зная, что делать. Такого поворота он явно не ожидал.
Никто не ожидал, что все так обернется.
Что празднование Хэллоуина закончится визитом самого Люцифера и началом Апокалипсиса.
– Ну а то, что крылья милого Сэмми – бледные, а если быть точнее, серые, думаю, знают все, и про это можно было бы и не говорить, – Люцифер заулыбался еще слаще, хотя казалось дальше уже и некуда. – А сейчас, дамы и господа, я вынужден откланяться. Меня ждут дела. Апокалипсис наступает не каждый день, а я планировал это, позвольте напомнить, несколько тысячелетий.
Он и вправду картинно раскланялся, спрятал свои ужасные крылья, и надев куртку, накинул капюшон, спрятав лицо. После этого быстрым шагом вышел, оставив троицу молодых людей в полнейшем недоумении.
– Я так и не понял, кто это был, – первым нарушил тишину Крис, пропустивший начало представления. Его голос звучал хрипло, будто он молчал не пару минут, а несколько часов. – И что вообще тут произошло.
– Люцифер, – Дэймон словно сплюнул это имя, – надо сказать, за все это время он немного постарел. Ты еще слишком молод. Не застал его до падения.
– Но нам рассказывали, что он умер. Его так давно никто не видел. Может ты ошибся, и это был не он? Другой падший?
– Я бы не смог ошибиться, даже если бы захотел. Я помню его еще до создания людей. Вольнолюбивый, строптивый, – Дэймон горько усмехнулся, – почти как я. Черное пламя разума и воли.
– И что же теперь будет? – подала голос молчавшая до этого Анжела.
Больше всего ее интересовала судьба отца. Она до последнего надеялась, что все обойдется. Надеялась, хотя это было наивно и нелепо, отчаянно цепляясь за призрачную возможность того, что свершится чудо.
Ведь если есть и ангелы, и Люцифер, и какие-то совсем уж невозможные Всадники, то почему бы не быть и чудесам? Почему бы не случиться чему-нибудь хорошему? Хотя бы для разнообразия.
Она не могла упрекать в случившемся Дэймона, ведь знала, что он действительно не желал такого поворота. Уж если кто и был виноват, то только она одна. Она могла бы понять, что значил Самаэль, увиденный ею на балу. Она могла бы задержаться там, не возвращаясь домой. Она могла бы много чего еще сделать, но теперь все это неважно, ведь отец мертв.
– Дэймон, мне надо с тобой поговорить, – на пороге появился как всегда безразличный ко всему Самаэль. – Наверху очень обеспокоены сложившейся ситуацией. И готовы принять меры.
– Знаю я все их меры, – горько усмехнулся Дэймон, и тут же пояснил Анжеле. – Самаэль снова здесь. Он летал наверх, и кажется, есть новости. Я поговорю с ним, а затем вернусь. Крис пока побудет рядом.
Девушка лишь кивнула, вновь посмотрев на отца, все еще лежащего на полу, словно сломанная игрушка.
Вместе с Самаэлем, Дэймон вышел из дома.
– Наверху еще не готовы к Апокалипсису, и хотят остановить его любой ценой, – размеренно начал Самаэль.
– Черт бы их побрал! – Дэймон сплюнул сквозь стиснутые зубы. – Неужели это так сложно, просто оставить нас в покое? Что еще им нужно?
Проходящая мимо женщина неодобрительно покачала головой, услышав ругательство. Вид молодого человека, разговаривающего с самим собой, ее ни капли не удивил. Да и кого бы он удивил в век беспроводных технологий и прячущихся за волосами маленьких гарнитур?
– Грядет конец света, Дэймон. Они вынуждены сделать это, вынуждены принять меры, иначе может случиться непоправимое и ужасное, – голос Самаэля все так же был холоднее льда. – Сейчас они считают, что чтобы остановить Апокалипсис, надо убрать Всадников.
– Интересно, как они рассчитывают это сделать? – Хэвенли скептически изогнул одну бровь. – И чьими же руками? Даже если у них получится убрать мое физическое тело, что они будут делать с Крисом? Как они смогут разобраться с тобой? Я уж и не говорю про Люцифера.
– Разве я сказал, что они хотят убрать нас? Им надо убрать лишь Всадников. Мы стали ими по стечению обстоятельств. Кристиан покорен высшей воле и исполняет все заветы, я несу на своих крыльях Смерть, ты объявил войну Создателю, а Люцифер изголодался по раю, – Самаэль говорил отстраненно, будто рассказывал вовсе не про себя. – Мы сошлись в единой точке пространства, в один момент времени и сорвали первые четыре печати. Но чтобы это произошло – нужны были предвестники. Смерть невиновного и мертвец, разгуливающий по Земле.
– Кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь.
– Что ж, никогда не сомневался в твоих способностях. Наверху решили, что если не будет предвестников, то Апокалипсис отменяется. Меня послали восстановить баланс. Вернуть все на исходные позиции.
– Я не дам тебе забрать Анжелу, – прорычал Дэймон.
Услышав страшные слова Самаэля, поняв их суть, он встрепенулся, приготовившись к схватке, заведомо безнадежной. В этот момент он был больше похож на разъяренного дикого зверя в боевой стойке.
Пусть весь мир катится в тартарары, если это то, что надо для жизни Анжелы. И может он рассуждал сейчас вовсе не как ангел – так он уже давно и не являлся им. Они скинули его, когда он воспротивился несправедливости, и теперь Дэймон вовсе не стремился попасть обратно.
– Я хорошо знаю тебя, Аластэйр. – Самаэль не часто называл его истинным, ангельским именем.
Сейчас это имя еще больше разозлило Дэймона, ведь он не хотел иметь ничего общего с теми, кто вновь и вновь пытался отобрать у него Анжелу.
– Тогда ты знаешь, на что я готов ради нее, – прорычал Хэвенли, стиснув кулаки.
– Знаю, – он размеренно кивнул, – поэтому сначала я исправлю смерть невиновного.
Готовность Дэймона броситься на него, рвать и сокрушать, пожертвовать всем, ради одной смертной, не произвела на Самаэля совершенно никакого впечатления.
Его голос был все так же безразличен ко всему происходящему здесь:
– Если же это не поможет, то у тебя будет время придумать другой выход. Я дам тебе его.
Услышав это, Дэймон тут же расслабился. Небрежная поза и язвительная улыбка вернулись к нему в мгновение ока.
– Спасибо тебе, Самаэль, – он был искренен, – сколько времени ты мне дашь?
– До тех пор, пока не будет снята шестая печать. После этого я больше не смогу ждать. А сейчас нам пора, – Самаэль развернулся, и первый вошел в дом.
Дэймон последовал за ним.
– Анжела, – едва они вошли, он подошел к девушке, и присев рядом, обнял ее за плечи. – Успокойся. Сейчас Самаэль все исправит.
– Что? – подскочил Крис.
Уж он-то знал, что это невозможно и нереально. Что так нельзя.
Нельзя возвращать мертвых, уже ушедших от людей.
– Что слышал, – отрубил Дэймон, помогая притихшей Анжеле встать. – Наверно, это единственное их правильное решение. Они не хотят Апокалипсис и надеются таким способом его предотвратить.
Самаэль подошел к бесчувственно лежащему Джошу.
С бездушным и холодным выражением лица, он простер над ним руки и расправил свои огромные серые крылья, которые, казалось, заполонили всю комнату. Даже Анжела вздрогнула, почувствовав это, хоть и не могла ничего видеть.
Неуловимо быстрым движением руки, ангел Смерти выдернул одно свое полупрозрачное перо, превратившееся в сгусток серого дыма. На другой ладони, после такого же быстрого жеста, вспыхнул яркий синий огонек. Он горел столь ослепительным светом, что хотелось зажмуриться.
Соединив ладони, Самаэль хлопнул. Вместе сгусток дыма и огонек превратились в светящийся порошок, который медленно осыпался на тело Джоша.
– Теперь пришла твоя очередь, – Самаэль кивнул Хэвенли и сделал пару шагов в сторону, уступая место.
– Моя? – Дэймон удивленно изогнул одну бровь.
– Я несу в себе смерть, а не жизнь, – размеренно пояснил Самаэль. – Я вернул его душу и память на место. Но вернуть сам огонь жизни уже не смогу. Оживлять мертвых – это значит идти против воли Создателя. Это неестественно и не соответствует установленным правилам. Поэтому, сделать это можешь только ты. Ты и так пошел против Его воли.
– Но разве не Он разрешил сделать это, чтобы прекратить Апокалипсис?
– Да, Он разрешил. – Самаэль спокойно кивнул. – Но сделать это все равно должен ты.
– Что для этого нужно? – Дэймон подошел ближе к Джошу.
– Передай ему часть своего дыхания. Оно губительно для живых существ, отравляет их душу, лишает света. Но для него оно подействует совершенно наоборот, вернув жизнь.
– Это все?
– Да. Сразу после этого он должен очнуться.
– Ясно, – Дэймон присел и аккуратно выдохнул на Джоша.
Не прошло и пары секунд, как тот резко закашлялся, задыхаясь, будто его только что вытащили из воды.
– Папа, папочка! – кинувшись к мужчине, Анжела обняла его.
Она вновь заплакала, на этот раз от безудержного счастья, вмиг переполнившего ее душу.
Неужели, ей хоть в чем-то повезло? Неужели наверху приняли действительно правильное решение?
Анжела все никак не хотела отпускать отца, боясь, что если она сделает это, чудо исчезнет, и он снова упадет без чувств.
Перед ее глазами все еще стояло его лицо, неестественного серого цвета. Наверно, эта картина будет преследовать ее всю оставшуюся жизнь.
– Что случилось, детка? – Джош недоуменно покрутил головой, часто моргая, не понимая причины столь бурных объятий и чувств.
Выглядел он порядком растерянным.
– Вы так напугали нас, мистер Беллз, – взял слово стоявший рядом Дэймон, потому что девушка сейчас вряд ли смогла бы хоть что-то сказать. – Я даже не успел отойти от дома, как услышал крик Анжелы. Вам стало плохо. Вы упали в обморок.
– Обморок? – Джош потряс головой, став еще более растерянным. – Странно… Я чувствую себя превосходно.
Он не помнил ничего подобного. Вот его Анжела вернулась с праздника. Секунда – и она уже плачет, не желая его отпускать.
– Может, все же стоит вызвать помощь, мистер Беллз? – Крис, стоявший до этого молча в углу комнаты, подал голос. – Я уже собирался это сделать, но тут вы, наконец, очнулись.
Он потряс сотовым телефоном, который и впрямь держал в руке.
– Господи, Крис, – выдохнул Джош, удивившись еще больше, – ты-то что тут делаешь?
– Я просто проходил мимо вашего дома, когда все это началось, – Крис пожал плечами.
– Ничего не понимаю, – Джош поднялся на ноги, несмотря на протесты Анжелы, и еще раз помотал головой. – Не надо скорой, Крис. Со мной уже все в полном порядке. А почему вы оба не на танцах?
– Я провожал Анжелу домой, – выпалил Дэймон.
– А мне просто стало скучно, – еще раз пожал плечами Крис.
– Я так испугалась за тебя, папа! – Анжела обняла отца крепче. – Ты говорил, а потом вдруг захрипел и упал! Это было просто ужасно!
– Но сейчас со мной все в полном порядке. Поэтому можешь перестать плакать, – Джош с любовью потрепал Анжелу по волосам.
– Эмм… пожалуй, я пойду, – промямлил Крис, и поспешил скрыться.
– Да, думаю, мне тоже пора, – Дэймон последовал его примеру.
– Кажется, Дэймон от тебя без ума. Еще бы, ты у меня такая красавица! – заговорщицки прошептал Джош, едва молодые люди вышли за дверь.
– Папа, о чем ты только думаешь? – Анжела улыбнулась сквозь слезы. – Ты же чуть не погиб!
– Ну что за глупости! Мне еще далеко до такого. Видимо, это перемены погоды плохо на меня влияют. Давление подскочило, вот я на секундочку и выключился, – Джош помотал головой, а затем немного задумчиво добавил:
– Возможно, мне все же стоит пройти обследование.
– Обязательно! Я сама прослежу за этим, так что тебе не удастся отвертеться. Все же я помогаю в больнице.
– Так мы и поступим. А пока можешь уже перестать плакать, ведь я себя отлично чувствую. И хватит про это.
– Хорошо, – Анжела крепко обняла отца, действительно немного успокоившись.
– Вот так гораздо лучше.
Девушка еще несколько мгновений сжимала его, но потом все же отпустила.
– А сейчас тебе пора идти спать! Ты должен хорошо отдохнуть. Ведь ты так меня напугал! – она вытерла мокрые щеки.
– Слушаюсь, мой маленький капитан, – Джош шутливо приложил ладонь ко лбу.