Со спокойным сердцем я один-одинешенек стоял на склоне холма, не настолько, конечно, крутого, что, сделав любой неверный шаг, ты – раз и все – покатишься кубарем бог знает куда вниз, так что ни под одним кустом потом не найдут. Но особо по нему, как угорелый, вприпрыжку не понесешься галопом. Я не лошадь и силами лошадиными не обзавелся. Зато склон холма вполне преодолим неспешным размеренным шагом. Мелкие и осторожные шажки, как говорится, в помощь. Я размял плечи, выпятил грудь и, надув щеки, выдохнул от восхищения – здесь и дышится с восторгом. Итак, каким жарким и сухим ветром меня сюда занесло? Явно не по шашлыкам на природе истосковался мой желудок. Я по-доброму улыбнулся. Сейчас на календаре июнь: самый долгожданный и счастливый для моей души и тела заядлого любителя поплавать и позагорать едва ли не до медной кожи месяц. Отбегу в сторону: история не терпит длиннот, походить кривыми путями-дорогами можно, но никто по щеке не потреплет в знак благодарности за трату времени на расписывание не таких уж важных, но желательных вещей. Я, прости господи (хотя извинения не ко времени и не по тяжести проступка, и все равно меня почему-то подмывает раскланяться в извинениях), ни много ни мало видеоблогер. Разумеется, это занятие – не в ряду обычных работ, тут я сам себе мастер на все руки: и начальник, и подчиненный, и много кто еще. Только главного нет на руках – трудовой книжки, чтобы можно было ею по носу бить тех, кто считает мое занятие несерьезным. Я весело усмехнулся.
Я веду свой авторский видеоблог и стараюсь не сбавлять оборотов. Правда, человек ли оплачивает весь «банкет»? Нет, он только гость без особых способностей переигрывать некоторые события в свою пользу, и временами кое-что идет вразрез с моими хотениями. Я смиренно покачал головой. Меня кормит видеоблог, посвященный довольно непривычной теме, это не кино, мода или музыка. Вещал бы я с мониторов компьютеров об этих предметах, смотришь, и популярности было бы больше. Я задумчиво почесал пальцем висок. Тема моего видеоблога – всякая сверхъестественная дичь: привидения, разные летающие тарелки, полтергейсты – словом все, что одни спешат высмеять от неверия (а как иначе: ведь это такой цирк с конями и клоунами), а другие – стремятся понять. С официальной верой, я христианин, у меня натянутые отношения. Так сразу обо всем и не расскажешь. Вернуться бы в детство, в ту пору сложностями отношений с верой я сердце не рвал. Я достал из кармана джинсов маленький позолоченный крестик на шнурке, с почтением приложил к губам, но затем небрежно сунул обратно. Место крестика не на шее, а в кармане – подальше от тела. Призраки, летающие тарелки и полтергейст мне как-то ближе. Естественно, коли мой канал обо всяких мистических вещах, то, собственно говоря, и называться он должен под стать теме, я особенно сильно здесь не разгуливался, подумал, представил, так и сяк скомпоновал и родилось на свет название: «О мистических вещах». Я с деловитым видом вынул из другого кармана джинсов смартфон – сейчас покажу, о чем мой блог – но посмотрел в верхний правый угол экрана и понял: не получится этого сделать, потому что светится значок «Нет подключения к интернету». В общем, кто заинтересовался, тому интернет-поисковик в помощь. Долго искать не придется – мог блог сразу в глаза бросится. Там есть что оценить: и странные квадраты в небе, и светящиеся куполами церквей шары. Я разочарованно закусил верхнюю губу и спрятал телефон обратно в карман. Что ни день, что ни ночь, то обязательно какие-нибудь то ли слух, то ли сплетня о привидениях, летающих тарелках и полтергейсте возьмет да попадется на глаза. И все надо проверить. Меня не пугают мистические явления, зато я боюсь потерять свой видеоблог и боюсь бедности в целом как результата такой потери. Без частого материала мой канал давно приказал бы долго жить.
Так вот, на днях один мой подписчик – человек (фото на его странице не было: комильфо ли такое инкогнито?), признавшийся, что до пены у рта следит за моим творчеством, оставил под последним моим видеороликом (там черное размытое пятно парит над старым погостом) интересный комментарий. Получилась дико большая простыня из слов, но излишки правильной информации когда свинью подкладывали? Я парень неглупый и сразу же в суть дела по локоть погружаюсь. В этот раз чутье меня не подвело: мой подписчик приглашал посетить его родной город и не побояться заглянуть в одно место. Я всегда рад подаркам судьбы и сейчас я не отвернулся с постной разочарованной миной. По словам парня, место это необычное, потому что там живет сам Бог! Он божился, ха-ха-ха, какая милая ирония, и клялся всеми своими и уже умершими, и пока еще живыми родственниками, что сам видел Бога в том месте, только издалека. Я заинтересовался – нет, даже не так – загорелся до такой степени, что мышку чуть в руке не раздавил. Впрочем, опять мало – во мне все затрепетало настолько сильно, что я округлил глаза, подскочил в кресле и несколько раз все перечитал. Мог бы еще раз перечитать, только сердце не позволило – оно стучало, колотилось, оно взбесилось до того, что мне пришлось на минуту прерваться из-за исступления и волнения. То есть нужны впечатления и материал? Что же, тогда готовься и голову потерять. Ради материала приходится проходить огонь, воду и медные трубы, но, как говорится, не побегаешь за добычей – голодным останешься. И сколько мне голов предстояло потерять? Я успокоился, собрался с мыслями и с трезвым умом продолжил чтение – незачем вести себя как сумасшедший.
Однако мой подписчик или же ярый поклонник сразу – что не просто важно, я бы, наверное, его предупреждение на первое место поставил, —предупредил о двух обстоятельствах. Разумеется, только попробуй проигнорировать важную информацию по своей глупости или тщеславию – обязательно вселенная по хребту кармической дубинкой так огреет, что мама не горюй. Во-первых, место, где, как утверждал мой подписчик, он видел Бога – было вершиной холма. Упс, приплыли брассом к земле обетованной, а ведь какие надежды готовы были вырасти на благодатной почве воображения. Я чуть-чуть разочаровался: я-то предполагал, что это будет нечто более эффектное, вроде заброшенного особняка или старинной церкви. Получается, не по адресу прислали посылку с большим ожиданием. Всего-то навсего какой-то холм! Холм!!! Тьфу ты, сплюнул я в сердцах от некоторой досады. Во-вторых, этот холм – место сакральное, а это уже сто разных запретов штабелями друг на друга накладывает: только выбирай, какой прочитать первым. И в-третьих, живописных уголков на нашей планете очень много. Только реши, куда твоя душа тебя зовет в первую очередь. Но холм не место для туристических вылазок, и если захочешь на лоно природы, полюбоваться птицами и цветами, побыть в единстве с матерью-землей, то ничего не выйдет, тебя сразу же по лбу ударят знаком «стоп, это заповедная зона!». Да, холм еще и заповедник, и он даже огорожен высотой по пояс проволочной сеткой, и фотографии, которые подписчик соблаговолил предоставить, красноречиво иллюстрируют этот факт. Я впечатлился и с удивлением отметил, что объем-то работы тут явно выполнен упорными людьми. Я был так воодушевлен и заинтригован, что сразу же согласился приехать. А с подробнейшими инструкциями парня: куда ехать, как искать и как добираться до холма – я еще больше воодушевился, поскольку понял, что вся эта авантюра, считай, была у меня в кармане.
Не надо волноваться, я не буду мучить долгими витиеватыми описаниями мелочей вроде покупки на следующий день билетов на поезд, самой поездки, регистрации в гостинице – на мою душу не выпало ровным счетом никаких приключений и трудностей. Купил, приехал, и заселился в гостиницу я легко и быстро. Мне за глаза хватило удобств гостиницы: облицовка плиткой как чешуей панголина есть? Есть! А этажи, где находятся номера для постояльцев? Ну, позвольте, обижаете, их целых четыре! Я не много вещей взял с собой, я ведь не на месяц отлучался из родных мест. Один чемодан, в котором уместилась вся моя одежда и камера. Также взял, чем время убить в дороге: я люблю американские детективы, но не люблю компьютерные игры. Мне как раз в гостинице вручили рекламную листовку новой игры, что-то там со стрельбой в космосе. Я не вдавался в подробности, а безразлично выкинул листовку в номере. И все! Незачем отяжелять свою дорогу, которая и без того не похожа на поход в магазин за колбасой, дополнительными, не факт, что пригодными в пути, обременениями.
Как говорится, если что-то и делать, то надо стараться это сделать по горячим следам. Откладывание забот на потом не приведет к победному результату, потому я не стал расслабляться и с азартом в глазах и страстью в сердце приступил к делу. Отдохнуть я мог бы и дома. Холм находился не то чтобы в самой черте города – над чьей головой загорелась бы лампочка идеи на такие инженерные, не знаю, фокусы или просчеты? Не думаю, что кому-то доставило бы удовольствие, как на аттракционе с горками, реактивной ракетой носиться. Нет, там все было собрано в кучу, я бы это назвал: жить в тесноте да не в обиде, места так мало, что с трудом дышится, – то есть черта города находилась едва ли не впритык к подножью холма. Вот холм, окруженный проволочным ограждением, дорога в полтора проезда, впрочем, для машин простора хватит, не столкнутся. И вот жилые дома. Представляю, сколько радости жальцам домов доставляет такое близкое соседство, только выгляни в окно – и сразу под носом дорога, а через полметра от нее цветет и пахнет природа. На все про все, на дорогу от гостиницы до холма мне хватило и двадцати минут, не шибко много времени я потерял, правда? Подойдя к проволочной сетке, я моментально остыл, и все светлые эмоции утихли. Приличный человек законы нарушать не станет – по крайней мере, большую их часть, но похоже, истины прописывают для других глупцов. Я раз – дрожа, точно заяц, пугливо и нервно огляделся, ага, кругом ни души, потом два – готово, быстро с переполняющим кровь адреналином, напряжением и озабоченностью нарушил закон: перелез через проволочное заграждение.
И вот теперь, совершив полный круг, сколько там, жаль, что я не математик, кажется – и пусть меня поправят (я не имею ничего против признания своих ошибок) – триста шестьдесят градусов, да? С того момента, когда я начал рассказывать, ничего не изменилось, мир со своей оси не слетел: я все так же стоял на склоне холма, причем в очень удачном его месте, поскольку, как ни присматривайся, ничей любопытный глаз не поймал бы меня. Я удовлетворенно ухмыльнулся. Бог, жди меня! Держа в руке включенную видеокамеру, я начал подниматься не то по тропе (хорошо же до меня тут потоптались), не то по проплешине в зарослях травы. Неясно, то ли табуны животных наследили так, что осталась широкая полоса голой земли, то ли природа как-то иначе поработала. Но мне и к лучшему – по крайней мере, ноги не запутаются в траве, и букашек тоже, знаете ли, много не подавлю.
Нельзя же все время перед глазами иметь один и тот же вид. Конечно, здесь не музей или выставка с картинами, на которой глаза разбегаются, и ты от восторга ни на секунду рот не закрываешь, и все же можно на миг отвлечься и оглядеться. Вот, например, с правой стороны чем тебе не вид, чем не пейзаж – только бери и переноси его на открытки, ведь в итоге получатся творения, достойные всех оваций. Справа ели и сосны словно вспениваются серыми пыльными пузырями, пупырышками и буграми, и кажется, что кто-то мыльных пузырей напустил. О, а какие просветы, или точнее сказать, черные и мрачные, не знаю, пропасти между их без преувеличения могучими стволами? Не знаешь, что темнее – внутренности леса или какой-нибудь самой глубокой впадины на дне океана. Все глаза так сломаешь, начни всматриваться, что там за деревьями! У меня по спине пробежал мороз (хотя бы немного охладился), и я поежился от чувства дискомфорта. Минут пять я потратил на съемку деревьев и их чащи и после добавил, поскольку попробуй заткнуть мне рот, когда так и распирают комментарии: «Какая красивая и одновременно жуткая природа. Идеальное место, где могли бы обитать призраки или какие-нибудь чудовища. Вы и сами все видите. Если днем здесь так, что дрожь до костей пробирает, то что же ночью? Я даже думать не хочу о том, как бы тут было жутко, приди я сюда в темноте. Да, наша страна может легко похвалиться пугающими, но красивыми местами. Бог, интересно, разделил бы мое мнение на этот счет?».
Слева – то же самое, деревья. Правда, здесь уже росли не ели и сосны, а березы и дубы с побуревшей, пожухлой и квелой листвой. И хотя все деревья разные, дай, конечно, художнику волю, и он сможет как-нибудь исхитриться и одно с другим скомпоновать, и тем не менее посмотришь в их чащу, и скажешь: «Эту черную мрачную пропасть я уже где-то видел!». Ах, да вон там (и руку полностью вытягиваешь в сторону елей и сосен) – среди зарослей сосен и елей! Меня опять передернуло от оторопи. Березы и дубы я также снял и сказал так: «Буквально бери и снимай фильмы ужасов. Впрочем, я бы не оказался построить тут дом и жить. Может, я вообще много необоснованного страха нагоняю? Но что поделаешь – обстановка располагает к тому, чтобы нагнать много страха и таинственности. Но Бог, наверное, ничего не боится, если это все его родные места».
Минуло полчаса – хотя к какому месту тут зыбкие рамки времени, у меня же видеокамера в руках и точные часы, считай, буквально перед глазами – итак, прошло тридцать минут. Каким-то неожиданно витиеватым оказался мой путь – поворот на повороте. Уфф, уфф, я немного запыхался, и у меня все внутри от изжоги загорелось. С детства с ней маюсь. Я потер грудь и живот со страдальческим выражением лица. Мое восхождение – подарок, который мне, конечно, по зубам, однако не хочется быстро устать, ведь на обратном пути меня никто на руках не понесет в гостиницу. Воистину, молва не лжет: труден поиск Бога на земле. Впрочем, порадуйтесь твердости человеческого сердца, и ну давайте и душу сюда добавим. Думаю, даже если бы я бы ехал на машине или поднимался на эскалаторе, то это мало что изменило: я имею в виду, что и тогда весь путь был бы испытанием для меня. Я посмотрел в объектив камеры и измученно произнес: «Надо было от изжоги таблетку выпить, а я не сделал этого, вот теперь и расплачиваюсь». Я подумал, что распространяться о своей болезни будет излишним, она ведь никому день не сделает!
Я прищурился и взглянул по-другому на свой путь, и этот голый участок серой земли, забирающий все выше и выше, напомнил мне мост с ограждениями. Но не надо торопиться и воображать обычный мост: тут река не разлита, и если бы и была разлита, то я не в том расположении духа и мыслей, чтобы в нее босыми ногами по колено заходить. Здесь по ходу дела вообще ни капли воды, ни ручья, ни лужи. Мосту положено не только быть надежным, но и нависать над чем-нибудь, мосты же нависают, как ветви ивы над водой, не лежат же они плашмя стопкой, как дрова в сарае. Высокие, мне по колено, земляные насыпи по краям напоминали ограждение. Я до сих пор путаюсь в своих «показаниях»: тропы, дороги, пусть уж будут проплешины. И кругом много-много, просто какое-то дикое количество кустов с вялыми листьями. Находишь красоту в кустах ростом до второго этажа – замечательно: впереди виднеются подходящие исполины. Видно, местная экология творит чудеса, ведь так не разрастешься на простых удобрениях. А если любишь низкие кустики, то и здесь есть чем остаться довольным: почти всюду кругом растут карликовые кусты. Я не поленился и их снять на видеокамеру: вероятно, это мелочь, которую не грех и не щадить при монтаже, и все же, может, атмосферности и загадочности придаст конечному видео.
«Я знаю, что кусты вовсе не то, ради чего вы, мои подписчики, будете смотреть это видео. Во всяком случае, если кому-то не понравится этот кусок, он сможет перемотать на что-то более интересное».
Я с любопытством пробежал глазами по округе – кусты, что ли, высаживали как на заказ: типа, надо, чтобы была веточка к веточке, макушка к макушке, и чтобы не халтурить при подборе! Я только ухмыльнулся от изумления.
Сколько ни ходи и ни броди и на сколько дорог, троп и проплешин ни наводи видеокамеру (что Бог посылал мне, то я без разбора и снимал, а послал он мне очень много), куда-нибудь когда-нибудь ты все-таки попадешь. Ура, вот и не напрасно подумал. Я наконец достиг вершины холма и довольный присвистнул с облегчением. Затем наклонился, опершись одной рукой на колено, и, постояв так минуту, устало выпрямился. Я утомился, как строитель после многочасовой укладки кирпичей, и выжат, точно апельсин соковыжималкой. Какой я хилый, всякий, посмотрев на меня, неминуемо на смех поднял бы все мои потуги.
– И где тут Бог? – громко произнес я и с важным видом огляделся. – А, Бог? Я пришел к тебе. Покажись теперь!
Я оказался на краю поляны. Слишком большой ее не назовешь, вершина холма не резиновая, чтобы, забыв о всяком приличии, растягивать края поляны чуть ли не до горизонта во всех направлениях. Впрочем, это был и не такой пятачок с кулачок, на который не то что сам не станешь, даже если стоять будешь на одной ноге, но и далеко не каждый предмет поставишь. Это была поляна, обнесенная маленькими, размером со стакан, серыми булыжниками. К чему такие старания, если туристы сюда не заглядывают? Никто хорошим отзывом за проделанную работу не потешит самолюбие создателя круга. Думаю, на поляне легко поместилась бы целиком самая обыкновенная машина – и ни капот и ни багажник не вышли бы за границы.
Однако поляна – это лишь половина дела. Мало ли подобного добра где-нибудь еще, слишком привычная и незначительная это вещь, чтобы придавать ей много важности. Тут полную картину давала другая особенность, которая заинтересовала и отчасти впечатлила меня. На поляне, обозначая центр – типа, здесь он, никуда дальше не ходи, там все что угодно, кроме центра (ну да, чтобы три аршина не принять за сотню километров), – стояла водоразборная колонка. Не знаете, не слышали о таком диковинном звере? Не страшно. Это такая водоподъемная труба – здесь была серого цвета, не знаю, каких они еще бывают цветов – и колонна с рычагом на ней: сердито и доходчиво, чтобы не смущался сложностями простой народ. Выйди на улицу или съезди в деревню и там, куда камень ни кинь, не засчитается бросок зазря – обязательно звон раздастся, оттого что попал в одно из таких нехитрых, но полезных приспособлений.
Как я понимаю, слона в комнате, хоть как маскируй и прячь, все равно не утаишь, какому гению без мирового признания пришла в голову идея взять и поставить колонку не где-нибудь, где она не была бы, как бельмо в глазу, а именно здесь, на вершине холма? Кто-то, по-видимому, банку с вопросами открыл. Не потерять бы в этой кутерьме нить главной причины моего прихода сюда. Я несколько раз с озадаченным видом обошел колонку кругом, с разных ракурсов снял ее и поляну на видеокамеру и не удержался от возражения: «Мне ведь говорили, что тут заповедник. Или у нас прогресс и заповедник – одно понятие? Надеюсь, на колонке мое приключение не закончится, а то я расстроюсь».
Можно подумать, если я буду ее долго рассматривать и снимать, дело станет ясным. Нет, туман тайны все также будет и дальше плотным покрывалом лежать на вещах. Может быть, – теперь пора нагрузить ум предположениями – здесь находится какой-нибудь подземный источник? Я присел на корточки и вопросительно оглядел колонку. Видно, чтобы не тратить остатки сил после подъема на холм по солнцепеку на поиски воды, и пометили колонкой место, где найдется спасение от жажды. Молодцы, что не поленились потратиться на комфорт нуждающихся. Однако чтобы точно сказать, чтобы это выглядело не догадкой, а голым и неопровержимым фактом, надо – что? Верно, поработать на месте колонки лопатой, и хорошенько вымазаться в грязи. Но лопату с собой я не взял! А если я углублюсь в фантастические дебри и предположу, что весь холм насквозь пронизан системой водопровода? Впрочем, без лопаты мне этого не проверить. А изрыть голыми руками весь холм у меня пальцы до запястий сотрутся.
– Интересно, колонка рабочая? – заинтригованно произнес я.
Было довольно жарко, не так, конечно, что, побыв на солнце хотя бы пять минут, можно было дочерна подкоптиться, – нет, разумеется, это слишком утрированно, хорошо подкоптиться удалось бы, скажем, за весь день. Я утер пот со лба и изможденно поднял голову – вот так чудо: солнце все облака испарило. Хотелось бы знать, как быстро испарились большие и маленькие облака – за то время, пока я марш-бросок на холм совершал, или пока ноги напрягал от дверей гостиницы до подножья? Ой, к таким ужасам летнего пустого неба попробуй привыкни. Я принялся рьяно обмахиваться рукой: охлаждаюсь кустарным или дедовским способом, кондиционер или вентилятор на спину не повесишь, а руки видеокамерой заняты, потому справлялся, как мог. Я буквально ощущал кожей лица и рук давящую тяжесть разогретого плотного воздуха: летний сухой зной обессиливает так, как ничто другое. Я не взял ничего, чем рот смочить, как черт попутал! Чем моя голова была забита, когда собирался?
Похоже, солнце не только ни облачка не оставило, но иссушило все у меня во рту. Я нахмурился и с чувством неприязни чмокнул губами. С моих губ снимай сколько душе угодно клочьев сухой жесткой кожи – слой, еще слой, потом еще слой. Я себя прямо какой-то змеей во время линьки ощущаю. Булавками я не пировал, но в горле колет и першит, словно перед выходом ложку-другую булавок перехватил. И на десерт, чтобы сильнее ощутить суровость мира – на сухих зубах горячая пыль скрипит так, что и глухой услышит. Я подвигал челюстью и действительно почувствовал на зубах твердые песчинки.
Я закашлялся и захотел напиться. Я положил видеокамеру на камни, ведь водяные ванны технике противопоказаны. Если ты кремень и запас выносливости и смелости в твоей крови выше крыши, такой, что раздавай просто за красивые глаза кому ни попадя, то терпеть долго жажду, а это та самая голова, выше которой мне не прыгнуть, я не смогу. Смело и с единственной мыслью об утолении жажды, похожей, скорее, на одержимость, я с силой надавил на рычаг. Вода такой мощной струей ударила из подающей трубки, что не только меня самого так забрызгало, что я стал похож на того, кого по пояс водой из ведра окатили, но даже почти вся поляна быстро превратилась в большую лужу. Впрочем, меня это не смутило и не взволновало. От нетерпения у меня глаза черной пеленой заволокло. Я, прильнув дрожащими губами к воде, с непреодолимой жадностью, которую я если и испытывал, то когда же это было – ай, не помню, а чтобы солгать, надо хотя бы вспомнить, о чем собираешься солгать, тогда получается, что никогда, – начал большими глотками вливать в себя воду, как в цистерну.
И вдруг случилось немыслимое. Неужели мир с ума сошел и превратился в дикую карусель, которую не то что не остановить совсем, но даже и не придержать на миг? Закрутил он меня, завертел, как очумелый. Я испуганно выплюнул воду и нервно отпрянул назад. И опять вдруг – слишком много таких вот неожиданных поворотов всего за несколько минут, хоть бы передышка была, чтобы все в привычку вошло, – вся эта история с вращением до тошноты и беспамятства раз – и оборвалась без суда и следствия.
Затемнение! Не низкий ли поступок красть, вернее, добросовестно заимствовать или даже еще более верно – добросовестно одалживать на одну сцену кинематографические фокусы: мне же надо как-то конкретную ситуацию показать конкретным способом? Я и показываю – затемнение! А когда затемнение прошло, первое, что я увидел, было мое отражение в луже. Вода из колонки перестала течь, потому что я не давил на рычаг, и поверхность ее стала спокойной и ровной. «Однако что случилось! Я ли это? Нет!!» – к своему ужасу и ошеломлению я понял, что превратился в такую же водоразборную колонку, из какой только что пил!
Начинайте плакать и стенать, ведь погублен человек в том возрасте, когда можно и мир идти без гроша за душой завоевывать. Голый энтузиазм есть? Значит, все получится. И в тех годах, когда все дороги, в том числе и те, которое нравятся, открыты. Пал жертвой суровой судьбы живой инициативный молодой человек. И хотя я несу на плечах мешок несовершенств, и что это, недостаток какой-то? Да, это он, слабое место любого человека, моих общих достоинств это не обесценивает. Я – водоразборная колонка! А-а-а-а! Мое тело и ноги стали трубой – что за водица побежит теперь по ней? Мои руки превратились в рычаг, а рот стал трубкой для воды. От замешательства и растерянности я не мог даже вскрикнуть. Но что-то опять стало происходить, прощайте, мои чувства и эмоции: потрясение, шок, тревога – весь этот цветник камнем начал погружаться на дно в ту самую воды, которой я обпился. До добра доводит всякая мера, а я от жадности совсем совесть потерял: наливался водой по самое горло, будто боялся, что у меня ее отнимут. Видеокамера лежала на камнях и снимала меня.