Юра торжествовал. Нину это не обрадовало. Очевидно, она хотела еще разок щелкнуть его по носу за самонадеянность.
– Расшифруй, – потребовала она.
– Пожалуйста, – проявил великодушие победитель. – История завоевания Южного полюса. Роберт Скотт достиг его на тридцать три дня позже Руала Амундсена. На обратном пути Скотт и четверо его спутников погибли. Осталась память и «вехи» на географической карте – горы его имени и остров Скотта.
Нина не стала сверяться с текстом.
– Ты прав.
Юра довольно улыбнулся, но потом осадил себя. Дурная манера – выделываться по пустякам.
– Невелика заслуга. Маскировка слабенькая. А вообще-то, в этом что-то есть. Любопытно. Но что касается авторства Нострадамуса, это – извините. Не верю!
– Дело твое.
– А что потом было? Приехал Осин во Францию, а дальше?
– Там он встретился с единомышленником, профессором Сорбонны Жаном Ферье.
– Но ты же говорила, что он ни с кем не делился своими выкладками.
– За единственным исключением. Ферье – признанный авторитет, автор лучшей на сегодняшний день биографии Мишеля Нострадамуса. Он же возглавлял группу специалистов, исследующих найденный в Салоне манускрипт. Когда первые результаты их работы стали достоянием гласности, Осин связался с Жаном Ферье и поведал о своей гипотезе. Профессор заинтересовался настолько, что умудрился организовать грант в несколько тысяч франков, благодаря которому Осин и смог позволить себе поездку во Францию. Там они встретились, проговорили целую ночь, а утром отправились к дому магистра, чтобы открыть тайник.
– То есть? – вскинул брови Юра.
Губы Нины сложились в улыбку.
– Ага, проняло! Буквально накануне отъезда Осин по обыкновению сидел над катренами, дешифруя их по своей методике, и неожиданно в одном из четверостиший третьей центурии обнаружил указание магистра, где находится его главный тайник.
– Готика! – дал жанровое определение Юра. – Магия, привидения, скрипучие половицы, скелеты на пыльных антресолях, короче, жуткие секреты старинного замка.
– Ерничаешь? К слову сказать, дом Нострадамуса в Салоне до замка не дотягивает, хотя здание солидное, с толстенными стенами, окнами-бойницами, сводчатым подвалом. В этом подвале, в углу, когда-то было отверстие, в которое служанки выливали помои. Под домом протекал подземный ручей, и нечистоты уносились в огибающую город реку. В этом колодце и устроил тайник Нострадамус.
Юра поморщился:
– Какая проза.
– Благовониями там не пахло, – кивнула Нина. – Пахло совсем другим. Однако лучшего места не придумаешь. В полуметре от уровня пола Нострадамус соорудил нишу с металлической заслонкой, и в этом «сейфе» хранил свои черновики. После смерти магистра колодец какое-то время действовал, потом стены, подточенные водой, рухнули. Отрывать его заново не стали, от мусора и отходов избавляясь другим способом. К нашему времени лишь неглубокая выемка указывала на место, где когда-то было жерло колодца. Там и начали копать Осин и Жан Ферье, не доверив это дело рабочим. Через полчаса лезвие лопаты высекло искры из побуревшей от ржавчины пластины. Еще через час «кладоискатели» извлекли на поверхность скромных размеров, но очень тяжелый ящик. Открыть его не составило труда. В ящике лежали свернутые в трубку, тронутые плесенью листы.
– Фантастика! – вновь не удержался от комментария Юра.
– Называй, как хочешь, но Осин пишет, что все обстояло именно так. Кстати, он чересчур многословен, тут потребуется редактура.
– С публикацией еще не решено, – напомнил директор издательства.
– Это я между прочим, – сказала Нина. – Бумаги Ферье сразу сразу обработал консервирующим составом. Осина же больше интересовало запечатленное на них. Строчки слагались в четверостишия. Это были катрены седьмой центурии! А потом… потом начало твориться странное: к утру ящик исчез, а через день исчезла рукопись.
– Теперь детектив, – снова подал реплику Юра.
Нина будто не услышала, она продолжала:
– Поднялся переполох. Ситуация осложнялась тем, что, кроме Ферье и Осина, рукопись никто не видел. Когда они заявили о пропаже, им не поверили. Общее мнение было таким: двое рехнувшихся фанатиков пытаются «родить» сенсацию, чтобы заинтересовать спонсоров своими трудами. Яму в подвале доказательством не сочли. Тогда Осин и Ферье сами провели расследование, тем более что круг людей, знающих о том, что они обнаружили в доме Нострадамуса нечто важное, был очень узок. Почти сразу выяснилось, что следом за ящиком и рукописью «испарился» один из рабочих, некто Поль Дарон, бельгиец по национальности. Вывод напрашивался: он и украл листы с катренами. Зачем? Чтобы продать на «черном» антикварном рынке. Но, может быть, Дарон имел и конкретный «заказ» от кого-то, кому изыскания в Салоне не давали покоя.
– Скопировать катрены наши герои тем не менее успели, – сказал Юра.
– Они их сфотографировали. Конечно, имея лишь фотоснимки, ни один эксперт не поручится, что перед ним оригинальные тексты, а не фальшивка, и Осин в своей книге честно говорит об этом. Вместе с тем, по его мнению, это не может служить препятствием к их опубликованию и толкованию.
– А что Ферье?
– Профессор погиб в автомобильной катастрофе через два дня после пропажи рукописи.
– Шпионские страсти? Триллер?
– Нет, всему виной накачавшийся наркотиками подросток на угнанной машине. А книгу свою Осин посвятил погибшему коллеге.
– Да-а. История… – Юра встал, потянулся. – Ну что, пошли? Время позднее.
Нина тоже встала.
– Пойдем. А на дорогу получи домашнее задание. – Она открыла папку с рукописью Осина. – Пожалуй, это подойдет.
Грозный Марс вновь воссияет,
Тысячи тысяч возрадуются в этих лучах.
Маленький старец станет последней надеждой
И совершит невозможное.
Следом за ним пойдут в поднебесье.
Пламя и лед одолеют. Пропасти тоже.
Ярость и зло сердце наполнят первого в мире –
В мире не первый он!
– Запомнил?
Юра надел куртку.
– Не дословно, но в общем и целом… Я подумаю. В дороге.
– И в магазине тоже, – добавила Нина. – Сходи за хлебом.