Чужая Глубина - читать онлайн

ЧУЖАЯ ГЛУБИНА. КНИГА ПЕРВАЯ

ГЛАВА 1. ДОНЕСЕНИЕ Z

Замедлив движение, батисфера Псион зависла над зияющей пустотой впадины. Огрызаясь мелкими клыками острых скал, новое месторождение манило и пугало одновременно. Что ждёт их там, в темноте? Там, где существует только ледяная мгла. Так называют её глубинщики – первые покорители Нескучного моря. Провалившись в неё всего на пару-тройку ярдов, можно с лёгкостью распрощаться не только с кораблём, но и с собственным разумом. И уповать в таких случаях на везение абсолютно бесполезно. Хочешь, молись неведомым праведникам или доверься случаю, вцепись в штурвал и вырви его с корнем. Все одно – Глубина не отпустит тебя так просто.

В подводной братии поговаривают, будто бывают такие смельчаки, что в одиночку спускаются на пять-семь затягов и выдерживают искушения мглы. Стиснув зубы, они не обращают внимания на проникающую в голову боль и обречённость, навязывая подводному миру свои правила игры. И как закономерный итог, они выходят победителями. Лишь таким отчаянным безумцам открываются самые запретные и тайные месторождения, только смелые поступки помогают обнаружить новые воздушные шахты.

В отличие от большинства подводников, Алонсо не верил ни в храбрецов, ни в дураков. Подводная служба полна легендами, но принимать их за чистую монету не стоит. Поверишь в одну – полжизни будешь расплачиваться за эту ошибку, страшась любого шороха, ожидая от погружения только неприятностей и ничего больше.

– Стоп машина, – произнёс в трубу капитан-ротмистре, не отрывая взгляда от пугающего тёмного зева.

Двигатели замедлили ход и, отозвавшись протяжным гулом, остановились. Наступила тягучая вязкая тишина. В такие минуты в голову чаще всего приходят первые признаки Глубины: озабоченность, волнение, паника. Только бывалого подводника подобной ерундой не испугать, уж он-то прекрасно знает её повадки. Все, что ты ощущаешь в толще воды, – обычный страх, который не имеет никакого отношения к мразевой болезни¹. С самим собой человек может справиться и сам, а вот противостоять давящей со всех сторон толще чернильного мрака – невозможно. Глубина – это такая зараза, которую не одолеешь решительными действиями или прочтением вслух морских молитв. Нет! Если попал к ней в лапы, просто так она не отстанет. Достаточно сунуться в расщелину либо заплыть на пару ярдов в какую-нибудь впадину, и пиши пропало…

– Лодри, что слышно? Эхолот не барахлит? – уточнил Алонсо.

– Никак нет. Все тихо, – донесся из трубы короткий и ёмкий ответ.

– Рулевой?..

– Все в норме.

– Машинное?..

– Полный контроль.

Алонсо не торопился отдавать следующий приказ, намеренно медлил. Взвешивал все мелочи, сопоставлял показания приборов. Назначенный на должность капитан-ротмистре совсем недавно, он не хотел рисковать экипажем и кораблём понапрасну. Только время сильно поджимало. Патрулировать здешний квадрат в следующий раз он будет лишь через месяц. Долгий, почти губительный срок. За четыре недели нырялы – безбашенные парни в костюмах из сверхлёгкого металла, могут первыми отыскать новое месторождение. Алонсо никогда себе этого не простит.

Ходят слухи, что этих подводных исследователей не берет даже мразева болезнь. Их заговаривают от её влияния, и они не чувствуют шёпота волн и обречённости пустоты. Опять предрассудки. Сплошные противоречия, которые вынуждают отступить, засомневаться в правильности принятого решения.

– Капитан, я кое-что услышал, – раздался из трубы хриплый голос вахтенного.

– Что именно? – уточнил Алонсо.

– Трудно разобрать. Кажется, лёгкое движение.

– Объект большой? Приблизительные размеры?

– Боюсь ошибиться, но, если предположить ответный сигнал, объёмы…

– Не тяни! – Алонсо занервничал. Слишком много опасных мыслей, порождающих ошибочные выводы.

– Сэрг, простите, но он огромен! – захлебнулся собственным голосом вахтенный.

– В сравнении с шелфом, насколько меньше? – уточнил капитан.

– Простите, – вновь извинился докладчик, – но он больше батисферы приблизительно вдвое…

Этого просто не может быть! Невозможно! Их корабль превышает в размерах даже серого кита – самого огромного представителя Нескучного моря. Как?! Как такое возможно?!

А что если это происки Глубины? Алонсо часто слышал от подводников подобные истории. Не успел оказаться возле впадины, а в голову уже лезет всякая ерунда, ничем неподкреплённые страхи.

Сомнения, выдумки, небывальщина… Когда сталкиваешься с чем-то неизвестным, всегда так. Стоп! Как можно так ошибаться?! Почему не разглядел очевидного? Ведь это реальный шанс. Предлог, чтобы рискнуть и выйти победителем. Да и какой тут, собственно говоря, риск? Достаточно просто дать сообщение на базу, что обнаружен крупный объект, попросить подтвердить информацию и забарахлить связь. Инженер не подведёт – парень надёжный. В этой местности постоянно возникают проблемы, никто и не усомнится. А дальше, не расслышать приказ и вперёд! Когда отыщется месторождение, какие уж тут разборы погружений. Победителей не судят!

Алонсо просиял, радуясь идеальному плану.

– Машинное отделение…

– Слушаю, сэрг.

– Приготовиться к погружению.

– Сэрг?..

– Вы правильно расслышали, Квистер, не стоит переспрашивать.

– Так точно, сэрг.

– Вахтенный?

– Слушаю, капитан!

– Сообщите на базу: мы обнаружили неизвестный объект. Приняли решение установить контакт. Затем ненадолго создайте помехи. Только между нами. Все-таки здесь провалы на каждом шагу. Аномальные зоны, как без них.

– Будет исполнено, капитан.

– Да, и ещё одно… – Алонсо взволновано потянул за воротник кителя, ослабил верхнюю пуговицу. – Отдайте приказ оружейнику, чтобы привёл в готовность гарпунные пушки.

– Э…хорошо, капитан.

Предвкушая скорую победу, Алонсо подошел к иллюминатору, приблизил к нему лицо и уставился в непроглядный зев впадины Око-Луч. Так нарекли её картоделы из-за странной формы, напоминающей человеческий глаз.

– Все готово?

– Да, сэрг!

– Так точно!

– Все исполнено, капитан!

– Тогда не стоит терять время! Приступить к погружению!

Алонсо никогда не отступал перед трудностями: ставил себе чёткую задачу и хорошенько обдумывал пути её решения, возможные варианты последствий. Он никогда не сворачивал, даже если судьба рисовала не совсем приятные, а иногда и губительные перспективы. Но кто такая судьба по сравнению с Глубиной?! Здесь только этой ледяной бестии позволено строить планы на будущее и управлять теми, кто без спроса вторгся в её морские владения.

***

Обычно в подобных случаях говорят, ворвался как вихрь. Но в отношении аншеф-генерала Буфа энд Дерома можно было использовать несколько иной эпитет. Он вкатился в брифинг зал, словно огромный валун, сметающий на пути все живое, не раздумывая, отправиться дальше по своим делам или нет. Правда, про его широкую пузатую фигуру глубинщики шутили в основном шёпотом, поскольку в довесок к пышным усам и шикарной седой шевелюре, он получил от природы так необходимую для офицера способность вызывать у подчинённых искреннее уважение, а местами даже собачью преданность. К решению вопросов различной сложности он также подходил с особым энтузиазмом, за что снискал в узких кругах прозвище Титан.

Попав в подводный мир около пятнадцати лет назад, тогда ещё молодой бригадир Буф Ди сразу же занял место командующего базы-кокона Форт Готли, получившего такое название в честь первого ныряльщика Райлингса Готли. Знаменитый, а для многих одиозный покоритель Нескучного моря пропал без вести в период первого освоения дна, во время недельного мартовского шторма.

Раздав присутствующим темно-синие папки с тремя красными полосками, адъютант Карунов отсалютовал всем и быстро удалился.

– Прошу внимательно ознакомиться с информацией по недавнему происшествию, господа, – требовательно объявил генерал.

Последние десять лет Буф энд Дерома правил этим маленьким подводным царством и ни на минуту не позволял себе ослабить хватку, всем и каждому доказывая собственную незаменимость на столь высоком посту. Совещания проводил коротко, предпочитая не тратить ценное время на пустые разговоры.

Находившиеся в зале бригадиры, раскрыв папки, стали внимательно вчитываться в короткое, но вполне ёмкое донесение.

Шесть офицеров. Именно столько подводных патрулей, отвечающих за сохранность одного из самых масштабных морских секторов, состояло на службе в Форте Готли. И каждый из бригадиров был своеобразным покровителем над отведённой ему территорией, всецело отвечая за любое даже незначительное происшествие. Неважно, произошла ли там мелкая стычка нечеловеков, или в подводном рукаве завёлся жержень-убийца.

Внимательнее всех в донесение вчитывался бригадир Рут Кимпл. Именно в его секторе располагалась эта злосчастная впадина Око-Луч. Главным образом его интересовали выводы, сделанные высшим руководством. Штабные мурены, словно бездушные машины, никогда и никому не делают послаблений, не смотрят на былые заслуги. Для них существует единственная цель – прикрыть свои задницы, остальное абсолютно не важно. Да и как может быть иначе – с поверхности всегда виднее, что творится в водном мире. И вот когда эта самая ясность превращается в репрессивные действия, тогда и начинается самое ужасное.

Дочитав донесение, Кимпл несколько раз пробежался взглядом по двум последним строчкам, из которых следовали весьма нехитрые выводы. Во-первых, ему надлежало в самые короткие сроки восстановить хронологию событий гибели батисферы Псион, а во-вторых – как бы он ни старался и ни проявил себя при расследовании, ему, как покровителю данного квадрата, стоит готовиться к жёсткой штабной трёпке.

– Все понял? – заметив на лице Кимпла явные признаки недовольства, поинтересовался аншеф-генерал.

– Так точно, сэрг! Все яснее ясного.

– Вот и замечательно! Посему, слушайте мою команду. Рубл Бол и Свиден патрулируют сектор Ленивая Барракуда, Страдбег – поступаешь в резерв к вахтенному и находишься в постоянной боевой готовности, а ты Губст – выплываешь на происшествия, что бы и где ни случилось. Всем всё понятно? – уточнил Титан.

– Один? На все сектора? – раскрыв рот от удивления, всполошился бригадир Губст.

– Да. И если будешь вякать, солёный хрясь, спишу наверх, так и знай!

Генерал частенько пугал таким немудреным наказание зарвавшихся подчинённых. Это там, на суше или на островных штабах, считалось, что служить глубинщиком подобно смерти. Тот же, кто хоть месяц продержался на базе-коконе, уже не представлял себе жизни на поверхности. Нет, конечно же, были и страхи, и мразина болезнь, когда окружающий мир начинает давить с такой силой, что хоть на стену лезь. Но в целом подводный мир чаще манил, чем выталкивал наружу. В основном чары его действовали на авантюристов, отчаянных путешественников и тех, чьё прошлое навсегда закрыло им дорогу на сушу.

– Итак, разбор закончен. Все дополнительные инструкции позже, – подвел итог генерал и, дождавшись пока бригадиры покинут зал, придержал за локоть Кимпла: – Для всех, но только не для тебя.

Рут всё понял без лишних объяснений – слишком уж долго он служил под началом аншефа Дерома. Ни одно слово тот не произносит сгоряча, случайно или по причине рассеянности. Генерал был слишком умным человеком и отличным стратегом, чтобы списывать собственные неудачи на высокий чин.

Когда они остались одни, аншеф, сцепив руки за спиной, приняв свою излюбленную позу, начал кружить по залу, напевая какую-то странную монотонную мелодию. Так генерал размышлял. Особенно когда обстоятельства требовали принять важные решения в кратчайшие сроки, без долгих совещаний и топтаний на месте.

– Ты пока присядь, – велел он бригадиру.

Рут не стал спорить – быстро вернулся на место и вновь раскрыл папку с особыми поручениями.

– Вот-вот, молодец, – одобрил его действия аншеф. – Изучай, мало ли что мы с тобой, братец, упустили. А оказаться в дураках нам сейчас ну никак нельзя.

Бригадир кивнул:

– У нас есть всего сто шестьдесят восемь часов. Не так много, чтобы дать оценку несчастному случаю, будь он неладен! И выстроить свои версии… Это диверсия, – добавил он мимоходом.

– Что? – слова бригадира выдернули Дерома из трясины вязких мыслей. – Ты это о чём?

Реакция аншефа заставила Рута нахмуриться, и растерянно пожать плечами:

– Я говорю о гибели шелфа Псион. Считаю, что это не простое стечение обстоятельств. Алонсо бы никогда не полез в расщелину Око-Луч, если бы команде грозила реальная опасность. А в его опыте, лично я не сомневаюсь.

– Вот как? – удивился аншеф. – Откуда такие смелые выводы?

Бригадир немного замялся, но все же ответил:

– Ещё в Тарте мы учились с капитаном Хуаном Алонсо в одной бригаде глубинщиков. Его очень хорошо оценивал наш наставник – бриг-интендант Георг Разумовский. Учебный сул всегда хвалил Алонсо за холоднокровие и умение всесторонне оценивать сложившуюся ситуацию.

– Хочешь сказать, что, если бы капитан не был уверен в безопасности выбранного курса, он никогда не пошёл бы на погружение? – аншеф остановился и повернулся в сторону Рута.

– Более того, – кивнул бригадир, – он имел самый высокий порог устойчивости, сэрг.

– Получается, Глубина тут тоже ни при чём, – сделал очередной вывод Дерома.

– И уж никогда я не поверю, что Алонсо ввязался в какую-нибудь авантюру с нечеловеками. Он ненавидел их пуще, чем адмиралтейских мурен.

– Так-так… а вот это уже интересно. Хорошо, тогда предположи, при каких обстоятельствах батисфера Псион разлетелась на куски, находясь на глубине порядка пятисот футов?

Аншеф никогда самостоятельно не управлял подводными судами. Более того, за его весьма долгую военную карьеру ему так ни разу и не удалось сдать экзамены на командование шелфом либо какой другой более скромной по размерам батисферой. Порой хорошим управленцам не требуется техническая сноровка, и руководство адмиралтейства, подтвердив данный факт, закрыло глаза на это несоответствие с внутренним уставом. В отличие от своих коллег, генерал Буф Дерома не стеснялся данного пробела в знаниях и с лихвой компенсировал его за счёт опыта подчинённых. Когда возникала такая необходимость, он вызывал к себе лучших подводников и просил их смоделировать ту или иную ситуацию, задав исходные данные. И уже на основании полученного ответа начинал действовать.

В данном случае генерал выбрал самого опытного бригадира, способного в одиночку, без единого прибора, проложить курс через пролив Лопсте и утереть нос любому надводному капитану.

Уставившись на полированную поверхность круглого стола, Кимпл не спешил с ответом. Словно Береговой оракул он пытался до мельчайших подробностей воссоздать события вчерашней трагедии. Лишь потом, оторвавшись от бесполезного созерцания, осторожно произнёс:

– Думаю, Алонсо сам напросился на внеочередное инспектирование сектора Око-Луч.

– С чего ты решил? – аншеф-генерал слегка напрягся.

– Дело в том, что за последние десять тысяч часов мои доклады в Отдел подводной доминанты не содержали ровным счётом никакой информации, которая заслуживала бы отдельного внимания с их стороны. Рутинное описание дна, порогов, течений, движения нечеловеческих особей. Больше ничего, ни строчки с литерой первой важности.

Насупившись, Буф Дерома кивнул, мол, можешь продолжать.

– Насколько мне известно, для проведения инспекции сектора, закреплённого за подводным коконом, необходимы достаточно веские основания.

– Несомненно.

– Отсюда напрашивается вопрос: какого дряхлого бряха Алонсо потащился в эту дыру? – Кимпл сделал небольшую паузу, а затем закончил: – Я считаю, мы можем до хрипоты искать причину, будто иголку в стоге сена. И даже попытаться воспользоваться связями наверху, чтобы узнать текст записи из бортового журнала Псиона, но истины так и не отыщем.

Медленно присев напротив бригадира, аншеф-генерал тяжело вздохнул. Ему безумно не нравились слова Кимпла, но ещё больше раздражал тот факт, что он был полностью согласен со своим подчинённым.

– Простите, сэрг, но могу я поинтересоваться?

– Безусловно. Хотя, поверь, известно мне не так уж много.

– И все-таки кое-какая информация, не попавшая в донесение, думаю, у вас есть. Скажите, когда шелф погрузился в эту тёмную кишку: насколько мощным оказался взрыв?

– По шкале Брихты – около восьми киллотронсов.

Брови бригадира поползли вверх.

– Как такое возможно? Простите, сэрг, но при всем моем уважение, вы уверены в точности данных?

– Никаких сомнений, сынок. Поступившая за последние пять часов информация подтверждалась уже трижды. Взрывную волну почувствовали даже на южном побережье Артлы.

– Но какое оружие могло вызвать такой силы резонанс?

– Из всех известных мне – никакое, – понимая, к чему подвёл разговор бригадир, насторожился аншеф-генерал. – Ты уверен, что в данном квадрате нечеловеки не проявляли излишней активности?

– Абсолютно, – быстро отрапортовал Кимпл.

– И впадина не содержала следов постороннего присутствия?

– При стандартном осмотре никаких признаков.

Титан кивнул и, вернувшись к излюбленной позе, продолжил мерить шагами зал.

– Я могу идти, сэрг? – поняв, что разговор закончен, бригадир тихо встал, немного подождал и направился к выходу.

– Постой! – окликнул его генерал уже в дверях. – Пока у места трагедии работают искатели и группы нырял, лучше там не светиться. Наша база сейчас и так под колпаком практически всех особых подводных служб. Пусть лучше адмиралтейство лично, без нашей с тобой помощи увязнет в ворохе домыслов и предположений. А мы пока соберём всю возможную информацию.

– Так точно, сэрг!

– И ещё… Тебе лучше пока не светиться в патруле. Поэтому слушай мой приказ: твоя бригада отправляется в Чет. Думаю, нечеловеки неспроста последнее время вели себя так тихо. Тем более что лично для тебя сто-двести часов лучше не появляться в коконе, ради твоего же блага. Надеюсь, мы друг друга поняли?

– Безусловно, сэрг!

Бригадир потянул руку к виску и приложил три пальца к голове на уровне глаз. Именно такое приветствие закрепилось среди глубинщиков во времена второго периода освоение Нескучного моря.

Генерал только отмахнулся, состроив недовольную гримасу. Он прекрасно понимал – отпускать Кимпла в рейд, значит, идти на серьезное должностное преступление. По инструкции, его подчиненный, проводящий расследование по чрезвычайному происшествию с грифом «зетта», должен каждые три часа отчитываться о проделанной работе. Но на Чете, в городе нечеловеков, у него не будет такой возможности. И любая проверка, которая по закону подлости, скорее всего, нагрянет на базу в самый неподходящий момент, за такое самоуправство с легкостью отстранит генерала от должности. Тогда стоит ли так рисковать? Ответ на этот вопрос был очевиден – генерал прекрасно понимал, что иного выбора у него нет. Он лишь надеялся, что все обойдется, и Кимпл добудет хоть что-то полезное раньше, чем мурены из адмиралтейства всполошатся и примутся плясать на костях. Но вероятность неудачи существует всегда. И именно по этой причине, отдав столь опасный для себя приказ, генерал успел отправить сообщение своему давнему приятелю – командору Ифорнику Руденко. Только тот мог повлиять на решение высокой инспекции, в случае если задумка Титана пойдёт коту под хвост.

***

– Да прекрати ты уже сморкаться! – не выдержав постоянного хлюпанья, взорвался Хоаким.

Ответная реакция еще сильнее разозлила здоровяка. В очередной раз шмыгнув носом и запахнув куртку, Михас поправил вечно спадающий шарф и уныло выдохнул. Раздражающий звук повторился всего через пару секунд.

– Отстань ты от него, – вмешалась в разговор Ольга. – Не видишь разве, хворает человек. Чего ты от него хочешь?

Хоаким нервно заиграл скулами:

– Лично я хотел бы, чтобы он либо окончательно вылечился, либо сдох! И мне без разницы, какой из двух вариантов он выберет. Главное, пусть не затягивает, а то нету сил терпеть его нытье!

– Прекрати! – взревела медик.

Михас Радченко, механик батисферы Одиссей, сделался совсем печальным. Свесив голову на грудь, он часто вздрагивал от болезненного озноба.

– Ну, ответьте мне, как можно быть глубинщиком и болеть по-всякому и без всякого повода? То океанская ангина, то суэльская скарлатина, то ещё какая-нибудь дрянь. Скажи, Михас, есть ли такая болезнь, какой ты не успел ещё переболеть?

– Свинка, – недовольно буркнул механик.

Компания взорвалась истеричным хохотом.

– Ладно, пока вы тут развлекаетесь… видимо, придётся мне одному поработать. Согласно пункту 3 литеры М, на подводной базе необходимо всегда владеть последними сведениями с поверхности. Пойду во второй сектор принимать документацию, – окинув всех недовольным взглядом, объявил бригадный связной Гилфрид.

– Нам без разницы, Ух! Вали хоть на поверхность, хоть к подводному дьяволу на свиданку, не обидимся, – мгновенно отреагировал Хоаким.

Связной открыл было рот, чтобы возразить здоровяку и призвать того не забывать про субординацию, но вовремя одумался и замолчал. Такие шутки с опытным стрелком не проходили бесследно. На базе даже прижилось устойчивое поверье, будто Хоаким из беглых каторжников. Но подтвердить или опровергнуть это, за время службы мехиканца, так никто и не осмелился. Стрелок не разводил долгих разговоров: если обижали – учил кулаками, подмечал несправедливость – предупреждал, а на открытые угрозы мог и вовсе щелкнуть затвором. Так что, со временем претендентов потягаться с Хоакимом силой заметно поубавилось, а, стало быть, и проступков за смуглокожим мехиканцем стало числиться гораздо меньше. И сейчас стрелок пребывал в разряде добросовестных глубинщиков, а недавно удостоился следующего звания курса первого ранга

– Крючконосый шнырь, – буркнул Хоаким, когда Гилфрид или, как его именовали в бригаде, Большой Ух, покинул комнату. – Ненавижу его лизоблюдские выходки и непрекращающиеся цитирования устава.

Протянув Михасу капли от простуды, Ольга обернулась и с укоризной посмотрела на стрелка:

– Да брось фырчать. Завелся – не успокоишь. Ты ведь знаешь, что такие люди были, есть и будут на земле. Пора уже привыкнуть к этой простой аксиоме.

– Но мы ведь не на земле, – не унимался здоровяк.

– Да какая разница – на земле или под водой! И, между прочим, Ух в чем-то прав. Хватит без дела рассиживаться. Лучше сходи, проверь снаряжение, а то Кимпл вернется, посмотрим, как ты будешь бурчать в его присутствии…

– Кстати, а ведь ты права. Что-то наш бригадир слишком задержался на летучке. Думаешь Титан-гора его хорошенько пропесочит? – наконец, всполошился стрелок.

Ольга наградила Хоакима недовольным взглядом.

– А ты как считаешь? За такие новости аншеф его по голове не погладит. Прогремели на все море. И ладно бы кто из наших, а то ведь адмиралтейская батисфера, сам понимаешь, такое на тормозах не спустят.

Поморщившись, словно проглотил костлявого фиркийского омуля, Хоаким все-таки не сдержался:

– Так, а мы тут при чем? В рейд выходили строго по графику, никаких нарушений не выявили, обо всем честь по чести доложили руководству. Вот скажи, с какого акульего рожна мы должны отвечать за этого адмиралтейского придурка?! Ну полез он туда, куда не следует! Так ведь сам нарвался! Глубина ему намерещила всяких громадин, а он и рад стараться. Или другой вариант. Решил он, к примеру, нарыть каких-нибудь недостатков, вот и заглянул в Око-Луч. Подумал, наверное, что мы там нечеловеков прячем, или еще чего похуже?

– Да какая разница, чего он там себе надумал. Главное – произошел взрыв, шелф уничтожен, вся команда глубинщиков погибла. Впадина теперь как бутылочное донышко, и никто ничего не понимает. Мы все утверждаем, будто все замечательно. Тогда, как такое могло произойти? На ровном месте и без последствий… И ведь глубинщик, как поговаривают, опытный был. Но знаешь, что самое поганое? Адмиралтейство все равно найдет виновного!

Возразить Хоакиму, как видно, было нечего. Скрестив руки на груди, он повалился в кожаное кресло и, надув губы, отвернулся.

Ольга во всем была права. Как ни крути, а все-таки проворонили они нечто чрезвычайно важное. И если бы еще ни это последнее сообщение капитана Алонсо, все можно было бы списать на сложные условия погружения, а теперь… И откуда он только взял, что возле Ока-Луча появился некий огромный объект? Ответ на данный вопрос крылся там, куда сейчас не могла добраться ни одна батисфера. И глубинщикам оставалось только гадать на кофейной гуще и молиться Неведомым мученикам, чтобы нырялам удалось разобрать завал и проникнуть внутрь впадины. Правда, при самых смелых подсчетах, на это могли уйти не то что месяцы, годы. Но пузатых шишек из адмиралтейства такие сроки никак не устраивали. Поэтому получалось… Да ничего из этого не получалось. Все службы материка и подводных баз уже битый час топтались на месте, совещаясь в сотый раз и с пеной у рта отстаивая каждая свою теорию причин трагедии. А любая теория, как всем известно, не требует обязательного и стопроцентного доказательства.

– А что если их утащил в глубину морской червь Гату, – внезапно выдвинул предположение Михас.

В отличие от коллег, пожилой механик был ярым поклонником различных страшилок. И его безумная коллекция историй пополнялась с каждым днем. Сотни всевозможных классификаций несуществующих чудовищ, опасных морских гадов и кошмарных клыкастых порождений дна копошились в его мозгу, порой вырываясь наружу в виде странных предзнаменований. Никто уже не удивлялся его внезапным пророчествам, не реагировал на дрожащий голос, произносящий очередное предупреждение.

– Ой, вот только прошу, не начинай, – переведя взгляд с Хоакима на Михаса, медик строго, словно школьная учительница, погрозила пальцем. – Не хватало нам ещё шарахаться от собственной тени.

В отличие от стрелка, механик оказался более покладистым. Кашлянув в кулак, он покинул свое место возле отопительной стены, не забыв сообщить:

– Тогда пойду на поиски.

– Кого? – встрепенулся Хоаким. – Ужасного Левиафана?

– Нет, бригадира. Он уж точно подтвердит одну из моих догадок…

– Тьфу ты, неисправимый балабол! – стрелок едва не плюнул по-настоящему. – Иди куда угодно, только не морочь нам больше голову.

***

Маленькая комната, куда стекались донесения со всех концов света, напоминала компактный, вечно жужжащий улей. Здесь не говорили, а быстро перекрикивались, используя вместо шагов перекатывания на легких стульях с колесиками. И чтобы разобраться в этом сложном механизме получения предназначенного тебе конверта, новичку стоило изрядно попотеть. Технология вроде бы простая: подошел к узкому окошечку, просунул туда голову, назвал номер бригады, должность, личный номер и жди. А вот самое интересное происходило уже после – стоило только одной из пожилых дам в строгой военной форме выкрикнуть «найдено!», как начиналась настоящая чехарда. Получателю донесения необходимо было незамедлительно ознакомиться с информацией, подкатить к себе лестницу, вскарабкаться по ней на «чердак», так называлась верхняя полка хранилища, отыскать нужный том и, обнаружив там число, совпадающее с регистрационным номером письма, расписаться в получении.

– Ну, чего встал? Черкай, не задерживай! – поторопила связного одна из сотрудниц.

Ух повертел донесение в руке и растеряно побрел к выходу. Его мысли и взгляд были направлены на лицевую сторону конверта. Три полоски – красная, чёрная и снова красная. Бригадиру писали из Особого отдела – небывалое по значению событие!

В достаточно простой иерархии ведомств, подразделений и адмиралтейств, как правило, существовала единая ветвь связи, которая редко имела параллельные отростки. Подводные коконы или по-простому базы, подчинялись напрямую Надводным управлениям, а те, в свою очередь, главному адмиралтейству. Структура же особых отделов и корпусов всегда находилась где-то в стороне, исполняя главную функцию – наблюдения и контроля. И все бы ничего, если бы ни один факт. Уху о нем было хорошо известно, за четыре года службы повидал он немало. Ренегаты никогда не взаимодействовали с глубинщиками напрямую. По сути, это считалось ниже их достоинства. Обычно, если простой офицер или курс совершали какой-либо проступок, их принудительно доставляли на поверхность в адмиралтейство и уже оттуда отправляли в особое подразделение. После чего о данном глубинщике можно было благополучно забыть. Ведомство никогда не ошибалось. А если такое и происходило, то вряд ли кто-то собирался выносить ссор из избы. Виновато всегда низшее звено, даже если высшее десять раз неправо! Эту поговорку Ух усвоил ещё со времён истиной подготовки в академии Покорителей моря. И на всю жизнь усвоил этот урок. Система никогда не изменится. Она увеличится в штате, обрастет более сложной структурой, но никогда не поменяет механизм. Иначе обязательно случится крах.

В конце коридора связной остановился и внимательно изучил скрепленное печатью донесение. На конверте значились только кодовые обозначения и пугающий всех подводников символ. И никакого намека на внутреннее содержание.

Ух поднёс конверт к тусклой лампе освещения. Но плотная тёмная бумага надёжно хранила сокрытый в себе секрет.

Припомнив подводных губителей и зло ругнувшись, связной незамедлительно принял решение. Надо во что бы то ни стало узнать, что содержится в донесении особого отдела? В конце концов, в бригаде их пятеро, и послание может касаться не только проступка бригадира, а любого из членов экипажа. Только доведет ли Кимпл эту информацию до личного состава? В этом Ух был не уверен. Он вообще не доверял руководству. Его раздражало абсолютно все, начиная от упрямой прямолинейности Кимпла и заканчивая его гипертрофированной честностью. Бригадир мог рискнуть не только собственной жизнью, но и жизнью своих подчиненных, только бы выполнить поставленную задачу. И это заставляло Уха держать ухо востро. Иначе он мог не дослужиться до офицера, сгинув в этих богом забытых глубинах ненавистного ему моря.

Когда Уху предложили подписать пятилетний контракт на подводную службу, он долго сомневался. Но перспективы головокружительного карьерного роста оказались сильнее противоречий. Оформление в доблестные ряды глубинщиков заняло достаточное время, чтобы будущий связной услышал массу напутствий и советов. Один совет он выделил, как главный для себя – доверять подводникам не стоит ни при каких обстоятельствах. Слишком много темного и опасного народца прячется на дне Нескучного моря.

Собственную безопасность он считал превыше всего. Подбодрив себя этой мыслью, связной дернул за печать. Та хрустнула, и письмо распахнулось, словно подводный зонд.

Но прочитать Уху так и не удалось ни строчки. Бригадир резко вырвал донесение из его рук.

– Ты что делаешь?! Как посмел?!

– Простите, сэрг! То есть, виноват, сэрг! – Ух вытянулся по струнке, не забыв залихватски щелкнуть каблуками.

Кимпл едва сдержался, не дав праведному гневу перерасти в неконтролируемую ярость. Да и связной умело сориентировался в сложившейся ситуации.

– Сэрг, я лишь хотел изучить и преподнести вам подробную сводку! Прошу уточнить, в чем конкретно я провинился?

От такой наглости бригадир едва не выронил секретный конверт.

– Курс третьего ранга Гилфрид, вы что, первый год несете службу? Или являетесь желторотиком с верхотуры?

– Никак нет! – почти выкрикнул Ух.

– Или вы позабыли, что конверты с пометкой Z имеет право вскрывать только бригадир?

– Никак нет!

– Тогда какого дрюченого дьявола?..

– Виноват! Невнимателен! Исправлюсь!

Выслушав оправдания Уха, бригадир как-то сразу поник и, сложив письмо вдвое, молча удалился. Связной же облегченно выдохнул и стер со лба выступившую испарину. И хоть Кимпл опять оказался на шаг впереди, Гилфрид не терял надежды выудить нужные ему сведенья и как можно скорее добиться перевода на другую базу. Слишком уж неспокойно в последнее время стало в Форте Готли.

***

Каюта капитана, а в обиходе апартаменты, была совсем небольшой, достойной максимум старшего курса, но никак не отдельного командного бригадира. Никакого особого убранства: койка, стол, пара стульев и встроенный цельнометаллический шкаф. Однако аскетическая обстановка Кимпла устраивала. Основное время он находился на службе, а в свободные часы либо занимался с командой в техническом отсеке, либо помогал Михасу с починкой батисферы. После последнего рейда у Одиссея сильно барахлило рулевое управление, и механик уже четвертый день к ряду пытался устранить эту весьма серьезную поломку.

Многие бригадиры подкалывали Кимпла, пытаясь воззвать к его разуму. Почему, мол, он допускает с командой этакое панибратство? Настоятельно рекомендовали ему одуматься и, наконец, перейти в офицерский блок. Но Рут оставался непреклонен, чем вызывал у коллег лишь возмущения. От устава он не отступал, а вот личные методы воспитания коллектива и внутренняя субординация – никого, кроме него, не касаются. Так думал и именно на этом настаивал Кимпл, когда генерал-аншеф зачитывал ему жалобу, подписанную почти всеми бригадирами базы. Выслушав доводы Кимпла, Дерома в очередной раз махнул рукой, решив не долбиться в непрошибаемую стену упрямства. Пока его устраивала служба этого упертого глубинщика, на некоторые сложности его характера можно было закрыть глаза. Но лишь до поры до времени. В подводном мире всё меняется довольно быстро и с завидным постоянством, напоминая непредсказуемое трехгодичное Борденское течение.

Была у Кимпла еще одна достаточно опасная по всем меркам привычка. И узнай о ней кто из руководства кокона, бригадиру точно бы не поздоровилось. Только, слава морскому создателю! – до сего дня Кимплу удавалось скрывать свои более чем дружеские отношения не только с членами команды, но и с представителями Подводного народа.

После того как люди укрепили свои позиции в глубине Нескучного моря, их интересы постепенно начали простираться в самые недра великих впадин, где под толщей каменной корки обнаружились огромные воздушные карманы. Именно здесь, среди низких сводов и гигантских подземных пещер, жили нечеловеки – достаточно разумные представители своего вида. Они являли собой вполне развитую цивилизацию. Население подводного мира, иначе названого Подземьем, с радостью приняли пришельцев с поверхности и быстро установили с теми дружеский контакт. А вот люди, напротив, отнеслись к новой расе с настороженностью. И именно по этой причине довольно часто их первые встречи заканчивались банальными ссорами и взаимными обвинениями.

За пару десятилетий симбиоза между прямолинейными и упрямыми покорителями глубин и бледнокожими болтливыми существами, названными ихтианами, через конфликты и разногласия все-таки установился определённый нейтралитет. Весьма зыбкое и опасное, но перемирие. Пока обе расы это устраивало. Каждая их встреча проходила под пристальным оком как наземных, так и подземных властей.

Кимпл понимал, что равновесие может нарушиться в любой момент, поэтому никогда и никому не говорил о переговорах с представителем расы ихтинов. Зачем мутить воду там, где процветает тишь и гладь?

Подойдя к жесткому лежаку, бригадир присел на него и, покопавшись под столиком, извлек наружу сверток. Осторожно раскрыв непромокаемую оболочку, он поставил перед собой небольшое передающее устройство с эмблемами знаменитого радиозавода Соренс-бразединг. Пара тумблеров, дисплей частот и компактные наушники.

Секретное донесение легло рядом на стол. Капитан медлил. Потер переносицу, чтобы прогнать угнетавшие его мысли, и щелкнул включатель.

Передатчик ожил. Две верхние лампы замигали, стрелка шкалы зашевелилась, а изнутри донесся неприятный треск.

– Ну, давай, быстрее, – поторопил сложный механизм бригадир.

Прибор какое-то время молчал, а потом откликнулся на призыв и показал нужную частоту.

– Один глубина, один глубина! – надев наушники, Кимпл приблизился к микрофону на низком штативе. – Как меня слышно? Глубина один?

Около минуты ничего не происходило. В эфире царило монотонное шипение и непонятный хрип. Внезапно что-то щелкнуло и отозвалось эхом. Далеко, словно за сотни лиг, из пустоты донесся слабый, едва различимый голос:

– Слышу тебя, друг… каааа прекрасно слышу.

На лице Кимпла появилась улыбка.

– Рад нашей встрече.

– Пока на расстоянии кааааа… пока на расстоянии.

– Это верно. Но это лишь вопрос времени.

Голос в наушниках вдруг пропал. Видимо, собеседник обдумывал слова бригадира.

– Кааа… стало быть, пришло время встречи, я так понимаю? Что-то стряслось… каааа?

– Верно мыслишь, друг. Неприятные события заставили меня просить тебя, – согласился Кимпл, пытаясь подражать манере разговора ихтиана.

– Недавний толчок каааа… Очень сильный толчок… Я понял тебя, друг.

– Ты, как всегда, зришь в корень, – бригадир приглушил помехи и бросил взгляд на дверь. Нет, показалось, их разговор никто не мог слышать.

– Постараюсь быть у тебя как можно раньше, кааа…

Звук в эфире резко оборвался, и вновь возникло режущее слух шипение.

Кимпл выключил передатчик. Осторожно накрыл его защитной оболочкой, завязал тесёмку и убрал обратно под стол. Оставалось только ждать. Чутьё подсказывало, что он выбрал правильный путь решения проблемы. Опасный, но все же правильный.

ГЛАВА 2. НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ

Ещё каких-то пятьдесят лет назад профессия подводного механика или хотя бы глубинного надсмотрщика была в диковинку даже для побережья Нестос. Освоение воздушных пространств, постройка кораблей с паровыми двигателями, фырчащие и свистящие паровозы, что угодно, но только не погружение в холодные воды Нескучного моря. Тогда люди не видели для себя выгоды осваивать опасные глубины. Эта ветвь науки считалась бесперспективной и довольно затратной, даже если вкладываться на долгий срок, вряд ли окупится. Но, спустя каких-то десять лет, выяснилось, что все, включая лордов-покровителей, глубоко заблуждались по поводу бесполезности морского шельфа. Случайнейшим образом, в каменных твердях обнаружились странные пустоты, которые имели свой уровень, названный в простонародье Горизонтом. Внешне он напоминал поверхность моря, только перевёрнутого вверх дном, словно над головой вместо неба бушует таинственная синева подводного мира. Если преодолеть такой Рубикон, то можно с лёгкость попасть в Подземье, сравнимое своими бескрайними просторами разве что с целым архипелагом. Получалось, что под толщей воды удивительным образом простиралось огромное воздушное пространство. Оно тянулось на сотни миль глубинного мира.

До сих пор учёные мужи, искорёжив разум, так и не смогли дать внятного объяснения, каким образом Горизонт удерживает над собой морскую толщу? И пока одни загадки прячутся от понимания, другие без труда дают себя раскрыть, предоставив победителю возможность насладиться мнимым превосходством.

Первыми попали в подземный мир следопыты-нырялы. Именно они-то и обнаружили в воздушных карманах огромные залежи Руды – сухого источника энергии. На суше за обладание подобным месторождением промышленные гиганты развязывали кровопролитные войны, а здесь, практически под ногами, серая энергия образовала целые плантационные залежи. Только протяни руку и зачерпни ковшом пару тонн.

Толкаясь локтями и желая поскорее перегрызть друг другу горло, властители надводного мира устремились в мир подводный. И вскоре, спустя всего пятилетие, в глубинах Нескучного моря появилась первая база-кокон. Невзирая ни на какие трудности, люди упрямо шагали или, лучше сказать, погружались к своей мечте. Обладание подобным богатством – ключ к истинному величию. Это вам не золотые прииски. Это гораздо серьёзнее. Месторождение руды – власть над механической промышленностью, а подобное превосходство сравнимо, разве что, с мировым господством.

Схема была слишком проста, чтобы попытаться отказываться от колоссальных вложений в создание подводной империи. Одна из могущественнейших корпораций семи границ Колхида, приложив немало усилий, все-таки уговорила Конгресс побережья отдать им бразды правления в столь сложном и ответственном деле. Шла молва, что корпорация управляет буквально всеми, начиная от обычного рудокопа и заканчивая шеф-министром архипелага. Даже осознание того, что люди не одиноки в морской пучине, и неизведанное пространство может нести в себе изрядное количество опасностей, не остановило покровителей Колхиды. В считанные дни они провели ряд переговоров с ихтианами, которые, на удивление, оказались весьма уступчивыми существами. Но. главное, они совершенно не претендовали на руду и все её производные. В жизни они руководствовались иными принципами и ценностями, что и позволило людям подписать с нечеловеками мирный пакт о взаимном сосуществовании. В противном случае, корпорация уже давно бы стёрла ихтианов в порошок, не оставив тем даже малейшего права выбора. Никаких резерваций и иных убежищ – Калхида не признавала компромиссов, тем более, когда кто-то мешал их далеко идущим планам.

Закрутив очередную гайку, Михас выполз из-под батисферы и, подхватив бутылку горячовки (смеси кофе и коньячного рома), сделал два приличных глотка. Довольно причмокнул, поёжился и посильнее застегнул молнию комбинезона. В ремонтном отсеке сегодня было определено прохладно, гораздо холоднее, чем вчера или пару дней назад. А ещё эта проклятая разгерметизация – у правой стены опять начал подтекать шов, отчего в помещении стало зябко, потянуло сыростью.

– Эх, чую я, что мой радикулит опять даст о себе знать, – непонятно кому пожаловался механик.

– Не волнуйся, аншеф обещал наподдать бригадиру-хранителю по первое число. И тот, я сам слышал, поклялся устранить все протечки в трёхдневный срок, – обрадовал его Рут Кимпл.

– Коман… – Михас подскочил со своего места, но бригадир подал знак, и механик плюхнулся обратно на сложенные диски гусениц.

Потрогав холодный борт батисферы, Кимпл оценил чумазый вид подчинённого и все же поинтересовался:

– Как наши дела?

Механик покачал головой:

– Не сказать, чтобы очень, но к следующему рейду будет как новенькая.

В ответ раздалось недовольное поцокивание языком.

– Долго, Михас. Слишком долго.

– А к какому сроку надо? – уточнил механик.

– Часов через тринадцать. Управишься?

Старик только присвистнул. В его годы он уже не реагировал на шутки натянутой улыбкой, а просто делал вид, что слабо разбирается в тонких материях юмора. Скривив рот, он зачесал пятерней слипшиеся седые волосы назад, закрутил их в хвост и пробухтел под нос какое-то ругательство.

– Это и есть твой ответ? – едва улыбнувшись, уточнил бригадир.

– Я не волшебник, и не инженер-механик, – нехотя ответил Михас. – И голубки у меня из рукавов не вылетают! Тут как бы одного желания маловато будет, бурли моя печёнка.

Кимпл задумчиво прищурил глаза:

– Знаю, что не волшебник, и поэтому не прошу тебя сотворить невозможное. Но с твоим опытом, думаю вполне по силам привести нашу пташку в движение хотя бы для краткосрочного погружения.

– Мой опыт, мой опыт… – прошептал старик. – Именно из-за него, будь он не ладен, я и ставлю реальные сроки, а не кормлю тебя пересоленными обещаниями, капитан.

– Именно за это я тебя и ценю, старая ты развалина.

– Но за двадцать пять часов! Это просто невозможно!

– Тринадцать, – уточнил Кимпл. – Я говорил о тринадцати часах, Михас. Максимум пятнадцать. Думаю, этого времени вполне достаточно, чтобы разобраться с поломкой. Если будет необходимость в деталях, готовь прошение кладовщику, я подпишу у аншефа. Если нужны люди, я пришлю Хоакима и Гилфрида в помощь…

– Да какой от них прок, – отмахнулся Михас. – Один замучает подозрениями, а второй, своими лапищами посрывает мне всю резьбу.

– Других механиков?

– Бесполезно, – поморщился Михас.

– Ну вот и отлично! Получается, справишься сам, – заключил бригадир, хлопнул себя по коленкам и, поднявшись, спокойно направился к выходу.

– Ээээ, постойте!.. Да, тушись моя печёнка! – всполошился механик.

– Чего тебе, Михас? – капитан притормозил.

– Бригадир, можно мне хотя бы выписать немного горячовки? А то эта подагра в конец измучила. И подводница, между прочим, даёт о себе знать. Того и гляди свалюсь с температурой.

Кимпл кивнул, загадочно улыбнулся и ответил:

– Будь по-твоему. Только будь добр, составь мне список всех твоих болезней, что требуют столь крепкого лекарства, как алкогольный шип, и я выпишу тебе заменитель – целый галлон едкой микстуры. И лучше не тяни, времени осталось не так много. Пятнадцать, максимум четырнадцать часов…

Открыв рот, Михас так ничего и не сказал. Податливость бригадира в очередной раз сыграла с ним злую шутку. Доверившись его, казалось бы, пустой болтовне, механик вновь угодил в ловушку не терпящего обсуждения или уловок приказа. Правда, проделано это было с таким изяществом, что Михас только сейчас понял, какую тяжёлую ношу взвалил на свои старые больные плечи.

***

Генерал-аншеф нервно покосился на счётчик времени, отчитывающий бесконечные минуты и часы. В подводном мире не было и не могло быть дней, месяцев и даже лет. Только тысячи, сотни тысяч бесконечных оборотов, равных шестидесяти минутам. Взгляд начальника переместился на бригадира Кимпла. Тот сидел прямо под тикающей громадиной и просто молчал, сохраняя при этом раздражающее спокойствие. Ни единого вопроса. Ожидание гостей проходило в полной тишине.

А между тем батисфера задерживалась. То ли шторм внёс свои помехи в чёткое расписание военных, то ли неопытный управленец-пилот сбился с курса, только, сколько Буф Дером не подгонял взглядом затормозившее на повороте время, ничего не менялось – стрелка издавала оглушающий тик-тик-так, а передатчик из зала предательский посвистывал, оповещая о пустом эфире.

Внезапно из коридора донесся твёрдый чеканящий шаг. Генерал напрягся, а бригад, сохраняя холоднокровие, с интересом посмотрел на дверь.

Стука не было. Короткий щелчок замка, и на пороге возникли двое – мужчина и женщина. Оба в строгой военной форме идеального покроя. Темно-синий цвет, красные погоны, золотые шевроны над сердцем. Мужчина, невысокий щуплый тип лет пятидесяти, с обширной залысиной на лбу и узкими профессорскими очками на крючковатом носе, выглядел весьма грозно. Но, скорее всего, такова была видимость. Для мурен, подобная мимика и излишняя жёсткость в общении являлись неким кодексом поведения. Выбираясь на свет из кабинетного затворничества, они тряслись от страха, когда погружались в мрачные морские глубины. Поэтому им ничего не оставалось, как перенаправлять свой страх на подопечных. А вызвать трепет у подчинённых они могли только грозным многозначительным взглядом и хмурым, а точнее, каменным выражением лица.

На фоне невысокого офицера из специального корпуса, его спутница выглядела менее строгой, что не делало ее более сговорчивой. Облегающий костюм идеально подчёркивал стройную фигуру, а короткая причёска и острый носик добавляли особый шарм к ее подтянутому образу. Именно этот шарм будоражил умы молодых офицеров-глубинщиков. Всем своим видом девушка выказывала непокорную надменность. Чёткие приказы, короткие ответы и никакого панибратства. Ни единого слова, кроме уставных «есть», «так точно» и «слушаюсь». Отличный вариант для ассистента-офицера особого назначения. Перед такой прекрасной, но непреступной во всех отношениях, валькирией порой давали слабину даже самые опытные подводные хищники.

Окинув быстрым взглядом необычную парочку, генерал-аншеф вскочил со своего места и устремился навстречу гостям.

– Рад, безумно рад! Как добрались? В болтанку не попали? Сейчас просто ужасный сезон подводных вихрей!

Хвала Неведомым мученикам, мысленно упомянутых Кимплом, его начальнику хватило ума не полезть обниматься. Хотя, надо заметить, что твёрдое пожатие аншефа тоже оставило неизгладимое впечатление на руке, а точнее, на лице гостя. Поморщившись, тот с честью выдержал рьяный напор генерала, отступил в сторону, поправил китель и гордо вскинул подбородок вверх.

– Генерал-аншеф Дерома, разрешите представиться – ренегат второго звена специального корпуса подводных происшествий Жуй Крошин, как говорится, собственной персоной.

Хотя руководитель базы был неробкого десятка, но, услышав звание и должность прибывшего, сначала покраснел, а потом резко побледнел, растеряв все приветственные заготовки. Заметив воцарившееся смятенье, ренегат растёкся в улыбке и, поправив очки, решил немного закрепить успех. Повернувшись в пол-оборота, он представил свою спутницу.

Девушку звали Лура Финчер. Как оказалось, она не являлась ассистентом, а имела довольно высокое звание пятого ранга и представляла развед-корпус.

Подобное внимание сразу двух спецслужб к его скромной персоне окончательно добило Буфа энд Дерома. Присев на крайний стул, он грустно свесил голову и исподлобья покосился на бригадира, который в отличие от аншефа выглядел ещё весьма бодро. Очевидно, что Кимпл просто не представлял себе масштабы надвигающегося бедствия.

Насладившись в волю желаемым результатом, ренегат продолжил своё словесное наступление. Занял место генерала, недовольно поёрзал в кресле, настраивая высоту, спинку, и, сцепил перед собой пальцы в крохотный кулачок. Внимательный, полный претензий взгляд коснулся сначала Дерома и переместился на Кимпла.

– Итак, не будем откладывать наши дела в долгий ящик. У вас тут, как я понимаю, мера времени несколько иная, чем на суше?

– Мы считаем часы, а не дни и недели, – машинально буркнул аншеф. – Отсутствие светила и вечная тьма за бортом понимаете ли…

– Понимаю, понимаю, – перебил его Крошин. – Потому и хочу быть предельно краток и лаконичен в речах. Мисс Финчер, с вашего позволения…

Агент разведки отреагировала коротким кивком.

– Рад, что нет возражений. Начнём с базовой информации о происшествии, – немного помедлив, он смочил пересохшее горло, отхлебнув из стакана, и продолжил: – Около шести часов назад, в квадрате Око-Луч произошло небывалое происшествие. Батисфера Псион системы шелф Е, совершив вынужденный манёвр, погрузилась на предельную для себя глубину, и, соприкоснувшись с неровным рельефом дна, понесла серьёзные технические повреждения, в связи с чем не смогла подать сигнал о помощи и впоследствии соприкосновения…

– Что за чушь? – не громко, но достаточно внятно, чтобы быть услышанным, фыркнул Кимпл.

Ренегат резко замолчал, прищурился и одарил бригадира холодным взглядом.

– Поступок, недостойный офицера, шофт² бригадир. Вы отдаёте себе отчёт? Перед вами находится тайный консул, а не мотросня с рифных мелей! Или вы смыслите только в крепкой выпивке и названиях зубастой рыбы?!

Уткнувшись взглядом на очевидные рубленые изъяны стола, бригадир ничего не ответил. Но было заметно, как желваки заиграли на его лице.

– Встать! – удар кулаком по столу сопровождался криком ренегата.

В абсолютной тишине стало слышно, как нервно поскрипывают туфли аншефа, и трутся от злости зубы Жуй Крошина. Напряжение нарастало, словно давление в газовой ёмкости.

Выдержав поистине театральную паузу, Кимпл неспешно поднялся. Спокойно поправил китель, распрямил плечи и размеренно доложил:

– Господин ренегат второго звена специального корпуса подводных происшествий Жуй Крошин, прошу взять слово, – дождался позволения и молниеносно отчеканил: – Благодарю! Я считаю вашу версию происходящего несостоятельной по причине того, что в квадрате Око-Луч отсутствуют неровности поверхности дна, способные при соприкосновении нанести столь значительный вред батисфере системы Шелф. Рельеф и показатели – в общем и целом это пустыня, а не скальная вершина…

Тайный консул коротко кивнул:

– Что-то ещё?

– Безусловно. Также мной смоделирована траектория подводного судна. Судя по записям самописца и бортового журнала, Псион около шести минут находился в неподвижном состоянии над впадиной и только после этого вновь начал движение. Как следствие, он никак не мог получить столкновение в движении, поскольку начал самовольное погружение. Ко всему прочему, донесения капитана Алонсо содержат противоречивые сообщения об объекте величиной…

– Довольно! – прервал его Крошин. – Я не хочу копаться в домыслах и суевериях. Спасибо за доклад, бригадир…

– Рут Кимпл – ответственный за квадрат Око-Луч, сэрг.

– Ах, вот оно что, – задумчиво протянул ренегат. – Теперь понятно, откуда у вас такая прыть. Замечательно, что именно вы оказались здесь и сейчас. Спросите почему? Потому что именно вы станете нашим проводником в Подземье. Надеюсь, на ближайший десяток часов у вас не запланировано никаких важных дел? Генерал-аншеф?

Дером растерянно пожал плечами.

– Я так и думал, – изобразив притворную улыбку, потёр ладони Крошин. – У вас есть какая-нибудь полезная информация для доклада?

Кимпл раскрыл уже было рот, но в последний момент все же остановился, не стал выказывать удивления. Тягаться силами с представителем тайной службы в открытом соперничестве – слишком опрометчиво. Тем более, нет смысла выдавать всю информацию на-гора. Свой первый ход бригадир уже сделал, и теперь было бы неплохо дождаться ответной реакции представителя адмиралтейства. И ренегат не заставил себя долго ждать.

– Не позднее пяти часов вы должны подготовить свою батисферу к отплытию. Мы с вами проделаем небольшое путешествие до Горизонта, а оттуда – до ближайшего пристанища нечеловеков…

Бригадир нахмурился.

– Батисфера Одиссей рассчитана лишь на пятерых человек. А по уставу я не имею права дробить команду. Каждый член экипажа это отдель…

Подняв руку, Крошин прервал объяснение.

– Дробить экипаж не придётся. Думаю, мы просто слегка отступим от определённых правил и технических требований. Вы возьмёте на борт двух пассажиров. Если не ошибаюсь, ваша модель батисферы имеет несколько дополнительных спасательных мест на случай проведения подобных операций.

– Так точно!

– В таком случае, не вижу никаких проблем. Нам с мисс Финчер вполне хватит двух сидений на задворках вашей быстроходной машины. Возражения?..

Возражений не было и быть не могло. Но почему-то старшие по званию всегда и при любом случае задавали этот бессмысленный вопрос. Чёткая военная иерархия, мать её! Заранее зная ответ, все-таки уколоть напоследок. Из подобной философии складывалась вся боевая хитрость и премудрость людей в пагонах – безжалостно жалить каждого, будь то враг или подчинённый. И тому существовала масса подтверждений, например, добить умирающего врага – не приведи удача, если он выживет. Гнать воинов в атаку, даже если поражение предрешено. Не обращать внимания на мирное население, ведь в глазах наступающих они наравне с врагом. Всегда на максимум! Всегда на пределе! У людей в погонах ничего не делалось иначе. Никаких различий. Конфликт – он или есть, или… Впрочем, другого варианта быть не могло. Надел темно-синий мундир, значит ступил на скользкий путь постоянной готовности. Поправил фуражку и устремил свой взор вперёд, в сенильную глубину. Мирное время? Нет потенциальной опасности? Ерунда! Опасность существует всегда! А враг присутствует везде, мать его! Даже среди своих собратьев по оружию! И таких вот врагов надо искоренять, выкорчёвывать ещё жестче, более беспощадно, чем явного противника.

Кимплу хватило пары секунд, чтобы понять – перед ним не старший по званию, а соперник или, вернее, грозный враг. В этой игре нет чьих-то интересов. Крошин не собирается искать истину, ему достаточно обнаружить виновного, что сделать гораздо проще. И считай, программа минимум выполнена. Он не будет анализировать, сопоставлять, проводить аналогии. По его замыслу достаточно осуществить ряд стандартных процедур и указать пальцем на самого слабого среди подводной братии. А может быть, напротив, на того, кто излишне силен и непреступен. Да и какая разница! Главное, что в этой игре Крошин – тот персонаж, кто диктует условия. Он пишет правила, и ему решать, в какой момент стоит поставить жирную точку. Все слишком очевидно. С одним только «но» – бригадир не собирался так просто сдаваться. Потому что здесь, под давлением десятка атмосфер, любой лидер может в одну секунду стать аутсайдером. И как бы он не тешил своё самолюбие, правила здесь устанавливает лишь один судья – Глубина. А её невозможно купить или переманить на свою сторону. Только она – неподвластный никому манометр справедливости. Получается, шансы равны?

Кимпл был в этом уверен. Отдав честь, он приложил кулак к сердцу, щёлкнул каблуками и покинул конференц-зал. Битва началась. И теперь необходимо взять паузу, чтобы подготовиться к первым манёврам.

***

Любому человеку необходим отдых. Даже если ты глубинщик от мозга костей, и являешь собой пример невероятной стойкости духа и тела, твой совершенный механизм мышц, костей и связок рано или поздно взывает к справедливости. Ничто не может работать вечно, к тому же на пределе возможностей. Без отдыха произойдёт не просто поломка, которую, к примеру, у машин можно устранить при помощи обычного ремонта, а случится, действительно, серьёзная неприятность. Ведь человеческое здоровье подобно хрупкому стеклу. К тому же, у двуногого существа с мозгами и вечно жужжащими мыслями все не так, как у стального агрегата: сердце – это не мотор, а мышцы – вовсе не коробка передач. У него всё гораздо серьёзнее. Пренебрёг отдыхом, и все! Можешь считать себя барахлом, списанным на берег за ненадобностью. И ничего с этим не поделаешь. Организм штука тонкая. Его не загонишь в гараж и не оставишь до утра набираться сил. Передышка у глубинщиков тоже должна быть особенной. Тем более, когда речь идёт о тех, кто ежедневно выходит на вахту и по сто часов подряд бороздит бескрайние просторы Нескучного моря.

Зал для релаксанта располагался в северном крыле базы. На вид обычная забегаловка, которую с лёгкостью можно отыскать в любом прибрежном городке. Длиннющая барная стойка, уютные узкие столики вдоль стен, сотни, а может быть тысячи черно-белых фотографий и раскрашенных этикеток и, конечно же, пианино. Правда, здесь, в подводном царстве вечной сырости и непонятно откуда взявшихся сквозняков, музыкальный инструмент также иллюзорен, как и все, что напоминает команде о береге и привычной жизни. Он слеплен из множества крохотных металлических деталей тонкими узлами сварки. Смотришь на него вблизи – груда уголков, болтов и шлангов, отойдёшь подальше, в полумрак зала, и тень тут же делает своё дело. Метаморфоза происходит почти мгновенно. И обман начинает руководить твоим разумом. На небольшой сцене появляется великолепный источник музыки, меланхолии и витающих, словно табачный дым, мыслей. А когда к визуальному эффекту добавится хрипатый голос древнего патефона, становится окончательно ясно – ты очутился в настоящем раю.

Руководил этим дивным местом старина Юрбенг Краб – старик с выцветшими якорями татуировок и скверным чувством юмора. В какое бы время вы не заглянули в Зал для релаксанта – он всегда протирал кружки. Монотонные движения: плюнул – вытер, плюнул – вытер. Настоящий педант чистоты и потворщик непрекращающейся уборки. Поговаривали, что однажды Краб умудрился вылизывать своё подводное заведение целых двадцать часов кряду. Затем немного поспал, пятнадцать, максимум двадцать минут, и всё началось заново.

Но славился он не только идеально чистыми посудой и столами, которые давным-давно пропитались лавандовой свежестью. Нет, все было куда серьёзней. Главной отличительной чертой Краба были его бесценные советы. Всего одно слово, сказанное то ли невпопад, то ли случайно, обычно оказывалось бесценней исповеди местному капеллану.

Те, кто знал старика не первый год, не уставали поражаться его житейской мудрости, ну а остальные и вовсе приходили от короткого разговора в неописуемый восторг. И тем, и другим, Краб не раскрывал секреты своего мастерства. Говорил просто, морской кракен напел. Вот и все объяснения. И всё повторялось сначала. Плюнул – вытер, плюнул – вытер…

– Скажи Краб, а ты вообще веришь в судьбу?

Ольга редко пила горячовку. Обычно её вечерний рацион состоял из чая и крохотного кусочка капустного пирога. Но сегодня был особенный день. Или ночь. Какая, к подводным шепталам, разница! Медик хотела это сделать – и точка!

К счастью, сегодня в зале было немноголюдно, и портить ей такое прекрасное застолье на одного было некому.

– Зависит от ситуации, – буркнул Краб.

Выпятив губы, медик изобразила на лице уважение.

– Повторить?

– Не уговаривай, не откажусь.

– Вероятность существует всегда, – Краб осклабился, показав Ольге кривой ряд золотых зубов.

– Вот скажи, почему все так паршиво, а? Ну почему ты как одинокая лодка в океане. Всё куда-то стремишься, пыжишься, а толку ни на грош… Зачем нам всё это? Где справедливость? Вот сунешь голову под воду – красиво. Рыбки плавают, кораллы и все эта разноцветная мишура. А чуть глубже копни, залезь в расщелину, и побери его Глубина, хмарь, пустота и боль! Вот почему?

Кивнув, Краб отставил кружку в сторону, поправил красную бандану с черепом и уточнил:

– Ты ведь это сейчас про мужиков?

– Что?! – Ольга гордо вскинула голову и попыталась изобразить возмущение. Но было поздно, её уже раскусили как последнюю дилетантку в плане душевных разговоров.

Покачиваясь, она приподнялась и попыталась сфокусироваться на щетинистом лице Краба. Тот в данную минуту действительно имел огромное сходство с представителем ракообразных. Ольга грустно произнесла:

– И откуда ты у нас такой умный?..

– Ясно откуда, – старик весело подмигнул, – с небес свалился. Мы тут, голубушка, все оттудова. Сверху.

На пороге возникли двое. Посланники судьбы явились как раз вовремя. Переглянувшись, Хоаким и Михас сразу смекнули, что к чему, и поспешили на подмогу.

Ольга называла такие дни бабским мычанием, и её коллеги по команде предпочитали не спорить. Она ведь медик – ей видней. Вот и получалось, что раз в год, а иногда и чаще, Ольга впадала в подобную бессознательную меланхолию, и под действием горячовки выплёскивала на приятелей все накопившиеся страхи и сомнения. Только вот говорила она всё больше странными обрывчатыми фразами. Задавала непонятные вопросы, отделывалась расплывчатыми ответами. И в качестве награды получала вполне дежурные заготовки своих коллег.

Наутро никто ничего не вспоминал. Что поделаешь – Глубина! Она тётка серьёзная. С ней шутки плохи. И лучше один вечер перебороть её градусом, чем потом мучиться и хандрить тысячу часов.

– Ольга, ну кончай. Тебе на сегодня хватит.

Хоаким подошёл первым и осторожно взял женщину под локоть.

– На сегодня? – туманный взгляд запутался в хмуром лице стрелка.

– Он прав, подруга. Оставь стакан, а то такими темпами ты опустошишь всё хранилище, и мне ничего не достанется, – поддержал Хоакима Михас.

Одёрнув руку, Ольга фыркнула:

– Фи, вот ещё! И не подумаю. На твой век горячовки хватит, не переживай. А будешь канючить, заберу ключ от шкафчика со спиртом. Это все-таки медицинский инвентарь!

Михас смущенно отступил и виновато посмотрел на присутствующих. Но, ни Крабу, ни Хоакиму его секреты были неинтересны.

– Брось дурить говорю! Живо в койку! Завтра трудный день, – настаивал на своем стрелок.

Ольга вновь надула губы и перевела взгляд на старика.

– Ты их тоже слышишь, Крабик? Или это моё больное воображение?

Старик взял в руки очередной стакан и понимающе кивнул.

– Они вот говорят: сегодня, завтра, послезавтра, утро, вечер… А где

они? Где, я спрашиваю всех вас, эти дьявольские дни? Только часы! И ничего больше! Все измеряется в этих паскудных часах. А я привыкла видеть солнце. И понимать, что, когда оно взошло, наступил новый день. Ни час, ни десять, ни сто!.. А день, обычный день, полдень, вечер, и только потом ночь. А здесь всегда ночь! Понимаешь?! Ночь! Будь она проклята на веки вечные! Ночь…

– Да за такие размышления и на берег списать могут, – шепнул на ухо Хоакиму Михас.

– Могут, – согласился тот. – Поэтому надо срочно тащить её в каюту.

Краб смачно плюнул на дно стакана.

– Даже там, где сплошная ночь, бывает, наступает самый настоящий день. Главное, дождаться завтра.

Стрелок недовольно отмахнулся:

– Хватит уже. Вечно ты со своими идиотскими метафорами!

Краб только пожал плечами:

– Я сказал, что сказал. Мы это мы, и ничего нас не изменит. Разве только Глубина.

Глубинщики спорить не стали, только скривили рожи и потащили медика к выходу. Но убраться из зала и увести Ольгу незамеченной Хоакиму и Михасу так и не удалось.

– Вот значит, как? У нашего неудержимого медика очередной срыв! Приступ, так сказать. женской откровенности! – Улыбка на лице Большого Уха сияла ярче, чем начищенные стаканы.

Преградив путь и нервно потирая крохотные потные ладошки, он наслаждался зрелищем и не спешил освобождать проход. Расстегнув карман куртки, Гилфрид извлёк оттуда рабочий блокнот, достал ручку и приготовился записывать выявленный им проступок.

– Может не надо? – спохватился Михас.

– Почему это? – желчно проблеял Ух.

– Да пойми ты, такое ведь со всяким может случиться.

– Здесь специальная подводная база-кокон, а не бордель, – выдвинул свой железный аргумент Гилфрид.

– Но мы ведь из одной команды! – возмутился механик.

Улыбка на лице Уха стала только шире:

– И лишь по этой причине я должен закрывать глаза на столь серьёзное нарушение?

– Ну почему же только по этой, – встрял в разговор Хоаким. – Между прочим, существует ещё одно обстоятельство. Тебе не стоит забывать о собственном здоровье…

– Здоровье? А при чем тут моё здоровье?! – Большой Ух явно обеспокоился услышанным.

Перехватив Ольгу поудобней, Хоаким сделал пару решительных шагов вперёд, толкнул плечом растерянного Гилфрида, и только потом ответил:

– Потому что если ты произнесёшь хотя бы одно слово или напишешь маленькую закорючку, я вырву тебе пальцы с корнем!

– С мясом, – подсказал Михас.

– Точно, – согласился стрелок. – И с ним тоже!

В попытке возмутиться Гилфрид уже поднял перст вверх, но его праведный гнев внезапно прервал оглушительный вой сирены. Первый раз за последний год она прозвучала как хриплый стон разбуженного трубача.

Практически сразу к тревожному звуку добавился монотонный топот тяжёлых сапог.

– Завтра наступает очень быстро, – уставившись куда-то вверх, задумчиво произнёс Краб.

Его монолог прервал странный гул. Нечто огромное приближалось к базе. Стремительно и неотвратимо, как бывает за секунды перед трагедией, наступило затишье, а потом последовал толчок.

Хоаким успел подхватить Ольгу, которая попыталась вырваться из его объятий, когда стены Форта Готли содрогнулись.

Удар оказался такой силы, что даже приваренные к полу столики покинули свои места и, заскрипев, словно старые петли, заскользили по залу, кружась в тревожном танце.

Вцепившись в стойку бара, Краб осклабился и разразился ужасным протяжным хохотом. Возможно, он просто нервничал и таким нехитрым способом пытался побороть внутреннее напряжение. Но что бы с ним не происходило, его поведение вызвало настоящий ужас у Михаса. Упав навзничь, тот испуганно вытаращился на веселящегося старика и выдавил из себя мерзкие ругательства.

Повторный удар извне оказался сильнее первого. Бутылки и намытые до блеска стаканы посыпались с полок стеклянным дождём.

– Что происходит?! – задрожал Гилфрид.

– А ты загляни в свой блокнот, – пытаясь сохранять спокойствие, рявкнул Хоаким. – Может там зафиксирован и этот проступок…

Третий толчок заставил Уха потерять ручку, блокнот, а заодно и ненадолго лишиться возможности передвижения.

***

Боевая готовность – есть боевая готовность! Тут уж не до соплей. Либо выполняешь отточенные нормативы подготовки, либо при первой же возможности угодишь под гарпунную стрелу. Конечно, существуют и невероятные случайности, когда опыт – не панацея от быстрой смерти, но в большинстве случаев он становится спасительным талисманом. У глубинщиков военная стратегия та же самая, что и на земле. С одним лишь отличием: в толще воды, то, что не стреляет и пыхает огнём, зачастую несёт куда большую опасность, нежели боевое оружие. Мир Глубины суров, опасен и безжалостен. Но основное его оружие – это внезапность. Тут уж не помогут никакие навыки. Только ловкость и смекалка. И если удастся выйти из боя живым и здоровым, обязательно проверь исправность скафандра или батисферы. Ведь бывают случаи, когда банальный отказ механизма убивает глубинщика ещё до начала самой схватки. Глубина, она не терпит пустых разговоров. Пан или пропал! И её закон безжалостен ко всему живому.

Заслышав первые посторонние звуки, инженеры дают сигнал в командную рубку ответственному дежурному. Тот, стараясь не удивляться мощности сигнала, принимает решение молниеносно. Это потом, за кружкой чая или чего покрепче, в компании офицеров он будет обсуждать превратности морской службы и стращать коллег подводными легендами. Потом, но не сейчас. В данную секунду необходима максимальная концентрация. Касаясь губами переговорной трубы, он выдаёт скупую информацию: «Неопознанный объект приближается к базе. Тревога!»

Как много в этой короткой, но ёмкой команде. Её понимают все, от мала до велика. По-другому нельзя, у глубинщиков она проникает под кожу с молоком матери, как любят шутить старожилы. Именно она заставляет бойцов любого ранга подрываться с места и бежать в цех погрузки. Там они примеряют на себя прочные и неимоверно тяжёлые скафандры. Оружейники расчехляют гарпуны и стрелообразные пушки, в простонародье шапи. А командиры, прильнув к обзорным стёклам, не забывают помолиться неведомым мученикам. Ситуация требует от всех предельного внимания.

Мутные воды Нескучного моря – это невероятное поле битвы. Здесь любой противник имеет неоспоримое преимущество. Живущие в глубине существа приспосабливались к местным особенностям годами, а человек пришёл на дно недавно. Он здесь новичок. У врага острый взор, идеальное обоняние, быстрые, сравнимые с полётом стрелы, движения. Житель глубин у себя дома. Он хозяин и повелитель, способный противостоять металлу, скрипучим механизмам и огромному человеческому самомнению, что тот никто иной, как самый настоящий пуп земли.

Вот и приходится людишкам идти на всякие ухищрения.

Механики извлекают широкими щипцами из специальных резервуаров лучики – подводных жуков, чей яркий свет способен пробиться сквозь любую муть даже на глубине двухсот ярдов. Световые фонари разгораются. База Форт Готли вспыхивает, словно рождественская свечка. Трёхуровневая постройка, словно забирается в ярко-голубой ослепляющий кокон. Многих существ такая система защиты, безусловно, отпугнёт. Но только не сегодняшнего гостя. В отличие от своих соплеменников его не беспокоит яркий свет. При абсолютной слепоте он ориентируется исключительно на исключительное обоняние. Другие чувства ему сейчас ни к чему.

Он носит гордое имя Мардук. Мало кто видел его вживую, тем более в такой близости. Для глубинщиков он легенда. Миф, который не имеет под собой никаких фактов. Но сегодня люди узнают, как сильно они заблуждались!

Мардук пронзает первую зону защиты, врываясь в кокон, словно игла разрывает мыльный пузырь.

Его не остановить!

Но люди не так глупы. И пускай они не верят слухам и домыслам, зато опасаются загадочных превратностей судьбы, которая заставляет их не быть самоуверенными.

Звуковая волна эхолотов ударяет в чудовище всей своей мощью.

Такого Мардук не ожидает. Раскрыв рот, он извивается будто уж и, ударяясь о металлическую обшивку базы, начинает беситься. Хвостом он задевает крепёжные тросы.

Считаете, что рыбы не умеют издавать никаких звуков? Напрасно вы так думаете. У подводных жителей есть масса способов заявить о себе. Например, трением костей или гортанных и челюстных зубов.

Приглушенный вой вырывается из Мардука как призыв к бою. Запутавшись в сетях прочных тросов, он мечется в агонии. Ярость застилает глаза, туманит разум, если, конечно, у чудовища существует подобная роскошь.

Удар. Чуть погодя – следующий.

Мардук подаёт сигналы, вызывая противника на бой. И консервная, трёхуровневая банка, с крохотными червячками-людишками внутри слышит его призыв, принимает его!

Из-под нижнего яруса, как маленькие точки, выпадают четыре батихода – огромные, в три человеческих роста двуногие роботы, управляемые изнутри опытными бойцами Форта Готли.

– Что за гребаный балласт!

– Ну и тварь! Откуда она только взялась?

– Клянусь, она размерами с нашу базу!

– А зубища с меня ростом!

Эфир засоряют эмоции бойцов. Они впервые видят подобную громадину. Им необходимо прийти себя, прогнать страх. И лучший способ сделать это – голос. Свой, чужой, без разницы. Ругнулся, ляпнул глупость и вроде очистился немного. Уже и руки крепко держат рычаги управления, и колени не так сильно подрагивают, как пару минут назад.

Морской гигант бьётся в панике. Острые нити тросов уже рвут его податливую плоть. Если так пойдёт дальше, на запах потянутся другие хищники. Мардук прекрасно понимает, что он не самый крупный обитатель западной оконечности рифа. Страх заставляет чудовище отчаянно бороться за свободу.

Неуклюже, слегка подпрыгивая, батиходы сокращают расстояние до цели. Первым движется Дабручи Склобод. Он самый опытный в бригаде. И довелось ему повидать всякого, что недели не хватит рассказать все истории. Именно на него и надеются желторотые новички. Наставник Склобод не подведёт. Дядька Склобод глупостей не натворит.

Бригадир чувствует, что ему доверяют. Но для гордости совсем нет времени. Расстояние до противника сокращается с бешеной скоростью – хотя батиходы самые медленные в арсенале базы.

Что делать?

Как поступить?

Да, Склобод опытный, и редко когда ошибается, но сегодняшний бой может перечеркнуть многое в его подходящей к концу карьере глубинщика. Только оступись – растопчут. И не вспомнят о старых заслугах, раздув неудачу до размеров палящего солнца.

– Скло? Что будем делать? – слышится в передатчике неуверенный голос второго ведомого.

Дюкс хороший парень, решительный. Далеко пойдёт, как только дядька Склобод, наконец, соберётся уйти на заслуженный отдых.

До Мардука не больше пятидесяти ярдов – вполне достаточно для гарпунной атаки.

Рано. Слишком рано.

Внутреннее чутье никогда не подводит Склобода.

– Не держимся кучей. Ромэ, Дю, растягиваем периметр, – командует ведущий. В подводной битве все как в замедленной киноленте: вроде бы невесомо, плавно, но, когда время доходит до боя, все резко ускоряется.

Здесь, на глубине, все иначе, чем на суше или в воздухе. Здесь – солдаты, воины, бойцы – называйте как угодно – не дают друг другу клички. Достаточно просто сократить первое либо второе имя. Кому надо, поймёт, а остальным нечего делать в специальном эфире.

Ощущая приближение чужаков, Мардук замирает. Становится недвижимым, начинает страшно вращать янтарного цвета буркалами. Наверное, у него такая защитная реакция. Неважно. Главное, она работает. Три батихода замедляются, образуя неровный полумесяц.

Невыносимые секунды ожидания. Кто кого? Тут важна каждая мелочь. Любое неловкое движение может привести к внезапному роковому началу. И сколько к нему не готовься, оно все равно застанет тебя врасплох.

Рука Склобода на боевом рычаге. Гарпуны готовы вырваться из стволов, закрутив вокруг себя хвостатый водоворот смерти.

Рано.

Опытный глубинщик оценивает чешую гиганта. На вид достаточно плотная, слегка отливает серебром. Склобод присматривается. Так и есть – под кольчугой чешуи скрывается вторая защита, что-то типа внутреннего жирового слоя. Такому гарпун не помеха, даже с двойным заострением и боковыми зацепами. Максимум поранишь, и, как закономерный итог, сильнее разозлишь. Тогда и тросы его не удержат. Расшвыряет их, как котят, и дело с концом.

– Что будем делать, Скло? – торопит Дюкс.

Да… молодо – зелено, вздыхает ведущий. Куда торопит? Неужто спешит к праотцам на круглый разговор обсуждения земных грехов? Нет, дело в другом. Юноша желает как можно быстрее снискать славу, заявить о себе, выйти победителем, но толком даже не изучил противника.

– Погодь-ка, – бухтит в переговорку Склобод.

Ни гарпуны, ни шипы-град. Тогда что?

Раздумывать некогда. Время течёт сквозь пальцы, превращаясь в выступающий на коже пот.

Тросы натягиваются струной, но не лопаются, а заставляют чудовище приблизиться к стене базы и нанести несколько сокрушительных ударов. Обшивка не выдерживает, лопается.

Сколобод не слышит людских криков, паника внутри кокона слишком далека, за пределами водной стихии, которая только готовится к вторжению, стараясь заполнить собой свободное пространство.

– Стреляем по креплениям!

– Что?!

– Куда?!

– Подтвердите приказ! Неразборчиво! – вспыхнули в трубе юношеские голоса.

Ведущий не произносит ни слова. Выстрел, второй, третий. Первые гарпуны скользят по металлической пластине крепления, но один все-таки попадает в цель. Оглушительный скрежет, словно по оголенным нервам. Одна из заклёпок выскакивает наружу, и останавливается, цепляясь за металлическую опору.

Все это напоминает ученический тир для юных глубинщиков.

Так оно и есть, думает Сколобод. Для его ребят эта первая проверка на прочность. И основной урок таков: ни в коем случае нельзя кидаться в бой беспечно, сломя голову. Это удел смертников, а не настоящих воинов.

Первым его поддерживает Дюкс.

Отлично парень!

Выстрелы достигают цели, связывая разбухающим трассером воедино дуло батихода и пластину на неровном морском дне.

Конечно же, Мардук не догадывается, что странные существа, передвигающиеся на двух слегка изогнутых конечностях, хотят вызволить его из ловушки, в которую он так нелепо угодил по собственной глупости. Его заботит только одно – поскорее покинуть ненавистное место. Он в отчаянье рвётся на свободу. База содрогается. Теперь чудовище не бьёт хвостом – уже не хватает на это сил – оно просто заваливается на бок. Опоры Форта Готли не выдерживают такого напора и сотрясаются, едва не слетев с опорных балок.

– Быстрее, акульи потроха! Ещё заряд, выстрел! Заряд, выстрел! Криворукие жуймалы! – ревёт Сколобод.

Из-за мутной воды и пенных трассеров практически невозможно различить цель. А подойти ближе не позволяет страх. Глубинщики продолжают стрелять вслепую, наугад направляя гарпуны в серую муть.

И очередной выстрел высвобождает непрошеного гостя из стальных сетей.

У Мардука находятся силы разразиться душераздирающим воем. Он ударяет хвостом последний раз, показывает опасным противникам зубастую челюсть и убирается восвояси.

Бой окончен. В сегодняшней схватке нет победителя и проигравшего. Совсем нетипично для подобного спора. Морская стихия не привыкла идти на попятную, а стало быть, рано или поздно, у Мардука все-таки появится шанс восстановить свои права властителя глубин. И никакие стальные жгуты не смогут помещать ему вернуть лидерство в этом отложенном на время споре.

***

В пролётах и коридорах не умолкал шум. Приказы, окрики, натужный хрип… Глубинщики пытались в наикратчайшие сроки устранить пробоины. Сварочные аппараты, ледяной пластилин, подпорки и запайки, в ход шли всевозможные способы борьбы с трещинами и пробоинами в двух секторах.

Оторвавшись от созерцания морского дна, генерал-аншеф вытер пот со лба галстуком, снял его с шеи и убрал в карман.

– Я смотрю, у вас здесь с дисциплиной не то что плоховато, а невообразимо хреново, – не скрывая блуждающий внутри него страх, заключил Крошин.

– Честно признаться, сэрг ренегат, на моей памяти такого происшествия ещё не случалось. Чтобы такая махина налетела на базу!.. Клянусь Неведомыми мучениками, не припомню, – честно признал Дерома.

Кимпл подошёл к ним. Его напряжённый взгляд был направлен в ближайший круг видимости, прямо туда, где исчезло чудовищное существо.

– Могу предположить, сэрг, что подводного монстра потревожило взрывной волной, и оно оказалось здесь не по своей воле…

– А что это меняет? – удивился Крошин. – Или устав говорит вам, что не стоит обращать внимания на непредвиденные события? И вам плевать на форс-мажорные обстоятельства? Сомневаюсь! И делаю вполне логичный вывод – команда не подготовлена к продолжению морской вахты. Посему, данный вопрос я буду выносить на комиссию соответствия, а пока попытайтесь поскорее устранить все последствия этого неприятного во всех смыслах инцидента. А от вас, бригадир, я жду доклада о готовности группы. В ваших же интересах не тянуть время. Иначе на вашем месте окажется другой, более опытный и сообразительный офицер. Все ясно?

– Точно так, сэрг, – откликнулся Кимпл.

– Ну вот и замечательно. Тогда, позвольте откланяться, я немного устал с дороги, – стремительно повернувшись к присутствующим спиной, Крошин обратился к адъютанту: – Юноша, прошу вас, препроводите меня и мисс Финчер в наши каюты. Думаю, я вполне успею хорошенько вздремнуть, пока эти бездари устраняют собственные ошибки.

Карунов так и не успел сделать и шага, когда громкий передатчик внутренней связи зафыркал и сухо оповестил: «Сэрг генерал, докладываю о прибытие судна Лаэрт с одной особью нечеловека на борту. Прибывший представился подводным мирилой Анук-Чоком Главакином. Также он сообщил, что приплыл по личному приглашению бригадира Рута Кимпла. Разрешите выпустить его из карантинной зоны? Прошу вашего подтверждения».

Генерал-аншеф только злобно закусил губу. Связной расценил данный звук как согласие и затих.

Крошин наградил каждого из присутствующих острым взглядом, присовокупив:

– Нет, Дерома, я кажется, ошибся. У вас здесь не бардак, а настоящая помойка! Ихтианы ходят по секретному объекту, как у себя дома. Позор, генерал-аншеф. А с вами, бригадир, обещаю, у нас состоится отдельный разговор! И не обещаю, что он будет приятным.

ГЛАВА 3. ПЕРЕСТУПИТЬ ЧЕРЕЗ ГОРИЗОНТ

Перевязать рану, наложить жгут или вправить сустав – это может каждый глубинщик. Ему для этого не нужен личный ассистент, только аптечка с медикаментами, на худой конец, просто подручный материал. Затянул, зафиксировал, и дело в шляпе. Если более сложные повреждения – то справится бригадир, который проходил для этого специальные курсы неотложной помощи. А вот побороть недуг, способный проникнуть в разум и навести там такого шороху, что хоть в петлю лезь – тут в силах помочь только настоящий медик. Лишь он способен успокоить запаниковавшего бойца. И методов в его арсенале имеется превеликое множество. К примеру, ввести зараженного в глубокий псевдо-сон и выкинуть из его башки все ненужные страхи. А опытные практики в силах помочь сразу группе людей, попавшим под дурное влияние Глубины. Правда, на любую человеческую хитрость вода находит достойный ответ, ограждая себя очередной, новой защитой от настырных захватчиков. И тогда, ничего не поделаешь, приходится людям действовать на свой страх и риск. Разменивая бесчисленные жертвы на опыт и скорбя о напрасных потерях. Только так можно отыскать в идеальной, казалась бы, стене брешь и попытаться вновь на равных противостоять неизведанной стихии.

Вода, она ведь солёная мерзкая тварь, будь она проклята! Она губит на раз-два. Никакой жалости к человеку, который пыжится, старается, пока хозяйке подводного мира это не надоест, и она не стегнёт его острым хлыстом праведного гнева.

К Глубине нельзя привыкнуть. Познаешь один страх, настроишься на него, а стоит попасть в расщелину или туннель, тебя уже будет ждать что-то совершенно новенькое. Например, приглушенные звуки или гуляющие вокруг тени. Таких кошмарных вещей на земле не услышишь. Даже ночью в лесу мир кажется более приветливым. Стоны, внезапные крики, мерзкий скрежет. А если не повезёт, и попадёшь в самый эпицентр Глубины, начинаешь различать неведомый шёпот. И по истечение всего пары минут начинаешь верить в его реальность, потому что звучит он уже не снаружи, сквозь толстые стены обшивки, а проникает прямо в голову, начиная существовать и в тебе, и рядом с тобой.

Многие утверждали, что звуки моря могут обретать и внешнюю оболочку, обращаясь то родным человеком, то неведомым чудовищем. Хотите верьте, хотите нет, но галлюцинациями тут и не пахнет. Одному из глубинщиков, кому не посчастливилось оказаться в пустоте, когда он решил опуститься практически на сорок футов во впадину Свето-Тень, удалось увидеть четырёхногую русалку. Почему именно русалку? Все очень просто. Потому что вместе с ногами у неё присутствовал и тот самый пресловутый хвост. Умудрившись выжить, глубинщик настойчиво утверждал, что она дважды цапнула его за грудь. И оказалось, не соврал. На коже действительно имелись глубокие прокусы, от которых, собственно говоря, он впоследствии и скончался. А выговорите, Глубина – пустые слова!

– Может быть, прекратишь! – перевернувшись на другой бок, Ольга скорчила недовольную гримасу и прижала пальцы к вискам.

– А, проснулась все-таки, дорогуша, – Михас отложил в сторону толстенную книгу и приветливо улыбнулся.

– Меня и так тошнит от этого моря, а тут ещё ты со своим глубинами и всякой хренью.

Улыбка мгновенно сползла с лица механика.

– Не смей называть труды Ван Тессала ерундой! Он единственный, кто дюжину раз встречался с Глубиной и в итоге остался жив! Понимаешь? Как ни в чем не бывало. Только пара царапин. Бравый ныряла, что не говори.

– Вот и не говори! А как попадёшь в какую-нибудь особенно глубокую и мерзкую впадину, тогда и будешь читать своего Ивана…

– Тогда уже будет слишком поздно, – рассудительно заявил Михас.

– А сейчас слишком рано! – сказала своё веское слово медик.

Прикрывшись одеялом и скрестив ноги, Ольга села на край койки и стала медленно массировать виски указательными пальцами.

Сколько раз зарекалась не прикасаться к спиртному, а все одно срывается, расплачиваясь за собственную глупость невыносимым похмельным пробуждением, которое, надо заметить, здесь, под водой, в разы сильнее того, что случается на суше.

– Михас, дружок, будь добор, сделай чайку, – жалобно простонала Ольга.

– Ага, сейчас. Может тебе ко всему прочему и массаж нужен? – недовольно буркнул в ответ механик.

– Этого мне только не хватало! – фыркнула женщина. – Твоими грубыми пальцами болты крутить, а не нежную кожу мять…

– Подумаешь, – Михас равнодушно уставился на свои грязные в рубцах ладони. – Я и сам бы не стал этого делать, даже если бы ты очень попросила. Слышала? Очень сильно попросила!

– Ну, вот и славно. Хорошо, что этого не произошло, – заключила Ольга. – Поэтому давай ограничимся просто чаем.

– Чаем…

Засунув грубые руки в не менее грубые карманы плотных, водонепроницаемых штанов, механик разочаровано поплёлся в столовую.

***

Нечеловек, или как было принято называть его расу – ихтиан, стоял посреди комнаты и добродушно взирал на бригадира. Выражение его зеленокожей, напоминающей жабью, морды говорило только об одном – он явно не понимает причину обрушившихся на него претензий. Его огромные свисающие уши спокойно подрагивали в такт мерному дыханию, а широкий собачий нос неохотно втягивал в себя тяжёлый искусственный кислород.

Выслушав от бригадира поток возмущений, ихтиан почесал лысый затылок, затем вытер вспотевший лоб, повращал антрацитовыми глазами и без тени эмоций произнёс:

– Не совсем понял свою вину, друг.

Кимпл всплеснул руками:

– Ну как тебе объяснить?! У нас на базе такое творится, что лучше здесь вообще забыть о твоём умении говорить на нашем языке.

– Зачем? – уперев руки в бока, поинтересовался Анук. – Зачем мне врать, если я – истинный мирила. Весь смысл моей работы в праведности и открытости. Отступлю с правильного пути, и буль – я уже простой погонщик жизняков.

Хлопнув себя по лбу, Кимпл едва не взревел, что та Иерихонская труба.

– Да пойми ты, др…друг – праведный и честный! У нас произошла беда. В одной из впадин потерпела крушение батисфера. Вернее, просто лопнула, и все! Понимаешь? Бах! И нет железной плавающей коробки. Начальство негодует! Но главное – к нам прибыли серьёзные шишки с поверхности. И поверь, они будут носом рыть землю, а добьются необходимых доказательств…

– Шишки, кто такие ши… Постой! Доказательств чего?

– Того, что это ваш народ причастен к гибели батисферы!

– Мы?! – кажется, впервые за этот долгий разговор на морде Анука возникла тень обеспокоенности. – Но причём тут мы? Мы не охотимся на вас. И не следим за металлическими фырчащими плавунами. Мы миролюбивое племя.

– Фырчащие плавуны? Ты имеешь в виду наши подводные корабли? – уточнил бригадир.

– Именно так. Нам не нужны проблемы с вашим народом, друг. Надеюсь, ты это понимаешь?

– Понимаю и верю тебе. Только по этой причине я и обратился за помощью. Мне нужно установить истинную причину гибели батисферы.

Анук быстро закивал, всецело поддерживая решение Кимпла.

– Скажи, когда и где это случилось?

Разложив на крохотном столике карту подводных районов, бригадир указал на точку, расположенную в семнадцати лигах от базы-кокона.

– Ламаэрта гебери, – задумчиво прошептал ихтиан.

– У нас её называют впадина Око-Луч, – уточнил Кимпл.

– Луч?

– Свет, что падает с поверхности.

– А, ты имеешь в виду тёплые пятна! – догадался нечеловек.

– Видимо, – согласился бригадир.

– Хорошее название, правильное. Но почему вы сравнили это место с гляделками?

– Формой оно напоминает, то есть напоминало глаз.

Поджав губы, Анук немигающим взглядом уставился на глубинщика.

– Да, похоже. Но я повторюсь: причём тут мой народ? Неужели проще свалить все на нас, чем отыскать более правильную причину?

– Ты хотел сказать объективную, – поправил его Кимпл. – И кто же, по-твоему, может быть причастен к этому? Подводный скат? Удильщик-убийца?

– Или, к примеру, Глубина?

– Глубина? – Кимпл заметно напрягся.

– Да, именно она, друг, – кивнул Анук. – То, что вы называете проклятием мрака, на самом деле праведный зов сестёр. Трёх подводных сестёр, которые создали наши города, наполнили наши лёгкие воздухом и вдохнули в нас жемчужину существования. Так что, списывать данную составляющую ни в коем случае не стоит…

В попытке осмыслить слова ихтиана, Кимпл задумчиво почесал затылок, но уловить тайный смысл сказанного так и не смог. Слишком уж много понятий разделяли их две непохожие расы, а законы тех, кто находился на суше, кардинальным образом отличались от устоев и исторических аксиом подводного народа.

– Что ты хочешь этим сказать?

Выпучив глаза и смешно надув щеки, Анук замотал головой.

– Глубина очень сильна. Это не болезнь! Она может и карать, и награждать. Только не надо ей противиться, нарушать её законы и пересекать запрещённые границы. Понял, о чем я? Мы называем их порогами. Одни можно смело переступить ногой, а возле других нельзя находиться даже рядом. Ваш Око-Луч располагается прямо над таким местом. Запрет! Плохо! Фу!

– Бред! – не раздумывая, возразил Кимпл. – Тебя послушать, так влияние на нас Глубины – это некий божественный гнев.

Ихтиан нахмурился и задумчиво закружил на месте. Теперь настало его время ломать голову, как объяснить собеседнику прописные истины морского мира.

В какой-то момент бухтение, больше напоминающее бульканье, окончилось. Прижав палец к огромным надутым губам, Анук присел рядом с бригадиром и принялся медленно, практически по слогам, произносить слова на человеческом диалекте.

– Глубина – есть сила. Она как течение. Может быть быстрым и нести тебя за собой вперёд в будущее, а может и препятствовать твоему путешествию, отправляя в прошлое. Понимаешь?

Кимпл медленно кивнул. Хотя объяснения ихтиана мало чем ему помогли.

– Так вот, – Анук машинально повторил движения слушателя, – надо просто научиться её слушать и слышать. Слишком быстрое течение – это смена водных потоков. Опасность! Вроде бы ты стал плыть лучше, а на самом деле впереди гибель. Замедлилось течение, ничего страшного, стало быть, просто потерялся ты, надо новый путь найти, вот и все…

– Хочешь сказать, Глубина не против нас. И она просто предупреждает, что туда, куда мы лезем, соваться вовсе не обязательно…

– Кваараа, кварааа, – вскрикнул ихтиан, выражая таким нехитрым способом восторг. – Ты почти уловил мой внутренний голос. Только это место вообще лучше обойти стороной. Запрет! Табу! Понимаешь? А там, куда можно, Глубина совсем слабая. Ты её и не заметишь. Немного поболит голова и всё.

В каюте воцарилась тишина. Выполнив свою миссию просвещения, Анук положил лапы на колени и застыл в послушном ожидании. Он поступал так всегда, ну или почти всегда, когда давал собеседнику слишком много пищи для ума, как он это называл сам. Ихтианы никогда не торопились в таких делах. Воспринять информацию правильно в их понятии было чуть ли не основным смыслом любой, даже самой короткой и незначительной беседы. Не уделишь этой вещи достаточно времени – обязательно совершишь ошибку. Правило сработало безотказно и в данном случае. Долго обдумывая слова Анука, бригадир кусал губы и занимался весьма сложным и во многом бессмысленным делом: он пытался поставить себя на место погибшего капитана-ротмистре. Задаваясь десятком неразрешимых вопросов, Рут, в конце концов, просто возложил на чашу весов единственно возможную причину, ради которой мог рискнуть Алонсо. Реакция не заставила себя долго ждать.

– Ты просто гений! – подскочив на месте, возликовал Кимпл. – Опасность! Ну как же я сразу не догадался!

Ещё не понимая, о чем идёт речь, ихтиан бодро закивал, растянув в улыбке и без того широкий рот.

– Правильно. Туда не стоит погружаться. Глубина! Опасность! Ведь так?!

– Прав на все сто! Нам обязательно надо туда попасть! Только не снаружи, а изнутри. Пройти через воздушные карманы прямиком к месту гибели! – на одном дыхании выдал Кимпл, и его глаза победно сверкнули в полумраке.

***

– Тяни! Эх ты, варёная печёнка!

– Да прекрати! Я и так стараюсь!

– Навались! Проверь крепления, узлы, показания приборов. Все в норме?

Сборы в жизни глубинщика – самая ненавистная вещь, стоящая в строю где-то между медицинским осмотром и списанием на берег. Постоянная нервозность, суета и вечная нехватка времени – вот что такое подготовка к рейду. А если это не дежурное погружение, а нечто более серьёзное, готовиться надо в десять раз тщательнее. Тут уж не до отлыниваний от работы. Под пристальным взором бригадира даже отдышаться лишний раз некогда, сразу получишь законный нагоняй вне очереди!

Наверное, единственный, кто воспринимал придирчивые взоры руководства с непередаваемым спокойствием, был стрелок бригады Кимпла Хоаким-Дик. Правда, его второе имя скорее было вымышленным приложением, нежели реальным, полученным при рождении.

Взвалив на плечи ящик со снаряжением, стрелок даже не охнул, а легко перенёс его к батисфере, погрузил в отсек и отправился за следующим.

– Поживее, у нас осталось не так много времени, – поторопил Кимпл.

Команда откликнулась недовольным бурчанием, а вот Ольга просто тихо вздохнула, продолжив укладывать в рюкзак медикаменты.

– Выдались трудные часы? – остановился рядом с ней Кимпл.

Медик устало улыбнулась.

– Такого больше не повторится, бригадир.

Она прекрасно знала, а точнее догадывалась, что Большой Ух уже обо всем напел капитану, и отпираться не имеет никакого смысла.

– Не надо оправдываться, и не нужно давать пустых обещаний, – предостерёг её бригадир. – Полагаю, лучше больше не вспоминать об этом инциденте и не забывать, что сейчас на базе присутствуют два агента адмиралтейской спецслужбы.

– Безусловно, сэрг.

– Ну, вот и славно, – кивнул Кимпл. – Все, разговор закончен, продолжайте готовиться. А то у меня есть нехорошее предчувствие, что наша экспедиция «найди и уничтожь виновных» будет весьма и весьма продолжительной.

– Я поняла вас, бригадир, – не задавая лишних вопросов, ответила Ольга.

Задумчиво кивнув, Кимпл отошёл в сторону и внимательно осмотрел цех и спусковую яму, где на мощных подпорках покоилась их батисфера Одиссей.

Все трудились не покладая рук: Гилфрид проверял связные каналы, нервно теребя тумблеры и бухтя что-то в микрофон, Михас кружился вокруг машины, пытаясь устранить последний технический изъян, и только ихтиан Анук-Чок выбивался из этой сложной схемы подготовки. Усевшись на продолговатые ящики с гарпунными стрелами, он с жадностью пожирал огромное зелёное яблоко – его самую большую слабость, которая открыла ему двери в мир невероятного сочетания вкусов.

– Бригадира Кимпла просят прибыть в конференц-зал для получения окончательных инструкций к погружению, – сипло пробасил передатчик.

– Глянь, ради этих адмиралтейских крыс даже старый ретранслятор починили, – хмыкнул Хоаким.

– Да им ведь уже лет сто никто не пользовался, – поддержал его Михас.

– Вот и я о том же.

Отдав последние распоряжения, бригадир быстро покинул цех. После себя оставил неприятную нервозность и напряжённость. Все прекрасно понимали, что в ближайшие сорок восемь часов (а если не повезёт, то и гораздо дольше), им придётся находиться бок о бок с представителями ненавистной службы. А подобное соседство, как известно, не сулит ничего хорошего.

– Лучше бы их засосало в какую-нибудь воронку, жареная печёнка! – зло процедил Михас.

– Ты это о ком? – не сразу понял Хоаким.

– Да про мурен из адмиралтейства. Вон сколько оборудования навезли. Так бы налегке пошли, а теперь тащи его, пока плечи не отвалятся.

Прищуренный взгляд мехиканца упёрся в старика:

– Да тебе-то какая разница? Тебе в рейд не идти, тяжести не волочь! Чего разбухтелся? Опять подагра постучалась в гости?

– Так ведь за вас бедных волнуюсь, – шмыгнул носом Михас. – Не все ж мне о себе-то думать!

– Да пошёл ты, инфекция ходячая!

Погрузив предпоследний ящик, глубинщики принялись за оборудование.

– Очень интересная шутка, – подкрался сзади, Анук и осторожно протянул руку к массивному стволу Бурана – мощного гарпунного оружия.

– Айа-ай-яййй! – резко рявкнул стрелок, заставив ихтиана подпрыгнуть на месте.

– Квварзи-мерзко!

– Это ты точно подметил! Такая пушка не для твоих склизких лап, – артистично сморщился Хоаким, а затем в действие продемонстрировал мощь Бурана. Легко подхватил его со стола, словно умелый жонглёр покрутил им в руках, а затем, прицелившись, выстрелил в висевшие на стене толстые металлические листы.

Короткий хлопок сопровождался ярким серебристым сиянием. Так бывает во время электрического разряда. Только в данном случае сработал механизм искрицы, названный так из-за возникающего во время вылета гарпуна светового эффекта.

– Ох, как великолепно! – ничуть не испугавшись, восхитился Анук.

– Ещё бы, – гордо согласился стрелок, выпятив грудь. – Такой мощью можно любую морскую тварь пришпарить раз и навсегда! Или…

– В том случае, если она первая не пришпарит вас, – докончил за него ихтиан. – Оно ведь на кого нарвёшься, не так ли? Если акулёнок какой, то пугнёшь ты его своим бум-бахом, а если глубинный скат попадётся? Он и не такие фокусы вытворять умеет. Да на расстоянии поболее вашего.

От подобной наглости и самоуверенности нечеловека Хоаким едва не лишился дара речи. До сей поры он никогда не общался с представителями подводного мира, всецело полагаясь на дипломатические способности бригадира, именно поэтому сейчас его несказанно задело слегка нагловатое поведение ихтиана.

– Ты что хочешь этим сказать, зеленокожий? Что мы слабее вас?!

– О, простите, – замахал руками Анук и, сжав кулаки, стал немного подрагивать. Цвет кожи поменялся почти мгновенно – из травянистого, приобрёл темно-синий оттенок.

– Так-то оно лучше будет…

Хоаким едва не вскипел, но, к счастью, решил не накалять обстановку и быстро успокоился. Такие чудеса встречались ему впервые, и любое их проявление стрелок воспринимал неоднозначно. Вернее, они вгоняли его в некий ступор. Ему, как типичному представителю рациональной Теории рождения мира, были чужды любые проявления чего-то необъяснимого, а значит, и весьма опасного.

– Да что б тебя гады сожрали, чёртов хамелеон! – взревел стрелок.

– Кому кого и когда есть – решать не тебе, а пищевой цепочке – матери гармоничного развития всего живого в этом мире, – откликнулся Анук.

– Тьфу! – сквозь зубы процедил Хоаким. – Ни поговорить с ним нормально, ни поспорить. Одни словом, инородный, нечеловек, блин.

– Тогда зачем затевать этот разговор? Не пойму я что-то тебя, воин? – пожал плечами Анук. – У нас, если хочешь проявить агрессию, так иди и проявляй. Вызови меня на дуэль, например. А запугивать своим бум-бахом будешь подводных крыс и лошемордных коньков, у них, в отличие от меня, думалка поменьше. Понял? – и, насвистывая какую-то довольно странную мелодию, ихтиан преспокойно удалился в направлении столовой.

– А он, кажется, тебя уделал! – скрестив руки на груди, заключил Михас и весело хихикнул. – Мастер, засохни его печёнка!

– Хватит! – рыкнул на него Хоаким. – Да чего, вообще, разговаривать с этим ихтианом… Все бесполезно! Булькает всякую ерунду. Что в лоб, что по лбу.

– Только его ерунда оказалась слегка круче твоей, – поддержала механика Ольга.

Стрелку ничего не оставалось, как смириться с поражением. Хитрый дипломат умудрился запудрить ему мозги и выйти сухим из воды, как любил поговаривать все тот же Анук-Чок, когда выигрывал очередную словесную дуэль у сильного оппонента. Сейчас же ихтиан не поставил себе столь высокую оценку. Одолеть обычного воина, пускай и человека, для Межводного мирилы – обычная разминка перед серьёзной встречей с достойным и опасным противником.

***

Короткий оклик петлей сдавил шею бригадира и заставил обернуться.

– Капитан-ротмистре, прошу вас не премините воспользоваться моим приглашением и заглянуть ко мне…

Кимпл заметил застывшего в дверях ренегата Крошина. Вид у того был весьма далёк от уставного. Китель небрежно накинут на плечи, плотная водолазка надежно защищает горло, а тонкая оправа очков затерялась в длинных спутанных волосах. Неужели он не подстроил эту встречу? А даже если и так, то отказываться от разговора тем более неправильно.

«Что ж, почему бы и нет. Думаю, стоит рискнуть. Да и чем черт не шутит, вдруг разговор окажется весьма кстати», – рассудил Кимпл, понимая, что лучшей возможности подразнить противника и помахать красной тряпкой перед быком, что в случае с ренегатом специальной службы напоминало игру в опасную петлю, у него просто не будет. Многие называли подобные поступки Радской рулеткой. Впрочем, говорить о фатальности беседы, пожалуй, было рановато.

– Присаживайтесь, капитан. Может быть чаю?

– Благодарю, сэрг, – учтиво кивнул бригадир, погрузившись в глубокое кожаное кресло.

Не лучшее место, для ведения серьёзной беседы. Удобство и комфорт слишком расслабляли, а приглушенный свет рассеивал внимание. Впрочем, к устойчивому полумраку за долгие годы службы Кимпл привык и чувствовал себя в окружающей обстановке вполне привычно.

Крошин расположился напротив и, сцепив пальцы перед собой, задумался. Начать разговор решил первым.

– Бригадир, чтобы не быть голословным, хочу с вами сразу определиться: я вам не враг и не собираюсь им становиться. Несмотря ни на какие стереотипные мнения, касающиеся сотрудников адмиралтейства.

Кимпл удивлённо вскинул брови. Он ожидал от ренегата чего угодно, только не подобного откровения. Неужели очередная уловка? А может, отвлекающий манёвр? Или банальное желание перетянуть на свою сторону?

Но не стоило делать столь скоропалительные выводы…

Кимпл решил взять паузу, предоставив возможность ренегату вести диалог.

– Сэрг, поверьте, я не считаю вас противником. И у меня нет для этого никаких оснований. Я прекрасно понимаю, что специальные службы выполняют лишь функции контроля, и не являются подводной инквизицией.

Крошин остановил его коротким взмахом руки.

– Не надо заискивать, бригадир, это совершенно ни к чему. Я догадываюсь, о чем вы думаете и почему пришли к тем или иным умозаключениям.

И вновь слова ренегата вызвали у Кимпла скорее тревогу, чем внутреннее успокоение. И дело даже не в сладостных речах. Тут было что-то другое. Нечто более важное. Некая неуловимая открытость, бьющая не просто в лоб, а проникающая прямо в мозг. Неприятные болевые ощущения не заставили себя ждать. Подобные симптомы Кимпл ощущал лишь дважды: первый, когда проходил испытания в кадетский корпус и подвергся проверке мыслителем³, второй случай подкараулил его в расщелине Зев-Вихрей – так он впервые познакомился с Глубиной.

С чем же связано сегодняшнее проявление? Кимпл не был уверен, но ренегат явно отличался от служителей психоаналитического корпуса, которые обязательно имели некое внешнее уродство. И дело было не только в вытянутых черепах и выпуклых лобных частях. Основной их особенностью были абсолютно бесцветные глаза.

Мыслитель был наделён талантом копаться в чужих мозгах, будто в собственном гардеробе. Но зачастую, человек-уникум был такой же редкостью на побережье, как серый клыкозубый медведь. Однако если речь касалась специальных служб, ни в чем нельзя было быть уверенным на сто процентов. Порой до Кимпла доходили слухи, что особые отделы адмиралтейства занимались не столько охраной морских или воздушных границ, сколько исследованиями в области исключительных способностей человека.

– Вижу, недоверие ко мне не стало меньше, – тем временем заметил Крошин.

– Сэрг, я просто…

– Бросьте. Давайте лучше поступим иначе. Поиграем с вами в игру. Я обожаю словесные дуэли. Уверен, что и вам она придётся по душе. Тем более, вы же не откажете старшему по званию и не станете применять тонкие военные хитрости. Нет? Ну вот и славно, – вполне искренне обрадовался ренегат. – Итак начнём. Откровенность на откровенность.

– Я бы никогда не осмелился, – вновь пошёл на попятную Кимпл.

– Бросьте. Конечно, осмелились бы, как и каждый на этом поганом коконе. Итак, мой ход: я не преследую цели наказать вас за то, к чему вы не имеете отношения, бригадир. А вы ведь не имеете? – на лице Крошина появился хитрый прищур.

– Никак нет, сэрг.

– Вот и замечательно! Вы не причастны к гибели Псиона – у меня нет желания делать из вас козла отпущения. Теперь ваш черед.

Лоб Кимпла прорезали продольные морщины. Не спасовать с таким сложным игроком, да ещё когда игра ведётся по его правилам, задача не из лёгких.

– На данный момент у меня нет предположений о причинах крушения шелфа, поскольку мне не совсем ясно, что побудило капитана Алонсо погрузиться в расщелину Око-Луч. Также на данный момент я ставлю под сомнение сообщение о гигантском объекте, который уловили эхолоты Псиона. Пожалуй, это все мои мысли по данному поводу, сэрг.

Крошин задумчиво потер подбородок, поправил очки и удовлетворённо кивнул:

– Что ж, достаточно откровенно, справедливо и, самое важное для меня, не лишено логики. Тогда перейдём к основной теме нашей беседы. Моя задача состоит не в том, чтобы искать виновных, а задать интересующие меня вопросы лично членам экипажа Псиона.

– Что?! – Слова ренегата не просто ошарашили Кимпла, а едва не заставили подпрыгнуть на месте.

– Я не шучу и не иронизирую, бригадир, – лицо Крошина сохраняло маску серьёзности. – После взрыва, буквально через пару часов, нашим связистам удалось перехватить отчётливый сигнал бедствия. Кодировка и частота сообщения и приблизительное место нахождение источника говорят об одном – его мог направить лишь один экипаж глубинщиков. Улавливаете? Это Псион, и никто другой.

– Но что если… – попытался усомниться Кимпл.

– Никаких «если», бригадир. Сигнал повторяется с определённой периодичностью. Код спасения нельзя спутать ни с чем другим. Я прекрасно понимаю ваш скептицизм по данному поводу и потому хочу вас разуверить, это не может быть ошибкой. Батисферы системы шелф оснащены достаточными запасами кислорода, чтобы продержаться в режиме малой подвижности до сорока, а в некоторых случаях сорока пяти часов.

– При всем уважении к вам и к адмиралтейству в целом, сэрг, – Крошин промолчал, дав возможность бригадиру высказаться. – Но я ознакомился с показаниями аналитиков. Амплитуда взрыва, колебания морского дна, изменение структуры поверхности – все это и ещё ряд факторов говорят лишь об одном… В общем, если они действительно выжили, то данное событие можно отнести исключительно к разряду чудес!

– Именно так, бригадир. Именно так, – сухо согласился ренегат.

– Получается… – никак не мог поверить Кимпл. – Наш рейд это…

На этот раз Крошин грубо перебил собеседника и докончил фразу:

– Получается, нам предстоит отнюдь не бесполезная операция, а спасительная миссия, итогом которой станет обнаружение горстки выживших. И пускай это будет всего один человек. Неважно. Главное мы узнаем причину трагедии!

Кимпл не спешил соглашаться, предпринял последнюю попытку выудить из Крошина очередную толику информации.

– Не пойму, если всё предельно ясно, тогда к чему такой ореол таинственности? Почему не поступить проще, например, направить туда спасательные боты? Ну, или на худой конец, обратиться за помощью к нечеловекам?

Глаза ренегата блеснули, и он победно щёлкнул пальцами.

– Бинго, в самую точку! Вы сами ответили на свой вопрос, бригадир. Нечеловеки! Именно в них всё и дело. Это второй аспект нашей спасательной операции. Руководство адмиралтейства и я лично считаем, что к происшествию причастна не только сложная психологическая защитная система подводного мира…

– Глубина?

– Называйте её так, если вам угодно. Так вот, к происшествию приложили свои мерзкие лапы не только издержки природы, но и вполне конкретные обитатели морского дна. А именно – ихтианы.

– И по ка?..

– И пока у нас не будет веских доказательств ошибки в доводах, данная миссия будет носить исследовательский, а не спасательный характер. Вы же прекрасно понимаете, если нечеловеки поймут, что нам с вами известно о выживших, они обязательно захотят скрыть следы своего преступления.

– А если это не так?

– А если это не так, то наш ореол таинственности, как вы выразились, совершенно ни на что не повлияет, – поставил жирную точку Крошин. – И ещё одно, бригадир. Я понимаю, что вы исключительно из благих соображений пригласили к нам представителя ихтианов, этого самого Анука-чего-то-там. По крайне мере я продолжаю искренне верить и в эту неоспоримую истину. Так вот, позаботьтесь о том, чтобы сей представитель подводной флоры и фауны не выудил из вас нужную ему информацию раньше времени. В общем, держите язык за зубами. В противном случае, вы незамедлительно перейдёте из стана союзников в стан врагов. А со мной, как вы понимаете, лучше дружить, чем враждовать. Такой вот вам совет, капитан-ротмистре.