Поздней осенью 1941 года Гитлеру стало ясно, что «блицкриг» в России не достиг своих целей. А это, по его мнению, исключало достижение полной победы Германии в мировой войне. Уже 19 ноября фюрер заявил начальнику генерального штаба сухопутной армии генерал-полковнику Францу Гальдеру, что Германии не удастся добиться полной победы над Россией и ее союзниками, и война закончится компромиссным миром: «В целом можно ожидать, что обе враждующие группы стран, не будучи в состоянии уничтожить одна другую, придут к компромиссному соглашению». В связи с этим Гитлер, согласно записи Гальдера, поставил следующие задачи на 1942 год: «б) Задачи на будущий (1942) год. В первую очередь – Кавказ. Цель – выход к южной русской границе. Срок – март – апрель. На севере – в зависимости от итогов операций в этом году. Овладение Вологдой или Горьким. Срок – к концу мая.
Вопрос о том, какие цели можно будет поставить перед собой после этого, пока не решен. Это будет зависеть от эффективности работы наших железных дорог. Вопрос о создании в дальнейшем Восточного вала также оставлен открытым!»
В то же время, по словам Гальдера, «фюрер очень высоко оценивает политическое значение наших успехов в России, которые он считает невиданным достижением. Он полагает, что в результате потери важнейших источников сырья, в особенности угольного бассейна, военный потенциал русских значительно снизился и в военно-экономическом отношении они не смогут быстро встать на ноги».
5 апреля 1942 года Гитлер издал директиву № 41 о проведении операции, в дальнейшем получившей название «Блау». Предусматривалось уничтожить противника западнее Дона. Затем должны были последовать наступления на Кавказ и Сталинград, причем Сталинград тогда еще планировалось только блокировать. В директиве утверждалось: «Благодаря выдающейся храбрости и самопожертвованию солдат Восточного фронта германское оружие добилось в оборонительных боях величайшего успеха огромнейшего масштаба.
Враг понес тяжелые потери в людях и технике. В своем стремлении использовать мнимые первоначальные успехи этой зимой он в значительной мере израсходовал главные силы своих предназначенных для дальнейших боев резервов».
Оценка действий Красной Армии была в целом верной. Сталин переоценил успех контрнаступления под Москвой и степень поражения вермахта. Он попытался развернуть стратегическое наступление по всему фронту, но лишь истощил людские и материальные ресурсы, не нанеся немцам сколько-нибудь существенных потерь и добившись лишь незначительного выигрыша территории. При этом советские плацдармы, хотя и создавали угрозу германской обороне, сами оказывались весьма уязвимы для фланговых ударов противника.
В директиве Гитлера от 5 апреля 1942 года указывалось, что наступление «должно быть проведено с таким расчетом, чтобы силы, наступающие вниз по Дону, объединились в районе Сталинграда с теми силами, которые наступают из района Таганрог – Артемовск между нижним течением Дона и Ворошиловградом через Донец в восточном направлении. И в завершение последние должны соединиться с танковой армией, наступающей на Сталинград. Если в ходе этих операций, особенно благодаря захвату неповрежденных мостов, представится возможность образовать предмостные плацдармы восточнее и южнее Дона, то такой возможностью необходимо воспользоваться. Во всяком случае, следует пытаться дойти до самого Сталинграда или, по крайней мере, вырвать его из числа промышленных центров и узлов сообщения, подвергнув его действию нашего тяжелого оружия». Здесь даже само занятие Сталинграда считалось необязательным, поскольку допускалась возможности вывести его из строя в качестве транспортного узла и центра военной промышленности с помощью бомбардировок. Как Воронеж, так и Сталинград был лишь вспомогательным направлением наступления, обеспечивавшим марш на Кавказ. Воронеж даже не предполагалось занимать полностью, ограничившись правобережной частью города, чтобы прикрыться Доном от возможных советских атак.
В развитие директивы от 5 апреля был составлен план «Блау», согласно которому северная группировка немецких войск на юге (группа армий «Б») должна была продвигаться из района Курск – Харьков к среднему течению Дона на юго-восток, тогда как южной группировке (группе армий «А») следовало быстро выдвинуться в южном направлении из района Таганрога. Они должны были соединиться западнее Сталинграда, окружив и уничтожив главные силы советских войск между Донцом и Доном. После этого должно было последовать наступление на Кавказ.
На центральном участке фронта Гитлер собирался ограничиться обороной, а на севере хотел взять Ленинград.
Целью операции «Блау» было «окончательно уничтожить живую силу, оставшуюся еще у Советов, и лишить русских возможно большего количества важнейших военно-экономических центров».
В директиве от 5 апреля 1942 года Гитлер потребовал «прежде всего сосредоточить для главной операции на Юге все наличные войска с целью уничтожить противника на подступах к Дону и затем овладеть кавказскими нефтяными районами и перевалом через Кавказский хребет».
Предварительным условием для начала большого наступления считалось очищение от советских войск Керченского полуострова и Севастополя и ликвидация советских плацдармов под Харьковом.
Наступление с целью уничтожения противника должно было осуществляться «в виде последовательных взаимосвязанных или дополняющих друг друга наступательных операций».
Гитлер требовал, чтобы войска не ограничивались оперативным окружением, а как можно скорее создавали плотное блокадное кольцо. Операция «Блау» должна была начаться наступлением из района южнее Орла в направлении на Воронеж. Советские войска планировалось уничтожить двусторонним охватом танковыми и моторизованными дивизиями, которые должны были захватить Воронеж, причем северное крыло следовало иметь сильнее южного. В ходе наступления пехотные дивизии должны были создать сильный оборонительный фронт между Орлом и Воронежем, тогда как «задача танковых и моторизованных соединений наступая из Воронежа своим левым флангом и опираясь на Дон, продолжать наступление на юг для поддержки второго прорыва, который должен быть произведен из района Харькова на восток. Здесь также первоначальная цель – не вдавливать русский фронт внутрь, а во взаимодействии с наступающими вниз по течению Дона соединениями уничтожить русские войска».
Затем должен был последовать третий этап операции «Блау». Войскам северной группировки необходимо было наступать вдоль Дона, чтобы потом в районе Сталинграда соединиться с другой группировкой, наступающей из района Таганрог – Артемовск между нижним течением Дона и Ворошиловградом через Донец на восток. При этом подчеркивалось: «С целью не дать значительной части расположенных севернее р. Дон русских сил переправиться через него и уйти на юг важно, чтобы правое крыло боевой группы, продвигающейся из направления Таганрога на восток, было усилено танками и моторизованными войсками, которые в случае необходимости следует создавать также и в виде импровизированных соединений».
Сам по себе план «Блау» был не так плох. Он предусматривал достижение решительных целей и окружение и уничтожение основных советских сил на юге. Но если выполнить эту задачу не удалось, дальнейшее наступление, опиравшееся всего на одну железную дорогу, становилось очень опасным. Германские войска и их союзники могли оказаться в голой степи против превосходящих советских сил и с совершенно недостаточными запасами боеприпасов, продовольствия, фуража и горючего.
В плане «Блау» уже присутствовала возможность будущего похода к Сталинграду: «Если в ходе этих операций, особенно в результате овладения неповрежденными мостами, возникнет перспектива создания плацдармов восточнее или южнее р. Дон, такими возможностями надо воспользоваться. В любом случае следует попытаться достигнуть самого Сталинграда или же по меньшей мере подвергнуть его воздействию нашего оружия в такой степени, чтобы он перестал служить военно-промышленным и транспортным центром».
В директиве № 41 также говорилось: «Для занятия все более удлиняющейся в ходе этих операций линии фронта по р. Дон привлечь в первую очередь соединения союзников при том условии, что германские войска будут использоваться в качестве мощного барьера между Орлом и р. Дон, а также вдоль прибрежной полосы Сталинграда; в остальном же отдельные германские дивизии будут находиться позади линии, проходящей вдоль р. Дон, в качестве подвижного резерва».
Здесь под замысел Гитлера сразу же закладывалась скрытая мина. Союзники, действовавшие на юге, значительно уступали по боеспособности вермахту. На равных с Красной Армией могла сражаться только румынская армия, но и она не выдержала бы натиск советских сил, значительно превосходящих ее в людях и технике. В случае, если бы Сталину удалось сосредоточить против румынских, итальянских и венгерских войск значительно превосходящие их по численности личного состава и боевой технике силы, то прорыв фронта стал бы неизбежен. И тогда у немецких войск, действовавших на Сталинградском направлении, оставался бы очень неширокий выбор действий: либо оказаться в окружении с очень мрачными перспективами снабжения, либо прорываться сквозь боевые порядки советских войск на запад или на юго-запад с очень большими потерями, в том числе с гарантированной потерей всей тяжелой артиллерии, сосредоточенной для штурма Сталинграда. И в любом случае это означало бы крах германских планов на 1942 год.
Строго говоря, следующую после «Блау» операцию (а точнее две операции – походы на Сталинград и Кавказ) можно было начинать только в том случае, если бы к этому моменту удалось уничтожить основные советские силы на юге. Если бы этого достичь не удалось, то наступление к Сталинграду становилось слишком рискованным. С учетом подошедших резервов советское командование могло поставить в трудное положение Сталинградскую группировку вермахта. Поскольку жизненно важным для исхода войны считалось лишение Советского Союза кавказской нефти, то логично было бы сосредоточиться на походе на Кавказ, ограничившись занятием большой излучины Дона, что было, во всяком случае, необходимо для прикрытия кавказской группировки. Но совсем не выделять более или менее значительную группировку войск на Сталинградское направление, хотя бы и прикрытую Доном, было нельзя. Ведь значительные силы советских войск, отступившие к Сталинграду, получив подкрепления, рано или поздно перешли бы в контрнаступление. Поэтому немцам благоразумнее было бы ограничиться достижением линии Дона, заняв здесь оборону против возможного наступления советских войск из района Сталинграда. Тем более, что, как показали дальнейшие события, с этого рубежа оказалось возможным почти полностью уничтожить с помощью бомбардировок с воздуха сталинградскую промышленность и парализовать работу сталинградского транспортного узла. Решение Гитлера штурмовать город диктовалось как соображениями престижа (захват вермахтом крупного советского города, носящего имя Сталина), так и переоценка степени поражения Красной Армии весной и летом 1942 года.
А вот как оценивал замысел немецкого наступления один из главных участников Сталинградского сражения фельдмаршал Фридрих Паулюс. Правда, свои воспоминания бывший командующий 6-й немецкой армии писал в 1947 году, находясь в советском плену: «Замысел был таков: разбить русские силы, расположенные по фронту Ростов – западнее Оскола – западнее и северо-западнее Воронежа, чтобы тем самым создать предпосылки для дальнейших решающих операций на востоке».
1 июня 1942 года в штабе группы армий «Юг» Гитлер и Кейтель провели совещание, посвященное выполнению плана «Блау». Как вспоминал Паулюс, наступление с целью уничтожения противостоящих советских сил предусматривалось провести в три этапа:
«1) Наступление 1-й танковой армии с ограниченной целью из района юго-восточнее Харькова, с задачей достичь Оскол на линии Устье – Купянск. Цель: облегчение южного фланга наступления…
2) Достичь Дон от Н. Калитвы до Воронежа. Цель: прикрытие северного фланга будущего главного наступления…
Для этого: наступление 6-й армии из района Волчанска и севернее направления Новый Оскол, 4-й танковой армии и 2-й армии из района Курска, направление Старый Оскол, чтобы после прорыва русского фронта уничтожить силы русских, стоящие западнее Дона, охватив их с двух сторон.
3) Главное наступление 1-й танковой армии и подлежащей переброске из района западнее Воронежа на юг в район южнее Россошь 4-й танковой армии на прорыв фронта между Донцом и Доном в направлении Миллерово. Затем, отправив для прикрытия отдельные части на восток, основные массы направить на юг (устье Донца), чтобы во взаимодействии с 17-й армией и 8-й итальянской армией окружить силы русских, стоящие между Ростовом, северо-западнее Старобельска и Миллерово».
Решение о дальнейших операциях должно было приниматься в зависимости от достигнутых результатов. Бок во время совещания заявил, что хотя 6-я армия по достижении Дона имеет перед собой сначала чисто оборонительную задачу», но должна быть готова к широкому продвижению на восток.
По утверждению Паулюса, Гитлер на этом совещании заявил: «Русские силы истощились в боях зимой и весной. При этих обстоятельствах необходимо и возможно в этом году привести войну на востоке к решающему исходу. Моя основная мысль – занять область Кавказа, возможно, основательнее разбив русские силы… Если я не получу нефть Майкопа и Грозного, я должен прекратить войну… Для защиты… фланга продвигающихся на Кавказ сил мы должны в излучине Дона продвинуться как можно дальше на восток… Более крупные силы союзников – румын, итальянцев, венгров – начнут действовать после начала наступления. Будущие подкрепления, смотря по положению…»
Тут, вероятно, Паулюс что-то недослышал. Сама по себе нефть Майкопа и Грозного для Гитлера решающего значения иметь не могла. Для ведения войны ему вполне хватало румынской нефти и синтетического горючего, а также нефтяных месторождений в Австрии, Венгрии и в Дрогобыче (Восточная Галиция). В 1938 году Германия произвела 2,5 млн. тонн нефти и нефтепродуктов – примерно треть от потребностей мирного времени, главным образом в виде синтетического бензина. Из Румынии тогда поставлялась 451 тыс. тонн нефтепродуктов, из США, Венесуэлы и Ирана – около 4,5 млн. тонн. В 1939 году импорт возрос до 5 165 тыс. тонн нефти и нефтепродуктов – на 200 тыс. тонн больше, чем в 1938 году, но в 1940 году упал до 2 075 тыс. тонн, главным образом из Румынии (более 1 млн. тонн), Венгрии и Советского Союза. От последнего поступило 619 тыс. тонн, а в первой половине 1941 года – еще 256 тыс. тонн. В 1941 году румынский нефтяной экспорт в Рейх вырос до 2 086 тыс. тонн, и это не считая нефтепродуктов, которые пошли на снабжение румынских войск на Восточном фронте. Кроме того, только во Франции в 1940 году было захвачено 250 тыс. тонн авиабензина. Но еще в марте 1941 года начальник бюро военной экономики и вооружений генерал Георг Томас предупреждал Кейтеля и Геринга в специальном докладе, что в конце октября в военной экономике Рейха возникнет дефицит нефти. В этом была одна из причин, почему Гитлер хотел побыстрее захватить Крым, откуда советская авиация бомбила нефтепромыслы в Плоешти и нефтяной терминал в порту Констанцы, что затрудняло экспорт в Германию румынской нефти.
Но для того, чтобы можно было использовать нефтяные месторождения Майкопа и Грозного для снабжения хотя бы южного крыла германских армий на Востоке, требовалось захватить нефтеперерабатывающие заводы в Туапсе и Грозном. Однако не было практически никаких шансов, что русские не взорвут или не эвакуируют НПЗ. К тому же советские НПЗ вырабатывали бензин низкого качества, который довольно трудно было использовать для нужд германской армии. А без захвата НПЗ добыча нефти в Майкопе и Грозном для Германии теряла всякий смысл. Немцы, правда, в пропагандистских целях и в символическом объеме возобновили добычу нефти в Майкопе. Но добыча нефти в промышленном масштабе здесь была бесполезна. Ведь всю добытую нефть для переработки пришлось бы отправлять в Германию, забивая и без того работающую на пределе возможностей единственную железнодорожную магистраль на Ростов, по которой шло снабжение германских и союзных войск, наступающих на Кавказ и Сталинград.
Поэтому для Гитлера важен был не столько захват нефтяных месторождений сам по себе, сколько тот факт, что этими месторождениями не сможет больше пользоваться Сталин. Но с этой точки зрения небольшие месторождения в Майкопе и Грозном решающей роли не играли, и их захват вермахтом не мог подорвать способность Красной Армии к сопротивлению. Тут требовалось захватить главный центр нефтедобычи и нефтепереработки в СССР – Баку. Конечно, после потери Баку войска Закавказского фронта могли отступить в Иран и там продолжать сопротивление при поддержке британских войск и с использованием иранской нефти. Из Ирана и без того в СССР поставлялись нефтепродукты, а для оккупации Ирана сил у немцев, даже в случае захвата Баку, все равно бы не осталось. Через Иран в годы войны прошло 24 процента тоннажа всех поставок по ленд-лизу. В этом отношении иранский маршрут уступал только дальневосточному. Правда, если бы немцы захватили Баку и Астрахань, то с помощью авиации смогли бы затруднить, если не полностью парализовать, перевозки по Каспийскому морю. Вероятно, пришлось бы строить новые нефтепроводы и НПЗ, что требовало времени. По ленд-лизу нефть, в отличие от нефтепродуктов, в СССР практически не поступала. Но в случае потери Баку англичане и американцы, вероятно, стали бы поставлять какое-то количество сырой нефти из Ирана, чтобы загрузить советские НПЗ. Но и без этого через Иран было поставлено 573 тыс. тонн нефтепродуктов из НПЗ в Абадане – пятая часть всех нефтепродуктов, полученных Москвой по ленд-лизу. Очевидно, в случае падения Баку эти поставки из Ирана были бы увеличены. Кроме того, бензин и другие нефтепродукты союзники поставляли по двум другим маршрутам – дальневосточному и северному.
Но, в любом случае, только захват немцами Баку мог существенно подорвать советскую способность к сопротивлению, хотя бы на время, пока не удалось бы компенсировать бакинскую нефть за счет иранской. И Гитлер прекрасно понимал, что только захват Баку может иметь для Германии стратегическое значение и существенно понизит уровень советского сопротивления. И он никак не мог утаить от своих генералов, что им придется идти за Большой Кавказский хребет и штурмовать Баку, иначе весь кавказский поход просто терял смысл.
Паулюс признавал: «Так как русское командование не принимало решающего боя, а планомерно отступало, 6-я армия с середины июля была повернута в направлении большой излучины Дона, левым флангом вдоль реки. Задача: прикрытие фланга и тыла наступления… а также дальнейшее продвижение этих частей через нижнее течение Дона на юг и на юго-восток.
В то время как 6-я армия во второй половине июля сражалась на линии Суровикино – Клетская за донские высоты, из армейской группировки поступил приказ на продолжение наступления до Волги у Сталинграда. Задачу прикрытия войск у Дона стала выполнять 2-я армия, а с течением времени – союзные войска.
Бои за высоты северо-западнее Калач тянулись до середины августа. Между 20 и 23 августа VIII и I армейскими и XIV танковым корпусами была завоевана переправа через Дон у Калача и севернее от него. XIV танковому корпусу удалось, правда, достичь Волги севернее Сталинграда, но I корпус встретил упорное сопротивление в предполье Сталинграда, в то время как VIII армейский корпус стоял на защите фланга восточнее Дона. Ожидания взять Сталинград внезапным ударом потерпели тем самым окончательный крах.
Самоотверженное сопротивление русских в боях за высоты западнее Дона настолько задержало продвижение 6-й армии, что за это время оказалось возможным планомерно организовать оборону Сталинграда».
Получается, что немцы рассчитывали на захват Сталинграда внезапным налетом. Однако подобную операцию можно было бы осуществить только в том случае, если бы основная масса советских войск была уничтожена на фронте «Ростов» и далее к западу от Оскола и западнее и северо-западнее Воронежа. Тогда Сталинград было бы просто некому защищать, и его спокойно бы заняли несколько танковых и моторизованных дивизий 6-й армии. Однако уже к концу июля стало ясно, что основные силы Красной Армии на юге уцелели, хотя и понесли большие потери, а поэтому надежд на внезапный захват Сталинграда не осталось. Даже если бы одна-две немецкие дивизии прорвались к Сталинграду, они не смогли ни оккупировать весь город, ни успешно отразить, без подхода значительных подкреплений, атаки подходящих к Сталинграду советских войск. И в этом случае за город все равно бы развернулась многомесячная упорная борьба, как это было, например, со Смоленском, в который в июле 41-го внезапно ворвались танки Гудериана.
Итак, согласно плану «Блау», в летне-осеннюю кампанию 1942 года на советско-германском фронте Гитлер стремился достичь две стратегические цели – захватить нижнее течение Волги и Кавказ. Тем самым он рассчитывал лишить Советский Союз основных источников нефти и прервать связь центральных районов со Средней Азией и Ираном, откуда, в частности, шли поставки по ленд-лизу. Согласно этому плану, вскоре после начала наступления группа армий группа армий «А» (командующий генерал-фельдмаршал Лист) в составе 17-й и 1-й танковых немецких армий должна была наступать на Ростов и далее на Северный Кавказ, имея своей конечной целью захват Закавказья и прежде всего – нефтепромыслов Баку. Группа армий «Б» (командующий фельдмаршал фон Бок) в составе 6-й и 4-й танковых немецких армий должна была наступать к Сталинграду и далее к Астрахани.
2-я немецкая армия из группы «Б» при содействии 4-й танковой армии и 2-й венгерской армии должна была овладеть правобережной частью Воронежа, поставить заслон по Дону и обеспечивать левый фланг группировки, наступающей на Сталинград. В состав группы армий «Б» были также включены 8-я итальянская и 3-я и 4-я румынские армии.